Вилли, Билли, Пенни, Пэгги. Коляда

У родителей Вилли и Билли была небогатая фантазия. Ну, вы уже сами поняли. И когда братья привели знакомиться с родителями Пенни и Пэгги соответственно, многие родственники начали хохотать. Когда у первой пары родились Тобби, Робби и Либби, а у второй – Викки, Кики и Микки, все уже откровенно ржали. Шло время, дети выросли и стали искать пару. Угадайте, как зовут их половинок? Правильно: Бетти, Рози, Мэтти, Никки и Тотти. И здесь бы можно было вылезти из-под стола и вытереть слезы, но! Детей они назвали: Милли, Полли, Дикки, Холли и Денни.

Кто чья пара? Где чьи дети? Уже и автор запутался, поэтому прилагается схема. Без нее и кружечки горячительного даже начинать не стоит. Приготовились? Приступим!

Вся эта толпа родственников собралась праздновать Рождество. И тут вы подумаете про католическое, но нет! Шестое января, сочельник.

Не успели пропеть первые петухи, как женщины завладели кухней. А их в семье одиннадцать, и теоретически еще одна в животе Викки.

Пенни и Пэгги восседают за столом, раздавая указы. Либби, как старшая, скрестила руки и поддакивает. Викки жует сухофрукты, разместив тарелку с оными на внушительного размера животе, задрав ноги на стул, и кивает, не оставляя челюсти без дела ни на секунду. Кики потрошит холодильник, вытаскивая все указанное на столешницу. Бетти пытается запихать завтрак в дочерей, который Милли и Полли с удовольствием выплевывают, соревнуясь, кто дальше. Тотти укачивает на руках причмокивающую соской Холли. И тут Рози приходит в голову спросить, что такое полба. Десяток пар глаз устремляется на нее.

– Крупа, основа кутьи, – прерывает повисшую тишину Тотти.

– Так из риса же делаем, – уверенно произносит Пэгги.

– Какой рис? Пшеница ведь! – выпучивает глаза Пенни.

– А у нас из перловки, – решает вставить Бетти, стирая метко прилетевшую кашу со лба.

– Так из гречки же! – удивленно разводит руками Рози.

Колесики крутятся в десятке умов, а Викки застывает с инжиром в руке.

– Ой, – и возвращает на стол миску, – вам же на кутью надо будет, а я почти все съела.

– А что из этого на кутью? – перебирая сухофрукты в миске, спрашивает Пэгги.

– Ну, орехи точно, – отвечает Тотти, заглядывая через плечо, продолжая укачивать Холли.

– Орехи в кутью? – раздается несколько голосов и количество вытаращенных глаз растет.

– Только изюм, – отставив миску, и скрестив руки на груди, бубнит Пэгги.

– Без цукатов? – доносится от холодильника, из которого торчит только зад Кики, пока та выуживает что-то с нижней полки. И по выглядывающему месту звонко прилетает полотенце и невнятное: “Будто не я тебя растила!”.

– Без мака? – Рози все держит руки разведенными.

На нее устремляются все пары глаз, даже Холли от соски оторвалась.

– Давайте сделаем несколько вариантов, а мужчины пусть проголосуют, – бросает, как красную тряпку перед стадом быков, Либби и только успевает прижаться к стене, уже держа необходимое ей в руках.

В ворохе тел и рук ничего не разобрать. Первым растаскивают крупы, пару раз вцепляясь зубами в пальцы родственников, и нет дела до возраста. Пэгги уверенно выводит из соревнования ловким ударом бедра, побросавшая на радостях детей, Бетти. Кики окончательно запихивают в холодильник. Она спиной складывает полочки, освобождая пространство, голова висит где-то между колен, а руки продолжают удерживать контейнер с грибами, за которыми и полезла. Рози ждет в стороне и спокойно забирает свою гречку. Викки выбирает из миски изюм для матери и шикает, когда сразу несколько рук дерутся за то, чтобы выхватить и для себя. Пакет с орехами эпично разорвали, потянув за разные стороны, и теперь несколько рук выуживают по одному из-под продуктов на столешнице, пока носы фырчат.

Следом начинается война за плиту, комфорки то всего четыре. Две отходят старшим, здесь без пререканий. Либби занимает третью, уверенно пройдя между метающими взгляды Бетти и Тотти, даже волосы не опалила. Милли и Полли оповещают, что накормили Холли, гордо задрав перепачканные носики и щербато улыбаясь. Тотти качает головой, оценивая ущерб, произведенный размазыванием овсянки по всей поверхности ребенка, и покидает поле боя. “Хоть бы в рот ничего не попало!” Забирает дочь и, держа на вытянутых руках, уносит купать. Бетти тащит своих следом. В этот момент из холодильника вываливается чертыхающаяся Кики и шмякается задом на пол, все еще крепко сжимая контейнер с грибами. Полки летят следом. Рози шустро ставит свою кастрюльку на плиту и одергивает руку.

Первая порция круп отварена. Плиту занимают оставшиеся, бросают колкие взгляды друг в друга и делают все молча. Либби ликует внутри, спокойно отваривая булгур.

Мужчины тихонько скребутся в дверь как раз в тот момент, когда последняя миска касается стола. Хозяйки довольно кивают на свои блюда и бросают пренебрежительные взгляды на чужие. Тобби чуть не прищемили нос, резко захлопнув дверь, а вот пальцы Никки все же прищемили. Викки охает и пытается подняться со стула, ее подхватывает Кики, и та семенит ногами в сторону раненого мужа. Дует на пальцы и обцеловывает. Никки только что не всхлипывает. Тобби и Робби переглядываются и качают головой, точно говоря: “Он точно наш брат?”.

В гостиной быстро накрываются сдвинутые вместе столы. Горячие напитки разливаются в кружки. Тут тоже без борьбы не обошлось, потому что каждой надо отнести для своего супруга первой. Пока они спорят, Кики заваривает кофе, несет и ставит перед отцом, чмокает в лоб. У Билли улыбка до ушей, а у дочери – расцелованные щеки. Женщины синхронно кивают: “Уела”. Либби толкает в бок Рози, всучивает в руки кружку и кивком указывает на отца. Та лишь хлопает в ответ ресницами, краснеет, но несет. Робби и Рози вместе всего год, и этот жест очень много значит. Она осторожно ставит кофе перед отцом, а тот благодарит, расплывается в улыбке и слегка чмокает в щеку. Затем Вилли переводит строгий взгляд на сына, давая понять: “Женись”. Робби твердо кивает, прикрывая глаза: “Это не обсуждается”, а Рози краснеет еще сильнее. Остальным напитки ставят в хаотичном порядке, но никто не обделен.

Чтобы было честно, никто не указывает на свою кутью, к тому же это проверка мужей. Те это тоже понимают, на мгновение замирают, а затем понемногу черпают ложками из мисок, долго смакуют, споласкивают рот напитками, и тянутся к следующей – дегустаторы!

На столе семь видов кутьи. Самая простая у Пэгги: рис, изюм и мед. Муж и дети безошибочно угадывают и демонстративно дегустируют еще по ложечке. У Кики к тем же, что у матери, ингредиентам, добавляются цукаты и корица. Предположений много, но ни один не попадает в точку. Точно проклятие работает. Родственники наперебой убеждали супругов не называть дочь именем из четырех букв. “Ну добавьте вы вторую “к”, кто ж запретит!” Но родители были непреклонны. В итоге только у Кики и нет супруга, на что все не перестают указывать. Старшая беременна, у младшего уже двое сорванцов, а она не у дел.

У Пенни: пшеница, грецкий орех, изюм, мед. У Бетти разница в добавлении мака и соли. Когда в конце она добавила щепотку последнего ингредиента, у соперниц округлились глаза. Тут уже мужчины на распутье. Только Вилли безошибочно угадывает, награждает жену поцелуем и отправляет в рот еще пару ложечек угощения.

Тобби мечется между блюдом жены и сестры. У Либби: булгур, грецкий орех, изюм и мед. И Тобби такой вариант точно где-то пробовал, вот только у жены ли. Выбор делает неверно, за что Бетти отрезает:

– На двух детях и остановимся.

Над столом, а в некоторых случаях и под, разносится хохот. Братья дотягиваются и хлопают по плечу несчастного. Либби одобрительно кивает.

Самая серьезная битва между Рози и Тотти, их блюда знают только половинки, тут уж не перепутаешь, но другим не говорят. У первой: гречка, чернослив, миндаль, мед, кардамон, гвоздика. У второй: полба, сливки, грецкий орех, мед, мак. После долгих споров, мужчины все же угадывают и вытирают вспотевшие лбы рукавами рубашек. Теперь им ни одно испытание не страшно, главное они прошли.

Милли и Полли, расположились на коленях отца и накидывают в свои тарелки всех видов кутьи по ложке, тщательно перемешивают и с удовольствием уплетают. Это вызывает многочисленные смешки и покачивания головами. Дикки и Денни сидят на отдельных стульях и вторят за мужчинами, даже смакуют с задумчивым видом. Матери чмокают в макушки и тихонько хохочут с остальными.

– А что это у Холли коричневое во рту? – спрашивает Милли, оторвавшись от миски.

Тотти на мгновение замирает от ужаса и осторожно поворачивается к мужу, что укачивает дочь на руках, а сам уплетает уже и не сосчитать какую по счету порцию. В голове все статьи из медицинских справочников, капля пота рисует дорожку по спине. Взгляд опускается, и Тотти замечает, как ее двухмесячная дочь смакует изюм, свалившийся  с ложки отца четко в рот. Ребенка забирают, снимают с языка жизнеугрожающий сухофрукт и дают мужу такую затрещину, что и соседи слышали, наверное. И ему бы еще от кого прилетело, если бы не девочки. На глазах у Милли и Полли наворачиваются слезы. Все спешат их убедить, что все хорошо, и молодцы, что заметили. Бабушка тут же достает из недр кармана двух петушков на палочках. О слезах тут же позабыто, слышно только довольное причмокивание леденцами. Мальчики тоже получают свои сладости, но сначала отнекиваются, взрослые уже, а сами улыбаются во все не успевшие выпасть зубы.

Дальше родные наслаждаются завтраком, шутят, смеются и нахваливают своих половинок. Женщины светятся от счастья, а Либби самодовольно щурится, за что получает щипок за бок от мужа, что взглядом дает понять: “Мне и гадать не пришлось, чтобы понять, кто это затеял”.

Умаялись? Я тоже. А это только завтрак…