После того, как Джордж углубился в религию, он мигом потерял своего друга и расположение своего класса. Том, именно такое имечко носил тот, с кем Браун раньше общался и состоял в тесных тёплых отношениях, отрёкся от нашего христианина и примкнул к его ненавистникам. За чрезмерную набожность Том считал Джорджа сумасшедшим, хотя и сам верил в Бога. Он крутил у виска, глубоко вздыхал, когда должен был садиться на уроках рядом с ним, обсуждал Джорджа за его спиной и при нём. Тому очевидно не понравилось столь резкое и внезапное изменение того, с кем он раньше дружил, а Джорджу, конечно же, не пришлось по душе, как Том предал его. Их конфликт на этой почве длился вот уже два года и никто из них не хотел вновь сближаться друг с другом.

Но всё же это было не самым ужасным событием в его жизни. Куда омерзительнее она у него стала после того, как к ним пришла новая одноклассница.

Джордж теперь достиг четырнадцатилетнего возраста и в том году у них в классе появилась новая девочка. Учительница радостно представила её перед детьми, протягивая к ней наманикюренную руку.

Девочка имела довольно средненькую внешность: она не была красавицей, но и уродиной её тоже сложно было назвать. Больше всего Джорджа впечатлили её длинные кудрявые медно-рыжие волосы и большие голубые, я бы даже сказала синие, глаза. Помимо этого всего она была наделена средним ростом, белой кожей, маленькой грудью и тонкими, как ниточка, губами. По её лицу, точно маленькие мошки, рассыпались весьма яркие веснушки, а её нос был тоненьким, маленьким, с кончиком, похожим на пятачок. Само её тело являлось худеньким, но до уровня анорексии оно не доходило.

Одета девочка была в голубой свитер и чёрную юбку-мини.

«Она неплохо выглядит», — подметил Джордж. — «Жаль только что это очередная девочка, любящая коротенькие юбочки».

Будучи борцом за нравственность, Джордж яро выступал против коротких юбок, шорт и прочей развратной одежды, считая, что люди должны одеваться скромно и показывать как можно меньше голой кожи. По его мнению, идеальная одежда христианина или христианки должна была покрывать колени, локти, торс и ключицы. Поэтому когда он встречал кого-то, кто не соответствовал его модным требованиям, то немного так расстраивался.

Обиженный на ситуацию Джордж сложил руки замком и положил свой подбородок на них.

— Дети, знакомьтесь, её зовут Дженнифер. Дженнифер Джонсон.

— Всем привет, — девочка мило и невинно улыбнулась всему классу.

Дженнифер эта сразу же невзлюбила нашего Джорджа. Она вычислила его аккаунт в Твиттере и увидела, что он там писал свои христианские штучки про то, что однополый секс — это грех и что все должны ходить по воскресеньям в храм. Ей это пришлось не по вкусу и она стала травить его, зачастую даже довольно жестоко.

— Джордж, —подозвала его Дженнифер в коридоре на перемене.

Коридор был широким и просторным, с серым полом и красными, выстроенными в ряд шкафчиками школьников.

— Здравствуй, Дженнифер, что тебе нужно? — отозвался он.

— Я искала тебя в соцсетях и нашла твой аккаунт в Твиттере. Почитала я, конечно, что ты там пишешь… И это просто полный ужас. Я совсем не понимаю, какой тварью надо быть, чтобы думать, что однополый секс — это грех.

Молния прошлась по сердцу, рёбрам и лёгким Джорджа и осталась внутри его тела. Он всё гадал, зачем Дженнифер его позвала и ему в голову лезло множество вариантов, однако он даже и не подозревал, что она может это сделать только чтобы оскорбить его.

— Ах, ты об этом… — Джордж был хорошим актёром, и ему удалось искусно изобразить печаль с своём голосе вперемешку с поверженным состоянием. — Ну я так-то и секс до брака злом считаю, поэтому чему ты удивляешься?

— Что?! — Дженнифер раскрыла рот в удивлении и злобе.

— Да, Дженни, — Джордж ухмыльнулся и упёрся боком об стену. Ему начала нравится эта игра с ней. —Я ещё думаю, что большинство женщин не должны работать. Им куда больше подходит следить за домом и нянчить детей.

Дженнифер топнула ногой.

— Да как ты! Да как ты смеешь?! Мы, феминистки, не для того сотню лет боролись с патриархатом чтобы ты выступал за такие идеи!

— Да мне как-то нет дела до вашей борьбы. Хочешь узнать за что я ещё выступаю? За то, чтобы по всему миру была нерегулируемая рыночная экономика и за то, чтобы такие как ты не носили эти короткие юбочки, потому что по моему мнению они выглядят развратно.

Джордж наблюдал, как Дженнифер раздувала ноздри, как она презрительно щурилась и периминала ноги, сжимая руки в кулаки. Ему понравилось дразнить её и он хотел продолжения этого чувства. Джордж получал удовольствие от чувства своего превосходства над Дженнифер. Он никогда ранее не стремился возвышаться над остальными, но сейчас его искушение опозорить её было слишком сильно, чтобы с ним бороться.

«Ну а что в этом собственно такое?» — рассудил он. — «Она ведь первая начала меня унижать».

— Ах ты! Что ж… Зато у меня не такая уродливая внешность, как у тебя. Ты некрасивый как внутри, так и снаружи.

От этих слов Дженнифер Джорджу стало тяжело дышать; он быстро сжал кулаки. Да как эта Дженнифер посмела оскорбить его?! Она вообще в курсе, что по тем же стандартам красоты она и сама не являлась прям вах какой красивой девочкой, даже если сам Джордж находил её очень привлекательной?! И это уже даже было не смешно, ведь Дженнифер задела одну из самых болезненных для него тем: тему его некрасивой внешности. Он так мучительно комплексовал из-за неё, что это было подобно арматуре, вонзившейся в его сердце, а его боль будто смешивалась с кровью и струилась по его животу, стекала по ногам на пол… Джордж представлял, будто лежал на ледянной плитке и откашливался этой красной краской, багровыми пятнами… Фантазия, всплывшая в его голове была весьма сумбурной и необоснованно пафосной, в какой-то мере даже шизофренической. Вот настолько его ранил комментарий Дженнифер про его вид.

— Ты закончила нести свой бред? — грубо спросил Джордж.

Дженнифер раскрыла рот в удивлении, не в силах сказать что-либо ещё.

— Тогда я ухожу.

Джордж развернулся и поплёлся в сторону других одноклассников. Ему показалось, что он слышал будто бы Дженнифер что-то кричала ему вслед, но этот звук растворился, так и не долетев до его ушей. Но Джордж, так то, даже и изучать не хотел то, что ему ещё бы могла сказать Дженнифер. Он узнал от неё уже достаточно, и больше не хотел никакого продолжения.

«Тебе повезло, что ты родилась девочкой, а у меня есть принцип о том, чтобы не бить дам,» — думал он, всё ещё сжимая руки в кулаки. — «Тебе просто очень сильно повезло. Родилась бы парнем и я тебе бы дал по морде».

«Хотя с другой стороны…» — одёрнул себя Джордж. — «Даже если ты была бы парнем, то я не имел бы права тебя ударить, ведь за слова бить нельзя и это мой либертарианский принцип».

«В любом случае, надеюсь Бог простит её на направит на путь добрый,» — заключил он в итоге. — «Она мне не кажется такой уж и злой, возможно она ещё сама не знает, что говорит».

Такова была его мысль до конца дня. Завтра же, когда Джордж вновь пришёл в школу, то столкнулся с разочарованием: Дженнифер — мерзкий сорняк — на уроке физкультуры перешёптывалась с девочками про его религиозные взгляды и безобразность.

— А вы знали, что Джордж Браун — либертарианец и христианский консерватор? — начала она.

— Нет, не знала, — сказала Матильда. — А откуда ты взяла эту информацию?

— Из его аккаунта в Твиттере.

— У Джорджа есть аккаунт в Твиттере? Вау! Для меня это удивление. Я думала, этот неудачник не пользуется соцсетями.

— Ещё как пользуется! И у нас выходит тут весьма смешная ситуация, потому что Джордж, оказывается, не только уродлив внутри, но ещё и уродлив снаружи.

— Ха-ха, да.

— Так как он христианин, то он верит в этого своего глупого Бога и походу очень сильно одержим им, — крутя рукой произнесла Дженнифер.

— Ну, справедливости ради, я тоже верю в Бога, — вмешалась в разговор Аннастейша.

— Тебе, наверное, простительно. Ты вроде как поддерживаешь ЛГБТ и равноправие мужчин с женщинами, — проговорила Дженнифер.

— Ага. Да, поддерживаю.

«Дженни, ты — настоящая стерва и крыса!» — мысленно воскликнул Джордж.

И как же ему сейчас хотелось вломить ей, ну просто страсть Божья. Джорджу едва удавалось себя сдерживать.

— На самом деле, — подала голос ещё одна девочка Джессика. — …многие из нас уже давно знают, что Джордж — либертарианец и христианский консерватор. Однако мы и понятия не имели, что Джордж сидит в Твиттере.

— Дженни, ты — стерва и крыса! — выкрикнул он.

— Вот видите, — показала на него рукой Дженнифер. — …какой он неадекватный.

— Ну я-то хотя бы не обсуждаю других людей, в отличии от некоторых!

— Так говоришь, будто в этом есть что-то плохое.

— Конечно! Это же просто признак стервозности и крысятничества, — сказал Джордж поспокойнее.

— Ну… Ты можешь считать как хочешь, а у меня об этом другое мнение, — из её губ вырвался смешок.

Джордж пытался дальше вразумить одноклассниц, говоря, что быть стервами и крысами — ужасно, что его взгляды — самые лучшие на всей Земле, но они его, конечно же, не слушали.

Домой он вернулся в подавленном состоянии.

Джордж жил в огромном белом особняке, выполненом в стиле классицизма. Этот особняк был огрожен чёрным забором с круговыми и спиральными узорами на нём. Окна были объяты каменными колоннами, а к двум массивным дверям вели серые ступеньки с чёрными перилами. Внутри самого особняка также царил классицизм. По стенам были развешанны картины. Сами стены были безобойные, и тоже обладали белым цветом и были лишены трещин и каких-либо ещё изьянов. Всё потому что отец Джорджа тщательно следил за ровностью и идеальностью стен. Мебель в доме обладала светло-серым и светло-коричневым цветом.

Джордж любил свой дом, ведь ему нравилось всё такое красивое, эстетичное, историческое и узорчитое. Он гордился тем, что именно ему выпала честь жить в таком помещении, а не в какой-то скучной современной кирпичной постройке или хай-теке.

Джордж вошёл к себе в комнату, которая была очень просторной и сбросил себя портфель, кинув его куда-то в угол. Он завалился на кровать и меланхолично прикрыл глаза.

«И как же я устал от этого всего».

Впервые в жизни Джордж испытал дискомфорт оттого, что родители отдали его в государственную школу. Раньше его впечатляла подобная скромность, но сейчас он чувствовал себя униженным, ведь любая беспородная собака теперь имела право лаять в его сторону. А Джорджу ведь даже запретили распространяться о его высшем статусе! Но вряд ли отец согласится теперь перевести его в частное заведение или на домашнее обучение. Он был человеком твёрдым и яростно желал закалить в сыне дух приближённой к народу великой фигуры. Так что придётся теперь Джорджу пострадать здесь.