Юный пират Стид Боннет

Давным-давно жил маленький джентльмен. Он очень грустил, потому что его мама умерла. И вдруг перед джентльменом явилась королева пиратов в алых одеяниях. У нее была осанка настоящей воительницы и добрая улыбка. Она обняла джентльмена, и ее руки пахли морем. Королева осушила его слезы поцелуем и сказала: «Малыш, ты один справляешься с таким горем! Не теряй свою силу и благородство даже когда вырастешь. Я дам тебе это, чтобы ты запомнил нашу встречу, и мы обязательно увидимся снова. Однажды это кольцо приведет тебя ко мне». Может быть, королева подарила джентльмену обручальное кольцо?

Но королева так поразила маленького джентльмена, что он поклялся сам стать пиратом. Только была ли это хорошая мысль?

Люциус вглядывался в купы деревьев, обступившие белоснежные стены зданий, очертаниями отдаленно напоминающих сказочный дворец. Казалось, за золотящимися стеклами высоких окон должны находиться бальные залы, гостиные, богато украшенные заморскими диковинками, а не учебные классы с унылыми рядами парт и рабочие кабинеты. Зелень лениво шелестела на ветру, еще не тронутая желтизной, хотя в терпкой жаре уже плыл дух медленного увядания. Стояла ранняя осень, и раннее утро было пропитано уже предчувствием заката.

Люциус мотнул головой, раздраженно вздохнул: «И долго мне еще его ждать? Я так пропущу первый урок в новой четверти!» Порядки в британской морской академии были суровы, и дисциплину стоило соблюдать неукоснительно. Как бы ни хотелось поддаться романтическому настроению и позабыть о времени.

Мимо, толпясь, с шумом и гвалтом проходили ученики, уже невольно ускоряющие шаг. Одни нервно сетовали на экзамены, другие обсуждали последние сплетни. Кто-то из толпы остановился, окликнул Люциуса:

– Эй, что ты тут делаешь?

Люциус обернулся и увидел Черного Пита. Состроив самую хитрую физиономию из своего арсенала, он шутливо крикнул в ответ:

– Жду своего парня.

– Разве он уже не в академии? Боннет сегодня рано вышел…

Люциус обиженно насупился. Как же так? Они ведь договорились встретиться до занятий. Друг еще называется!

Подхватив портфель, Люциус побежал мимо помпезной позолоченной ограды к учебным корпусам.

Стид Боннет вышагивал по вестибюлю в своем щегольском алом бархатном костюме. Душа его пела, и ему приходилось сдерживаться, чтобы не начать пританцовывать. Здесь, в академии, Стид как нигде чувствовал себя на своем месте.

У себя дома он был не больше, чем избалованным мальчишкой со странными увлечениями. Во всяком случае, так всегда говорил отец. Стиду приходилось быть сдержанным и даже нелюдимым, чтобы не выдать своих слабостей, и из-за этого в начальной школе он только молча сносил издевательства и насмешки. Но в академии, свободный от гнета отца, от его вечно оценивающего по совершенно неподходящей Стиду мерке взгляда, он чувствовал себя настоящим и знал, что маленькими шажками приближался к своей мечте – своей королеве.

Академия была первым местом, где Стид Боннет по-настоящему расправил крылья и стал таким, каким увидела его королева – сильным и благородным. И, хотя Боннет оказался известен в академии прежде всего своим неординарным стилем, который оказался настоящим испытанием терпения преподавателей, здесь никто уже не решался его дразнить. Он отлично успевал в теоретических дисциплинах, всегда был добр и отзывчив, и особенно обходителен с девушками, среди которых имел какой-то исключительный успех, ведь каждая ученица была бы рада назвать Боннета своим другом. А, кроме того, он великолепно играл в крикет.

– Боннет! Опять этот костюм, будь он проклят! – окликнул его один из дежурных, ответственных за дисциплину, – Разве твой внешний вид достоин джентльмена? Ты выглядишь как самый настоящий морской разбойник!

Стид развернулся на пятках и обезоруживающе улыбнулся:

– Но правила академии не запрещают выглядеть как пират, – он поднял указательный палец, копируя менторский тон, каким обычно отчитывали его самого, – Так что все в порядке!

Боннет прекрасно ориентировался в правилах академии. На беду недовольных преподавателей, требования к внешнему виду учеников действительно были сформулированы размыто, а потому Стид лавировал в них. Пока все элементы, присущие форме студента, были включены в костюм, пусть вызывающего цвета и к тому же пышно отделанные кружевом, Стид оставался в своем праве.

После утренних занятий девушки как обычно позвали Стида составить им компанию в игре в крикет. Точность и небольшая толика удачи никогда не изменяли ему, и он вел в счете, даже не прерывая оживленной беседы. После раунда капитанша команды, Мэри, подошла к Стиду, чтобы предложить ему вступить в сборную.

– Может, мы сможем даже уговорить включить тебя в женскую команду.

Но Стид только покачал головой:

– Нет, если честно, мне совсем не стоит заниматься всеми этими великосветскими делами. Я же хочу быть пиратом.

– Тогда почему ты так одеваешься? – Мэри кивнула на его франтовской наряд и с вызовом дернула головой, убирая челку с лица.

– Ты обижаешь меня, – Стид насупился, невольно оправив полы камзола, – Как еще должен выглядеть капитан корабля?

– Капитан? – насмешливо повторила за ним Мэри.

Но Стид ни на минуту не поколебавшись так же пламенно подтвердил:

– Да, я ведь дал обещание!

Но не стал уточнять – кому. История про королеву пиратов была слишком личной, чтобы посвящать посторонних в подробности. Хотя Стид каждый раз вспоминал ее перед сном, чтобы не забыть ни одной малозначительной детали, рассказывая себе как сказку. Он даже не знал, может, это и было когда-то сказкой, в которую он так наивно поверил? Но отступаться теперь уже поздно – вся его жизнь была посвящена этой заветной цели.

Он шел по галерее в одиночестве и рассматривал кольцо-печатку с изображением розы, размышляя над тем, действительно ли ему стоит так упорствовать в своем стремлении. Пусть внешне он всегда открыто и решительно заявлял о своем намерении стать пиратом, нельзя было сказать, что окружающие поддерживали его. Некоторые принимали это за шутку, не в силах поверить, что кто-то всерьез мог бы положить жизнь на подобную чепуху, иные сочувствовали ему, явно полагая, что Стид непременно перерастет свое увлечение пиратством и займется достойным, взрослым делом.

В задумчивости он облокотился на подоконник и взглянул на внутренний двор, в котором стояла теплица. Все окна были открыты, и до Стида донесся густой аромат роз и голоса двух молодых людей, явно о чем-то спорящих. Стид без особого интереса наблюдал за разворачивающейся сценой – мелкие раздоры между учениками академии совсем не новость. Но вдруг один из спорщиков – тот, что пониже, не ударил другого по лицу. Боннет поморщился: ну это никуда не годится! Разве так можно обращаться с товарищами? И пригляделся к фигурам внизу.

Парень, что ударил своего друга, весь побледнел и вытянулся как струна. Он что-то прошипел сквозь зубы и занес руку снова. Его друг, с длинными волнистыми волосами, как-то беззащитно дотронулся пальцами до своего лица, но не отступил ни на шаг. Боннет уже ожидал, что услышит очередной хлесткий звук пощечины, но внезапно в происходящее вмешалась девушка, схватившая занесенную руку. Все трое начали напряженно о чем-то переговариваться.

Боннет не мог разобрать слова, но все равно так увлеченно наблюдал за произошедшим конфликтом, что не заметил подкравшегося сзади Люциуса. Тот накинулся на Стида сзади с крепкими объятиями. От неожиданности Стид вздрогнул, и они оба чуть не полетели в окно.

– Так тебе и надо! Это за сегодняшнее утро.

Ослабив хватку, Люциус с любопытством проследил за взглядом Боннета и хмыкнул. Начала он не видел, а потому происходящее не вызвало у него особого интереса: подумаешь, старшеклассники разговаривают.

– Кто это? – пораженно спросил его Стид.

– Председательница школьного совета, Испанка Джеки. А это, – Люциус ткнул пальцем в низкого парня, – заместитель председательницы, Иззи Хэндс.

– А это? – Стид указал пальцем на того парня, что все еще прикладывал ладонь к щеке и смущенно молчал.

– Эдвард Тич.

– Эдвард Тич?

– Он странный, – Люциус пожал плечами, – Ни с кем не дружит, только возится с розами. В этой четверти он в нашем классе.

Стид задумался, потому что не видел Эдварда в классе. И откуда только Люциус успевает про все прознать?

– А этот Иззи Хэндс встречается с Эдвардом? – спросил Стид как будто между делом. Честно говоря, он не мог себе представить, с чего бы еще Эдвард Тич стал бы сносить такое отвратительное отношение к себе. Но Люциус вдруг покраснел до ушей и накинулся на Стида:

– Ты что?! Иззи Хэндс такой классный! Зачем ему какой-то Эдвард? Просто они оба состоят в школьном совете.

Такая бурная реакция выдала друга с головой, и Стид, вначале смутившийся из-за столь пламенного отпора, улыбнулся и заговорщически спросил:

– Так, значит, тебе Иззи Хэндс нравится?

Люциус покраснел еще сильнее, и, поправляя шейный платок, смущенно засмеялся:

– Ой ты что, ревнуешь? Не бойся, я всегда буду любить только тебя!

Люциус вечно отпускал такого рода шуточки и даже порой называл Стида своим парнем, но на самом деле они всегда были друзьями не разлей вода. Наверное именно потому, что они были дружны еще с детства, Стид был первым человеком, которому Люциус рассказал, что ему нравятся парни, а не девушки. И Стид поступил как настоящий друг, не стал высмеивать Люциуса или брезгливо отдаляться от него, и долгое время хранил этот секрет, пока Люциус не чувствовал в себе сил признаться в этом кому-то еще.

Чтобы больше не терять времени перед вечерними занятиями, Стид и Люциус решили устроиться на газоне, где можно было пообедать парой сэндвичей, при этом наслаждаясь последними ясными деньками уходящего лета. Но ссора, которую видел Стид, никак не шла из головы и совершенно отбивала аппетит. Лежа на траве, он в задумчивости рассматривал кольцо.

– Красивое, – заметил Люциус. – Герб с розой – это герб нашей академии?

– Да, очень похоже, – задумчиво пробормотал Стид. Он заметил это давным-давно, еще когда решил сменить школу и уехать подальше от дома. Поступая в академию, он не знал наверняка – знак это или простое совпадение. Но годы шли, а ответ никак не находился. Оставалось только надеяться, что королева пиратов сдержит свое обещание, и кольцо действительно рано или поздно приведет Боннета к ней.

– А кто дал тебе кольцо? – спросил Люциус, продолжая жевать.

Стид повернул голову, чтобы видеть друга, и сощурился от яркого солнца.

– Королева пиратов. «Это кольцо приведет тебя ко мне». Она сказала это. Я был маленький, и плохо помню.

Люциус, удовлетворенный таким ответом, кивнул:

– Понимаю. В детстве мама мне говорила, что я принц лукового королевства.

– Это потому что ты горе луковое! – возразил Стид, – Вечно влипаешь в неприятности.

Они рассмеялись и продолжили по-дружески обмениваться колкостями, как вдруг услышали гогот, доносящийся из вестибюля. Там, у доски с расписанием, собралась разновозрастная толпа мальчишек и что-то бурно обсуждала. Стид и Люциус, никогда не упускающие шанса повеселиться, тоже решили полюбопытствовать.

Протиснувшись сквозь толпу, Стид увидел розовый лист бумаги, прикрепленный к доске с расписанием. Он бегло пробежался взглядом по безукоризненно красиво выведенным строчкам:

«Милый Иззи! Пусть мы не принадлежим друг другу и даже не знакомы, я все равно хочу рассказать тебе о своих чувствах… иногда мне снится, как ты поешь о любви, и нежно улыбаешься мне, а после мы кружимся в вальсе… наверное, это глупо…»

– Это же любовное письмо! – Стид от возмущения покрылся красными пятнами.

Растолкав ребят впереди себя, он сорвал лист и смял, а после обернулся к толпе.

– Какие же вы дураки! То, что вы делаете – это просто подло!

Из толпы донеслось несколько разочарованных вздохов, кое-кто решил оправдаться:

– Но оно же тут висело, почему бы и не прочесть?

Стид только сильнее выпрямил спину и, оглядев всю толпу, уверенно заявил:

– Настоящий джентльмен не стал бы такое читать!

Вдруг он увидел, что Люциус, стоя позади остальных, изо всех сил прижимает учебник к груди и с трудом сдерживает слезы, уже блестящие в уголках глаз. После друг развернулся и направился решительным шагом прочь. Сложив два и два, Стид ринулся следом, расталкивая столпившихся.

Поначалу Люциус хотел скрыться, не показывать слез стыда и разочарования, избежать разговора. Но от Стида отвязаться просто невозможно, ни бег, ни путаный маршрут не смогли сбить его с толку. Стид, впрочем, со всей обходительностью спросил только:

– Так это ты написал письмо, да?

Люциус кивнул и уткнулся лицом в свои колени. Стид сжал руки в кулаки. Такие поступки не должны оставаться безнаказанными, а значит, придется заставить Иззи Хэндса ответить. В конце концов, они с Люциусом – маленькая команда, и должны защищать друг друга.

Найти Хэндса оказалось несложно: все время между занятиями он проводил в тренировочном зале, оттачивая приемы фехтования. Явно недовольный тем, что его посмели отвлечь от тренировки, Иззи Хэндс попробовал сначала отмахнуться и соврать:

– Понятия не имею. Мне часто пишут всякую чушь, так что я выбрасываю много писем, и найти их мог кто угодно.

Но Стид не собирался сдаваться. Так или иначе, вина адресата была очевидна:

– Нельзя выбрасывать письма так, чтобы их могли прочесть!

– Ты еще будешь мне указывать, – Хэндс нервно дернулся и вдруг осклабился, в его глазах заиграли недобрые огоньки, – А, вспомнил, о чем ты. То письмо было такое глупое, такое девчачье, что им только народ смешить и можно было… Если это все, что ты хотел услышать, – катись отсюда!

Иззи уже было отвернулся и хотел продолжить тренировку, но Стид решительно шагнул и взял тренировочную шпагу.

– Нет. Раз ты в команде по фехтованию, я буду драться с тобой после занятий!

Хэндс как будто поперхнулся от такой наглости и замер, явно удивленный этой решительностью. Но взяв себя в руки, вновь принял нарочито расслабленную позу:

– Ах, да. Ты, наверное, новый дуэлянт. Отлично, встретимся за школой в лесу после занятий.

Стид, рассчитывавший на немедленную сатисфакцию, растерялся:

– В лесу? Том, куда нельзя ходить?

– Или ты струсил? – переспросил Хэндс, и Стид тут же без раздумий выпалил, что принимает условия, про себя рассудив, что так даже лучше: если дело дойдет до совершенно неэлегантной драки, хотя бы не придется сидеть с синяками на оставшихся уроках.

С трудом дождавшись назначенного времени, Стид направился в условленное место, захватив тренировочную шпагу. Иззи сказал что-то про арену, но никто не смог подсказать Стиду, что это за место. О нем как будто никто больше не знал. Впрочем, если Хэндсу придется ждать опоздавшего – в этом будет только его собственная вина.

Но, вопреки ожиданиям, плутать не пришлось. Среди деревьев Стид увидел запертые каменные ворота с барельефами роз. Он нерешительно взялся за ручку и почувствовал, как кольцо на его руке внезапно похолодело, а земля под ногами начала мелко вибрировать, будто где-то внутри неохотно пришел в движение какой-то механизм. Всколыхнулась и зашумела вода. Створки ворот распахнулись, и за ними Стид увидел причудливый сад и дорогу к винтовой лестнице. С опаской, он начал подниматься, все еще неуверенный, что идет в верном направлении.

Поднявшись, Стид не сразу увидел Иззи Хэндса, стоящего посреди круглой площадки. Все его внимание захватил огромный корабль, зависший в воздухе, освещенный сотнями разноцветных огней. Его паруса, расцвеченные иллюминацией в золотые, лиловые и розовые тона, едва заметно трепетали на ветру. Стид мог во всех подробностях рассмотреть мачты и палубу, аккуратные перила и искусно выполненную ростру в виде единорога, потому что корабль этот завис перевернутый, будто готовый бороздить небесную гладь, как море.

Иззи снисходительно хмыкнул:

– Ну да, ты же еще не видел корабль.

– Что это? – растерянно спросил Стид, совершенно позабыв о дуэли, - Снаружи его не видно…

– Это мираж, – Иззи нахмурился, как будто ему было неприятно признавать иллюзорность этого видения. Но тут же оправился. – Неважно. Странно, ты носишь печать розы, но в школьном совете не состоишь.

Последнее он произнес с явной претензией, будто Стид намеренно зло разыграл Иззи, застав его врасплох. Что-то блеснуло на нашейном платке Хэндса, и Стид разглядел, что это такое же, как и его собственное, серебряное кольцо, украшенное розовым гербом.

– Эдвард, подготовь нас! – резко скомандовал Хэндс.

Послышался шорох ткани. Стид с удивлением поднял глаза и встретился взглядом с Эдвардом Тичем, облаченным в ярко-алое платье. Тич вставил в петлицу жилета Хэндса розу, бордовую, как запекшаяся кровь, а после подошел к Боннету – с белой.

– Красивое платье, – только и смог выдавить Боннет, слишком сбитый с толку всем происходящим.

– Правда? – Эдвард улыбнулся.

– Да тебе идет… идут… красивые вещи…

– Если у тебя собьют с груди розу, ты проиграешь дуэль. Удачи тебе, – Эдвард одарил его еще одной лучезарной улыбкой, и Стид вдруг почувствовал, как его окутал густой аромат роз и соли, почему-то всколыхнувший в сердце воспоминания об объятьях королевы пиратов.

Из задумчивости Стида вырвал звук пощечины. Эдвард снова прижимал руку к пылающей от удара щеке. Иззи, взбесившись, цедил:

– Ты же невеста-роза. Ты принадлежишь мне! Как ты смеешь желать удачи кому-то еще?

При виде этой сцены Стид вспомнил, что пришел сюда, чтобы заставить Хэндса заплатить за все его мерзкие поступки. Даже если для этого придется драться на дуэли с дурацкими правилами.

Стид повернулся к Эдварду, неосознанно вставая так, чтобы загородить его от Хэндса:

– Почему ты позволяешь ему так с тобой обращаться?

– Иззи – текущий чемпион-дуэлянт. Я должен делать все, что он скажет, – Эд произносил эти слова отстраненно и холодно, но в них все равно слышался какой-то надрыв.

Стид все больше укреплялся в мысли, что не имеет права проиграть предстоящую дуэль. Не только чтобы утереть нос этому мелкому мерзавцу, но и чтобы защитить тех, кого он уже успел обидеть.

– О, так значит, вы не встречаетесь? – почему-то Стиду стало легче от этой новости. Может, если он победит, Эдвард больше не захочет играть в эти странные игры, в которых Хэндс явно переходит черту?

Стид встал в позицию, приготовившись к сражению. Но Эдвард не спешил отходить в сторону. Он заговорил будто не своим голосом, и вдруг от него полился какой-то странный свет. Стид подумал, что это, очевидно, очередной мираж, как и то, что Иззи вдруг вытащил из груди Эдварда меч, совсем не похожий на тренировочную шпагу. Иззи взмахнул клинком, и от рукояти до острия перекатился яркий блик.

Но Стид не был тем, кого легко запугать дымом и фейерверками. Он уверенно бросился в атаку. Проведя несколько приемов, Стид почувствовал уверенность. Пусть он не был лучшим фехтовальщиком, но все же мог доставить проблем Хэндсу, который к тому же держал себя чересчур расслабленно и небрежно, будто сражение в полную силу оскорбило бы его талант.

Однако когда Стид решил скрестить шпаги, защищаясь от контратаки, он с удивлением обнаружил, что меч не встретил никакого препятствия и перерубил шпагу как тростинку. Иззи хрипло рассмеялся:

– Идиот Боннет. Ты и правда думал, что имел шанс против меча Джэн Ши с тренировочной шпагой?

– Меч… Джэн Ши? – Стид все еще разглядывал обрубок шпаги, оставшийся в его руке. Как меч, появившийся из миража, мог оказаться настоящим?

– Ты и этого не знаешь? Придурок!

– Дуэль еще не окончена! – возразил Стид, чтобы прекратить эти обидные и совершенно несправедливые нападки.

– Верно. Я могу срезать розу у тебя с груди и отпустить на все четыре стороны. У тебя хватило смелости бросить мне вызов, стоит отдать тебе должное, но рыцаря на белом коне из тебя не вышло. Признай поражение и катись отсюда, Боннет!

Стид только нахмурился. Нет, позволить этому самодовольному мудаку выиграть и продолжать вытирать ноги обо всех, кого хочется, было слишком. Даже если меч настоящий, даже если он может поранить… по правилам дуэли достаточно всего-то сбить розу. Для этого, строго говоря, и оружие-то не нужно.

В момент, когда, увлекшись своей бравадой, Иззи раскрылся, Стид сделал отчаянный рывок, в который вложил все свои силы. Хэндс выставил острие меча, защищаясь, но Стид уже набрал разбег и не собирался отступать.

Он остановился за спиной Хэндса, опасно открыв собственную спину из-за того, что воздух наполнился оглушительным звоном колоколов. Он с тревогой отнял левую ладонь от розы. Цела.

Обернувшись, Стид увидел, как по полу разлетаются лепестки цвета запекшейся крови.

– Что за… я проиграл? – Иззи, будто не веря своим глазам, стоял и смотрел на место, где должна была крепиться роза. – Эд?

– Не грусти, Иззи, – подбодрил его Эдвард тем же мягким, снисходительным тоном, каким до этого разговаривал со Стидом.

Когда Стид спустился с арены, он заметил, что на улице заметно похолодало, и на землю опустился туман. Там, наверху, не чувствовалось ни хода времени, ни смены погоды: будто арена была отдельным миром, в котором парил корабль в вечно ясном небе, тогда как здесь, внизу, погода являла свое непостоянство, зато никакие миражи не тревожили сердце.

– Странный был денек, – вздохнул про себя Стид. Разобраться во всем произошедшем казалось совершенно невозможным. Может быть, лучше и вовсе забыть этот день?

Вдруг из тумана выплыла знакомая высокая фигура: Эдвард стоял в своей обычной школьной форме и сжимал обеими руками ручку портфеля. О странной встрече наверху напоминал лишь слабый дух цветов, плывущий во влажном воздухе. Эд широко улыбнулся:

– Я ждал тебя, милый Стид. Я невеста-роза, и с этого дня я принадлежу тебе.

Стид смущенно хмыкнул:

– Можешь называть меня просто Стид. Наверное… можешь считать меня своим другом?

– Как ты захочешь, милый Стид.

Они медленно пошли по парку вдоль корпусов академии. Хотя было прохладно, Стид подумал, что хотел бы погулять так подольше.

– Можно спросить?

– Все что угодно, – Эд, кажется, был в прекрасном настроении, несмотря на все злоключения сегодняшнего дня.

– За что он ударил тебя утром, в теплице? Извини, если это неудобный вопрос…

– Я сказал, что облака сегодня похожи на сосиски. Точнее, Иззи спросил, почему я пропустил уроки, а я ответил, что облака похожи на сосиски. Это его… обескуражило.

Стид пожал плечами. Он ничего не понял, но разве это повод бить людей? У всех свои странности. Эд продолжил, заметив небольшое замешательство:

– Просто я знаю, что в это время года такие облака несут с собой похолодание. Нужно было укрыть розы.

– Точно, туман… – догадался Стид. И набравшись смелости, выпалил: – Мне кажется, тебе стоит выбирать друзей лучше, и не позволять обижать себя.

– У меня есть друг. И он меня не обижает.

– Правда?

– Волчик, – простодушно отозвался Эд и пошарил в портфеле, – он всегда со мной.

Стид ожидал увидеть плюшевую игрушку, но, когда Эд протянул руку, на ней сидел серый кролик и смешно двигал носом, принюхиваясь к уличному воздуху.

Стид не смог сдержать восхищения и потянулся погладить мягкий мех, но Эд серьезно предупредил:

– Волчик – опасный лютый зверь. Он кусается. Но, кажется, ты ему нравишься.

Стид, несомненно, слышал, что большие кроли способны наносить рваные раны задними лапами и сильно кусаться, но едва ли это могло бы относиться к зверьку, поместившемуся на ладони. И все же, вняв предупреждению, Стид достал свой недоеденный обед и поделился с Волчиком кусочком бисквита с апельсиновым джемом:

– Будем знакомы, дружище, – Стид аккуратно потрогал дергающийся розовый носик. Подняв взгляд на Эда, он добавил, – И все же тебе стоит завести еще друзей…

– Как скажешь, милый Стид, – с готовностью откликнулся Эд.

Они медленно двинулись дальше, к общежитиям. Фонари, плывущие в тумане, светили, как цепочка далеких маяков. Стиду показалось, что они сейчас будто корабли в зыбком море, скользящие вдоль неверного скалистого берега. И, может быть, сама судьба решила их столкнуть.