По велению судьбы

Мы могли бы никогда не встретиться. Продолжили бы по обыкновению вставать по утру, заниматься обычными делами. Наши жизни были подобны дню сурка — лишь цвет неба перекрашивался в темные тона, когда луна выходила из-за линии горизонта, чтобы подменить солнце. В остальном — одни и те же лица, одна и та же рутина, давящая на горло ответственность. Все одинаковое, за исключением одной странной мысли, которая внезапно поселилась в мыслях и стала болезненно навязчиво свербить в голове. Словно мы скучали по кому-то с невероятной силой. Хотелось все бросить, чтобы начать кого-то отчаянно искать, бороздя каждый уголок мира. Чувство тоски прилипло к душе слишком внезапно, оно перекрикивало все остальные эмоции и мысли, явно не собираясь гаснуть.

Но кто этот человек, кто? К кому так неимоверно тянуло? Не зная ни лица, ни имени виновника, из-за которого пробудилось это уныние, оставалось лишь смириться и пережидать, когда оно решит пройти само собой. Исчезнуло бы, забрав с собой ощущение кома в горле и желание плакать, смотря на свое отражение в зеркале после пробуждения... Но верным ли было такое решение?

Мы могли бы никогда не встретиться. Но нам был дан шанс переплести свои судьбы вновь.

***

— Доброе утро, Мана! Вставай, скоро на работу идти!

Сквозь густую пелену сна прорывается знакомый высокий голос, что заставляет Ману медленно открыть глаза. Лучи солнца уже давно освещают комнату в попытках прорваться через тонкий бумажный занавес. В последнее время Мана не высыпается, потому с большим усилием просыпается рано утром. Если раньше ему легко удавалось встать с первыми лучами солнца, стоит им начать согревать тело и раздражающе бить в глаза, то сейчас если Асацуки не начинал бы кричать, то так бы он и спал дальше на футоне, желая глубже погружаться в свои сны.

Причину такого недосыпа Мана объяснить не мог. Ведь его распорядок дня всегда один и тот же — просыпается рано утром, до заката проводит время в саду, время от времени поливая цветы без особого внимания к их цветению, по вечерам разговаривает с друзьями за ужином, пока не наступит время подготовки ко сну. Лишь иногда этот алгоритм сбивается, обычно из-за подготовки к очередному храмовому фестивалю или если Священники потребуют отчета о проделанной работе. Но каждый день, сколько Мана себя помнит, он просыпается и ложится в одно и то же время, не нарушая свои биоритмы. Подобно маленькой заводной игрушке, чья суть работать как часы, пока не истечет срок ее службы.

— Доброе утро, Асацуки. Спасибо, что разбудил.

Мана сонливо протирает глаза, зевает, лениво встает с футона. За подготовкой к работе от него ускользают воспоминания о сне, из-за чего он расстроенно вздыхает. Ведь такой хороший приснился сон сегодня! Чтобы не забывать нечто столь интересное и красивое в следующий раз, Мана всерьез задумывается о том, чтобы записывать воспоминания в дневнике. Если бы не недосып, он бы обязательно вставал пораньше, записывал важные ключевые слова о снах, а перед сном обязательно расписывал до мелочей, добавляя как можно больше красок и подробностей о сюжете.

После однообразных пейзажей, надоевших видов сада с вечнорастущими персиковыми деревьями, одних и тех же лиц в храме, сны поистине стали отдушиной. Невероятными приключениями в новые миры, которые он не мог себе позволить в реальной жизни. Жаль, что разделить эти впечатления с друзьями не получается — Чишу и Асацуки вполне устраивает их повседневная рутина, и они не придают того же значения снам.

За грустными мыслями, Мана не замечает, как успевает собраться к работе. Настолько это происходит машинально, что тело выполняет действия самостоятельно, пока мысли находятся где-то в ином мире.

— Мана, доктор Иши просил сегодня зайти к нему. Сказал, что доработал лекарство для тебя!

Внезапный голос Чиши заставляет Ману вернуться в реальность после долгих раздумий. Из-за голоса друга он вздрагивает так, словно только что его окатили холодной водой. Мана оборачивается к Чише и неловко чешет затылок, улыбаясь в ответ. Эти слова ему дают странный заряд бодрости, будто он не ходил только что в состоянии полудремы.

— Как хорошо! Спасибо, что сказал!

Чиша кивает, первым выходя из дома и направляясь в храмовый сад. А Мана какое-то время продолжает стоять у порога, по-дурацки улыбаясь: это действительно такие хорошие новости! Уже сколько дней он заставляет коллег переживать за свое странное состояние, неужели этот круг беспокойств наконец сможет прерваться?

Еще никогда Мана не работал в саду с таким энтузиазмом и хорошим настроением. Он в предвкушении! Вот бы скорее рабочий день подошел к концу, тогда он сможет зайти в аптеку к доктору! Иши кажется человеком надежным, он добрый и заботливый, с искренним волнением выслушивает жалобы пациентов, и Мана не стал исключением. Хоть его случай не настолько тяжелый, как многие острые болезни, доктор Иши все равно с беспокойством в голове задавал наводящие вопросы, записывая себе что-то в блокнот. Когда он сказал, что приложит все усилия, чтобы создать лекарство, что поможет нормализовать биоритм, с души Маны словно свалился тяжелый камень, оставляя лишь волнительное ожидание. И вот этот счастливый момент прямо здесь!

День полива еще не наступил, но полный энергией Мана активно копошится на грядках, поливая из шланга кусты. Ах, ему хочется прямо здесь пуститься в пляс, не стесняясь ничего и никого, петь первые посетившие голову песни, вдыхать сладкий цветочный аромат, думая только о самых хороших вещах. Даже в такой однообразной жизни стоило искать свои плюсы, верно? За этой странной картиной наблюдает в изумлении Чиша, сидевший на лестнице, держа в руке корзинку спелых персиков. Не каждый день такое увидишь.

За плясками и пением время проходит незаметно. Закончив работу, Мана в одно мгновение убирает хозяйственный инвентарь и словно пулей вылетает за ворота храма Йоино. Уже через несколько минут в маленькой аптеке раздается звон, стоит дверце задеть подвешенные над ней колокольчики.

— Здравствуй, Мана, — нежным голосом произносит доктор и оборачивается на звук. Он кладет на стол свитки, которые разбирал до прихода посетителя, и теперь его внимательный взгляд прикован только к долгожданному гостью. — Как твои дела? Твой режим дня так и не пришел в норму?

В ответ на беспокойство доктора Мана в отрицании мотает головой. В аптеке как обычно приятно пахнет травами и лекарствами. Кто-то мог найти этот специфический запах неприятным, но Ману он приятно успокаивает, словно сама атмосфера здесь исцеляет и говорит ему "все будет хорошо". Иши не зря местные зовут целителем-волшебником, Мана вполне может поверить в то, что аптекарь способен словно магическим образом исцелить любую болезнь.

— Все так же чувствую себя неважно. — вздыхая, Мана подходит ближе к столу доктора и садится напротив, пока Иши опускает голову и выдвигает ящик с лекарствами под столом, принимаясь искать нужное.

— Нарушение ритма сна — обычное явление. Но ты помимо этого хотел лучше запоминать сны, верно? Поэтому я попросил немного времени на доработку лекарства. Я не могу гарантировать, что оно окажет мгновенный результат, но постепенно стимулирующий эффект даст о себе знать.

Иши аккуратно ставит на стол небольшую стеклянную бутыль с темной жидкостью. Лекарство скорее похоже на сироп от кашля или варенье, которое частенько готовит Чиша, чем на снотворное, что представлял в своей голове Мана. Однако приятная на вкус ассоциация морально успокаивает. Зная, как быстро идут на поправку пациенты Иши, нет никаких сомнений, доктор и ему сможет помочь.

— По возможности делись своими ощущениями. Могут возникнуть незначительные побочные эффекты вроде головных болей, будь внимателен.

— Не знаю даже, чем могу отблагодарить вас, доктор! — Мана радостно всплескивает руками, потянувшись за бутылью. Конечно, он и не рассчитывает, что лекарство подействует сразу же после первого применения, но сам факт того, что Иши бескорыстно предложил руку помощи, многое для него значит! Подействует ли в итоге лекарство или нет — дело второго плана.

— Не нужно благодарностей. Это моя работа как врача, к тому же мы взаимно помогаем друг другу. Ты можешь вернуться в свой привычный ритм, а лекарство сможет в будущем помочь другим людям, столкнувшимся с такой проблемой, — доброжелательная улыбка Иши напрочь избавляет Ману от всех тревожных мыслей. — От тебя требуется лишь рассказывать мне о своем самочувствии. Я обязательно буду улучшать состав лекарства, наблюдая за реакцией твоего организма.

Мана в ответ кивает, сжимая в руке бутылек так, словно это самое ценное сокровище в его жизни.

— Принимай как обычный сироп, одной чайной ложки перед сном будет достаточно, — предсказывая вопрос Маны, Иши его опережает. — По возможности после работы заходи ко мне и рассказывай о своем самочувствии. Хорошо?

— Без проблем! — Мана вскакивает со стула, продолжая радоваться сегодняшним днем. Вроде мелочь, а для него это целый праздник. — Еще раз благодарю, доктор!

В какой-то момент Мана начинает думать, что нарушение биоритма связано даже не столько с болезнью тела, сколько с психосоматикой. Усталось от такого образа жизни, непрекращающейся скуки. Хотелось просто испытывать больше положительных эмоций, переживать больше счастливых моментов, отвлекаться от привычного и танцевать душой. Сегодняший день пошатнул его скудный на разнообразие график, так что Мана совсем не удивится быстрому действию таблеток.

Однако, стоит ему вернуться домой, как тут же весь запал куда-то испаряется. Чиша и Асацуки о чем-то болтают за чашкой чая в столовой, и по какой-то причине к ним совершенно не хочется присоединяться. Будто если Мана сядет рядом с ними прямо сейчас, то вернётся в привычный скучный алгоритм. А еще радостный настрой сменяется на ощущение, словно из него рабочий день выжал все соки.

Мана никогда не напрягался на своей работе — какой смысл, если цветы растут даже без его участия? Им вполне хватает дождей, хотя священники все равно настойчиво твердят, что садовник при храме необходим. В детстве Мане перед сном рассказывали сказки про Духа Цветочного Ветра, который благословил Шин-Ё на благодатную почву и всегда идеальные погодные условия. Он даровал людям цветы, овощи, фрукты и всегда охранял их прекрасное состояние, чтобы его народ мог любоваться деревьями, цветами, иметь хороший запас еды и ни в чем не нуждаться. Вот бы этот Дух существовал в самом деле... Тогда вдвойне не пришлось бы беспокоиться о цветах.

Игнорируя задушевные разговоры друзей в столовой, Мана ужинает первым, что под руку на кухне попадется — аппетита все равно нет. Он возвращается в свою комнату, подходит к столу, на котором его ожидает заранее подготовленный блокнот с ручкой. Беря канцелярию в руки, Мана закрывает глаза, пытаясь прислушаться к разговорам за стенкой. Вздыхает тяжело.

Почему он вынужден работать в этом храме только из-за своей родословной? Если бы Мана был простым жителем города, то чувствовал ли он себя счастливее? Нашел бы свое призвание, любимое дело, зарабатывал себе на жизнь, делая то, что ему бы искренне нравилось. Но для его семьи любая работа вне храма не считалась чем-то престижным и заслуживающим уважение. Рискованное дело, которое в любой момент могло прогореть, оставив его без средств на жизнь. Тяжело разрываться между стремлением обустроиться по-своему и нежеланием разочаровать семью, что не одно поколение и не один десяток лет отдала на служение древнейшему храму. Родители желают лишь стабильной жизни своему ребенку, их можно понять. Мана ценит их труды, но... Он несчастен. И признать это тяжело, но выбора нет.

Светит луна, ярко мерцая вместе со звездами на себосводе. Близится время сна, и к Мане возвращается то самое непередаваемое ожидание чуда. Он открывает бутыль с лекарством, принюхивается. Запах почти отсутствует, лишь немного чувствуется аромат каких-то лекарственных трав, если сильно принюхаться. Он делает один глоток, надеясь, что это примерно равно объему чайной ложки. На вкус это то же самое, что и на вид — вязкий, чуть сладковатый сироп. Хорошо, что пить это не противно, как многие лекарства.

— Может, загадать желание перед сном? — спрашивает у себя вслух Мана, кладя блокнот у футона перед тем, как лечь на постель и укутаться в одеяло. — А почему нет? Хочу во сне оказаться в мире, полностью противоположном этому.

Раз нет выхода из однообразной скучной работы, то он продолжит уповать на интересные приключения по разным мирам во снах. Почему бы не заказать себе сон, в котором есть сказочные виды, красивые места, в которых можно потеряться и укрыться от привычных будней?

С приятными мыслями Мана наконец погружается в сон.

***

— Мана? Мана, просыпайся!

На следующее утро Асацуки снова по привычке принимается будить остальных.

Мана и в этот раз просыпается позже Асацуки? Видимо, пока лекарство не начало действовать. Немного расстраивающий момент, с другой стороны, слишком наивно полагать, что от одного глотка лекарства все изменится.

Однако, стоит Мане открыть глаза, как он мгновенно чувствует нахлынувшую острую головную боль, которой раньше не возникало. Неужели побочный эффект? Или Мана слишком долго вчера не мог уснуть, из-за чего сбил режим еще больше? Но это невозможно...

— Доброе утро, Асацуки... — схватившись обеими руками за голову, Мана садится на футон и смотрит в сторону выдвижной двери-стенки, возле которой стоит друг. Что удивительно, ведь обычно Асацуки кричит на весь коридор и просто проходит мимо, но сегодня он замер на месте и обеспокоенно наблюдает за реакцией Маны. Не утро, а сплошная буря из странностей.

— Сегодня ты помнишь мое имя. Что вчера с тобой случилось?

А что случилось? Мане нечего ответить. Разве вчерашний день был каким-то особенным? Он забывал имя Асацуки? Если не считать похода в аптеку и отказа от участия в совместном ужине вчера, он не делал ничего из ряда вон выходящего. Мана только открывает рот, чтобы задать вопрос, но Асацуки торопится в библиотеку, оставляя друга с ворохом вопросов.

Мане остается лишь проводить его удивлённым взглядом, а затем пожать плечами. Могло ли что-то произойти ночью? Спросит об этом Чишу, когда они пойдут на работу в сад. Зачем гадать по пустякам, когда Мане в первую очередь надо задуматься о сегодняшнем увлекательном сне! Был в лекарстве плюс — он точно в ярких красках запомнил те очаровательные места, в которых он успел побывать.

Он помнит невероятный город, который видел разве что на иллюстрациях старых книжек со сказками. Дома в интересной архитектуре, виды на огромные горы, до которых рукой можно было подать! И что самое интересное, все улицы и крыши города были покрыты белоснежным пушистым ковром, от прикосновения к которому чувствовалась прохлада, а ладони становились красными. С неба падали белые хлопья, если Мана не ошибается, это явление в сказках называлось снег. На Шин-Ё никогда не было ничего подобного. Как и не было этого колящего все тело мороза... Прикосновения к металлическому ограждению на мосту, снегу, этот мороз ощущались ну слишком реалистично... Была ли в этом своеобразная заслуга лекарства? Возможно. Хоть что-то могло компенсировать головную боль.

Пока Мана помнит свои впечатления, он тянется рукой к тетрадке — как можно скорее записать ключевые слова, в деталях разберется потом! И все равно, если он опоздает на пару минут!

Стоит ему открыть тетрадь, так он тут же широко распахивает глаза от удивления. Нет, он готов биться об заклад, что не писал в этой тетради никогда раньше. Однако первая же страница пытается доказать обратное. Размашистым небрежным почерком на ней были криво намалеваны странные слова, в которые приходится вглядываться. Но сразу можно понять, что человек писал второпях. И это явно не почерк Маны.

Слова сначала кажутся незнакомыми, но если игнорировать лишние закорючки, послание прочитать удается. Но кто бы стал уделять такое внимание странным лишним закорючкам, которых никогда не было в языке Шин-Ё? Сплошные загадки.

Таинственная надпись тем временем вызывает не меньше вопросов.

Два коротких слова, а вызывают непередаваемую тревогу:

"Кто ты?"