Этой ночью

Дверь в номер растворилась от прикосновения ключ-карты и снова возникла не прежнем месте, стоило владельцу номера перешагнуть порог. Несмотря на то, что отдать заказанную комнату постороннему человеку в качестве инвестиции в их «дружбу» было его личной прихотью, Авантюрин по-прежнему чувствовал лёгкую досаду.

Он слишком полагался на удачу и всё, что с ней связано. Расположение комнаты, комплектация, класс и особенно номер — понадобилось немало времени и усилий, чтобы заполучить такой бриллиант. И этот бриллиант мгновенно выскользнул у него из рук.

Теперь в его распоряжении были самые обычные VIP-апартаменты. Любой приезжий, вероятно, убил бы за возможность провести хотя бы одну ночь в таких условиях. Но для высокорангового представителя КММ мечты простых «смертных» были вполне осуществимой реальностью. Он успел привыкнуть к такому отношению и не позволял себе занижать планку. Для окружающих Авантюрин был распущенным шулером с огромным кошельком и сомнительной репутацией. И в конце концов, медленно, с упоением стягивая очередную маску, он действительно становился таким.

«Люди должны понимать, с кем имеют дело».

Он устало упал на диван, вытягивая ноги. Последняя партия в покер изрядно его утомила.

Внутренний карман приятно грела долговая расписка, которую его соперник подписал, скрипя зубами от бешенства. Авантюрина смешили неудачники, не способные достойно принять поражение. Возможно, потому что он сам никогда не был на их месте.

Взгляд скользнул на столик у мини-бара. Как по заказу, там его ждала обёрнутая бантом бутылка мартини. Вплотную занявшись сварливым игроком, Авантюрин так и не успел как следует насладиться выпивкой, но оценил старания барвуман своей болтовнёй скрасить его пребывание в клубе. Даже, если этот презент не был актом щедрости со стороны персонала, он не стал бы от него отказываться.

Прозрачная с золотым отливом жидкость заблестела в высоком бокале. С мелодичным звоном о его стенку ударился кубик льда.

В каждом глотке он смаковал свой сегодняшний выигрыш.

«За победителя».

Откупиться от назойливой шишки из КММ дорогущим алкоголем было меньшим, что могла позволить себе Семья. Всё-таки за последнее время её члены успели изрядно подпортить ему настроение.

Авантюрина не покидала уверенность, что даже будь эта бутылка наполовину полна керосина, он выпил бы её до дна.

Без своего багажа он чувствовал себя почти голым. Стоило экипажу КММ высадиться на Пенаконии, как Авантюрин ощутил на себе всё знаменитое гостеприимство Семьи — таможенники позаимствовали, считай, конфисковали почти все его вещи. Какой бы не была поездка, он никогда не путешествовал налегке, всегда прихватывая одежду, бельё и украшения в количестве большем, чем могло понадобиться. Кроме того, среди изъятых вещей был рабочий ультрабук, возможно, пачка-другая свеженапечатанных кредитов, его краеугольный камень и — ах, да — пара неприлично дорогих секс-игрушек. Последних, признаться, сейчас не хватало сильнее всего.

С начала его командировки прошло несколько дней. Вернее, несколько... ночей?

Бодрствуя, Авантюрин старался следить за временем. Как всегда, делал заметки в своём календаре, держал в уме часы встреч, лица и имена. Без этой привычной рутины безумная жизнь Пенаконии захлестнула бы его с головой, толкнула бы в бездонную пропасть увеселений, выпивки, больших экранов и огней.

Забыв, зачем он здесь, Авантюрин, как сотни несчастных до него, провалился бы в вечный сон. Волшебный, похожий на сказку. По капле отравляющий сознание.

Он отставил бокал и уложил голову на спинку дивана. Рельефный потолок номера начинал подрагивать перед глазами, мешая сосредоточиться. В паху неприятно заныло. Авантюрин знал, куда вскоре его приведёт это состояние, но из последних сил сопротивлялся.

«Чёртов Воскресенье... — он зажмурился и прикусил губу, — надеюсь твоей целомудренной заднице понравилось разглядывать мои вещички».

Часть багажа, несмотря на договорённости, ему пока так и не вернули. В этом представлении с конфискацией не было никакой необходимости. Кроме, разумеется, желания Семьи самоутвердиться и указать строящей козни Корпорации на её место. Очертить очевидную черту, которую нельзя будет преступить без последствий.

Подходы и взгляды Семьи разительно отличались от того, к чему привык Авантюрин. Так ли крепки пресловутые узы, о которых они трубят из каждого утюга? В моменты кризиса кланы и впрямь готовы грызть глотки друг за друга? Он очень в этом сомневался.

По мнению Авантюрина, КММ была гораздо более прозрачной и искренней в своих намерениях, как бы то смешно не звучало. Развитие, потенциал, возможность, услуга, взаимовыгода, товар — такими понятиями изъяснялись все представители Корпорации от мала до велика. Прямолинейно и бесчеловечно? Безусловно. И всё же хотя бы честно.

Пенакония — этот маленький уголок мира, украшенный радужным картонным фасадом — плохо действовал на него во всех отношениях. Авантюрин не помнил и дня без мигреней, которые вызывали постоянные хождения с «поверхности» на «глубину» и обратно. При этом он всегда находил время для дегустации ассортимента местного бара в компании каких-нибудь новых знакомых, имена и телефоны которых утонут в бесконечно длинном списке его контактов. Благо, работа на КММ с её светскими мероприятиями и встречами, которые чаще всего сопровождались парой бокалов, со временем сделала задачу опоить его до беспамятства просто невыполнимой.

Впечатления, превращаясь в фонтан эмоций, быстро осушали до дна приезжих, которые сменяли друг друга как пластиковые запчасти на конвейере. Именно затем, чтобы сбавить обороты и как следует отрегулировать его движение, здесь однажды был создан Мир Грёз. Конечно, не буквально. Авантюрин не был силён в истории и знал о многолетнем наследии Пенаконии лишь из кратких вырезок туристических брошюр, которые читал за обеденными перерывами в офисе и, ожидая своей посадки на рейс. Говоря о Мире Грёз, он имел в виду межпланетную достопримечательность, узел, связывавший торговлю, сферу развлечений и культуры, и по совместительству основной источник дохода Пенаконии. Мир Грёз, который подразумевал в своих рассуждениях Авантюрин — был огромной конструкцией, сложной многоуровневой машиной, за устройством которой стоят бесчисленные ресурсы людей, энергии и в конце концов денег.

С такой стороны на Пенаконию его вынуждали смотреть корпоративные устои. Ведь он сам был в каком-то роде крохотной шестерёнкой во чреве такой же огромной машины. Другую сторону Пенаконии — бездонную, безликую, тихо стонущую эхом в переплетении коридоров — Авантюрин хотел бы никогда не узнать в лицо.

У него впереди важная миссия. Миссия, которая в буквальном смысле определит дальнейший ход его дешёвой по меркам КММ жизни.

А может быть, прервёт подачу тока, перерезав, как провод.

Он расстегнул ремешок воротника, чувствуя, как тот давит на горло. Мартини, который он собирался выпить до последней капли, теперь выглядел неподъёмной цистерной, но Авантюрин по-прежнему не был пьян. Чувство приятной разнеженности с каждой минутой превращалось в новую невидимую иглу где-то у него под ребром.

Вместо одного удара сердце отстукивало два, а вместо того, чтобы дышать полной грудью, Авантюрин едва мог расправить сжавшиеся от напряжения лёгкие.

«Только не снова».

Он потянулся к подкладке пиджака. В руке зашелестел полупустой блистер.

Такое случалось с ним несколько раз. После первого, случившегося уже во время работы на КММ, он впервые попал в медицинское отделение, которого раньше не видел. Авантюрин странно хорошо помнил беседу того дня. На другом конце стола сидела, изредка отрываясь от бумаг, женщина средних лет. Не будь у неё в лице пары чисто человеческих черт, Авантюрин бы легко принял её за андроида.

— Испытывали ли вы подобное раньше?

— Однажды.

— Как давно?

— Много лет назад.

Вместо того, чтобы задать следующий вопрос, она молча заглянула в картотеку.

Примерно десять лет назад, судя по данным в досье, пациент вынужденно покинул планету под названием Сигония.

Таблетка, которую Авантюрин заставил себя проглотить, никогда не действовала сразу. Некоторое время он проводил наедине с болью в груди, в состоянии, близком к удушью. Но после ему на смену непременно приходило облегчение. Оставалось только чуть-чуть продержаться.

— Это временный рецепт. Через год вы при необходимости сможете повторно получить лекарство, обратившись в мой кабинет.

— Повторно? Разве курс не закончится на этой пачке?

— Всё зависит от вашего состояния. Длительность приёма индивидуальна и корректируется с учётом результатов последних исследований.

— И как… долго это может продлиться?

— Частота может снижаться, но иногда препарат принимается на протяжении всей жизни пациента.

С чем неплохо справляются его коллеги, так это с сохранением чужих тайн.

Авантюрин растянулся на диване, больше, кажется, не в состоянии двигаться. Тело понемногу возвращалось в норму, но всё ещё пребывало в напряжении.

Такое уже случалось. И он понимал, что должен хотя бы попытаться расслабиться. Пускай даже самым примитивным и доступным сейчас способом.

Расслабиться. Отвлечься. Подумать о чём-нибудь приятном.

Авантюрин разблокировал телефон. Корпоративные мессенджеры пестрили уведомлениями. Хорошо, если эти дебаты в чатах никак его не касались. Но, даже если не касались, согласно правилам КММ, каждый сотрудник обязан просматривать и отвечать на рабочие сообщения в течение двенадцати часов. Что ж, пожалуй, он мог законно игнорировать их ещё, как минимум, четыре.

Палец потянулся к кнопке «Скрыть все», но посреди списка отправителей взгляд внезапно зацепился за одно имя.

«Доктор Веритас Рацио».

Авантюрин моргнул. Моргнул ещё раз.

«Голосовое сообщение».

Доктор никогда не отправлял ему голосовые. Более того, его раздражала манера напарника и, честно говоря, кого-либо ещё, общаться подобным образом. Авантюрин же, напротив, будь у него возможность, навсегда забыл о таком концепте, как клавиатура. Онлайн общение было ещё одним поводом для пререканий между ними, но ради миссии оба время от времени делали друг другу незначительные поблажки.

Рацио похитили? Его пытают прямо сейчас? Кто-то украл его телефон? Авантюрин допустил бы такой вариант. С неподдельным интересом он открыл диалог и приложил динамик к уху.

Аудиодорожка началась с какого-то непонятного шума. Как будто телефон со включённым микрофоном вынули из кармана.

— …Я не ███ню, извините, — лепетал на расстоянии незнакомый женский голос, — я не запомнила больше ничего, кроме его чёрных волос… На висках они были светлее… знаете, как будто седые!

— Хорошо, — отвечал ему другой, уже мужской, с холодной дежурной интонацией, — вы упомянули, что этот мужчина б██ в форме.

— Ох… О, да! Как бы вам её описать… — На фоне зазвучала музыка, которую обычно крутят в подземных переходах между павильонами торговых центров. Авантюрин даже, кажется, слышал её вживую. — Чёрный ███тюм, нем██го красного… ███ашка, кажется, белая и… Точно! У него на бортах, вот здесь, были какие-то броши…

«Форма КММ».

Авантюрин нахмурился, не понимая, к чему ему эта информация. Сам он оставил корпоративную одежду в офисной ячейке и даже не помнил, когда в последний раз надевал её.

— По всему торговому центру в Золотом Миге Гончие ищут какого-то мужчину из КММ. — Чуть погодя, из динамика раздался уже знакомый голос. — Средних лет, достаточно высокий, чёрные волосы с проседью. К нему обращались на «Лен». Должно быть, имя или позывное.

В голове завертелись шестерёнки. Даже напрягши свой воспалённый мозг, Авантюрин никак не мог вспомнить никого с такими внешними данными. Должно быть, статист. Вряд ли они когда-нибудь встречались.

— Не знаю, в чём дело, но патрульные, похоже, не успокоятся, пока не обыщут все залы. Я надеюсь, этот человек не имеет к тебе отношения.

Доктор говорил полушёпотом, но последние слова прозвучали так отчётливо, словно он сказал их адресату в самое ухо.

По плечам до затылка пробежали мурашки.

— Если уже успел забыть, как тебя ощипали на таможне, пускай это освежит тебе память.

Гордость Авантюрина должна была быть задета таким замечанием, но он почему-то только улыбнулся. Возможно, от приятного осознания, что мог действовать Рацио на нервы даже в своё отсутствие. Ничего для этого не делая.

— Так что подумай хорошенько. Даже если это происшествие тебя не касается, в глазах Семьи оно не добавляет КММ симпатий. Возможно, они начнут ещё пристальнее следить за твоими передвижениями.

Голос по ту сторону динамика тяжело вздохнул.

Не вздохнул. Почти простонал под тяжестью сваленных на его плечи обязательств.

— Мне не нужны сюрпризы, картёжник.

«Свяжись со мной, если это твоих рук дело». — Последнее текстовое сообщение пришло около шести часов назад. Больше шести часов утекли за игрой в клубе, и Авантюрин даже не отдал себе в этом отчёта.

Они с Рацио прибыли разными рейсами, поселились на разных этажах и, если вдуматься, нечасто пересекались вживую. Всё это было вынужденной необходимостью, условиями, под которыми они негласно поставили свои подписи. Авантюрин наслаждался их редкими встречами. И сейчас, впервые за долгое время услышав недовольный голос Рацио, понял, что успел по нему соскучиться.

Он зачем-то снова включил аудио.

А когда дорожка закончилась — ещё раз.

Авантюрин закрыл глаза, вслушиваясь в одни только интонации.

Даже со своим небогатым воображением, однако неплохой памятью он мог представить себе Рацио в нужных деталях. Доктор стоит к нему совсем близко. Настолько, что Авантюрин мог бы коснуться, прильнуть к его голому плечу и взять своего спутника под руку, как кисейная барышня. Сделав это, он словил бы на себе возмущённый пронзительный взгляд. Сверху, из-под прикрытых век — всё-таки Рацио был выше его почти на голову.

«Я надеюсь, этот человек не имеет к тебе отношения».

Он слегка повернул голову и нахмурился. С этого ракурса его благородный профиль украшали длинные тёмные штрихи ресниц.

Авантюрин почувствовал, как тянет низ живота.

«…это должно освежить тебе память».

Ещё как.

На самом деле его совсем не оскорбляло новое павлинье прозвище. Особенно, если оно звучало из уст Рацио. Услышав его впервые, Авантюрин искренне посмеялся. Доктор всегда умудрялся подобрать какое-нибудь ёмкое литературное словечко для описания чего угодно. Услышав во второй и в третий, Авантюрин ненароком решил, что смог расположить напарника к себе. На этот счёт он, конечно, погорячился.

И сейчас, помятый и выжатый, как долька лимона на дне пустого бокала, он был бы совсем не против услышать о себе что-то подобное. Возможно, менее церемонное и даже грубое. Сравнимое по ощущениям с рывком за волосы.

Думать об этом и ничего не делать становилось просто невозможно. К несчастью, Рацио из его фантазии мог помочь ему сейчас только своим незримым присутствием. Со всем остальным Авантюрин, как «пещерный человек», вынужден был справляться сам.

Одна рука расстегнула ширинку. Другая — несколько пуговиц рубашки. Он стянул с пальцев кольца, перчатку и на секунду почувствовал себя неуютно.

Долго настраиваться не пришлось. Обычно лекарство на время отбивало у него всякое влечение даже к просмотру порно, но сегодняшний приём был исключительным во всех отношениях.

Возможно, между заботой о своём теле и своём настроении стоило выбрать что-то одно.

Авантюрин провёл пальцами по голой коже. Разница температур чувствовалась острее и отнюдь не добавляла приятных ощущений, но он продолжил. Приспустил брюки, затем бельё.

«Так что подумай хорошенько».

Он никогда не ходил в школу в привычном понимании этого слова. Всему необходимому для работы его обучили в КММ. И всё же в жизни Авантюрина тоже были наставники и учителя. Людей такого склада можно было узнать среди остальных по странно проявляющемуся альтруизму и профессиональной деформации. Рацио часто задавал вопросы. В том числе и своему напарнику. Обычно они были риторическими, но тем не менее заставляли пораскинуть мозгами хотя бы долю секунды. За время их совместной работы Авантюрин убедился, что Рацио получал от этого неподдельное удовольствие. Если бы кто-то пустил слух о том, что знаменитого доктора возбуждают онлайн-дискуссии и составление алгоритмов, он бы не задумываясь в это поверил.

Авантюрина же возбуждал голос Рацио — в меру глубокий, артистичный и даже немного вызывающий. А обращённый к нему лично этот голос и вовсе отключал сейчас все его мыслительные процессы. Тем студентам, которые на занятиях доктора сохраняют лицо и действительно думают о занятиях, Авантюрин поставил бы «зачтено» за одно только самообладание.

Телефон по-прежнему лежал рядом, без конца проигрывая одни и те же полторы минуты аудио. С каждым резким движением вдоль члена Авантюрин чувствовал нараставшее напряжение. Собственная ладонь была слишком маленькой, чтобы представить вместо неё ладонь Рацио, но он изо всех сил старался снова подключить воображение. Хотелось быстрее, грубее, больнее. Как будто они у всех на виду, в одном из дальних коридоров отеля, предоставленные друг другу на считанные минуты. Авантюрин надавил на головку и невольно пропустил вдох.

Здесь, в своём номере, он мог быть сколько угодно громким и бесстыжим, но это чувство вседозволенности почему-то совсем не заводило. Авантюрин зажал рот рукой, прикусив ткань перчатки. Так он сквозь приглушенные стоны всё ещё слышал голос из динамика и мог не прерывать свою импровизированную фантазию.

«Мне не нужны сюрпризы, картёжник».

Ему было даже не обязательно представлять Рацио без одежды, чтобы сделать сцену пикантнее. Фасоны, что выбирал доктор, более чем удачно подчёркивали все достоинства его внешности. Он не стеснялся и, наоборот, искренне собой упивался. Иначе не стал бы ходить с этой чёртовой золотой подвеской прямо между…

Авантюрин зажмурился и выгнулся бёдрами. Жар прокатился волной до самых щёк. Ему не хватало темпа, не хватало сил и ещё больше не хватало присутствия конкретного человека.

Если бы только он мог почувствовать прикосновение рук к своей коже. Теплоту дыхания на затылке. Если бы с ним говорили по-настоящему. Если бы каждое его отчаянное движение находило отклик в другом теле.

Если бы вместо одного бокала на столе стояло два.

Авантюрин сполз на подушки, пытаясь выровнять дыхание. Он никогда не бегал марафон, но поспорил бы, что даже после него сердце не стучало бы так сильно. Со звенящей пустотой в голове и мученическим выражением на лице Авантюрин уставился на фотографию чужого профиля.

В следующие несколько секунд он едва осознавал, что делает.

— Скучал по мне, доктор?

* * *

Подходя к дверям номера, Авантюрин искоса поглядывал по сторонам из-за стёкол очков. Этаж, на котором расположился его напарник, в это время был гораздо менее людным. За исключением электрика, что менял перегоревшие лампы, в коридоре ему встретилась лишь компания шумных постояльцев. Тем не менее мужчины были настолько увлечены обсуждением матча по робоболу, что не повели и ухом в сторону его видной фигуры. Авантюрин скользнул в проход, выискивая взглядом нужную дверь. Ждать не пришлось. Владелец оказался готов к визиту.

Только в его лице не было ни намёка на гостеприимство.

— Я тоже рад тебя видеть.

Авантюрин снял очки и улыбнулся. Рацио молча впустил его и заблокировал дверь.

— Уверен, ты будешь счастлив услышать, что я знать не знаю того проныру, которого разыскивают Гончие. — Он прогулочным шагом пересёк полкомнаты и потянулся, как будто последние несколько часов трудился в поте лица. — Пенаконию регулярно, по делу и нет, посещает кто-нибудь из КММ. И я уж точно не отвечаю за каждого из них.

Авантюрин положил руку на сердце.

— Но спасибо, что так печёшься о моей репутации.

Рацио смерил его долгим тяжёлым взглядом. Он выглядел чуть более раздражённым и чуть менее причёсанным, чем обычно. Однако эта небрежность его совсем не портила.

— Это всё? — Доктор разгладил пальцами морщину между бровей. — Ты мог сказать мне это по телефону.

— Мог. Конечно мог. — Авантюрин качнулся назад и отпружинил от спинки кресла. Во всех его телодвижениях улавливалась странная подвижность. Так вели себя либо очень довольные собой люди, либо люди, пытавшиеся что-то скрыть. — Но захотел сказать лично. Что же касается нашего плана–…

— Ты пьян?

Доктор сделал несколько шагов навстречу, выискивая в лице Авантюрина подтверждение своим догадкам. Тот вскинул брови и оскалился в смешке. Бесценная прямота.

— Ха-ха-х, ты ведь знаешь: опоить меня — задача профессионального уровня. Я лично пожму руку тому, кому удастся это сделать.

Даже в ярком свете люстры глаза Авантюрина казались тёмными. Бесцветными, как осколки мутного бутылочного стекла. Огромные чёрные провалы зрачков зияли из-под россыпи, крашенных в тёмный ресниц. Он юлил и избегал этого прямого взгляда, но спиной вдруг почувствовал невидимую стену.

Глаза Рацио тем временем сверкали молниями.

Врать и пытаться придумать что-то на ходу было бесполезно. Он уже всё понял. Оставалось лишь внести в ситуацию пару уточняющих деталей.

— Попался-попался… — Внешне доктор был всё таким же взвинченным, но позволил ему продолжить. — Это лекарство. Седативное. Мне выписали его в КММ. Вот и всё.

Авантюрин прищурился и улыбнулся в своей обычной манере.

— Кто в наше время может похвастаться отменным здоровьем? Работа у нас малость нервная. Этот маленький пунктик не настолько существенен, чтобы менять твоё ко мне отношение.

— Я уже понял, что тебе нравится проверять его на прочность, — Рацио с трудом сдерживал своё негодование. Каждый раз, когда Авантюрин заставал его таким, он задавался вопросом: матерится ли его напарник хотя бы у себя в голове.

— Признаюсь, это немного забавно. Но, в конце концов, у нас важная миссия. И я ни в коем случае не ставлю цели стать тебе врагом. Даже наоборот… — Авантюрин склонил голову и протянул руку в располагающем жесте. — Каждый наш разговор начинается не с той ноты, дорогой доктор. Знаешь, стоило пригласить тебя в какое-нибудь стоящее заведение. Этот номер, конечно, соответствует своей ценовой категории, но находиться здесь почти целый день… Так ведь и с ума сойти можно.

— Меня всё устраивает, благодарю.

Рацио скрестил руки на груди. И это звучало правдоподобно. Несмотря на особенный шарм, с которым он одевался, на дорогое оборудование, с которым работал в своей лаборатории каждый день, и мелочи, вроде переносных гаджетов неизвестного назначения, Рацио не нуждался в излишней роскоши и развлечениях, чтобы потешить своё и без того увесистое эго.

— Если таким образом ты пытаешься сгладить острые углы, можешь не тратить время.

— Да, вот об этом я и говорю. — Кривоватый смешок сорвался с губ Авантюрина. Казалось, он только начал понимать, в каком направлении двигаться, но несговорчивый напарник снова отрезал ему дорогу. — И всё же. В баре на VIP-этаже подают отменную выпивку. Уверен, что со своим опытом смогу угодить даже твоим консерваторским вкусам. Уж не помню, кто был за стойкой вчера, но тогда она была и в половину не так хороша, как сегодн–…

Доктор после этих слов мгновенно переменился в лице. А Авантюрин захотел вырвать себе язык голыми руками.

— Я надеюсь, тебе хватило ума не пить во время приёма таблеток...

Взгляд Авантюрина скользнул куда-то влево. События последних пары часов расплывались в мозгу как круги на воде. Не дождавшись ответа, Рацио схватился за переносицу с такой силой, что, не будь она его собственной, мог бы сломать её одним щелчком пальцев. Когда-то Авантюрин видел фокус, где таким образом ломают деревянные карандаши.

— Что ты пил?

— Слушай, всего бокал, — он почувствовал, как учащается пульс, — в крайнем случае, полтора. Я... забыл...

— Отвечай.

— В тот конкретный момент я просто забыл, что их нельзя смешивать. Вылетело из головы, понимаешь?

Доктор продолжал сверлить его взглядом, и Авантюрин сдался.

— Мар...ти-и-ини?

— Где твоё лекарство? Дай его мне.

— К чему это, док? Я же сказал: всего бокал. Не ожидал, что тебя это так встревожит. — Авантюрин огляделся по сторонам, выискивая источник странного шума, похожего на слабый сигнал радио. — Да и принимаю я их уже не впервые.

Чем больше он говорил, тем сильнее ходила ходуном грудь. Сердце, сбившись со своего привычного ритма, глухо билось о рёбра и сотрясало мелкой дрожью все остальные органы.

— Чёртов картёжник...

Рацио метнулся куда-то к шкафам и принялся распаковывать свой багаж.

— Если за столько времени ты не сумел запомнить пару элементарных правил, написанных чёрным по белому, даже не заикайся об этом.

Авантюрин выдавил рефлекторную улыбку.

— Ну-ну, не горячись. Раз уж я и так нарушил твой покой, — слюна на языке становилась тягучей и мешала говорить, — давай вернёмся к делу.

Веки тяжелели, как бы он ни старался моргать почаще. Всё вокруг медленно темнело, будто картинка старого, выходящего из строя телевизора. Только теперь из строя выходило само его тело.

— ██дь и помол██ Если у КММ и ███мь нет █████████

— Что, прости?

Авантюрин сделал шаг в сторону и качнулся. Чёрный экран сомкнул свою пасть прямо перед его лицом. Всё зримое, слышимое и осязаемое схлопнулось в одну точку.

Он провалился вниз, не почувствовав под ногами пола. За это время он пролетел бы с десяток невидимых этажей.

И, должно быть, переломал бы себе кости.

Все до единой.

В нос ударил самый мерзкий на свете запах. Тот, который был знаком ему из медицинских кабинетов. Авантюрин поморщился и с силой открыл глаза.

Те же стены, мебель, чаша сновидений... Даже пол вернулся на прежнее место. Только вместо жёсткого коврового ворса под рукой приятно скользил мягкий отпаренный хлопок. Как будто он проснулся в собственной кровати.

«Разве в номерах вообще есть кровати?»

Перед лицом снова оказался пропитанный нашатырём диск.

«Да хватит...!»

Расплывчатым пятном почти на уровне глаз маячило знакомое лицо. Авантюрин попытался подняться на локтях и сфокусировать взгляд, как крепкая ладонь тут же надавила ему на плечо. Не сильно, но достаточно убедительно.

Из-за стоявшего в ушах звона Рацио, казалось, говорил одними губами.

«Ложись,» — единственное, что понял Авантюрин.

Он послушно — скорее обессиленно — упал обратно головой на подушки. От его внимания не ушёл перевёрнутый кофейный столик у подножия дивана и залитый водой ковёр. Доктор приподнял одну из подушек, под его ногами — Авантюрин почувствовал, что разут, но не нашёл в себе силы даже думать о том, как умудрился снять обувь.

Звон, почти такой же, как тот, что он слышал за попытками унять свою похоть, постепенно сходил на нет, обнажая тишину комнаты.

— Сколько времени я так–…

— Около пяти минут.

Рацио стоял к нему вполоборота и размешивая что-то в стакане. Если бы не постукивание ложки, Авантюрин бы даже не понял, что доктор, который пять минут назад готов был сжечь его своими красными, как лазерный прицел, глазами, всё ещё находится рядом.

— Я не успел подойти, и ты упал, когда потерял сознание.

В его голосе не слышалось прежнего раздражения. Теперь он звучал ровно и как-то... бесцветно. Авантюрин вяло усмехнулся.

— Так это я устроил погром... Приношу свои извинения.

Он не помнил, как упал, но чувствовал тупую боль в локте и колене. Попробовав согнуть ноги, Авантюрин снова привлёк внимание доктора.

«Чёрт... Наверное, останется синяк».

— Не опускай. — Рацио наконец заговорил внятно, но не звонко, чеканя, как обычно, каждое слово, а мягче и тише. — Это не нормализует давление, но поможет прийти в себя. Кровь быстрее прильёт к голове. Тебе это нужно.

Последние слова показались Авантюрину не проявлением заботы, а завуалированной оценкой его умственных способностей, эдакой полупрозрачной издёвкой. Что бы ни случилось, доктор Рацио оставался доктором Рацио. Суровым преподом, что сначала рубит правду своим титановым тесаком, а потом элегантно рассекает её на отрезки выверенной длины ломоть за ломтем. Мысли о еде, совсем некстати возникшие в голове, снова заставили рот наполниться слюной.

— Как твоё самочувствие?

Рацио отставил в сторону стакан и присел на корточки рядом с диваном. Видеть его в таком положении было странно — даже сидя он выглядел таким же высоким и широкоплечим. Авантюрин же чувствовал себя как никогда маленьким.

Маленьким и до противного беспомощным.

— Бывало и лучше, — доктор задумчиво нахмурился.

Авантюрин и раньше подмечал, как красив он бывает в такие моменты. Хотя причиной хмурости Рацио в последнее время был он сам, это не мешало нагло им любоваться, следить как в его изящных бровях и линии губ проявляется весь спектр эмоций. С такого близкого расстояния они читались особенно хорошо. И придумывать не надо.

— Головная боль?

Доктор снова отстранился, и подобие довольной ухмылки тут же сползло с лица Авантюрина.

— Пятьдесят на пятьдесят.

Он попытался перевернуться, но этим вызвал отвратительное по ощущениям колыхание внутри. Кожа будто стала горячее, а на грудь надавили невидимым прессом.

— Чувствую себя на приёме у настоящего врача. — Отшучивался Авантюрин, пытаясь вернуть себе контроль над собственным телом. — Я думал, ты, вроде как, доктор математики... или физики.

— Тошнота?

Авантюрин и впрямь ощущал тошноту. Разгоравшаяся внутри желчь стала обретать вес и форму, как только о ней начали думать. Он сопротивлялся, но сил не было даже для того, чтобы говорить.

— Не смертельно.

— Послушай, — едва не прошипел сквозь зубы Рацио, — я задаю тебе вполне понятные вопросы. Ты можешь ответить так же внятно хотя бы на один?

Вот он. Доктор Рацио в своём обычном амплуа.

Вопреки суждениям, Рацио совсем не были чужды эмоции. Более того, яркие всплески, будь то восклицания от досады или блеск воодушевления в глазах, а также присущий ему артистизм были некой визитной карточкой знаменитого отвергнутого гения, спрятанной за подкладкой строгой наружности. Рацио всегда был искренен в своих симпатиях, эмоциях и впечатлениях. И Авантюрину до странных мурашек на коже нравилась эта его сторона.

Правда теперь до мурашек его пробирал выступавший на коже холодный пот.

— Доктор, дай мне пару минут и снова увидишь топ менеджера Отдела Стратегических Инвестиций в своей лучш–... — он попытался встать, но вместо этого нелепо перевалился через край.

К голове вместе с кровью прилила невыносимая тяжесть.

Горло обожгло желчью. Авантюрин зажал рот рукой, но жидкость хлынула из носа.

Пытаясь не задохнуться в собственной рвоте и соплях, он даже не осознал, как крепко вцепился ногтями в предплечье Рацио. Из-за слёз на глазах он перестал различать что-либо вокруг и кашлял до хрипа, надеясь нечаянно не выплюнуть лёгкое или ещё что-нибудь помельче.

Когда судороги наконец отпустили тело, внутри будто не осталось ничего. Ни вечернего ужина, ни злополучного мартини, ни крупицы его былого бахвальства и изящества.

Авантюрин уронил голову, чувствуя на плечах чужие горячие ладони.

А после — бережное касание пальцами его холодного лба.

* * *

Когда он снова пришёл в себя, рядом не было никого. Рубашка, насквозь мокрая от пота, облепила живот и грудь, а волосы влажными прядями лежали на лице.

Авантюрин чувствовал себя маленьким, беспомощным, но теперь к тому же ещё и жалким. Грязным, липким, неприятным во всех отношениях. Кончики пальцев онемели от холода. В горле жутко пересохло. Он боялся даже представить, чем и как сильно от него сейчас разило.

Измождённый, едва не захлебнувшийся слюной и пока не совсем вменяемый топ менеджер Отдела Стратегических Инвестиций КММ лежал на диване пустого номера премиум-класса. Номера, принадлежавшего человеку, которого он знал чуть дольше месяца.

Авантюрин закрыл лицо руками.

Незнакомое прежде чувство глубиной в десяток километров сомкнулось над его головой. Стыд? Отвращение? Ему было сложно дать название.

Где-то за спиной раздался тихий щелчок.

Он отдал бы всё что угодно, лишь бы исчезнуть куда-нибудь прямо сейчас. Вывернул бы второпях бумажник, картхолдер, содрал с себя все побрякушки.

Он хотел бы раствориться в этой проклятой чаше снов и разлететься на тысячу пузырей.

Лишь бы никто не видел его таким.

— Возьми.

Особенно тот, чей номер стал сценой для этого унизительного представления.

Авантюрин взглянул перед собой сквозь пальцы. Рука в золотой наручи протянула ему стакан.

— И лучше сядь.

Рацио смотрел на него удивительно спокойно. Словно ничего не произошло. Словно не парень, с которым его обязали выехать в командировку, заявился к нему в номер посреди ночи, перебравший таблеток, чтобы бесславно скончаться в луже собственной рвоты. Он не был зол, не был взволнован. Если этому спокойствию и предшествовала буря, Авантюрину посчастливилось впасть в забытье и не стать ей свидетелем.

— Слушай, док–…

— Выпей чёртову воду. — Рацио почти силой всучил стакан в подрагивавшие руки. — Обезвоживание только усугубит твоё состояние. Скачки давления, жар, судороги… Тебе провести индивидуальную лекцию?

Пока доктор был способен язвить, Авантюрин был странно спокоен. Ему доводилось видеть светоч Гильдии Эрудитов в досадном разочаровании, возмущении и ледяной серьёзности, но ещё никогда не доводилось видеть его злости. И почему-то Авантюрин боялся однажды стать её причиной.

— Похоже, всё, что могло из тебя выйти, уже вышло, — ни запахом, ни видом содержимое не отличалось от обычной воды из кулера, — но я сделал раствор, который должен помочь очистить желудок.

Авантюрину не оставалось ничего, кроме как довериться. Он сделал несколько жадных глотков. Прохладная вода заполнила рот, потекла по пищеводу, возвращая к жизни измученное тело. Он пил, как в последний раз в жизни, покуда небольшой графин в руке Рацио не опустел. Пальцы с трудом держали стакан — озноб волнами обдавал кожу, заставляя неестественно дрожать и сжимать зубы до боли.

— Нда, мне стоит… почистить пёрышки. — Авантюрин принялся расстёгивать рубашку, но замер после пары пуговиц. — Точно…

Его чемодан с вещами никак не мог телепортироваться следом.

— Можешь не возвращать.

На диван упала отглаженная чёрная рубашка. Авантюрин мог бы поклясться, что ни одна его новая вещь не выглядела так же аккуратно, как эта. Рацио наверняка надевал её раз или два на какие-то деловые встречи — на ткани не осталось ни запаха торгового центра, ни пакетика забытых запасных пуговиц изнутри. Если только она, как и многие другие вещи доктора, не была сшита на заказ.

Авантюрин тёр плечи, пытаясь разогнать кровь под кожей, и был несказанно рад сменить свою мокрую одежду на что-то настолько чистое и приятное наощупь. Рубашка оказалась ожидаемо широка в плечах — рукава скрыли тонкие кисти рук до самых костяшек. Манжеты и ворот с золотой вышивкой цепляли взгляд, делая чужую «оболочку» не такой инородной. Авантюрин разгладил ткань на груди, чувствуя, как наконец согревается. Только сейчас он заметил, что ковёр оказался свёрнут и отодвинут в сторону. Видимо, спасти его можно теперь только усилиями горничной. Надо отдать должное: они здесь, как в кино, не задают лишних вопросов.

— Ничего более подходящего твоей… уникальной манере одеваться в моём гардеробе, к сожалению, не нашлось, — Рацио впервые за долгое время улыбнулся.

Ответить простым «спасибо» почему-то оказалось тяжелее, чем представлялось.

Таблетки, которые обычно приносили кратковременное успокоение, действовали на него сейчас как плохой дешёвый наркотик. Рацио, который на дух не переносил сюрпризы и самодеятельность, выходившую за рамки плана, по собственной воле стал своему напарнику спасательным жилетом. Вся эта ситуация выглядела какой-то нереальной. Невозможно идиотской. И всё же, раз он чувствовал боль, значит, она не была сном.

— Мне всё ещё нужно твоё лекарство.

«Ну вот, опять».

— Оставь это, док. Я ведь уже пришёл в себя. Сам видишь — не самоцвет, а чистое стёклышко.

Рацио проигнорировал его незатейливый каламбур, оставаясь всё таким же непреклонным.

— Я должен знать, каких ещё побочных эффектов ждать. О них пишут не просто так. И тебе бы стоило относиться к этому чуть менее легкомысленно. — Его глаза помрачнели. — Такие препараты за редким исключением принимаются в небольших дозах. Одна-две таблетки. Ты выпил не меньше четырёх за раз. Это серьёзно.

Авантюрин почувствовал, как упало сердце. Или то, что давно его заменило. Где-то под рёбрами гадко заныло. Сложно было сказать: в доказательство плачевного состояния его здоровья или в укор его беспробудно спавшей совести.

Авантюрин едва помнил, что делал перед тем, как прийти сюда. И не знал, напуган ли этим.

— Оно в номере? Как выглядит упаковка?

— Ты сильно огорчишься, если я скажу, что эти были последними? В общем… Короче говоря, я его выбросил.

Он выдержал тяжёлый взгляд Рацио стоически.

«Не верит».

— Боюсь, здесь уже ничего не поделаешь, — он почесал лоб, косясь в сторону, где на стуле висел его смятый пиджак.

Обычно блистер всегда лежал внутри. И Авантюрин надеялся, что по уходу обнаружит его на прежнем месте.

Тянуться за ним сейчас было бы слишком опрометчиво. Если Рацио всё ещё задавал вопросы, значит, приличие не позволило ему рыться в чужих карманах. Авантюрин был благодарен ему за крупицу доверия.

Но, к несчастью, платил за это доверие очередной маленькой ложью. Возможно, на сегодня откровений достаточно.

— Номера убирают позже.

— Ради меня ты готов замарать руки мусором? Какая прелесть.

Авантюрин был бы бесконечно рад смене темы и довольно захлопал ресницами, когда провокация возымела успех. Флирт всегда был запасным, но наиболее лёгким в использовании оружием, как правило, пресекавшим дальнейшее развитие разговора в неудобном направлении. Рацио, правда, в такие моменты не то, что не краснел, даже не показывал внешних признаков смущения. Обычно он раздражённо фыркал или, как ни в чём не бывало, продолжал заниматься своими делами. Он, должно быть, и в правду считал своего напарника идиотом.

Авантюрин едва ли мог осуждать его за это. Если бы Гильдия Эрудитов выпускала еженедельник под названием «Самые глупые люди галактики», он украшал бы своей физиономией обложку каждого выпуска.

— Наш приятель в сером костюме, похоже, просто жить без меня не может. Его псы преследуют меня на каждом шагу. Даже здесь, в отеле, не говоря уже о Мире Грёз.

Рацио нахмурился.

— Ты столкнулся с Гончими?

— Когда кто-то из них то и дело ошивается рядом с моим номером, гадать не приходится. Конечно, в открытую посягнуть на личное пространство уважаемого гостя они не осмелятся, но…

Авантюрин прекрасно понимал, на каком счету у хозяев Пенаконии находится. Он не раз ловил на себе косые взгляды, пока, как сегодня, обдирал до нитки какого-нибудь приезжего толстосума за партией в покер, чувствовал спиной почти беззвучные шаги, прогуливаясь по парку Айдена. Он волен делать всё, что захочет, пока Семья спускает ему это с рук. Доктор был прав, постоянно предупреждая нерадивого напарника о возможных инцидентах, но тот пользовался своей пресловутой удачей, до последнего закрывая глаза на риски. Авантюрин знал, что одно слово Воскресенья снова приведёт его на ковёр бесконечно огромных ледяных апартаментов. И всё же в очередной раз подбрасывал в воздух монетку.

Несмотря на внешний блеск и лоск, который как нельзя лучше соответствовал тому красочному безумию, что представляла из себя «планета грёз», Авантюрин был здесь чужим. Очередной жертвой, у которой остаётся всё меньше отступных путей.

И чем больше времени он здесь проводил, тем острее это чувствовал.

— Так что, если такой симпатичный мужчина заявится ко мне в номер со своей ключ-картой под самое утро… — губы Авантюрина растянулись в игривой улыбке, — кто знает, как это расценят любопытные щеночки?

Рацио закатил глаза настолько глубоко, что непременно должен был увидеть свой полный извилин мозг. 

Он был на Пенаконии таким же чужестранцем. Избегал шумных столпотворений, с долей нескрываемого отвращения смотрел на пьяных гуляк, что спускали последние люцернии и кредиты в игровые автоматы. Покидая номер, он ступал в мир праздного веселья, пустой болтовни и бессмысленной траты ресурсов, стремясь как можно скорее отгородиться от него своей гипсовой маской.

Авантюрин бы не позволил себе подметить эту схожесть вслух, но был странно рад стечению факторов и обстоятельств, которые свели их вместе в одной точке галактики.

В этом определённо была некая романтика, которая, к несчастью, не получит своего развития в финале.

— Ладно-ладно… Но даже если отставить шутки в сторону, ты понимаешь, что выглядеть это будет, как минимум, подозрительно.

Рацио ничего на это не ответил, и Авантюрин принял его молчание. Совсем расслабившись в мягком, любезно застеленном — пусть и не для него — диване, он позволил себе ненадолго прикрыть глаза.

— Семья всё ещё не в курсе, что я прибыл сюда с компаньоном из Гильдии, но и это лишь вопрос времени. До тех пор, дорогой доктор, ты — наш маленький козырь.

Они с Рацио встретились взглядами.

— Согласен?

Не дожидаясь реакции, Авантюрин встал, наконец чувствуя ногами твёрдый пол. Слабость не позволяла раздавать конечностям внятные указания, но, по крайней мере, его больше не тянуло обратно на боковую. Авантюрин по привычке дёрнул рукой и повернул к себе циферблат часов, увесистый ремешок которых выглядел на его тонком запястье немного аляповато. Рацио с сомнением взглянул на дверь и прошёл обратно в центр комнаты.

— Тебе нужен сон.

Его напарник не сдержал смешка.

— Док, мы ведь на «планете грёз», забыл? Я сплю по двадцать часов в день.

— Я говорю о нормальном здоровом сне.

Взяв со стола свой толстенный ежедневник, доктор пролистал его до последних исписанных страниц.

— Перед вылетом я собирал информацию об энергосейсмических зонах Пенаконии и изучал закономерности биологических реакций при перемещении в них. — Авантюрин приподнял бровь в недоумении. — Иначе говоря, выяснял, как энергия в атмосфере планеты влияет на организм тех, кто к ней не привык. Практически все учёные, к чьим записям я обращался, склоняются к одним и тем же выводам.

Он пробежался глазами по тексту.

— Находясь здесь, я провёл аналогичные наблюдения. Конечно, для более точного анализа необходимо гораздо больше времени, но мне хватило пары дней, чтобы подтвердить некоторые из своих догадок.

— На Пенаконии высокая концентрация… мемории? Кажется, так? — Рацио утвердительно кивнул в ответ. — Я знаю, что она может искажать пространство и вызывать галлюцинации.

— Говоря поверхностно, да. Это наиболее явные и ощутимые, но не единственные проявления её воздействия. — Он бережно разгладил закладку по шву. — Мемория также влияет на производительность мозга и, как следствие, качество сна. При переносе сознания в Мир Грёз, твоё тело не замедляет внутренние процессы, как это происходит при обычном сне. Мозг начинает работать усиленней, чем нарушает твои биоритмы. Грань между сном и бодрствованием постепенно стирается, и тело перестаёт отдыхать в принципе. Бессонница, общее недомогание, рассеянность, аномальное давление, тревожность, переходящая в апатию, и… Ты понимаешь, о чём я?

От взгляда Рацио ему на мгновение стало не по себе.

Доктор лишь констатировал факты, но с каждым новым будто забирался пальцами под чужую кожу. Он не озвучил весь перечень. И Авантюрин не хотел знать, чем он закончится.

— Ты и впрямь ходячая энциклопедия.

— Поэтому тебе нужен сон. — В голосе Рацио появилась новая незнакомая интонация. — Тебе нужен отдых.

Доктор не мог развернуться на полпути. У него не было возможности отказаться от миссии, за которую была внесена весьма щедрая предоплата. Как и не было возможности выбирать себе коллег из рядов Корпорации. У Рацио в этом рискованном деле был один человек, на которого он мог повлиять только словами. У Авантюрина — человек, чьё доверие из-за собственных слов ему так и не удалось завоевать.

Эта игра в тёмной комнате утомляла. Утомляла и изводила их обоих, пока ни один не шёл навстречу.

Время до часа «Х» неумолимо утекало прямо через пальцы, пока они боролись друг против друга.

— Ты сделаешь мне большое одолжение, если хотя бы сейчас не станешь спорить. В конце концов, в мой контракт не входила обязанность присматривать за великовозрастным сумасбродным ребёнком.

Авантюрин поджал губу. По крайней мере его не попрекнули годом рождения напрямую. Он терпеть не мог, когда разговор заканчивался этим аргументом, ведь это означало лишь то, что оппонент не хотел мириться со своим проигрышным положением.

Честно говоря, он даже толком не знал, сколько Рацио лет. Пропасть между ними ощущалась не столько возрастной, сколько социальной и культурной. Даже будь они ровесниками, Авантюрин не смог бы поставить себя на одну ступень с таким человеком.

Возможно, в этот раз правда действительно была на его стороне.

— Ладно, — Авантюрин потёр виски, — твоя взяла. Я постараюсь. Только потому, что… А? Ты куда?

Накинув халат, Рацио взял с полки свою натёртую до блеска маску.

— Раз уж я сам не засну в ближайшее время, не буду мешать своим присутствием тебе. Располагайся.

Его лицо исчезло за гипсовой скульптурой. Изящный точёный профиль, который Авантюрин нередко осыпал комплиментами, теперь лишил его возможности разглядеть в лице доктора всякие эмоции. Даже его голос словно потерял былую выразительность.

— Ха-х… А ты умеешь ставить в неловкое положение. — Рацио сделал шаг в направлении к выходу, и Авантюрин машинально двинулся следом. — Знаешь, я ведь и так доставил тебе достаточно хлопот сегодня. Не нужно этого самопожертвования.

— Рад, что ты это признаёшь. И вряд ли, переночевав здесь, сможешь сделать ситуацию хуже. — Он прихватил с собой какие-то бумаги и больше не обернулся. — Раз Семья ненадолго потеряла тебя из виду, воспользуйся этим и отдохни без навязчивых мыслей. Я найду, чем себя занять.

Рацио коснулся двери. Полотно начало растворяться прямо на глазах.

И прежде, чем проём опустел…

— П-подожди-подожди!

Скользя по паркету в одних носках, Авантюрин мгновенно оказался у него за спиной.

Доктор выдержал паузу и развернулся, тенью возвышаясь над напарником.

— Послушай… После этого цирка у тебя есть все права на меня злиться. Врежь мне от души, если хочешь, но… — тот поднял глаза, глядя прямо в пустые резные глазницы, — ты мог бы… остаться?

Несколько секунд, показавшихся вечностью, они провели в тишине.

Авантюрин переводил взгляд с одной гипсовой склеры на другую, надеясь, что там, с обратной стороны, всё ещё есть что-то живое и человеческое. Рацио наконец пошевелился.

— Знаю, что это странная просьба.

В ответ молчали.

— Будет вполне закономерным получить на неё отказ. И всё же я рискну.

Холёная улыбочка не налезала на лицо, как бы он ни пытался.

Сегодня у него вряд ли появится другая возможность быть честным. Вряд ли у него вообще появится другое «сегодня».

— Эта ночь подходит к концу.

Пожалуй, Рацио заслуживал к себе хотя бы немного честности.

— И я очень не хочу провести её один.

Он показал себя в худшем свете, едва не сломав тот карточный фундамент, который успел возвести. Он оступился. Должно быть, упал ещё ниже в глазах своего единственного надёжного союзника.

Доктор выслушал его до последнего слова. И, к чужому удивлению, снял маску.

Ему понадобилось время принять эту просьбу без сомнений. Увидеть за налётом притворства и вызывающей язвительности поникший, неожиданно прямой взгляд. Но, как ни странно, не он заставил его поверить.

Авантюрин был готов к чему угодно, только не к тому, что Рацио вдруг сам подаст ему руку.

Которой он наконец коснётся в окружившей их темноте.