Закатный фиолетовый свет контрастировал с огненными переливами споряных ручьев на равнине. В сумерках проявился узор: всю пустошь покрывали золотисто-оранжевые спирали. Споры, потревоженные пролетающими бордами, взвивались сполохами пламени и медленно оседали позади, летели, катились и, пойманные воронками, уходили под землю, чтобы заняться какими-то очень важными грибными делами. Махди никогда не был силен в биологии, лишь знал, что подгрунтовый мицелий — основа процветания Хэо.

Гоночная трасса виднелась издали: ее освещали прожекторы, встроенные снизу парящих гравидронов. Огромные тарелки несли на себе публику, что побогаче. Туда не подняться, да и не нужно: на самом впечатляющем изгибе маршрута высилась многоярусная конструкция, похожая на срез шляпки димиуса. Заграждения жужжали электрополями, но кое-где поблескивали и простым пластиком, который уже оплетали разноцветные гифы. У разубранного диодными огнями проема толпилась очередь, четверо мордоворотов проверяли входящих. Туда пролезть нечего было даже думать…

Дрейк неожиданно сорвался в драйв и устремился к узкому стыку полупрозрачных пластин. Через миг и Махди увидел: плотная гифа облепила датчик заграждения, и электрополе в углу то и дело пропадало. Промежутки получались неровными. Рискованно, но попробовать можно, главное, высчитать точный ритм сбоев, и только тогда… Порыв ветра взъерошил волосы, крик застрял в горле. Розовые огни мелькнули до границы поля — и сразу после. Чу обернулся и торжествуя, поднял руки с большими пальцами.

— Ну ты и псих, — прошептал Махди. По спине продрало запоздалым морозом.

Внутри гремела музыка и тысячи голосов кричали, смеялись, ругались. Периодически шум перекрывал зычный голос комментатора. У самого ограждения чад стоял неимоверный, Махди снял маску, потому что казалось, визор вот-вот закоптится. Торговали сладкими нугами из миценного молока, леденцами всех мастей, чипсами… и, конечно, сувенирами. Взгляд помимо воли задержался на модели эйрскутера, сваренной из банок энергетика. Аугментики почти не было — все внимание толпы должно сосредоточиться на трассе.

Дрейк шел впереди, прямо в гущу людей, ближе к маршруту. Рюк шагал следом, прижимая к груди борд. Близнецы отстали — Махди видел, как они с Чу увлеченно обсуждают что-то у прилавка с карманными голограммами.

"Ты его даже не ругал за риск не по делу. Он что, особенный?"

Нет, с Дрейком определенно надо поговорить. Но не сейчас.

— Подождем их, — сказал Махди и остановился, выглядывая через людскую реку четыре разноцветных макушки.

Дрейк закатил глаза: 

— Если нас увидит кто — стыда не оберемся. С робоняней приперлись!

— Ну и что? Кому какое дело? Да и в толкучке никто не смотрит на остальных, — пожал плечами Махди.

Когда взволнованные, раскрасневшиеся младшие мальчишки догнали их, спросил:

— Как настроение, Пикси?

Из рюкзака Чу с торчащим круглым визором донеслось:

— Уровень риска оценен как "ниже среднего" при условии, что вы займете места не ближе пятнадцатого ряда. 

— А ты оптимистка! — фыркнул Рюксен. — Повезет, если на пятидесятый воткнемся!

Чу, как самого мелкого, постоянно оттирала толпа, Махди в конце концов это надоело, он выдернул мальчишку из очередного водоворота тел и взял за руку. Маленькая ладошка мигом вспотела и начала выворачиваться, но Махди лишь сжал ее крепче.

— Смотри, вон сидит Бес, — показал в сторону ложи, похожей на перевернутую грибную шляпку. — Это он устраивает гонки. И наши тоже, которые будут в конце каникул.

— Совсем старый, — удивленно заметил Чу. — И толстый! Я думал, все богатые покупают полисалютин.

Он, казалось, забыл, что они держатся за руки. Ну и хорошо, ведь Махди тоже ощущал себя жутко неловко, хотя чувство ответственности перевешивало.

— Ну, это же не обязаловка, — пожал плечом он. — Мой дед тоже отказался от инъекций, как только вышел на пенсию.

— Не понимаю, — покачал головой Чу. — Разве это не здорово — жить долго?

— Поздоровайся, — перебил Махди, — Склони башку, ну же… Даже если Бес не смотрит, смотрят его люди.

— Он что, Император? — фыркнул Чу.

— Если Бесу кто-то не понравится, в гонки его не пустят. Так что веди себя вежливо.

Чу покорно склонил голову, но закушенные губы выдавали сдерживаемый смех.

— И думай вежливые мысли, — вступил Рюксен с другой стороны, — У Беса, говорят, помощница — ларона*. 

— Читает мысли? — восторженно спросил Жан. — Круто!

— Не круто, если прочтет твои, — хмыкнул Рюк. — Там всегда одна похабщина.

Жан ойкнул и пригнулся, прячась за брата.

В парящих ложах сидели серьезные мужчины в модных костюмах и женщины, усыпанные драгоценностями. На коленях у хозяек лежали грибозвери-симбионты. Некоторые — пушистые прыгучие комочки, с любопытством глядящие на толпу. Другие перешли ко второй фазе: замерли неподвижно, пух сменили сверкающие острия  гиалиновых* кристаллов — зверь уже мертв, остался только гриб.

С верхнего яруса наконец открылся вид на маршрут, изобиловавший крутыми петлями и самыми разнообразными препятствиями. Светлые точки эйрскутеров вытягивались в линию и вновь собирались, догоняя друг друга. Чу с Рюксеном засмотрелись, пришлось волочь за руки обоих — благо, уми был пристегнут за спиной. 

Им неожиданно повезло: бетонная лавка пустовала, потому что по ней расплылось омерзительно пахнущее пятно дохлой — и уже полежавшей — грибомедузы. Сдувшийся пузырь сочился медленными каплями розоватой слизи. Рюксен брезгливо столкнул медузу ногой. Вонь они как-нибудь переживут, зато можно встать относительно удобно и сквозь брешь наблюдать за творящимся внизу, на трассе. Чу выпустил Пикси на скамейку — металлу этот яд точно не страшен. В динамиках зудели двигатели эйрскутеров, зрители вскочили, заорали и засвистели. Кто-то вырвался вперед… Можно наконец сложить борды и насладиться гонками. Махди взглянул на голоэкраны и таблицы, вникая в расклад. 

— Какие люди! Ахалан*, Махди!

Он мысленно выругался. Закон подлости, не иначе! Обернулся и смерил глазами Хиррана. Тот, как обычно, жевал нугу, был весь затянут в модную криокожу, переливавшуюся фальшивым инеем. И его команда толпилась позади — такие же высокомерные придурки, копирующие капитана — от громоздких сапог, ухудшающих сцепление с бордом, до нарощенных ресниц, сужающих видимость. Эти парни из элитного сегмента М считали, что в гонках главное — это стильно выглядеть.

Хирран надул пузырь ярко-голубой нуги, лениво оглядывая друзей Махди. Взгляд его остановился на стриженом ежике Чу. Мальчишка стоял к чужому вожаку ближе всех, Махди с трудом подавил внезапное и неуместное желание схватить и запихать Чу подальше, за спины сокомандников.

— Дела так плохи, дорогой? Всех подряд к себе берешь, а? А это что, робонянька?!  — он запрокинул голову и пронзительно заржал. Успокоившись, протянул: — Ну хотя бы лицо милое, и фигурка вроде ничего.

Чу набрал воздуху, явно намереваясь послать нахала пробовать хрюмлеформы, но Махди положил ему руку на плечо и сжал. За свою команду капитан должен стоять сам.

— Что ты пристал? — процедил он. — Займись своими делами, не отвлекайся от голоэкранов. Вдруг на сей раз выиграешь, а не как тогда…

— Завали гриборезку, — Хирран зашипел, словно сдувающийся шар.

— А что было "тогда"? — с фальшивым простодушием встрял Джанни. — Я вот не в курсе, а больше двух говорят вслух!

— Как-нибудь потом расскажу, — усмехнулся Махди. Незачем разжигать конфликт, хотя у близнецов имелся на Хиррана зуб, и Дрейк замер, как змея, готовая к броску. Но они не за этим прилетели сюда. — Бывай, Хирран.

Его дружки потянулись дальше по лестнице, но сам Хирран все еще стоял, пялась на Махди и Чу. Возможно, лучшая тактика — это игнорирование. Надоест — и он уйдет… 

— Тебе бы пошло платьице покороче, бэбелус. Но какая же аппетитная мордочка! — Внезапно черная, затянутая в колючий иней клешня сцапала тощее плечо Чу и рванула в сторону, притиснув к чужому телу. — Не могу уйти, не попробовав. 

Махди ничего не успел — тело словно застыло в оцепенении, намертво стиснув воздух в легких, и один бесконечно растянутый миг наблюдало, как черная лапища держит мальчишку за талию, а липкие голубоватые губы тянутся, тянутся… 

Чу обошелся без помощи.

— А у тебя на редкость уродская харя, но это легко исправить! — отклонился назад, будто в парном танце, подцепил с пола тухлую грибомедузу и с размаху впечатал Хиррану в лицо.

Махди наконец ощутил собственное тело, выдрал Чу из чужих рук и отодвинул за спину, потом врезал Хиррану под дых, и тот отлетел к дружкам. Те, не устояв на своих копытах, рухнули вповалку. Их капитан взвыл, срывая с себя медузу, заорал, но тут же заткнулся: очевидно, часть жгучей слизи попала в рот.

— Ах ты плесени кусок, — прорычал Махди, сбрасывая уми с плеч.

Хирран, сидя на полу, подвывал и невнятно ругался, пытаясь счистить гадость с лица, которое стремительно опухало. Два его дружка растерянно переминались, предлагая капитану салфетки, трое других скорчили угрожающие рожи и направились к Махди.

Под ноги им бросился кругляш, спутав весь пафос наступления:

— Протокол помощи несовершеннолетнему. — В лицо Хиррану брызнула струя воды. — Рекомендуется введение антитоксина 23-Д. Идет синтез…

Озверевший Хирран замычал и пинком отбросил робота, та исчезла в мельтешащем месиве толпы, которая снова кого-то то ли чествовала, то ли ругала — уже наплевать.

— Пикси! — в ужасе завизжал Чу, и кинулся вниз, расталкивая людей.

Вот и отлично, теперь можно не бояться, что случайно прилетит самому младшему. Махди схватил за грудки крашеного ползуна который выглядел покрепче, и вломил в челюсть от всей души.

Конечно, их выгнали — всех сразу, и правых, и виноватых, хотя по итогу виноватыми сделались уже все. Дрейк успел выбить кому-то зуб, Жану вырвали клок волос. В ночной пустоши, за заграждением, Хирран с красной рожей махал такими же распухшими руками и орал вслед, что страшно отомстит.

К Махди подошел Чу, смущенно глядя в сторону, долго прочищал горло.

— Мне жаль. Это из-за меня все… Можно было обойтись и без химического оружия, — он хихикнул, но тут же снова погрустнел, ресницы намокли. — Вы хотели посмотреть на гонки, а я вам все испортил.

— Ничего подобного. Знаешь, я тоже мог быть повежливее с Хирраном с самого начала. Вот только это его никак не оправдывает. — Махди нахмурился. — Лезть с поцелуями к парню из моей команды… Не представляю, на что он рассчитывал. Что мы просто проглотим такое?!

Чу вдруг вскинул голову и вперился в Махди, словно изучая. Ему стала даже немного неуютно под этим пристальным взглядом. Но прежде чем он успел что-нибудь спросить, мальчишка отвернулся и вскочил на миниборд.

Пять бордов соединились в площадку, на которой расселась подавленно молчавшая команда. Махди пристроил уми рядом, возможно, впервые жалея, что тот отличается от остальных. Пикси выплюнула на обожженную руку Чу гель с антидотом, и он обволок кисть пленкой с ярким прохладным запахом. Рюксен несколько раз спрашивал, больно ли, Чу неизменно бурчал "нет", но руку от встречного ветра берег. Махди очень хотелось спросить Чу, как он себя чувствует. Не в смысле ожога, а в целом. Но слов подобрать так и не сумел. Кажется, Хирран не успел коснуться его. Кажется… 

— Не ссыте, — зевнул Дрейк, заправляя выбившиеся из хвоста волосы за уши. — Хирран только болтать и умеет.

Махди не был бы так уверен, но вслух сказал другое:

— Пусть попробует одержать верх на маршруте — для этого и существуют гонки.

— Да эти веточники крашеные струсят! — отмахнулся Рюк.

— Неизвестно, попадем ли мы туда, — вздохнул Жан. — По подготовке и возрасту уже нормально, но… мало ли.

— Ну, у нас еще три доузеча, — сказал Рюк, — Успеем и подготовиться, и койнов собрать. Я вот откладываю карманные.

— Я тоже, — кивнул Жан.

— Напишем сегодня бит, в котором я типа такой вжух, вжух, ч-ч-ч, я опасный псих, уложил одним ударом двоих! — предложил Джанни и пихнул брата в бок.

— Почему только двоих? — возмутился тот. — Пятерых! Нечего этих гадов жалеть!

***

Рюк обожал свет: переливы неоновых вывесок и анимированные голограммы заставляли забыть обо всем и бездумно таращиться, словно ему три года. Рюк с нетерпением ожидал совершеннолетия, когда можно будет встать в очередь на вживление бионических линз — ведь тогда, если верить старшим друзьям, света и цвета вокруг станет намного больше! Видеть карты, все крутые придумки аугментики, информацию о любом предмете, который, задавать вопрос, немедленно получая ответ. И переписываться можно будет по общей сети, без использования дополнительных девайсов — как Махди с Дрейком, когда они молча переглядываются, и сразу ясно — болтают в мессенджере. Даже обидно чутка, как будто остальные недостойны знать, о чем они разговаривают. Хотя Махди все равно таскал с собой ресивер, непонятно зачем, и засекал время на гонках только в нем, словно такой простейшей функции не заложено внутри бионики.

Праздничный город казался каким-то другим — больше и теснее одновременно. Друзья медленно летели вдоль запруженных народом, густо запорошенных хлопушковыми блестками улиц. Соблюдали правила движения. Во-первых, потому что с Махди иначе нельзя. Во-вторых — траффик был плотным, действительно немудрено устроить аварию на ровном месте. А они и так сегодня натерпелись. При воспоминании о грязной драке Рюка передернуло. Лучше не думать об этом, лететь друг за другом по разукрашенным улицам, время от времени обмениваясь короткими впечатлениями, и просто получать кайф от вечера. И без особого драйва может быть хорошо, оказывается…

На одном из центральных бульваров устроили развлекаловку для ползунов: дети, едва стоящие на минибордах, кто с визгом, кто с испуганным аханьем лавировали сквозь полосу световых "препятствий" — голографических забавных чудищ, колец и шевелящих ветвями лиственных растений. Рюк остановился, любуясь: таких не росло на Хэо. Кажется это и есть деревья. И цветы. Ну и странно же они выглядели! Сорвавшись с места, Рюк прошил первое кольцо, вскочил наверх ветки, забрав золотой кружок голографического койна, и ввинтился в следующий круг. Детвора пришла в восторг, Рюк остановился, оглянулся на своих. Близнецы ржали, Махди улыбался, Дрейк закатил глаза, а Чу полетел следом — и не просто пролетел, но крутанувшись почти на триста шестдесят и сделав флип — что на такой низкой скорости грозило падением. Но Чу не упал, а остановился рядом, озорно подмигнул и кивнул на оставшуюся часть маршрута, сливавшуюся впереди в единый мигающий коридор.

Рюк врубил иллюминацию по краю борда, чтобы видно было издалека:

— Ю-ху! Покажем, как надо!

Ползуны спешно убирались с пути, какие-то истеричные мамашки орали ругательства, зато их дети визжали вслед от восторга. 

Остальные догнали Рюка с Чу на темной после ярких световых эффектов улице, далеко за линией финиша, который летуны миновали, не останавливаясь, чтобы не огрести от толпы ползуновских родителей.

— Гляньте! — хихикнул Жан, показывая на тускло мерцающий переулок, где вместо вывески танцевал на шесте очень красноречиво раздетый силуэт.

— Ого, это релакс-сектор? — опасливо спросил Джанни. — Мы тут не бывали.

— Рано еще, — усмехнулся Дрейк.

— А давайте посмотрим, а? — глаза у Жана разгорелись, как два диода.

Рюк ощутил, как нутро смерзается в единый липкий, мерзкий ком.

— Да кто тебя пустит? — хмыкнул он как можно презрительнее. — Полетели отсюда, — фраза почти совсем не звучала просьбой. Почти. Ну разве что самую малость. — В центре большое шоу с дронами обещали!

— Мы же только быстренько пролетим по улице, ну? — заныл Жан, — я слыхал, и в витринах показывают всякое интересное…

— Да что там интересного, — пожал плечами Рюк, — голые тела? Все то же самое ты и в сети смотришь.

— Ничего я не смотрю!!!

— В витрину обычно выставляют игрушки поинтереснее, — негромко сказал Дрейк, поигрывая бровями. — Релакс-андроидов со всякими обвесами… с тентаклями, и все такое.

— Это, — Джанни с усилием сглотнул, — звучит мегакруто… 

Пикси зашевелилась, раскрыла визор и вскочила на ножки:

— Пересекать границу сектора, помеченного на моей карте как "только для совершеннолетних" крайне не рекомендуется. 

— Ну конечно, — всплеснул руками Дрейк, — Чего еще можно ожидать от унылого робота?

— Не забывай, что в релакс-секторах тоже служат роботы, — хихикнул Чу.

Пикси словно бы в задумчивости помигала диодами и добавила:

— Имеется шанс получить искаженное представление о сексуальных отношениях и практиках, что может привести к психологической травме, влекущей в числе прочего полную половую дисфункцию.

— Вот, слыхали, извращенцы?! — Рюк протянул к робо-няне руки, — Пикси дело говорит!

— Ты просто ссышь! — Жан подлетел вплотную, ткнул в живот. — Самый обезбашенный летун пасует, гляньте!

Рюк надулся, облегченно замечая, что никто из команды младшего близнеца не поддержал.

— Кхм, — Джанни прочистил горло: — Я лично свою э-э-э функцию все-таки хочу поберечь. Так что да, полетели дронов смотреть.

— Согласен, — кивнул Махди.

***

Карточка валялась на виду — даже странно, как люди шли мимо и не замечали. Рюк подрулил поближе, наклонился и поднял квадратик с узнаваемым узором схемы, помахал в воздухе, показывая остальным. 

— Да она пустая, — фыркнул Джанни.

Рюк приложил карту к ресиверу и торжествующе показал экран:

— Пять койнов!

Не бог весть что, но все же деньги. Можно купить плайсбургер с синт-мясом… и разделить на шестерых, да. Рюк досадливо вздохнул. В животе заурчало.

— На пачку цветной нуги хватило бы, — оживился Джанни.

Рюк поморщился, и заметил такое же брезгливое выражение на лице Чу. Да уж, после встречи с Хирраном нуги никому не захочется еще очень долго.

— Или неонки купим, — Жан засучил рукава, разглядывая руки, на которых и так от светящихся узорных наклеек не было живого места.

— Найденное чужое имущество предписывается сдать на ближайший полицейский пост.

— Издеваешься?!

— Просто оставь, где взял, — предложил Махди.

Рюк ощутил, как закипает. Второй раз за вечер показать себя трусом… Ну нет.

— Пойдем, присмотрим что-нибудь, — беспечно махнул рукой в сторону праздничного рынка.

— Присвоение найденного имущества приравнивается к краже и карается тюремным заключением с отработкой на астероидных рудниках сроком…

— Может, и правда лучше не надо? — робко спросил Чу.

— Да ерунда, кто станет париться из за пяти койнов?! — вспылил Рюк. — И вы теперь что, вечно будете слушаться робо-няню? Может, и вам завести по одной?

Близнецы переглянулись. Жан потер руки:

— Только надо выбирать лавки без сканеров на входе.

— Почему? — с любопытством спросил Чу.

— Искусственный интеллект развивается, потому что естественный вымирает, — свысока покосился на него Жан. — Чтобы наши лица нигде не засветились, естественно!

— И кто же будет париться из-за пяти койнов, — усмехнулся Махди.

Рюк ощутил, как горят уши. Боишься — не делай. Делаешь — не бойся. 

После дня, полного событий, больше всего хочется жрать — так, чтобы много, горячо, жирно, и желательно — нельзя. Нельзя — самое вкусное. И единственное, что они могли бы себе позволить из списка. Поэтому общим голосованием было решено купить один большой плайс со стаканчиком энергетика и бросить жребий, кому он достанется. 

Чу вызвался сопровождать Рюка за покупкой. Мальчишке было страшно интересно, как все устроено во внешнем мире. Инкубаторских обеспечивали всем необходимым и даже больше, вели в школе уроки экономической грамотности, но настоящих койнов на руки не давали. И как потом им жить, не зная простейших штук? Чу даже на терминал оплаты таращился, словно на некое чудовище. Все равно, что пытаться подкатить к девчонке, зная только про базидии и споры!

— Можно, я заплачу? — робко попросил Чу.

Пока он с горящими глазами прикладывал карточку к терминалу, Рюк чувствовал, как под курткой пот противно течет по спине.

— Вам с зеленым соусом или с красным? — только и спросил продавец.

Пикси согласилась поучаствовать в роли генератора случайных чисел. Дрейк, которому выпал счастливый номер, взял пленку с плайсбургером, вдохнул аромат и с кислым лицом опустил руки:

— Не, ну я так не могу. Давайте уж на всех делить, по кусочку.

Прежде чем выкинуть карточку, Рюк приложил ее к ресиверу, убеждаясь, что там ничего не осталось. И увидел…

— Пять койнов!

— Чего? — Жан заглянул в экран.

— Пять койнов, — неверяще повторил Рюк, потряс ресивер, приложил карту снова. Джанни протянул руку со своим. Но и его экран показывал то же самое.

— Это какой-то баг? — неуверенно спросил Чу. — Так часто бывает?

— Никогда! — выдохнул Рюк. — Никогда не бывает! Баг или нет — мне все равно, я куплю ужин на всех!

После того, как команда всосала в себя неимоверное количество плайсбургеров, энергиков, сахарных хрустяшек, агарных червей и прочих лакомств, энергии, а также фантазии на покупки совсем не осталось. Разве что на кольца-светяшки и микромики в прозрачных шариках. Рюк лопнул свой между ладоней и рассмеялся, когда его окатило оранжевой ароматной пыльцой. Лица команды, перепачканные разноцветьем, казались незнакомыми, словно все, сговорясь, нацепили маски.

Рынок словно бы притих: тщательно выверяя расстояния между забегаловками, где можно было потратить пять койнов, они прошли его весь. Дрейк попросил взять ему заколку для волос в виде розового животного со странными треугольными ушами. Рюк привычно шлепнул картой по терминалу, и тот внезапно взорвался истошным писком. Тетка-продавщица изменилась в лице и заорала что-то на смеси диалектов, из которой Рюк не понял ни слова, кроме одного — "полиция".

— Драпаем! — истошно завопил он, бросаясь в сторону от прилавка.

Продавщица неожиданно шустро для ее комплекции вцепилась Дрейку в волосы, пытаясь выдрать заколку. Он заорал, растерявшийся Жан врезался в тетку, та отклеилась от своей жертвы, все также злобно вопя. Сквозь веселый гомон рынка послышалось знакомое омерзительное пиликанье. Дроны…  

***

Комната у Махди была побольше, чем у Рюка, но все же не настолько огромная, чтобы вместить шестерых. Друзья развалились кто где — на кровати, на надувном мешке и на полу. Рюка колотило мелкой противной дрожью. Он сидел в самом углу и смотрел в полупрозрачную стену. За ней помигивал огнями город. И вот-вот на улице могли замигать совсем другие огни — тревожные, неумолимые, означающие полный и бесповоротный конец всему хорошему, что только было в жизни.

На первом этаже апартаментов тихо переговаривались родители капитана, постукивали посудой, прибирая остатки праздничного ужина. Они ничего не знали. Пока. Но если выбора не останется — Рюк расскажет все. И возьмет всю вину на себя, ведь он же и так виноват. И пусть полиция забирает его одного. При мысли о том, что подумает Дядя, пришлось зажмуриться, чтобы остановить слезы. При мысли о бабушке они все-таки потекли по щекам.

— Не бойся, — широкая ладонь Махди обожгла лопатку, Рюк дернулся, сбрасывая ее. — Может, еще ничего не случится. Я тоже виноват, что не настоял на своем. 

— Нет, — буркнул Рюк. — Это все я.

— Нам… домой пора, — жалобно сказал Жан, — Мама написала. Уже почти полночь*.

— Конечно, — ответил Махди. — Лучше всем разойтись по домам.

Перешептываясь и вздыхая, друзья вышли из комнаты. Стало тихо. Процокали по полу металлические ножки.

— В ближайшей к этой точке части сегмента не обнаружено техники с сигнатурами государственных силовых структур.

— Правда? — обернулся Рюк.

Пикси подвигала визором.

— Мои датчики позволяют анализировать окружающее пространство с высокой точностью.

— Спасибо.

Чу, стоявший в дверном проеме, улыбнулся.

Проводив всех, вернулся капитан. Сел на мешок, и тот свистнул под его весом.

— А ты что? Хочешь остаться у меня? Без проблем.

— Я, — Рюк всхлипнул, — Не вернусь домой. Мне… Пусть они не знают. И если за мной придут, то пускай не туда.

— А куда? Ко мне?

Махди улыбнулся, но не очень весело. Потом тяжело вздохнул, забросил руки за голову, потянулся.

— Не можешь предотвратить — возглавь. Я знал, что добром это не кончится, но решил, что два раза за вечер выступить кайфоломом — такое себе… Так что виноваты мы одинаково.

Рюк рассмеялся, вытер глаза подолом футболки. Махди дотянулся до ящика и швырнул Рюку надувной матрас.

Его разбудил стук, как будто по голове. Оказалось — в дверь.

— Махди, вы уже проснулись? Пришла доамна Бэйли.

Рюк подскочил, протирая глаза. Бабушка!

— Что ты натворил?

Бабушка смотрела на Рюка, сложив руки на груди. Очень грозно. Рюк стоял, закусив губы и глядя в пол. Наверное, допрашивать его в присутствии родителей капитана — часть наказания. 

— Рюк хороший, не ругайте его! Это я виноват…

— Что мне делать, я сама решу, молодой человек. И я прекрасно знаю своего внука, который даже сахарных тероподов ест парами, чтобы они не умирали в одиночестве. Вот только доброе сердце не бережет от дурости. Я повторяю: что ты натворил?

Рюк облизал губы. Грибозверь побери… нельзя попросить попить, да? Наверное, нельзя. Пусть будет так ужасно, как только возможно.

Запинаясь и делая глубокие вдохи, он рассказал.

— …и я бросил эту карточку там. Наверное… это и называется… фальшивомонетничество. Но я не подумал. Я не знаю, о чем я думал.

Взрослые долго молчали. Мама Махди принесла стакан воды, и Рюк осушил его одним глотком.

— Что ж, — наконец кашлянула бабушка. — Это было… неожиданно… захватывающе. Надеялась никогда не услышать о тебе таких вот историй. Сколько чужих койнов ты потратил?

— Я… не считал. Но наверное, можно.

— Мы все тратили! — снова вмешался Махди.

— Хорошо. Значит и возмещать будете все вместе, — ой, кажется, это дедушка Рами. — Из собственных койнов.

— Но нас могут узнать, если мы… — попытался возразить Рюк и поднял взгляд.

Ох-х, лучше бы не поднимал: лицо у деда Махди было очень суровое, глаза казалось вот-вот прожгут в Рюке сквозную дыру.

— Это ваши проблемы. Взрослость — это ответственность.

— Да, домнуле. Надо было слушать Пикси, — добавил Рюк себе под нос.

— Что?

— Ничего. Скузэ.

Дома пришлось выслушать еще от Дяди:

— Попали бы на продавца-дроида — так легко бы не отделались!

— Я понимаю, — снова повесил голову Рюк. Кажется, за эту четверть суток у него развилась сутулость…

Он хотел прошмыгнуть к себе, но бабушка схватила за плечо:

— А как же послепраздничный семейный завтрак? Виш! — громко крикнула она в глубину коридора — За стол! Я наварила любимые Дядины побеги кресса и тебе пожарила синт-мяса, тоненько, как ты любишь. Ну и салатов по мелочи.

"Мелочи" возвышались на кухонном столе за бабушкиной спиной, едва не доставая до висячих капель светильника.

— Я не голодный, — пробурчал Рюк, не слушая бурчание в собственном животе. — А Вишу вообще не надо…

— А это тут при чем?! Я сказала семейный завтрак, значит, на нем обязаны присутствовать все!