Едва очутившись у нужного дома, Никита запаниковал. Дом оказался старым, отвратительно серым, с потрескавшимися оконными рамами и кривой железной дверью. Возле каждого подъезда — клумба с инсталляцией советского фильма ужасов. Никита такие не смотрел, но был уверен, что выцветшие на солнце плюшевые игрушки являлись детям того времени в кошмарах.

И это место, где росла его мама? Какой же она, оказывается, была несчастной.

Кое-как протащив оба чемодана по лестнице, Никита набрал номер нужной квартиры. Гудки раздавались долго, а затем и вовсе оборвались. Никита набрал ещё раз.

— Кто там? — голос на другой стороне, на удивление, принадлежал кому-то значительно моложе восьмидесяти.

— Э-э, Никита. Моя мама вам…

Домофон бодро запиликал, оповещая об открытии замка. Никита потянул её на себя и подпёр лежащим рядом булыжником, чтобы занести чемоданы.

Этажей было всего три, но лифт в доме, к счастью, присутствовал. Никита вкатил в него чемоданы, поморщился от запаха сырости в тёмном подъезде и нажал кнопку второго этажа.

— Почему не позвонил? Я бы встретил.

На пороге квартиры стоял далеко не дряхлый старикашка Андрей Витальевич, которого Никита успел возненавидеть за сговор с его гиперконтролирующей мамой. Этот Андрей Витальевич выглядел лет эдак на двадцать пять, имел нелепую кудрявую шевелюру, которая почему-то прекрасно подходила к его идеальному лицу, и совсем не был похож на человека, который способен водить дружбу с мамой.

— Да я и сам справился. Здрасьте.

— Да, привет. Давай помогу.

Андрей Витальевич ловко подхватил оба его чемодана и без каких-либо усилий перенёс их через высокий порог.

— Меня Андрей зовут, — сказал Андрей Витальевич, закрывая за ним дверь. — Дома можно обращаться так, но в универе, уж прости, придётся соблюдать деловой этикет. Там я исключительно Андрей Витальевич.

— Ага. Я Никита. В универе — Никита Евгеньевич.

Андрей усмехнулся и отошёл, давая Никите больше пространства.

— Твоя комната слева. Располагайся.

На то, чтобы расположиться, у Никиты ушло всего минут десять. Вещи он разложил кое-как, кровать решил до сна не заправлять, а чемоданы так и оставил у порога. Хотелось побыстрее осмотреть всю квартиру, понять, что за фрукт этот Андрей Витальевич, и будет ли он и правда следить за каждым его шагом, как грозилась мама.

— Помощь нужна? — не понял Андрей, стоило Никите объявиться на кухне. Чайник даже не успел закипеть.

— Неа, я уже разложился. А вы… ты правда препод?

Никита смело плюхнулся на диванчик возле обеденного стола, достал из кармана электронку и уставился на нового сожителя в ожидании ответа.

Мама рассказала ему не так уж и много. Квартиру детства после относительно дешёвого ремонта она сдавала уже пятый год. Квартирантов изначально было двое: оба преподы местного экономического университета. Не так давно один из них переехал к жене, а второй, Андрей Витальевич, с радостью согласился остаться за полцены с одним только условием — принять в сожители поступившего в универ Никиту и одним глазом за ним присматривать.

— Во-первых, не препод, а преподаватель, — сказал Андрей серьёзным, преподским тоном, от которого у Никиты тут же зародился внутренний протест. — Во-вторых, убери свою дуделку. Хочешь курить, выходи на улицу.

— Это электронка, она даже не пахнет…

— Всё равно.

Никита обидчиво фыркнул, но электронку убрал. Теперь понятно, почему этот Андрей так нравился маме — он тот ещё душнила.

— Возможно, ты даже попадёшь ко мне на лекции. Какая у тебя группа?

— Д-3.

— Да, завтра у меня с вами пара. В одиннадцать, если не ошибаюсь.

— Экономика, что ли?

— Экономика и управление ресурсосбережением.

Никита скривился. К счастью Андрей в это время уже отвернулся, чтобы разлить чай по кружкам.

— В универ сам поступил или родители загнали? — поинтересовался он, не оборачиваясь.

— Родители.

— Что, даже выбор не дали?

— Я никуда и не хотел.

Андрей обернулся и посмотрел на него в недоумении. Никита лишь пожал плечами.

— Как это никуда не хотел? А работать как? — Андрей поставил на стол кружки и сахарницу, затем сел напротив. — Родители тебя полностью обеспечивают?

— Я уже работал. В Маке.

— Кричал «Свободная касса!»?

— Вообще-то, в основном стоял на МакДрайв-е. Мне нравилось.

Андрей добродушно посмеялся.

— То есть после школы ты поступил не сразу? — уточнил он.

— Угу, год ничего не делал, а потом ещё год работал.

— И даже в армию не забрали?

— Неа, папа отмазал.

Андрей не ответил. Никита почувствовал себя немного неловко. Ему не нравилось, когда его считали мажором, а судя по выражению лица Андрея, тот его именно за такого и принял. Знал бы он, насколько сложные у Никиты отношения с родителями и насколько далеки они с мамой от отцовских денег…

— А на экономическом сложно учиться? — сменил тему он.

— Сложно, но возможно. У тебя как с математикой?

— Не очень.

— Придётся подтянуть.

Никита вздохнул. Была бы его воля, он бы вообще никогда не учился.

Дальше разговор особо не клеился. Андрей немного рассказал ему о том, что где лежит, а затем извинился и принялся что-то упорно строчить в мессенджере. Никита уткнулся взглядом в кружку. Чай всё никак не хотел остывать, а пить кипяток, как это делал Андрей, он не горел желанием. За неимением альтернативы, Никита задумался о своём — конкретно, о маме. Та сказала позвонить, как только он приедет в город, но Никита специально проигнорировал этот приказ.

Его ужасно бесил её тотальный контроль. Если отец не обращал на него никакого внимания и появлялся в его жизни в лучшем случае раз в месяц, то мама стояла у него над душой двадцать четыре часа в сутки. Дома из-за этого невозможно было дышать.

Именно поэтому он так легко согласился уехать в город, о котором слышал только два слова: скучно и безнадёжно. Мама провела в Новоозёрске всю свою молодость, пока отец не забрал её из этого «царства бедности» и не увёз в процветающую столицу. Никита родился уже там, знать не знал ни о какой бедной жизни и не представлял, как будет с ней справляться сейчас. Деньги, которые он заработал в общепите, заканчивались слишком стремительно, а карманные от отца были настолько маленькими, что Никита не был уверен, что сможет позволить себе что-то, кроме еды.

— Твоя мама пишет мне и просит, чтобы ты ей перезвонил, — неожиданно нарушил тишину Андрей. Словно в подтверждение его телефон завибрировал ещё несколько раз. — Волнуется, что ты не доехал.

— Боже, можешь удалить её номер? Или нет, лучше заблокировать.

— К сожалению, не могу. Она — мой арендодатель.

Никита вздохнул. Он целенаправленно выключил звук и не отвечал на сообщения и звонки. Вдали от дома он планировал выдохнуть.

— Не будешь звонить? — спросил Андрей, когда в неловком молчании прошло ещё около десяти минут. — Она же переживает.

— Переживёт.

— Я написал ей, что ты сидишь рядом со мной и скоро ответишь.

— Тебе не обязательно помогать ей меня контролировать. Мне двадцать лет — в этом нет никакого смысла. Просто отвечай ей сухо, тогда она будет реже тебя беспокоить.

— Не думаю, что дело в контроле. В данной ситуации — это просто родитель, беспокоящийся о своём ребёнке, впервые уехавшем так далеко от дома.

— Я не ребёнок.

— Для неё — всё ещё да.

Никита фыркнул, молча поднялся из-за стола и поставил свою кружку в раковину.

— А вымыть? — остановил Андрей, стоило ему шагнуть в сторону выхода. Никита еле подавил зародившийся было протест. Даже в новом городе ему без конца отдают приказы!

Нарочно демонстрируя недовольство, он вернулся к раковине, открыл кран и наскоро поводил по ободку кружки пальцами. Затем поставил кружку на полотенце к остальной посуде и быстрым шагом направился прочь из квартиры — курить.