У Рико от тренировки болят руки. Ладони, кажется, стёрты до костей. А может, ему и правда кажется — но кожа на них горит.

Тренировка окончена.

Тецудзи — его дядя и его будущий официальный тренер (что бы это ни значило) — очень редко бывает доволен; однако сейчас — как раз такой день. Момент.

Видно, для этого должны были звёзды сойтись, мяч в нужную точку попасть, Жан по-особому моргнуть, Кевин правильно забить, Нелл в нужной тональности вскрикнуть в восторге от забитого Кевином гола, мозоли на ладошках Рико в верную секунду лопнуть-кровью окропить.

Рико не знает, что там сошлось — может, и звёзды, конечно, — но дядя — нет-нет, тренер или Мастер — довольно щурится и постукивает извечной тростью. Одобрительно.

Тональность знакома всем, звук звонкий и глухой одновременно. Или это у него уши заложило? С ним такое однажды уже случалось — давно-давно: когда Кев его знакомил с Нелл в домике в горах. Пока до него на машине доехали — уши и заложило.

Больше он никогда в горах не был.

Рико тяжело дышит, сжимает ракетку пальцами и смотрит на своих друзей, свою свиту. Дядя говорит им, что теперь они должны привыкать к этому слову. Но нет. Он смотрит на братьев и сестру.

Они — как-то так вышло — толпятся в стороне: Нелл подбежала к Кевину, чтобы проверить, как он после своего последнего падения, и потащила за собой близко в тот момент стоящего Жана.

И Рико будто... не у дел.

Жан и Нелл — какие-то там кузены. Конечно они будут близки. Рико до сих пор старается не показывать своей ревности. Никому. Ведь это чувство — для слабаков. А Рико не такой. Дядя не должен увидеть это, никогда. Он, конечно, ребёнок, но понимает, что дядя Тецудзи — Мастер — не побоится свои руки замарать планами разными.

Сейчас справляться получается лучше. Намного. Он уверен. Строго говоря, он даже почти и не ревнует. Ну или он пытается себя в этом убедить.

Жан с ними уже несколько месяцев, он по-своему хорош: может, не так быстр, как Нелл, или не так горит экси, как Кевин и сам Рико, но он старается играть с ними на равных. Рико это ценит.

Он смотрит, как Жан улыбается, глядя на Нелл, как горят его глаза, и закусывает нижнюю губу. Больно.

Рико вспоминается, как он впервые встретил Жана. Нелл, почему-то очень хмурая и даже злая, притащила этого высокого мальчика за руку. У него были красные глаза и дрожащие губы. Никто из них ничего не стал объяснять. Рико тогда шёпотом спросил у Кевина, но тот тоже ничего не знал и смотрел на нового мальчика с таким же удивлением.

Рико сразу не понравилось, что этот Жан Моро, ни разу в экси не игравший, будет теперь с ними. На одном уровне! А у Кевина вот сразу же глаза на это загорелись, когда он узнал, зачем мальчик пришёл. Мол, научим. Ну конечно! Новый игрок, возможностей больше. Ему идея свиты тогда казалась идеальной. В отличие от Рико. Но говоря о свите: больше профессионалов — это круто. Слова Кевина. Ведь когда они станут старше и все поступят в Эдгар Аллан, они будут так круты. Все будут восхищаться их профессионализмом! Будут боготворить их четвёрку!

Иногда Рико казалось, что Кевин слишком любит экси. Но, стоп, это же хорошо, да?.. Тем более эти мечты Кевви тогда и его заразили. Их всех. Они уже видели себя среди профессиональной лиги.

И тогда Рико, ну, смирился с Жаном. Потому что Нелл бы всё равно общалась с ним. Родственники они, оказалось. Так что нет смысла испытывать эти презренные чувства.

Он старался. И до сих пор старается. Сейчас Жан нравится ему с каждым днём всё больше.

Ладно, ладно! С Жаном весело. Он подхватывает любые затеи Нелл и Рико, заставляя Кева переживать из-за их проделок втройне. Ну что сказать, Кевви — тот ещё паникёр и правильный мальчик. Впрочем, в девяноста процентах случаев он присоединяется к ним с тем ещё энтузиазмом.

В эти дни Рико действительно считает Жана своим братом. Сроднились.

Однако мерзкая ревность поднимает голову и на Кевина.

Кевин...

Кевин — принцесса экси, сын королевы экси — создательницы, тогда как Рико — лишь племянник. Да, да, создателя, но... к Кевину все и всегда тянутся.

Нелл — тоже.

Рико же...

Нет, он не завидует.

Рико отводит глаза.

Он трёт запястье — больше не из-за какой-то там боли или неудобства, просто... надо занять руки. Мысли. Тело.

Ладно. Может, он и завидует.

Жану и Кевину.

Потому что Нелл — девчонка с яркой улыбкой и характером бойца — уделяет сейчас всё своё солнечное внимание всем им. Но не Рико.

И Рико, Рико кажется, что она и не вспомнит о нём, будто и забыла, что у неё есть третий брат, третий друг.

Рико сжимает зубы, хмурится на миг, но потом делает лицо как учил дядя: пустым, высокомерным, знающим.

Будто ничто не нужно ему. Будто всё это внимание Нелл для него — песчинка в океане. Что есть, что нет — едино.

Он не знает, почему ему так важно получать внимание Нелл. Но он тянется к ней с самого первого дня, когда Кевин их познакомил. Тогда, в Домике-В-Горах. Его восхитила её прямолинейность, непосредственность и живость.

Он знает сейчас, чья она дочь. И его восхищение ею бесконечно хотя бы потому, что, если она и боится, то не показывает этого. Она перечит его дяде, от которого достаётся порой даже Рико, она, скрывая дрожь, спорит со своим отцом. Что, как считает Рико, чистой воды самоубийство.

Нелл — всё сплошь о сопротивлении, силе и восхищении.

Благодаря ей — именно ей — они называют друг друга сиблингами. У него теперь есть не только друзья, но братья и сестра.

Он вспоминает, как — ещё до Жана — на выходные дядя забирает его к отцу и старшему брату. И никто, никто из них не обращает на него внимание. Когда он возвращается, Нелл и Кевин замечают, что с ним что-то не так. И Рико почти, почти плачет прямо перед ними. Он рассказывает, как его игнорировали. Он спрашивает их, зачем вообще он был там нужен. Кевин тогда грустно смотрит на него, говорит, что, видимо, иметь брата — не так уж и весело. Нелл только кивает. Тоже — грустно. И берёт его за руку. А потом… Потом они в какой-то момент, склонив головы и сталкиваясь лбами, договариваются быть друг для друга самыми близкими людьми, стоять друг за друга горой. Рико всерьёз тогда воспринимает предложение восьмилетней девчонки. И ни капли не жалеет. И никогда — он уверен! — не пожалеет.

И вот так у Рико появляется настоящая семья. Не дядя, который иногда больно тычет его своей тростью под рёбра, не брат и отец, которым плевать на него. А Кевин, Нелл. Вскоре и Жан. И если смотреть на Жана с этой точки зрения… Он правда рад пополнению в их семье.

Какая ревность?..

Ну и что! Пусть, пусть к Жану чуть больше внимания, чем к нему! О, да даже Кевин от этого бесится!

Жан — приоритет. Они с Кевви это поняли. И если, если Нелл так хочет… Ладно. Она их единственная сестра, пусть это будет её слабостью. Жан будет.

— Рико, — слышит он своё имя звонким голосом. Останавливается, выныривает из мыслей. Он уже шёл к дяде, чтобы выслушать, где они правы-не правы все сегодня были. Лишь бы не показывать, что его заботит-задевает их общение на троих. — Ты чего там застыл?

«Вот бы она подбежала, подошла ко мне, потянула — как Жана только что — за руку, за собой», — думает Рико тоскливо и жадно. Оборачивается.

Нелл, сияя улыбкой, идёт к нему. Идёт к нему.

За спиной её — Кевин, трущий ногу — травма недостаточно серьёзна, чтобы звать врача, но достаточно — чтоб разминать её, успокаивая боль. И Жан, что опирается на свою клюшку и с нежностью смотрит то на Нелл, то... на него, на Рико. Кевин тоже смотрит — с улыбкой, с нетерпением.

Рико отводит взгляд, моргает часто-часто — в глазах как-то странно от их эмоций. Эмоций, направленных на него. Только они так на него всегда смотрят.

Братья. Сестра.

Сердце бьётся странно; Рико почти хочет коснуться груди.

Присмирей, несчастное.

И Нелл подходит к нему. Берёт своими тонкими белыми пальцами его за запястье — то самое, что он недавно растирал. Тянет его за собой. Улыбается.

Так, как ему хотелось совсем-совсем недавно.

— Ты чего застыл? — повторяет. — Пойдём! — Нелл продолжает улыбаться, продолжает сиять. Рико невольно улыбается в ответ, чувствуя в груди что-то нежное, светлое и — давящее. Но от давления так тепло и приятно, что Рико этому не противится. Принимает. Так вот почему сердце так странно себя ведёт!.. Нелл тем временем переходит на шёпот: — Твой дядя, кажись, доволен, как мы сегодня позанимались! Надеюсь, больше он нас своей тростью в рёбра тыкать не будет! — Нелл тихо хохочет и поворачивает его руку, осматривает ладонь. — Я обработаю тебе всё, когда мы будем в раздевалке, хорошо? — она смотрит на него с заботой и мягкостью во взгляде. — Так что не думай, что убежишь без этого! Сильно больно? — спрашивает обеспокоенно Нелл, на миг застывая. Она смотрит на него, закусив губу. Это... мило.

— Совсем нет, не больно, — Рико разлепляет губы в первых после окончания тренировки словах; он улыбается. Чуть сдвигает руку и берёт Нелл как положено — за руку. Их пальцы переплетаются. — Но я буду рад, если ты обработаешь. Ты хорошо сегодня постаралась. — Он дарит ей улыбку и переводит тему (ему так неловко получать от неё заботу, но он ничего с этим не делает — потому что её забота так сладка). — Мы все сегодня поработали хорошо, я думаю! Дядя выглядит довольным. Так что он, ну, не должен... — Рико морщится и уже сам тянет Нелл к мальчишкам. Он не может не похвалить свою подругу, свою сестру: — Ты такая быстрая, Нелл! Когда мы будем играть все вместе, то станем самыми смертоносными игроками! С нами никто-никто не сможет сравниться!

Рико говорит это Нелл, та кивает и смеётся, отвечает, что конечно они вчетвером будут идеальны!

— Мы, Рико, — говорит она ему, когда они подходят к двум их братьям, — станем идеальным кортом, и никто не сможет победить нас!

Глаза Нелл сияют — как и она сама. Это сияние отражается в глазах Кевина — зелень словно стала сочнее, блестя в летней жаре, у Жана — словно солнце в чуть пасмурный день решило, что с него хватит на сегодня хандры. И в глазах Рико — словно ветки плотные дрогнули, и кора, влажная после дождя, осветилась.

Сердце Рико бьётся — так заполошно, что, кажется, вот-вот из груди прыгнет — прям вот, на корт же!..

Рико понимает, что счастлив.

Он стискивает тонкие бледные пальцы, что всё не отпускают его.

Он чувствует давление в ответ. Нелл тянет его на себя, обнимает. Жан и Кевин с хихиканьем наваливаются следом. И это — групповые обнимашки. Они толкаются, тычут друг друга пальцем в бок, вызывая взвизгивания, а потом и смех.

Рико действительно чувствует себя счастливым. Здесь, рядом с названными братьями и сестрой. С его лучшими друзьями.

Рико улыбается — счастливо, конечно же!

Рико говорит:

— Только представьте, ребят! Через лет пятнадцать — целую вечность спустя, Кевин! — мы будем стоять точно также, вместе, рядом, а вокруг — репортёры, вспышки камер. А мы — вместе.

— Да! — хором отвечают трое. А Кевви добавляет: — Пятнадцать лет — это, всё же, не вечность, Рико. Но всё равно очень долго!

Они хихикают над Кевом, на что тот просто ухмыляется. После всех этих прочитанных исторических романов Кевин, кажется, всерьёз увлёкся историей. Рико не совсем понимает, что интересного во всех этих датах, но тому, кажется, нравится. И это — хорошо.

Он думает, что на следующий день рождения Кевви они с Нелл и Жаном обязаны подарить ему что-то историческое. Кевин, вроде, в их недавнюю вылазку в торговый центр кружил над толстенной книгой по истории Греции. Ребята должны идею одобрить.

Планы на будущее — светлые и ясные. Счастье в тот миг плещется в их сердцах, Рико уверен в этом как никогда и ни в чём не был.

Он думает, что среди них хоть и есть девчонка, но она такая... такая, что без неё ж вообще никак.

Они рядом с ней — планеты, думает Рико, вспоминая недавно прочитанную книгу о звёздах.

А солнце их — Нелл.

★★★★★

Рико просыпается. Он в своей комнате.

Похоже, он не заметил, как задремал, и позволил сознанию ускользнуть — далеко так ускользнуть, в прошлое.

Он открывает глаза и невидяще смотрит в потолок.

Перед глазами — сцена из прошлого, из детства, из времён, когда всё было так сладко и хорошо, и небольно, и спокойно. И солнечно.

Солнце, конечно, никуда не ушло. Не то чтобы в Эдгаре Аллане они так уж часто его видят.

Через несколько дней состоится рождественский банкет, и внутри Рико отчего-то чувствует волнение. Будто что-то произойдёт.

«Ну конечно произойдёт», — думает он. Он ведь увидит Кевина и Жана. Снова. Как и осенью. Но осенью он не подошёл к ним. Побоялся. Злое лицо Нелл до сих пор перед глазами, стоит их только закрыть. Он впервые за несколько лет увидел её. И это словно вернуло его.

После этого он, пользуясь послаблением Мастера ему в отношении пользования телефоном, искал специалиста в интернете. Вышло не сразу. Но сейчас у него есть сеансы у психолога раз в неделю. Иногда — два. Как получается. Он никогда ещё не был так рад жить один. Будь тут Кевин, ничего не вышло бы. С другой стороны, будь тут Кевин — и остальные, — то ничего из этого ему бы и в принципе не понадобилось, чёрт возьми.

И пусть этому психологу невозможно рассказать всё, но он, вроде как, помогает ему справиться с этой… агрессией? С этим чувством собственной ничтожности и ненужности?

Помогает слабо. Но помогает. Всё же он многое попросту не может рассказать.

Удивительно, как неполная минута злых слов Нелл вправила ему мозги, что он решился на это.

И что ж.

Солнце не ушло. Да только вот...

Рико садится в кровати и сжимает руку в кулак, двигает кистью. Натяжение мышц и связок даёт микроскопическую вспышку слабой боли. С мрачной пустотой он смотрит на руку, расслабляет её; ладони так давно не стирались в кровь, давно никто не обрабатывал их с нежностью.

...жаль, так жаль, что теперь оно светит всем, кроме него.