— Здравствуй, милая дева!

Она не сразу поняла, что низкий юношеский голос обращался к ней, потому что с ней давно уже никто и никак не заговаривал.

Шёл тридцать пятый год во власти Жгучих пут. Люди окончательно позабыли о принцессе из рода Син и её судьбе: их больше волновали правители, сменявшие друг друга чуть ли не каждые три месяца. Старый хозяин и его сын уже почили, и теперь кузницами владел внук — хмурый молодой человек, державший всех слуг в ежовых рукавицах.

Дева Син снова стала просто «девицей» и поселилась в белой кузнице: там ей была отведена соломенная подстилка у дальней стены. На ней она, впрочем, никогда и не спала, предпочитая проводить время по дворе. Домашние дела переняли служанки нового хозяина — все как одна юные и прекрасные, — поэтому в основном она днями и ночами сидела у корней апельсинового дерева, пока его не срубили.

Жаловаться ей было не на что: в сравнении с предыдущими годами, теперь её совсем никто не замечал, и это же было основной причиной, почему её никто не прогонял. Молодой господин, что рос под присмотром девы Син, относился к ней, как к старой, но симпатичной мебели: выкидывать жалко, есть не просит, стоит себе в уголке — и ладно.

Она сама бы могла уйти куда угодно, но — не хотела. Появляться на улицах Фалиана было опасно, а с более длительным путешествием её изломанное тело вряд ли бы могло справиться. Жгучие путы практически не давали ей возможность двигать конечностями, и каждое, даже самое осторожное, движение причиняло такую боль, что глаза застилала серая пелена. В кузнечном дворе у неё была крыша над головой, и пусть даже крыша эта была совсем ненадёжной, ей всё равно было этого достаточно.

— Милая дева?.. — В голосе прозвучала тревога, однако юнец сразу же замаскировал её напускным безразличием. — Приветствую вас!

Она всё-таки решилась поднять голову и робко взглянуть на говорившего. Это был совсем юный мальчишка лет семнадцати, изящный и утончённый, как ветка магнолии. Чистая бледная кожа напоминала фарфор, антрацитовые глаза ярко сверкали, чёрные пряди, выбивающиеся из высокого хвоста, падали на лоб. Уголки тонких губ были опущены вниз, а щёки — украшены розоватым румянцем, нежным, как невесомая занавесь, закрывающая девичьи постели от посторонних глаз.

Юнец сидел на высоком каменном заборе, свесив с него одну ногу, и насмешливо смотрел на ту, что он назвал «милой девой», сверху вниз. Он производил впечатление человека спокойного и смышлёного, да и вполне мог бы сойти за молодого учёного, выходца из богатой семьи, если бы не простое одеяние из тёмно-синей ткани и прикреплённая к широкому поясу метёлка: такими слуги обычно отряхивали платья своих господ. Он наверняка прислуживал кому-то из местных богачей, коих вокруг было немало, однако спеси ему, судя по высокомерному виду, было не занимать.

— Доброго дня, молодой господин, — осторожно ответила она, поднявшись с пня, оставшегося от апельсинового дерева.

Он рассмеялся и, спрыгнув с забора, ловко приземлился на землю совсем рядом с ней. Она испуганно отпрянула и безмолвно склонила голову, устремив взгляд на острые носки высоких тряпичных сапог.

— Это вы меня-то молодым господином назвали, милая дева? — со смешком спросил он, вдруг легко поклонившись чуть ли не до самой земли. — Я-то, по сравнению с вами, обычный земляной червь!

«А я всяко хуже червя», — обречённо подумала она и несмело сказала:

— У вас какое-то дело к хозяину кузниц? Я могу вас провести…

— Если бы у меня было дело к хозяину кузниц, разве бы я стал обращаться именно к вам? — нахально перебил её юнец.

Она растерялась. Несмотря на то что каждое его слово звучало достаточно колко, во взгляде мальчишки легко можно было увидеть отблески доброты и сострадания, которые он всеми силами старался скрыть с помощью поддельной заносчивости. Пока она беспомощно оглядывалась по сторонам, пытаясь уйти от неудобной беседы, юноша откинул с лица прядь блестящих волос и спросил:

— Это же вы та принцесса…

Он запнулся, но сумел справиться со смущением, отразившимся на его лице ещё бóльшей краснотой, и вопросительно уставился на неё. Она осторожно кивнула, надеясь, что незваный гость уйдёт сразу же, когда удовлетворит своё любопытство.

Но он не ушёл. Да и любопытство наверняка только начало набирать обороты: юнец задумчиво нахмурился, скрестил руки на груди и прямо спросил:

— Может, мне стоит называть вас Ваше Высочество?

Она почувствовала подкатывающую к горлу горечь и сдавленно ответила:

— Ох, прошу, не стоит так шутить!

           — Я не шучу. — Он вскинул голову. Ответ прозвучал твёрдо, как приказ, и она невольно вздрогнула, услышав его. — Даже если пленить тело, это никак не заменит кровь. Вы были рождены наследницей древнего рода и останетесь ею, кто бы что ни говорил.

           Она необдуманно пожала костлявыми плечами. Боль отразилась на её лице уродливой кривой гримасой, и юнец обеспокоенно нахмурился, но ничего не сказал.

За её спиной быстро пробежали две служанки, облачённые в длинные серые платья: одна из них, остановившись, толкнула другую в бок. Склонив друг к другу головы, они, совершенно не стесняясь, принялись громко переговариваться и издевательски хихикать.

Она отвернулась, пытаясь не слушать, но назойливые голоса лезли в голову, как мухи на пятно, оставшееся от сладкой воды. До неё долетали лишь обрывки их разговора («…надо же, и к такой, как она, кто-то может…», «…да он слепой…», «…она же страшнее смерти…», «…платье постоянно в крови…»), но и от этих обрывков становилось невыносимо тошно. Она приставила к лицу ладонь, спрятанную в перчатке, которой её одарила морская богиня, перевела взгляд на камни в заборе и сосредоточенно принялась их считать.

— Замолчите! — Юнец повысил голос, и служанки, враз притихнув, недовольно поджали губы. — Как вам не стыдно? Идите займитесь своей работой!

— Сам-то ты своей работой не занимаешься! — дерзко отозвалась одна из девушек. — Или все полы в доме твоего хозяина уже такие чистые, что твоя помощь и не нужна вовсе?

Он резко дёрнулся в сторону обидчиц, угрожающе взмахнув длинными тонкими руками, и они, заливаясь довольным колокольчиковым смехом, бросились врассыпную.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — угрюмо произнёс мальчишка. — Не стоило даже обращать на них внимание, но…

— Перестань, — тихо сказала она, отбросив вежливость в сторону. — Если ты стремился защитить мою честь, то позволь снова напомнить, что с таким же успехом ты мог попробовать уберечь от нападок старую жирную свинью в той части двора. — Её ладонь неопределённо махнула куда-то на север. — Если твои старшие родственники рассказали о том, что и почему произошло с моим родом, ты должен понимать, что от той принцессы совсем ничего не осталось. И если ты пришёл поглумиться, как это наверняка делали твои родичи на протяжении всех этих лет, то…

Она замолчала. Жгучие путы не любили долгие разговоры, и вязкий ком, медленно вращавшийся в горле, как старое мельничное колесо, теперь отрастил шипы. Юнец пристально посмотрел на неё и с обидой произнёс:

— Нет у меня никого. Бабушка была, да и та недавно испустила душу. А про всё, что с вами было, я прочитал.

— Молодец, что читать умеешь, — усмехнулась она. — Да только лучше бы что полезное прочёл. Какой же интерес читать о тех событиях?

Развернувшись, она устало опустилась на пень и положила ладони на колени. Слишком яркое солнце сильно припекало в спину, а охвативший кузнечный двор дым, от едкости которого на глазах выступали слёзы, не давал сделать вдох. Мальчишка украдкой стёр слезинку с розовой щеки, шмыгнул носом и по-детски непосредственно сказал:

— Я просто подумал, что вам наверняка очень одиноко. Я-то сам после смерти матушки совсем один, днями и ночами покои господина подметаю, так что я хорошо понимаю, каково это… Ну и… Я хотел… — Он снова запнулся и, явно разозлившись на себя самого, отчеканил: — Ваше Высочество, я хочу пригласить вас на прогулку в одно очень красивое место! Окажите честь!

На секунду ей показалось, что это происходит не на самом деле, и она смогла лишь раскрыть рот в неподдельном изумлении, а в груди забурлило нечто похожее на нервный смех. Опустив лицо вниз, она крепко сжала пальцами складки на юбке. В наивной просьбе юнца не было бы ничего удивительного, если бы она была обычной девой ему под стать, а не пустой оболочкой, лишённой всяческих чувств. Никто и никогда не говорил с ней так беззаботно и простодушно, без всякого злого умысла, и понять, что на уме у этого бесхитростного мальчишки, было ей не дано.

Она подавила рвущийся наружу смешок, чтобы ненароком не обидеть юного гостя, и скромно ответила:

— Хозяин не позволит.

Он неожиданно расплылся в широкой хитрой улыбке, похорошев ещё больше, и заговорщически воскликнул:

— Позволит. Я его уже спросил! Господин сказал, что ему пох... — Он окончательно раскраснелся и исправился: — Всё равно, куда вы пойдёте! А сегодня день такой хороший, как раз для прогулки!

— Далеко идти? — вырвалось у неё.

Юнец просиял и покачал головой:

— Я на повозке, так что мы быстро управимся! Я же знаю, что вам идти сложно!

Он указал на дубовую крону вдалеке: та была такой раскидистой, что вполне могла служить неплохим ориентиром для заплутавших путников.

Плотные изумрудные листья приветливо шелестели на тёплом ветру, привечая всех посетителей чайной, что сидели на террасе совсем рядом с объёмным стволом. Лия подпёрла щёку кулаком и задумчиво уставилась на полную до краёв пиалу.

Чай был совершенно обычным, полупрозрачным, но на вкус действительно отдавал миндалём; а сверху, на чуть желтоватой жидкости, мерно покачивались скукожившиеся цветы лаванды. Эти же цветы вместе с орехами были рассыпаны по блюдцам, и, глядя на это, Лия никак не могла отделаться от очередной волны мрачных воспоминаний.

Ян Тай, сидя напротив, оживлённо рассказывала что-то про способ приготовления чая, измельчение миндаля и сушку лаванды, но все её слова пролетали мимо Лии, что смотрела вперёд не моргая и лишь изредка кивала головой, как дрессированная собачка. Она никак не могла отделаться от мысли, что высшие силы вели за руку не только её, но теперь и Ян Тай тоже: иначе как ещё можно было объяснить то, что они оказались именно здесь, у древнего дуба?

Сама Лия знала, что идти следует именно сюда, ведь здесь нужно было подобрать очередную нить, связывающую её поиски с прошлым; но ведь в этот раз остановку выбирала Ян Тай, которая вряд ли могла быть настолько осведомлена о её судьбе.

Она подняла испытующий взгляд на спутницу, чьи алые губы и гранатовые глаза напоминали крупные капли крови, упавшие на снег. Что же могло скрываться за этой доброжелательностью и слишком уж ярым желанием уберечь её, Лию, от зла?.. У неё была лишь одна догадка на этот счёт, да и та была запрятана в самых дальних уголках памяти, а забираться туда сейчас, не разобравшись с более важной проблемой, Лия не хотела.

— Откуда у вас эта перчатка?

Она кивнула на изящную ладонь. Это был не единственный вопрос, который она собиралась задать, однако начинать с чего-то более серьёзного следовало явно не в чайной, где было слишком много ненужных свидетелей.

— Понятия не имею, — хмыкнула Ян Тай, подняв пиалу.

Лия заинтересованно взглянула на неё.

— Я привыкла считать, что у меня не было детства, потому что я его не помню. Вместо него в моей голове — пустота, — спокойно продолжила Ян Тай, отпив чая. — Зато я помню, как очнулась на берегу моря, кажется, где-то на севере. На мне не было ничего, кроме этой самой перчатки. И, кажется, тогда мне было не больше двадцати. Вот и вся история.

— На севере… — медленно повторила Лия. — В Сунво, да?

Ян Тай загадочно улыбнулась, но ничего не ответила.

— Давайте лучше поговорим о более важных вещах, — сказала она после небольшой паузы. — Времени у нас не так много, как хотелось бы.

— Хорошо, — согласилась Лия. — Тогда позвольте мне рассказать, с чего всё началось…

— Надеюсь, вы хотите поведать о том, как решились отправиться в Ситан, — прервала её Ян Тай. — Об истории о Жгучих путах я прекрасно осведомлена.

— Да, я помню, — ответила Лия, покосившись на давно остывший чай. — Вам посчастливилось услышать древние сказания, что передаются из уст в уста… Так и быть, вернёмся в тот час, когда мне пришлось уехать из Тхуина в Ситан.

Она в подробностях рассказала Ян Тай о появлении в лавке Гостя и его приказе. Спутница посерьёзнела.

— Что же вас заставило сразу же согласиться? — сказала она, постучав ногтями по гладкому боку пиалы. — Судя по всему, этот Гость — существо не из приятных. Неужели вас это ничуть не испугало?

Лия усмехнулась.

— Не испугало, — эхом отозвалась она. — Я просто уже видела Гостя прежде. И сразу поняла, что он предложит мне на этот раз.

Листья дуба, потревоженные порывом ветра, зашелестели ещё сильнее, и на землю градом упал десяток крупных желудей. К ним сразу же подскочили несколько юнцов в дорогих шёлковых одеждах и принялись, громко хохоча, швыряться желудями друг в друга. Лия безучастно посмотрела на них и неторопливо продолжила:

— Первый раз я встретилась с ним как раз перед фалианской трагедией. Поэтому, увидев его снова, догадалась, к чему может привести разговор, и совершенно не удивилась, услышав о хвори в Ситане, ведь практически то же самое произошло с теми несчастными женщинами и их детьми… — Она прерывисто вздохнула. — Я не была уверена в своих предположениях, но после того, как мне стали попадаться напоминания о той жизни, всё же убедилась в том, что Гость и стоящие за ним силы хотят, чтобы я заново прошла весь этот путь, чтобы что-то вспомнить… Или понять. Или… исправить.

Её начал душить кашель. Лия сделала глоток слишком сладкого чая, поморщилась и тихо сказала:

— Изначально я правда хотела лишь узнать причину ситанской хвори. Мне казалось… Если я буду верить в то, что на этом всё и закончится, то оно действительно так и будет. Однако от судьбы не уйти. Хотя кое в чём её удалось обхитрить, — задумчиво добавила она. Ян Тай заинтересованно приподняла бровь. — Думаю, ни Гость, ни те, кто отдаёт ему приказы, не ожидали, что в Ситане появитесь вы, госпожа. Это должно было быть моё испытание, а ваше присутствие… сильно их беспокоит.

— Я знаю, — весело ответила Ян Тай и, не дав Лии высказать удивление, произнесла: — Итак, у нас есть целая деревня трупов, ключ, который, по вашим словам, ни к чему не имеет отношения, бумажный клочок с изображением морской богини, а также сгинувший в огне меч…

— И слова глашатая Ситана о трупном яде, — сказала Лия. — Не стоит сбрасывать их со счетов. В конце концов, хворобы не появляются просто так, и я хочу узнать, откуда явился уничтоживший деревню недуг.

Ян Тай подпёрла щёку кулаком.

— Так ли это важно? — спросила она. — Понятно же, что этот ваш Гость всё это и затеял, а потом просто сделал вид, что понятия не имеет, что к чему, чтобы заманить вас в ловушку. И зачем ему вообще нужно, чтобы вы вспомнили всё, что было тогда?

Лия осторожно покачала головой.

— Это не ему нужно. А мне самой. Мне стоит быть ему благодарной…

— Ну уж нет, — фыркнула Ян Тай. — Кому-кому, но точно не этой твари.

— Госпожа, а ведь вы тоже говорили, что прибыли в Ситан для того, чтобы узнать, что там произошло на самом деле… — озадаченно протянула Лия. — Но это же неправда. Может, пора и вам признаться, кто вы и зачем сопровождаете меня по всем этим злополучным местам?

Стул скрипнул, когда Ян Тай резко отодвинула его. Воздух вокруг заметно сгустился и потяжелел, как в сильную жару, хотя Лия отчётливо ощущала колкую прохладу. Голоса притихли, и весёлый юношеский смех резко оборвался, уступив место напряжённой тишине. Опёршись на столешницу ладонями, Ян Тай уверенно отчеканила:

— Вы прекрасно знаете, кто я. Моя цель совпадает с вашей: мне нужно вместе с вами отыскать источник болезни, чтобы добраться до тех, кто это всё организовал.

— Я совершенно не… — начала Лия, но спутница аккуратно её прервала:

— Мне не хочется торопить вас, милая госпожа, но нам нужно уходить.

Лия нахмурилась.

— Почему?

— Обернитесь. — Ян Тай стрельнула глазами куда-то вбок. — Но только очень осторожно. И долго не смотрите.

Послушавшись, Лия медленно повернула голову и сразу же прикрыла лицо ладонями, когда один из тхуинских солдат, облачённый в начищенные доспехи, настороженно взглянул в их сторону. На секунду она замерла, ожидая, что он моментально ринется к ним с копьём наперевес, но солдат, мигом потеряв к ней интерес, вступил в оживлённую беседу с хозяином чайной.

— Почему они здесь? — прошептала Лия, глядя на Ян Тай сквозь пальцы.

— Ищут виновных в поджоге кузнечной деревни, — скучающе ответила та. — А именно нас с вами.

— Но… — неуверенно проговорила Лия. — Откуда они вообще знают о нас? В кузницах всегда много огня, и там может произойти что угодно…

Ян Тай вздохнула.

— Это моё упущение, — печально отозвалась она. — Я не сразу заметила слежку. А потом мне нужно было увести вас оттуда, поэтому… — Её глаза остекленели, и она, мотнув головой, добавила: — Потом объясню. Сейчас нужно спрятаться.

— Конечно! — Вскочив, Лия громко всхлипнула от боли и покачала головой, когда спутница тревожно протянула к ней руку. — Не беспокойтесь… Пойдёмте.

Ян Тай не стала настаивать. Кивнув, она повела Лию за собой. Они запетляли между столами во внутренней части чайной и, прошмыгнув мимо жены хозяина, которая была увлечена рассматриванием пятен на своём платье, оказались на другой стороне оживлённой улицы. Лия не знала, куда спутница поведёт её, поэтому удивилась, когда та уверенно открыла соседнюю с чайной дверь и вошла в узкий захламлённый коридор.

Беззубый старик удивлённо поднял голову, когда на деревянную стойку перед ним упал туго набитый мешочек, и недоверчиво сощурил выцветшие глаза.

— Это за комнату, — сказала Ян Тай. — Это — за то, что будешь держать рот на замке.

Она подвинула к остолбеневшему старику ещё один мешочек с привлекательно позвякивающими монетами и притягательно улыбнулась:

— Получишь столько же, если всё-таки не сдашь нас и отправишь тех, кто придёт сюда через десять минут с расспросами, к чёртовой матери. Понял?

К счастью, старик действительно оказался понятливым. Кивнув, он отодвинул занавесь за спиной, отпер дверь и указал рукой на ещё один довольно длинный коридор, полный закрытых наглухо проёмов.

— Пятая, — коротко сказал он и отвернулся, чтобы надёжно спрятать мешочки в ящике с двойным дном.

Ян Тай шла впереди. Лия, чувствуя, как на неё угрожающе наступают тёмные, поросшие пыльной плесенью стены, с трудом подавила желание взять спутницу за руку, чтобы окончательно не утонуть в нарастающей тревоге. За нужной дверью оказалась кладовка — тесная, забитая сломанной утварью. Паутины было так много, что её, казалось, можно было есть ложкой, и Лия плотно сжала губы, чтобы случайно ничего не проглотить.

— Мы что, так и будем стоять здесь? — неслышно пробурчала она и, тут же вспыхнув, попыталась оправдаться: — Нет, и так хорошо, конечно, просто…

           Не отвечая, Ян Тай решительно дёрнула за древко одну из прибитых к стене мётел. Деревянные доски, скрипнув, нехотя отъехали в сторону, образовав не слишком широкий проём. Ян Тай щёлкнула пальцами, и яркие огоньки, отскочив от них, разлетелись по углам просторной комнаты, в которой не было ничего, кроме пары циновок, покосившегося шкафа и ротангового стула. Когда девушки зашли внутрь, стена с шуршанием закрылась за их спинами, и вокруг воцарилась гробовая тишина.

           — Вы точно доверяете этому человеку? — настороженно уточнила Лия, опустившись на стул. — Деньги деньгами, но ничто не мешает ему взять их и всё равно признаться солдатам…

           Она не стала спрашивать, откуда Ян Тай в принципе знает старика и то, что он представляет убежище тем, кто готов выложить за него кругленькую сумму: спутница явно не хотела раскрывать свои секреты, и напирать на неё было бессмысленно.

           — Не доверяю, — согласилась Ян Тай, взглянув на весело скачущие под потолком огоньки. — Но знаю, что рта он не раскроет. По крайней мере, сегодня.

           Она в упор посмотрела на смутившуюся Лию и неожиданно улыбнулась.

           — Кажется, мы привлекаем слишком много ненужного внимания. Может, стоит сменить одежду?

           Лия посмотрела на своё видавшее виды платье и недоумённо повела плечами. Продолжая таинственно улыбаться, Ян Тай распахнула дверцы шкафа и вытащила оттуда несколько одинаковых чёрных одеяний.

— Прекрасно. Годы идут, а здесь ничего не меняется, — удовлетворённо сказала она и протянула одно из платьев притихшей Лии. — Прошу, госпожа.

Та покачала головой, чувствуя неприятный зуд в тех местах, где Жгучие путы впивались в неё наиболее глубоко. Сразу за этим нестерпимым жжением обычно следовала боль, поэтому Лия, привычно сжавшись в комок, хрипло ответила:

— Не думаю, что это хорошая идея. Я очень редко меняю платья. — Пальцы судорожно вцепились в колени, когда руки сдавило стальными тисками. — В основном лишь тогда, когда они совсем приходят в негодность.

Ян Тай многозначительно посмотрела на перешитую бесчисленное количество раз юбку и вежливо сказала:

— Кажется, сейчас как раз настал такой момент. Все солдаты — мужчины, а значит, небольшие изменения во внешности могут запросто сбить их с толка.

Она сняла накидку, развязала пояс и без стеснения обнажилась полностью. Лия быстро отвела взгляд, но мраморная белизна гладкого стройного тела, что красиво двигалось совсем рядом с ней, настойчиво привлекала её внимание. В конце концов она, не удержавшись, робко посмотрела на плоский живот, серебряное колечко в пупке и нежно-розовые соски.

Жар, совершенно не похожий на боль, что причиняли Жгучие путы, игриво пощекотал Лию меж бёдер, и она, вздрогнув, пристыженно спрятала лицо в ладонях. Сердце било в набат, поднимая тревогу, взволнованно толкалось в рёбра, и ей оставалось лишь надеяться на то, что спутница этого не заметит, — а даже если и заметит, то, как и прежде, ничего не скажет, чтобы не смущать её ещё больше.

Окончательно запутавшись в своих сладострастных мыслях, что увели её далеко от этой комнаты, Лия громко кашлянула. Ян Тай, подвязав одеяние плетёным поясом, что напоминал самую обычную верёвку, собрала волосы в высокий хвост и внимательно взглянула на неё.

— Я знаю, что любое движение даётся вам с трудом, — сказала она. — И даже обычная смена одежды превращается в пытку. Если позволите, я помогу. 

— Не стоит, — пробормотала Лия. — Вам не понравится то, что вы увидите.

— Кто я, чтобы судить? — отозвалась Ян Тай. — Поднимайтесь. Маскировка нам не помешает.

Вздохнув, Лия покорно встала со стула и крепко зажмурилась. Даже если спутница была уверена в том, что спокойно отнесётся к виду кровожадного артефакта и незаживающих ран, сама она смотреть на это всё совершенно не хотела. Ян Тай зашла за её спину и аккуратно расстегнула пуговицы, пришитые от верха воротника до поясницы. Каждое её прикосновение было нежным и аккуратным, но, несмотря на это, Лия всё равно испуганно задрожала, когда ткань платья медленно поползла вниз по её израненным рукам.

Она сжала кулаки, когда неприятный холодок дотронулся до неё дюжиной влажных, требовательных ладоней, и потерянно посмотрела на Ян Тай сквозь опущенные ресницы. Её точёное сосредоточенное лицо совершенно ничего не выражало — ни жалости, ни брезгливости, ни отчаяния, ни ужаса, — и за это Лия была ей благодарна: она не хотела, чтобы кто-то испытывал к ней все эти чувства.

Сострадание — особенно.

           Когда нижнюю рубашку и юбку наконец закрыло пахнущее сыростью платье, полы которого опускались до самой земли, Лия с облегчением выдохнула и расслабилась. Ян Тай сделала шаг назад и склонила голову набок. Алая краска на её губах выглядела совсем свежей, и Лия заворожённо остановила взгляд на отблеске огоньков, что мерцал среди красноты, как ранняя звезда на закатном небе.

           — Чего-то не хватает, — озабоченно протянула Ян Тай. Глаза её вдруг засияли. — Ох, я знаю! Заранее прошу простить.

           Лия не успела отреагировать: спутница снова приблизилась к ней и уверенно поцеловала, из-за чего разбушевавшееся сердце резко остановилось и рухнуло вниз без единой надежды на воскрешение. Отстранившись, Ян Тай провела подушечками больших пальцев по уголкам губ травницы, стирая излишки краски, и хитро усмехнулась:

— Вот. Этого как раз и не хватало. А вам идёт, милая.

— Ч-что идёт? — кое-как выдавила Лия, даже не услышав, что в этот раз Ян Тай опустила набившее оскомину «госпожа».

— Улыбаться, — со смешком отозвалась спутница. — Ямочки на ваших щеках — само очарование.

Лия раскрыла рот.

Она и не заметила, что действительно улыбается — широко, искренне и радостно. Так, как не улыбалась уже очень давно.

Тёплый момент — смесь неловкости и вновь вспыхнувшего желания — исчез без следа, когда за стеной раздался стук и глухое покашливание. Ян Тай, прислушавшись, кивнула.

— Можно выходить, — сказала она. — Мы и так уже потеряли время.

Путь из тайной комнаты до крыльца Лия не запомнила: туман, клубящийся у неё в голове, не давал ей посмотреть по сторонам, беспрестанно возвращая в недолгое мгновение чувственного поцелуя. Она очнулась от звона монет уже у самого выхода: старик высыпал их из очередного мешочка на стол и, удовлетворённо хмыкнув, почтительно проводил девушек до дороги.

— Куда дальше? — поинтересовалась Ян Тай, с вызовом посмотрев на стоявших на углу солдат.

Лия напряглась, но, как и ожидалось, никто из преследователей даже ухом не повёл, когда они прошли мимо. Сгрудившись у таверны, солдаты потягивали вино из пыльных бутылок и оглушительно хохотали: судя по всему, пьяные разговоры о бурных ночных похождениях были им явно интереснее, чем бессмысленный поиск неизвестных поджигательниц. Заметив, что на щеках Ян Тай, порозовевших от ярости, задвигались желваки, Лия на всякий случай крепко взяла спутницу за предплечье.

— Есть одно место, — тихо сказала она и указала пальцем на возвышающуюся с восточной стороны города скалу. — Я думаю, там мы ничего не отыщем, но раз уж мне нужно пройтись по всем воспоминаниям… Следует сделать это как можно скорее.

Договорив, Лия отвернулась. Она соврала: кое-что найти на скале ей всё же удастся. Однако в этот раз это будут не обрывки рисунков и не старый меч, а нечто более страшное, болезненное и тошнотворное. Свернувшийся в животе жгут, стремительно взлетев вверх, застрял в горле, и Лия, безрезультатно попытавшись поймать ртом воздух, зашлась в приступе надрывного кашля.

— Вы точно хотите туда пойти? — с тревогой спросила Ян Тай. — Совсем необязательно следовать замыслу тех, кто заставил вас переживать всё это заново.

— Всё в порядке, — отмахнулась Лия, вытерев влажный рот ладонью. — Эти воспоминания давно уже перестали казаться настоящими. Я справлюсь.

Это снова была ложь.

Главная улица города поднималась на склон, который, в свою очередь, и вёл на поросшую густым пожелтевшим мхом скалу. Свернув с дороги, Ян Тай осмотрелась по сторонам и подала руку Лии: та еле-еле передвигала ногами и то и дело нервно сглатывала слюну. Крепко схватившись за предложенную ладонь, она прижалась к надёжному горячему телу спутницы.

За эти сотни лет каменистая площадка у самого края скалы совершенно не изменилась, и Лия, лишь мельком посмотрев вперёд, почувствовала головокружение.

— Мне надо… — пробормотала она. — Мне надо подойти к краю.

Ян Тай вздохнула.

— Я рядом, если будет нужно, — просто сказала она.

Кивнув, Лия шагнула вперёд. Старый шрам от сквозного ранения отозвался острой резью. Казалось, что плоть до сих пор была порвана и гноилась, сильно кровоточа. Травница двинула лопатками, чтобы поправить прилипшую к влажной спине ткань. От эфемерного запаха крови, что перекрыл ощутимый аромат цветущих на скале хрустальных нарциссов, её затошнило, и она, развернувшись, уткнулась лицом в грудь Ян Тай и громко всхлипнула.

— Давайте уйдём, — тихо произнесла та. — Не стоит себя мучить. Отправимся дальше…

— Дальше — только подножие, — беспокойно шепнула Лия. — Подножие!

Ян Тай ободряюще погладила её по голове.

— Тогда выдвигаемся? — мягко предложила она.

           Подняв заплаканное лицо, Лия оторопела.

— Нет! — отчаянно воскликнула она. — Нет! Я не могу!

Неужели Ян Тай не знает?.. Как она может не знать?!

Лия вырвалась из нежного объятия, зашипев от боли. Выпрыгнувший из кустов грызун испуганно метнулся вбок и скрылся в неглубокой расщелине, прикрытой мхом. Ян Тай отступила, изумлённо изогнув правую бровь. От этого Лии стало ещё больнее, и она, согнувшись пополам, разразилась рыданиями.

Её неистовый крик взметнулся к небесам и рассыпался в прах, разлетевшись по застывшему в ледяном безразличии городу.

Я не могу!

Мне страшно!

Помоги мне!

МНЕ СТРАШНО!..