Лежа на кровати, пускал сигаретный дым в потолок. За окном уже стемнело, а в открытое окно то и дело залетали мухи. Я лежал и думал о том, что если всё же рискнуть, вывести его из себя, то быть может что-то путное и выйдет. Осталось только найти повод. О боги, пусть он сам мне его даст, я не хочу лишиться работы или временного пристанища.

Решено, нужно просто выбесить его. И куря в доме, я занимаюсь именно этим. Он обещал зайти, чтобы я поставил свою подпись. Даниель уже прочитал мне лекцию о том, что не желает ощущать запаха сигарет в доме, в котором он живёт, и если мне так приспичило травить свой организм, то я могу делать это на улице — идти не так далеко.

В окно заглядывала полная луна, освещая близлежащие просторы холодным светом. Я любил ночь, темноту, прохладу. Она успокаивала, она обновляла, позволяла забыть обо всём том грязном, что было в моей душе. Кажется, кто-то когда-то сказал, что ночь хороша тем, что в ней не видно тени. Я затянулся в который раз, прикрывая глаза и наслаждаясь тишиной. Скрипнула дверь, и я приоткрыл глаза, расплывшись в наглой улыбке.

— В голове не задерживается, да? В ухо, через пустоту, и в другое ухо? — спросил Даниель, подходя ближе и кидая документы на тумбочку у кровати. Сверху легла ручка, а после парень навис надо мной, наблюдая, как я снова делаю затяжку. Я усмехнулся, выпуская дым ему прямо в лицо. Он скривился, забрал у меня сигарету из руки, а другую перехватил пальцами за запястье, поднимая.

Я как заворожённый смотрел, как Эль спокойно, будто делал это тысячи раз, подносит сигарету к моему запястью, и медленно тушит о мою кожу. Его пальцы сильнее сжались на запястье. Я только сжал пальцы в кулак, даже не думая высвободиться из его захвата. Боль будоражащей волной пробежалась по руке, теряясь где-то в груди, там же, где исчез так и не вырвавшийся стон. Голубые глаза скользнули по моему лицу, губы скривились в довольной усмешке, и парень выбросил окурок в окно, протянул мне ручку и документы.

— Лошадь и то слова понимает. Будем учить как неразумное животное. Стандартный контракт, можешь почитать, — сказал он, присаживаясь на один из стульев.

Я сел, разглядывая Даниэля, как будто видел его впервые в жизни. Холодный, решительный, спокойный. И эта ярость в глазах куда-то пропала, будто уже была потушена. Я опустил взгляд на документы и мельком пробежался по строчкам. В общем-то, и вправду стандартный договор. Взяв ручку, поставил свою размашистую подпись. Оставив ручку поверх листов, потянулся к открытой пачке сигарет, демонстративно доставая новую.

— На улицу, или в следующий раз я прижгу твою наглую шею, — спокойно отозвался Даниель и, смотря сверху вниз на меня, забрал документы. — Рискнёшь?

— В другой раз, милый, — усмехнулся я, поднимаясь и направляясь к выходу. — Ах да, чуть не забыл, вам ветеринар не нужен? — спросил я, остановившись в коридоре.

— Видя тебя, могу с ужасом предположить, какой ветеринар хочет к нам, — ответил парень, огибая меня, и открыл дверь своей комнаты. — Пусть приходит, если он подойдёт, я дам ему шанс.

— Ей, это девушка и её зовут Хейли.

— Если она твой друг — это уже минус, Джей, — скрестив руки на груди, заметил парень, держа кончиками пальцев договор.

— Самый её большой минус — это то, что эта извращенка живёт с близнецами, но на фоне меня она просто душка, — подмигнув Даниелю, рассмеялся я.

— Даже не сомневаюсь, — вздохнул Эль. — Завтра у нас состязания, можешь прийти посмотреть, познакомиться с коллегами. Работать выйдешь с понедельника.

Не дождавшись ответа, Эль захлопнул дверь в свою комнату. Я показал пустоте фак и направился на веранду довольный своей маленькой победой. Всё же парнишка не так безнадёжен, как я думал, яйца хоть и не стальные, но уж точно отрасли. Без колебаний, без истерики — просто взял и выполнил обещание. Я огладил пальцем контур ожога и улыбнулся, выдыхая в прохладный ночной воздух струйку дыма. Насколько ты изменился, Эль?

Зевая, я уплетал поджаристую запеканку, отмахиваясь от расспросов Марии о моих впечатлениях от их конюшни. К моему удивлению, за столом сидели не только Максвеллы полным составом, но и какой-то парень лет двадцати. Рыжий, невысокий, с темными шоколадными глазами. Он сидел с боку от Даниеля и изредка улыбался на реплики Теренса и Марии. Тихий, серый, такой самый обычный парень, что у меня от его обычности челюсти сводило. Бесил он меня одним своим видом. И всё же, было что-то в нём смутно знакомое. И это опять безумно бесило.

— Майки, ты ведь будешь на Лоране выступать? — спросила Мария, а парень кивнул. — Ой, как здорово! Вы всё же нашли с ним общий язык, я знала, что у тебя получится. Может, когда-нибудь и на Коби проедешь программу, — улыбнулась женщина.

— Это вряд ли, — заметил Даниель, отправляя в рот очередной кусочек запеканки. — Наши Джейкобы не отличаются разумностью.

— Не-не, — отмахнулся парень. — Буйный он, норов у него тот ещё. Я вообще понять всё не могу, как его допустили до состязаний.

Даниель посмотрел на товарища несколько холодно и с долей раздражения, будто тот сказал полную чушь. — Сомневаешься в своём тренере? — и бровь так приподнял, явно намекая, что ответ тут правильный только один.

— Нет, — притих парень, утыкаясь взглядом в тарелку. — Восхищаюсь.

Я усмехнулся. Какая прелесть, прям идиллия семейная. Тошнит. Потянулся за яблоком и скрипнул зубами, когда Мария охнула и спросила, откуда у меня ожог на запястье.

— Сигарета выпала, — соврал я, выбирая самое большое зелёное яблоко. Надкусил и поймал на себе насмешливый взгляд гостя. Тот покосился на друга и попытался скрыть улыбку. И почему все гости в этом доме мне кажутся смутно знакомыми? Бесит, сука!

— А я сто раз говорил — курение опасно для здоровья, — заявил Теренс. Я хмыкнул, поднимаясь из-за стола, махнул рукой Максвеллам, и отправился на выход, накинув на себя кожаную куртку. Нужно было заехать за Хейли, а то ведь она меня не простит. Да и травки не подгонит.

Девушка ждала меня как на иголках. И стоило мне подъехать, ко мне уже кинулись с ужасающей улыбкой безумного победителя в многомиллионную лотерею. 

— Ну как? Как? Меня возьмут? Скажи, что возьмут? Или ты забыл…

— Хейли! Посмотрят. Меня администратор не очень-то любит. Прикинь, этот мелкий паршивец животное Джейкобом назвал!

Девушка звонко рассмеялась, надевая мой единственный шлем, и мы тронулись в путь. День обещал быть жарким, а облака предательски расползались за горизонт. Приехали мы за пару часов до начала, как раз в разгар подготовки. Мой мотоцикл остался стоять возле начищенного лексуса какого-то богатенького хмыря. Хуже было то, что этого хмыря я знал лично, и видеть его рожу снова желанием не горел. Кай Дзани работал на самую закрытую и прибыльную сеть темы. И лично с Найтом. Именно через него наши люди получали подписку, только через него можно было получить эксклюзив и приглашения на закрытые ночи в самых элитных клубах не только города, но и всего штата. И он нагрел меня на бабло.

— Хейли, детка, увидишь урода с тату на виске, дай мне знать, хорошо? — мило протянул я, поцеловав снявшую шлем девушку в висок.

— Джей? — насторожилась она, попытавшись схватить меня за руку, когда я решительно направился к конюшням. — Что происходит?

— Хочу одной твари хлебало подправить. Что-то как-то к пластической хирургии потянуло, — усмехнулся я, вырвав руку. Подруга лишь подняла руки вверх, мол я вам не мешаю.

В выходной солнечный день на Маклине собралось как-то слишком много народу. Вот людям больше заняться вообще нечем? Юноши и девушки от пятнадцати до… Кхм, вот этой пышной даме явно уже не только за сорок, и за шестьдесят. День здесь можно было описать одной фразой, кажется, из какой-то зарубежной классики «всё смешалось: кони, люди». Я может и распиздяй, но читать любил, а потом понял, что моя, блядь, фантазия в разы укуренней любой книги.

— Господа, в третью. Нет, здесь очередь занята, пройдите в третью, — отмахивался от назойливых конников мой дальний-дальний почти что не родственник.

— Так пусть пропустят. Вы видите, что у меня ребёнок! — плевалась, в буквально смысле слова, не менее пышная дама, чем та, что я видел снаружи, прижимая к груди младенца одной рукой, а второй держа за руку свою уже взрослую дочь, которая явно выросла полной размазнёй.

— Пройдите на третью, там есть место, — повторил Эль, скрипя зубами. Его глаз едва заметно подёргивался.

— Молодой человек…

— Пошла на третью! — не выдержал Даниэль, срываясь на рык. Девочка дёрнула маму, прося послушаться злого дядю, но женщина была непреклонна.

— Да что вы себе позволяете! Я подам жалобу! Позовите администратора, — потребовала дама, а я пошёл к эльфу, пока тот действительно не сорвался. Было что-то в его глазах, намекающее, что вот-вот он наплюёт на остатки терпения. Или в дёрнувшейся верхней губе.

— Миссис, миссис, мне кажется, что это ваш муж там с пышногрудой блондинкой заигрывает. Как бы не моё дело, но… — протянул я, поджав губы.

— Колин? Колин?!! Убью скотину!!! — заверещала полоумная, уносясь на всех парах искать своего мужа. Я тихо рассмеялся, подмигнув Дани, и подошёл ближе, оглядывая остальных взвинченных людей в этой части конюшни. Я, конечно, сам любил выводить людей из себя, но глядя на эту возбуждённую толпу понимал, если не предпринять что-то, всё здесь может закончится далеко не весельем.

— Тормоза остуди, братик, — посоветовал я, потрепав того по голове. Парень скривился, отмахнувшись от меня, будто ему было крайне противно моё прикосновение.

— Я тебе не брат, Джейк. Но спасибо. Не поможешь? Рук не хватает. Только без глупостей. Надо Коби увести в резервную конюшню, вот ключи. Только осторожно и без…

— Без глупостей, я понял. Мы ведь вместе катались в детстве в поле. Да и пару раз в год я сидел в седле, ностальгия все дела, — усмехнулся я, выхватывая связку у эльфа.

— Только ничего там не трогай. И не смей лезть в седло, только не на этого коня, — вслед выдал предупреждение «братец».

В конюшнях был полный кавардак. Слишком много лошадей, слишком много людей, здесь было всё слишком. Старшего Колинса я узнал сразу, да и сложно его было не заметить по царившим только вокруг него порядку и тишине. Владелец конюшен пытался навести порядок, и у него это почти получилось.

— Колинс, меня прислал Даниэль, он попросил увести Коби в резервные конюшни, — для наглядности я помахал перед носом мужчины ключами.

— Тебя? — удивился мужчина, задумался, но потом кивнул. — Ты же Джейкоб Саливан? Помню тебя ребёнком. Неплохо тебя жизнь потрепала. Зайди вон туда, там где-то Василид переодевается, с ним пойдёшь.

— Я что, один не…

— Он тоже самое сказал, ответ прежний, один ты никуда с Коби не пойдёшь. Иди, — отмахнулся от меня Колинс. — Генри, где седло на Принцессу? Почему она всё ещё…

Дальше я уже не слушал, поплёлся в указанном направлении. Дверь с лёгким скрипом приоткрылась, пропуская меня внутрь, и я усмехнулся, застав Васса за тщательным расчесыванием его копны. Он подобрал её уже знакомой мне лентой и повернулся вполоборота, глянув через плечо. На стуле перед ним висела белоснежная рубашка, которую тот ещё не нацепил.

— О, братец Джи, — он улыбнулся, подмигнув и, словно красуясь, накинул вещь на свои плечи, принявшись за пуговицы. — Тебя Дани послал на помощь? Отлично, Коби нужно увести, тут шумно, — мой взгляд отметил яркий засос на ключице парня, что уже скрылся под тканью, и ещё одну татуировку на теле Васса. Её я знал. Я её узнал! — Дани говорил, что ты неплохо держишься в седле, — я не мог ошибиться. Я ведь прав? — Ещё нужно будет Шёлкового запрячь и размять, не откажусь, если ты меня немного подстрахуешь. Хей, о чём задумался?

— Я… Конечно, я помогу, — кивнул я. А если это совпадение?

— Хм, — задумался Васса, поправляя рубашку. — Что-то не так с одеждой? — он придирчиво оглядел себя в зеркало. — А…. Да ни хуя ж себе! — вдруг выдохнул он, вздёрнув брови, и повернулся на меня, провёл изящными пальцами по ткани, приподнимая её и оголяя низ своего живота. Роза с опадающими будто на ветру лепестками алыми «засосами» располагалась чуть ниже пупка, а её лепестки исчезали ниже линии штанов. Последний лепесток, я точно это помнил, был на внутренней стороне бедра. И оторвать взгляд от столь знакомого мне рисунка я просто не нашёл сил. — Нравится? Или ты уже видел? — голос на последней фразе стал тише, вкрадчивее, пробираясь под мою одежду. И сколько было предвкушения в этих нотках.

— Ты…

— Охуеть, — с восторгом хлопнул в ладоши парень, поправляя одежду. — Так, братец Джи, давай установим некоторую договорённость. Ты никому не скажешь обо мне, я никому не расскажу о тебе.

Сомнений не осталось никаких.

— Пустынник, — выдохнул я, прикрыв лицо рукой. Буквально месяц назад я видел, как эти лепестки нежно целует один из игрушек Найта, пока тот, собственно, покрывает алые ягодицы игрушки тонкими полосами припухлостей от трости. Пустынник — второй топ, что, в отличии от Найта, был в своих играх куда более открытым к, собственно, сексу. И та игрушка радостно брала его член в рот по самые гланды, подставляя задницу под удары второго топа. Я помню эти изящные пальчики вцепившимися в волосы и без стеснения толкающие... Подписка на видео Пустынника была такой же дорогой, как и у Найта, но к нему попасть было куда проще.

— Ты не из клуба, я бы знал, — заметил Васса, подходя ближе ко мне, подаваясь вперёд. Розарием в клубе называли игрушек, что участвовали в подобных играх. — Упущение, — мягко выдохнул он, поддев кончиком пальца мой подбородок. — Можно личный вопрос?

— Попробуй, — огрызнулся я, отодвигаясь от Васса.

— Пустынник или Найт? Если выбирать, — и в лукаво улыбающихся глазах огнём искреннего интереса.

— Найт, — признал я честно, поймав собственный взгляд в отражении. 

— А если без выбора, то поиграем? — кажется, у меня вспыхнули уши. Припомнился адский стояк утром, уже давно отсутствующий секс и всё, что было в моей жизни упущено. Вариант был неплох. Я кивнул. Плевать, можно попробовать. — На камеру? Если да, одна четвёртая часть с дохода твоя.

Я снова взглянул на Васса, задержав дыхание. В голове голос Хейли снова зло выплюнул «шлюха». Член в штанах предательски дёрнулся. Да будь я проклят, но…

— Без лица, — выдохнул я.

— Восхитительно! — рассмеялся парень, хлопнув ладошкой по моему плечу. — Я с тобой свяжусь, предупрежу. На неделе. А сейчас пошли работать.

Васса сел на Коби без сомнений, будто делал это уже сотню раз, и всё же я не отпускал повод, и это было разумным решением. Для норовистого животного творившийся вокруг шум был огромным стрессом. В резервной конюшне было тише, но, если честно, не на много. Мы оставили Коби в стойле, и отправились к Шёлковому. Ещё один чёрный жеребец, но куда более тонконогий и спокойный. Васса на нём был отдельным произведением искусства, а покрасоваться передо мной стало его идеей фикс.

Разогрев был окончен, а соревнования уже начинались. Даниэль направлялся к Коби, когда Васса оставил мне Шёлкового, вприпрыжку нагнав друга. Он буквально повис на нём сзади, чуть не свалив того с ног, и что-то сказал тому, заставив сбиться с шага снова. Васса сбросили с плеч, развернулись, и кулак «братца» чуть не украсил скулу парня смачным ударом, но тот будто был к тому готов, и просто нырнул вниз, упав на одно колено и тут же отскочил, приподнимая руки перед собой.

— Дослушай! — выкрикнул он, отходя ещё на пару шагов. — Ну правда, послушай!

— Говори, — вдохнув пару раз, кивнул Даниэль, отворачиваясь к конюшне. Лица я его не видел. Васса просиял и снова подошёл к Элю, приобнял того за плечо и что-то шепнул, готовый в любой момент удрать. Тот его выслушал и вздохнул, опустив голову. Я не слышал, что они говорили, расслышал только ответ Даниэля спустя пару минут задумчивости. — Приходи вечером ко мне, надо обсудить.

Противное чувство в груди я игнорировал. Ревность? Пф, с каких это пор, Джейкоб? И всё же эти вольные прикосновения Васса к Даниэлю заставляли зубы скрипеть. Если этот извращенец только подумает поиграть с Элем, я его порву. Вот голыми руками порву.

К площадке Даниэль ехал верхом на Коби, а Васса на Шёлковом, и повода обоих черных бестий были в моих руках, пока я шёл между ними, молясь богу, в которого не верю, чтобы меня никто копытом не прибил. К слову, зрелище было эпичным. Огненно-рыжий Даниэль в алой рубахе и черных обтягивающих штанах на внушительном жеребце, что каждый шаг впечатывал в землю и раздражённо дышал, размахивая хвостом, и изящный Васса в белоснежной рубахе, на столь же изящном Шёлковом, что едва ли был нравом многим лучше Коби. И я, распиздяй в рваных джинсах и футболке из секонд-хенда с какой-то абстракцией, портил эту величественную картину своим присутствием. Конюший — простолюдин двух высокородных господ, ага.

— Стоять, — тихо приказал Даниэль, заставив мурашки пробежаться по спине. Я обернулся. — Отцепи нас, можешь пока отдыхать. После выступлений лошадей нужно будет отвезти обратно и почистить Шёлкового… Нет, Васса сам займётся, ты мне поможешь с Коби, — вдруг поменял своё решение Даниэль, бросив на друга какой-то уж слишком ледяной взгляд, тут же подстегнув Коби, которого я отцепил от повода. Жеребец рванул в загон, и я отпрыгнул в сторону, поёжившись.

— Затопчешь, — прошипел я вслед. — Васса, ты что ему такого сказал, что он тебя закопать хочет? — спросил я, отцепляя Шёлкового от его повода, и провел рукой по мягкой тёплой шее животного. И правда шёлковый. Конь тихо подобрался мордой к моему боку и попытался цапнуть, лишь в последний момент Васса его одёрнул.

— Да так, — загадочно протянул Васса, разглядывая облака и поглаживая угольную гриву, перебрав её тонкими пальцами. — Немного договориться не получается. Мои идеи всегда воспринимались им в штыки, но потом меня за них частенько хвалили. Дани не любит делиться своим, а Джейкоб ему особенно дорог. Но мы непременно договоримся. Уж поверь мне, я умею находить весомые аргументы, замечательно подбирая нужные слова, — Васса хищно улыбнулся, облизав свои чуть выступающие клыки. — Да и такое животное лучше объезжать вдвоём, уж больно норов у него дик, — он смотрел прямо перед собой на вышагивающего по загону Коби с мечтательной и предвкушающей улыбкой. А у меня почему-то по спине пробежал холодок. Будто он сейчас не о лошади говорил…

— Я думал, ты и так в его седле бываешь, — заметил я, чтобы отмахнуться от неуместных мыслей, что стальными тисками вцепились в мозг. Да, такое лучше не представлять даже, потом хрен из башки выведешь.

— Бываю, — задумчиво протянул Васса, прикрыв глаза, а после открыл их, глянув на меня сверху вниз. — Думаю следует сказать, что моё имя Василид Дзани, и мой брат Кай кое-что тебе задолжал, кажется. Я верну деньги, это будет по чести. Я знаю, что Найт тебе отказал, и знаю почему не пропустили в клуб, хотя я тогда, да и сейчас, был не против твоей анкеты. Ими, к слову, занимаюсь в клубе я, как один из основных директоров. Со стороны Кая было в той ситуации нечестным не вернуть деньги. Тебе бы не знать, но причина отказа не входила в список «возможных рисков отказа без возврата средств». Не волнуйся, проценты я тоже верну, могу себе позволить, — улыбнулся Васса, а я распахнул было рот, но тут же закрыл обратно.

Я как-то и вправду заплатил Каю Дзани за возможность стать игрушкой Найта, но меня тогда весьма грубо забанили с этой идеей, а деньги не вернули. Сказали, будет уроком для глупого подростка. Было то год назад, и подростком меня, двадцатипятилетнего парня, назвать было почти оскорбительно. Сам виноват, но всё же с тех пор я просто мечтал расквитаться с этим уродом. С Каем.

— Ты Дзани? — удивился я. — Так значит ты занимаешься делами Розы Пустыни. Кто ещё из этой шарашки сейчас здесь? Машину твоего брата я видел…

— А ты умный, братец Джи, но вот откуда тебе известна его машина, при том именно эта, я выясню позже, — мягко улыбнулся Васса, пока я уже успел пожалеть о своём вопросе, а после улыбка стала куда острее. — Человек десять, не меньше. Считая зрителей, будет ещё больше.

— Десять работников ипподрома? — я чуть не перешёл на писк. — Я не ожидал, прости.

— Я понимаю, такая мысль может здорово вывести из равновесия. Просто своих не бросают, когда нужна работа. За те недолгие годы, что существует клуб у нас появилось множество полезных связей и возможностей. Ипподром, частная клиника, бар в центре города и ещё парочка разномастных салонов. Пока клуб держит лицо, обеспечивает безопасность и соблюдение этики, наши вип-участники готовы сотрудничать, в том числе, пристраивая на работу других, менее обеспеченных участников клуба. Не хочу хвастать, но есть люди, что переехали сюда только ради нас. И да, скоро вечеринка участников клуба, если ты подпишешь договор неразглашения, будешь моим гостем. Нужно согласование с этическим директором, но я постараюсь уговорить Найта пропустить тебя в этот раз. Ко мне он, может быть, и прислушается. Если найду доводы, — прикусил губу Васса.

— Ты с ним близок? — спросил я, затаив дыхание. Если есть хоть шанс попасть… — С Найтом?

— Я его ученик, можно сказать. Хоть мы и погодки почти, — Васса кивнул своим мыслям. — Я знаю о нём больше других. Его вкусы, интересы, страхи и симпатии. Он пустил меня так близко к себе, что уже об этом сожалеет. Ну и дурак, — рассмеялся Васса, спешиваясь с Шёлкового, и встал рядом со мной, закинув руку мне на плечо. Васса был на пару сантиметров выше меня. — Некоторые люди в клубе дольше меня, хоть я и брат основателя. Найт на полгода раньше меня пришёл, собственно, с момента основания. Мне потребовалось время на… Принятие себя, что ли.

— Ты был игрушкой Найта? — спросил я, догадываясь о чем-то подобном.

— Нет, — на меня посмотрели с удивлением, будто я сказал глупость. — Хотя идея попробовать была. Не люблю ограничиваться одной стороной удовольствия, зачем, когда можно взять всё? И всё же, с Найтом мы скорее коллеги. Учитель и ученик, но не другое. Я ему слишком напоминаю… Кое-кого. А от одной мысли об этом у него желваки ходят, и он мне морду пытается расквасить за подобные предложения. Среди его игрушек нет моего типажа. Вообще он сдержанный, как ты мог заметить, но от одной мысли осквернить самый желанный им образ, он теряет свой блаженный самоконтроль, — Васса будто бы задумался, но, кажется, куда глубже задумался я. Значит, у Найта есть кто-то, кто занимает его мысли? — Так, мне пора. Будь умничкой, братец Джей, — меня потрепали по щеке и отстранились, снова запрыгивая в седло.

Типажа Васса… Мы с ним были похожи, быть может, заботься я о своей внешности лучше, сошли бы за братьев. Так Найт по этой причине отказал мне? Если так, то… Глупо думать, что что-то изменится сейчас.

Я смотрел за выступлениями, будто бы и не был тут. Меня куда больше занимало всё то, что я узнал сегодня. Слишком много людей в Маклине было вовлечено в клуб Розы Пустыни, это даже не поддавалось никаким сомнениям. Как минимум два директора клуба, в лице братьев Дзани, сейчас были здесь. Я попал в рассадник греха и порока. Один из. Смущало ли это меня? Чёрта с два! Я будто бы нашёл место, где я был бы как дома. И пусть я ещё не знал, кто именно был таким же сумасшедшим, как и я, я всё равно уже не хотел покидать это место. Казавшееся мне чужим, теперь, все здесь приобрело другие краски. Хотел ли я здесь остаться? Однозначно, мой ответ был положительным.

Даже, беря в расчет то, что на меня обратил внимание не Найт, а Пустынник, всё же лучше синица в руках, чем журавль в жопе. Да, именно так, как бы смешно это не прозвучало. Прямо не в бровь, а в глаз.

Всё же статный силуэт Даниэля привлекал моё внимание, пробуждая давно захороненные глубоко в подсознании фантазии. Ах, если бы этот парень дал мне отпор. Если бы… Если бы мне дали выбор, Найт или Даниэль, что бы я выбрал? Кажется, что-то внутри меня знало ответ, но вот я, к сожалению, не был столь категоричен. Мой выбор пал на доступное, позабыв о нереализованных фантазиях. Пустынник. Чтобы получить хоть что-нибудь.

Взгляд невольно следил за каждым жестом брюнета, что, кажется, просто намеренно красовался именно предо мной. Что уж тут сказать, он был красив дьявольской притягательностью. Порочный до последнего жеста, настолько, что сводило скулы от этой сладости запретного чувства. Как мартини, что пьянил медленно, но верно. И всё же, я предпочитал что-то, что ломало сразу и вдребезги, как джин.

Что же было для меня такой тайной тягой? Найт. Я мечтал о нём. Я грезил. Я нуждался. Я был помешан.

— Джейкоб! — на мне повисла Хейли. — Я говорила со штатным ветеринаром, мне предложили стажировку на месяц, правда не здесь, но все же! Дальше посмотрят. Спасибо тебе.

— Да пожалуйста, — пожал плечами, улыбнувшись девушке.

— А что это за горячий всадник, что всё бросает на тебя уж очень голодные взгляды? — меня толкнули под рёбра, а я прыснул. Тот самый «горячий всадник» как раз закрывал соревнования последним выступлением.

— Скажешь тоже, — отмахнулся я. — Ты лучше вспомни, что мой братец сделал. Видишь вон того рыжего? Это Эль и его коня зовут Джейкоб, — сквозь зубы процедил я.

Хейли тихо посмеялась, а после задумчиво поджала губы, о чём-то глубоко задумавшись. Хейли вообще редко была задумчивой, но, если её что-то так загружало, я, с некоторых пор, предпочитал слушать её внимательно. Задорная ветреная Хейли очень хорошо разбиралась в людях, будто бы природный талант какой был у этой девушки. С полуслова, с одного взгляда она говорила о людях такие вещи, которые могли знать только близкие к тем люди. И сейчас в её глазах я заметил тот самый анализ, что крутился в её голове. И мне, почему-то, заранее не нравилось то, что я должен был услышать.

— Джей, — начала она, но снова задумалась. — Тебе лучше вернуться в город. Я попрошу Дерека, он сдаёт комнату, он сделает скидку. Если нет денег, можешь у нас на диване пока пожить, — и в серых глазах девушки я увидел что-то, до селе мне незнакомое. Категоричность. Это выражение я узнал, однако сейчас она точно ошибалась, сравнивая Даниэля и… В целом, не важно.

— Не знаю, чего ты там надумала, но он всегда такой хмурый ходит. Он мне работу дал, да и не придирается дома, мы вообще не разговариваем почти. Что он мне сделает? — усмехнулся я, заметив брошенный на меня раздражённый взгляд Даниэля. Ну да, тут можно подумать, что он меня хочет прикопать где-нибудь по частям. — Просто детские обиды.

— Про Шона ты не слушал, не слышишь и сейчас, — я сглотнул, ощутив, как руки начали предательски дрожать, в горле пересохло, а пульс участился. — Прости, Джей, я не… Джей…

Холодный пот выступил на спине, и зубы отбили чечётку друг об друга. Что теперь до извинений, это как удар по голове. Дышать тяжело. Я не могу вдохнуть. Резко стало до боли холодно, а звуки притупились. Хотелось убежать, но ноги подкосились. Кажется, я сел на землю, закрывая лицо трясущимися руками. Не сейчас. Нет-нет-нет. Нет!

Ощущение холодных прикосновений к телу. Тошнит. Боль в напряженных мышцах. Меня будто на центрифуге раскрутили. Если могло быть что-то ещё хуже, то это только голос из памяти, что всплывал волнами. Всё самое гадкое в моей жизни было этим голосом. Липким, сбивающимся, ядовитым как аммиак. Всхлип из-за пелены размытого мира плетью ударил по нервам. Нет-нет-нет-нет-нет… Остановись. Остановись. Пожалуйста. Остановись. Не надо. Остановись. Я умоляю. Не трогай меня! Не надо.

Боль обжигает щеку, и взгляд фокусируется на чьих-то сведённых бровях.

— Смотри на меня! — требует низкий баритон. В карих глазах тревога и собранность.

— Я правда не хотела, — жалобный всхлип Хейли? Дышать тяжело, каждый вдох через силу, сквозь высохшие приоткрытые губы. Грудь сжимает тисками.

— Сдохни отсюда! — разве можно вложить в голос столько ненависти?

— Смотри на меня, — требовал мужчина, что крепко держал мои запястья, не позволяя снова закрыть лицо. — Дыши. Вдох, выдох. Давай, вдох. Глубже. Вдох.

— Уведите её нахер отсюда, — требовал кто-то. Почему голос знакомый и чужой одновременно?

— Не закрывай глаза. Парень. Парень? Ей, смотри и дыши, — всё требовал от меня кто-то. А то я не знаю. Сил огрызнуться не было, тело всё ещё била дрожь. — Ты, на что его триггернуло? — тёмные глаза разорвали контакт, и я закрыл свои. Холодно. Больно. Страшно. Можно просто сдохнуть? Пожалуйста. Умоляю.

— Я не могу… Это… Я напомнила, я не должна была, — Хейли? Ты плачешь? Ну тебе хотя бы стыдно. Я закусил губу, ощутив привкус крови во рту. Не отрезвляет. Накрывает новой волной.

— Маркус, не надо. Давай я, отодвинься, — Васса я узнал. Усмешка болью обожгла раненные губы. Плохо. Буду смеяться. Надо заткнуться и прийти в себя. Не могу. Не контролирую. Гадство.

— Врач тут я, — возразили ему. — Это паническая атака, еще пару минут, если не смогу, тогда успокоительное и дело с концом.

— Ты врач, а я такое дерьмо уже слышал, — тёплые ладони притянули к не менее тёплому телу. Дрожь пробрала с новой силой.

— Я тебя закопаю, дура, — рычание, утробное, что у меня дыхание остановилось совсем. После таких слов убивают. Размазывают по земле тонким слоем.

— Держите придурка!

— Не смей поднимать руки! Найт, стоп! — голос дрожью прошёлся по тёплому телу, что тесно прижималось ко мне. А после тихий вкрадчивый голос на ухо. — Братец Джи, а, братец, давай ты меня послушаешь. Хорошо, братец? И подышишь. Пожалуйста, я тебя держу, никто не тронет. Подыши. Вот так, — тихо, прижимая лицом к своему изгибу шеи. Будто специально, чтобы я ощутил этот чуть сладкий лёгкий запах парфюма и кожи. Такой спокойный, такой… Живой и настоящий. И мне удалось вдохнуть до конца. — Не тронет. Больше не обидят. Тш… Тш… — пальцы сжимали мягкую ткань, и я старался прижаться сильнее. Его тепло было таким спокойным и безопасным. — Всё кончилось.

— Прости, — шепнул я. Это всё, на что у меня хватило сил.