Линии мышц под белоснежной кожей притягивали с первого взгляда. Черные волосы, свободно свисающие на спину, делали его силуэт ещё более хрупким и бледным. В зелёных глазах был огонь. Жаркий, жалящий, полный доверия и предвкушения. Василид сделал ещё шаг назад. Он наткнулся на кровать и тут же присел на её край, опуская взгляд на свои колени. Острые. По бедру скатилась капля воды.

— Так спешил разложиться, что даже не вытерся? — усмехнулся я тихо, но в тишине даже шёпот был слишком громким. Я отчетливо слышал возбуждённое дыхание Василида. — Покрасуйся, ты же это любишь, — кивнул я, скрестив руки на груди.

Васса вскинул голову, сглотнул и медленно опустился спиной на кровать, разводя ноги. Медленно. Едва заметно дрожа. Его глаза выражали непередаваемую гамму эмоций. Он открывался не телом, душой. Нежный цветок. Таким его не видел ещё никто, в этом я был уверен. Без язвительности, без тысячи и одной скорлупы.

Пальцы Василида были изящные, длинные, такие хотелось облизывать и переносить на картины. И эти пальцы медленно скользили по телу, оглаживая контур напряженного пресса, ловя на миг стоящие розовые соски. Одна рука тут же продолжила движение к шее, которую Василид выгнул, демонстрируя бешено бьющийся пульс на вене под челюстью, чуть ниже покрасневшего уха. Вторая возвращалась вниз. Я сглотнул, облизнувшись, когда пальцы изящно обхватили член. Размазав смазку по головке большим пальцем, он медленно опустил кольцо пальцев до основания, упираясь пятками на край кровати, открываясь ещё больше. Его раскрытая дырка сжималась. Влажная, блестящая от смазки. О, он постарался выполнить моё указание со всей прилежностью.

Пальцы Василида уже добрались до его губ, и он прикусил их, бросив на меня пьяный взгляд, и простонал. Драные небеса! Я шумно выдохнул, сделав шаг вперёд, и навис над парнем, прижимаясь к нему бедрами, отдирая руку от лица, и впился в эти блядские губы голодным поцелуем. Я исследовал его рот языком, сжимая запястье, поглаживая линию рёбер, бедра, вжимаясь все сильнее, пока не поймал протяжный стон. Свободная рука Васса тут же принялась расстёгивать мои штаны, будто бы поторапливая.

— Так не терпится быть трахнутым? — с неизменной насмешкой спросил я. В ответ раздался ещё один стон. О, ему точно нравилось всё это. — Я подготовлю тебя для хозяина, не сомневайся. Отдеру от души, а потом это сделает он. Ты же знаешь, как мы любим?

— Пожалуйста, — прошептал Василид, подаваясь бедрами ко мне. — Не тяни. Я уже готов принять тебя, просто сделай, Джей. Я готов.

— Конечно, ты на всё готов, — прорычал я, прикусывая свои губы. Мой выдох выдался излишне шумным и горячим. Проведя по линии подбородка, надавил пальцами на его губы, размыкая, скользнул внутрь и вернулся, размазывая слюну по его губам и щеке. Хотелось сделать его грязным. Под пальцами, на запястье бешено бился пульс. Реакции красочнее подобрать было бы сложно. — Жестче, я ведь прав?

— Выеби из меня душу, — попросил-взмолился Василид, обхватывая меня ногами. Я отпустил его, стягивая джинсы вместе с бельём и чуть откинулся, разглядывая, как головка члена упирается в раскрытое, жаждущее меня отверстие.

Я люблю себя в тебе.

Надавил, подразнивая, и отодвинулся, когда парень попытался податься вперёд сам. Он не должен сейчас ничего решать и ничем управлять. Отдавшись в мои руки, ему следовало лишь просить и принимать. Сильнее разведя его ноги, вцепляясь в тонкую кожу ногтями, толкнулся вперёд. Сразу. До конца, наполняя целиком и полностью. Рот Васса распахнулся, дыхание предало его, покинув, а пальцы сжались на тёмном белье. Его глаза на секунду распахнулись, и тут же он прикрыл их, закатывая глаза. Он был таким узким и горячим, что я замер лишь для того, чтобы не кончить тут же. Как же давно я ни в ком не был, боже. Уже забыл, как это охуенно. Хотя вру, так охуенно мне ещё не было.

Он сжимался, дрожал на моём члене, выгибаясь, пытаясь пожрать собственные стоны. Я снова огладил его губы, толкаясь в открытый рот. Его губы были чувственными и чувствительными. Васса добивало именно это, я видел, я ощущал его, как самого себя. Выйдя до конца, тут же грубо вошёл снова, срывая то ли стон, то ли скулёж. Язык жарко ласкал мои пальцы, будто бы живя своей собственной жизнью.

— Сосёшь по умолчанию? — спросил я, толкаясь ещё раз. Двигался редко, но резко и глубоко, давая секунды на возвращение сознания лишь затем, чтобы обрушить его в ощущения снова. Он мог растянуться и лучше, сейчас это точно было болезненным.

Поймав миг моей задумчивости, Василид насадился сам, выгибаясь, простонав так громко, что у меня свело лопатки от табуна мурашек, пробежавшихся по спине. Блядь. Он просил своим телом, драть его без пощады. У меня не было столько выдержки, чтобы отказаться от такого смелого предложения.

— Расслабься, — посоветовал я, схватив его за бедра и задвигался быстрее. Быстро, глубоко, втрахивая его в эту кровать каждым движением.

Он разводил ноги шире. Он сжимал одеяло пальцами. Он стонал в голос, отворачивая лицо, сжимая веки до звёздочек перед глазами. Василид уплыл в ощущения, и я с радостью держал его там. Захотелось больше. Я сжал его горло, меняя угол проникновения. Он скулил. Как он скулил, это была целая песня, ода сексу. Скулил, будто его драли насмерть. Взмахнув рукой, он вцепился мне в плечо, вскрикнул и сжался на середине толчка, содрогнувшись дрожью. Во мне на миг что-то заледенело. Я не успел остановиться, вошёл до конца, коснувшись лобком его задницы. Я знал, как это, когда ты сжимаешься, а в тебя всё ещё проникают. Но от этой вспышки боли, оргазм Василида, кажется, стал только ярче. Я никогда не слышал таких красивых и громких, открытых стонов.

Поставьте мне памятник. Я сдержался. Я был в нём, замер, впитывая каждую капельку пота на его теле своими глазами. Каким же охуенным он был подо мной. Тело расслабилось, опускаясь на кровать всей спиной, и я наклонился, целуя, вылизывая его губы. Сладкий. Тяжело дышащий. Он потерялся, и я возвращал его к себе. Нежный. Отзывчивый. Я пытался вложить в этот поцелуй всё. Нежность и жадность, благодарность, любовь и признание. Я говорил этим касанием всё то, что словами не скажешь.

Я люблю себя в тебе.

— Ещё, — прошептал Василид, обнимая меня, прижимаясь щекой к моему лицу. — Ещё, — голос был хриплым, сбивчивым, полным какого-то пьяного помешательства.

— Больно? — спросил я, мало надеясь на адекватность Василида в таком состоянии. Сам бы я ни за что не ответил. Не слышал и он. Он плыл по той неге наркотического мазохизма, тонул в нём, добираясь до самого дна. До илистого, обхватывающего всё тело, не отпускающего наверх, убивающего всё светлое и нежное, разлагающего тебя прямо там. Маленькая смерть. Огромный восторг.

— Ещё, — хриплый стон требовал продолжения.

Необходимость.

Я двинулся снова, не медленно, но и не быстро, куда нежнее, чем до этого, но чувствительное после оргазма тело воспринимало это ещё ярче. Благо, сейчас он действительно расслабился, и я уже не беспокоился об излишней грубости движений. Подогрев его снова, стал грубее. На этот раз я терзал его губы поцелуем, слизывая с них каждый стон, каждый приглушенный стон. Даже не могу представить, каким бы он был сладким после игры, разложенный на алом бархате комнаты. С откляченной задницей, покрытой следами порки. Со слезами в изумрудных глазах.

Я люблю себя в тебе.

Я вышел и развернул его лицом вниз, толкнув на кровать. Дёрнул за бедра, задирая их повыше и снова вошёл, не желая терять ощущение жаркой тугости податливых стенок. Василид упал лицом в кровать, цепляясь руками за намокшую от влаги и пота ткань.

— На локти, — скомандовал я, но Василид не слышал. Тогда я замер, почти покинув его тело. — На локти, Васса, — позвал я, и был услышан. Сбивчиво вдохнув, он поднялся на непослушных, трясущихся руках, и выгнулся сильнее. Намотав его волосы на руку, сломал его ещё сильнее, и начал вбиваться снова. Глубоко и резко. Снова. От первого такого толчка он прохрипел, пытаясь отодвинуться, но я дёрнул его на место, срываясь на концентрацию на своих ощущениях.

Жаркий. Громкий. Рыдающий от переполняющих ощущений. Я сбивался с ритма, пальцы скользили по коже Васса, и ногти оставляли на молоке этой нежной картины алые мазки. Я драл его, впиваясь в бедра до крови. Он стонал развратно, громко, срывая голос. Оргазм обрушил меня, уничтожил, разбил волной об отвесные скалы. Я кончил в тесную глубину растерзанной задницы. Лишь отходя от фейверков, я понял, что Василид блаженно растянулся подо мной, кончил следом, так и не коснувшись себя. Мой член выскользнул из упавшего на кровать тела и всё ещё извергал небольшие капли спермы на ягодицы подо мной. Я простонал, упираясь лбом в горячую спину.

Я бы повторил, я бы заставил его скулить и умолять, рыдать и задыхаться, но…

Пришлось выдохнуть и взять желания под контроль. Для первого раза и так излишне грубо. Сейчас он, конечно, согласится на продолжение, возможно, даже сам готов о нём просить, но едва ли тело, наполненное удовольствием, способно давать ему адекватную обратную реакцию. И точно он не мог сказать, насколько я был груб, ведь уплыл он не только физически, но и морально. Он был моим. Сейчас он был моим. Послушным. Принадлежащим. Я мог сделать с ним всё, что угодно, и он был бы рад услужить, доставить удовольствие любой ценой.

Я люблю тебя в себе.

Я влюблялся в него в себе. В Василида я влюбился ещё в тот раз, когда услышал, как он умеет говорить. О да, тогда он, кажется, высосал из моего тела кусочек души. Сегодня я сполна расплатился с ним за это. Я влюбился в того себя, что увидел в нём, в тот огромный кусок его личности, в тех демонов, что были нашими общими. Сейчас же я влюблялся в самого себя. Я видел себя со стороны, невольно сравнивал и понимал, что различий ещё меньше, чем я мог подумать. И если он был настолько прекрасным, как я мог быть хуже?

— Я люблю тебя в себе, — шепнул я на ухо, упав рядом, притягивая обмякшее тело ближе, зарываясь носом во влажные волосы. Он пах чистотой и сексом. Легким флёром яблочного цвета и жасмином, мускусом и корицей. Он пах падшим ангелом. И уронил его с шаткого пьедестала целомудрия я. При все своей похотливости, он никогда не раскрывался, он никогда не позволял кому-то стать с ним близким таким образом.

Глаза Васса были прикрыты. Его длинные ресницы подрагивали вместе с отяжелевшими веками. Он не спал, он был в посторгазменном мареве. Он плыл по тёплому течению спокойной реки, под яркими звёздами телесной памяти. Всё, что ему было необходимо сейчас — безопасность и покой. И я дал это. Сходил в ванну, обтёр его мокрым полотенцем, намазал пострадавший вход мазью и уложил в постель, накрыв одеялом. Потребовалось не больше десяти минут, как Васса уснул, так и не вернувшись к реальности. 

Я принёс телефон Василида и лёг рядом. Двадцать пропущенных. Акерман был настойчив.

ОГИ. Шёлковый313: «Акерман, уймись. Всё хорошо.»

ОГИ. Акерман1: «Если ты заставишь его страдать, я тебя уничтожу.»

ОГИ. Вдова15: «Мальчику 23 годика, успокойся уже, наседка. Меня больше беспокоит как там Химера. Аспид не лучший вариант для начала.»

ОГИ. Найт13: «В связи с вероятностью жесткой игры и массовых «ломок» после было принято решение: всем игрокам, работающим на директоров или иных участников клуба на следующие выходные предоставлены выходные дни с сохранением оплаты. Если кто-то желает добраться до Дома Греха не за рулём, свяжитесь с 55-м, он организует транспорт с доставкой в обе стороны. Парковка ограничена. Всем желающим остаться на выходные в доме найдётся комфортное место.»

ОГИ. Его Величество211: «Ты там замок отгрохал? Ха-ха»

ОГИ. Акерман1: «Ну почти. Там 20 гостевых комнат и 3 гектара земли. Пока мы раскидывались баблом на тёлок и машины, кто-то тихо поимел всех нас.»

ОГИ. Блэк90: «Хочу в игрушки к Найту. Я хочу быть содержанкой.»

ОГИ. Роза786: «И мы ещё ни разу там не играли?»

ОГИ. Змеелов29: «Блэк, так одичал, что сам об себя уже ноги вытираешь?» «Я, конечно, не игрушка, но такие сообщения заставляют меня задуматься переметнуться.»

ОГИ. Марио4: «У меня, вообще-то, активов не меньше. Почему на особняк Найта у всех встаёт, а про мою резиденцию все забыли? Я одинок. Меня, если забыли, бросили. Ради Найта, опять-таки. Мне нужна постоянная игрушка. Найдите мне ледибоя в теме, объявляю вознаграждение за сводничество.»

Я отложил телефон и лёг удобнее, обняв сопящего Василида. Что ж, если его могли ещё посчитать равным Найту, то я нищая содержанка. Мысль об этом уже не угнетала, а смешила. Какая к черту разница, сколько денег? Я влюбился в Даниэля давно, в обычного парня, который был таким милым, что сводило скулы, которого хотелось подёргать за усы, как тигра. Додёргался. Василид брал другим. Отсутствием всякого стыда.

Красивых и наглых в клубе было много, даже излишне много. Аспид был приторно красив, Генерал ядовито ослепителен и пленителен, Вдова была так сексуальна, что могла остановить сердце обожателя одной улыбкой, а Акерман был таким беспринципно-наглым, что дал себе право брать всё, что ему нравится и ничего за это не обещать. А многих я ещё даже не видел в лицо, но что-то подсказывало, что по сшибаемости с ног всем ранее перечисленным ни Его Величество, ни Блэк, ни Горгона не уступают. Тридцать один игрок, считая меня. Через неделю случится какая-то херня.

Уснул я быстро. Первым проснулся Василид, время было предрассветное, и я недовольно перевернулся на другой бок, накрываясь одеялом. Раздался тихий мат и протяжный стон. Сон сняло тут же.

— Васса, ты как? — я развернулся, садясь в кровати. Василид открыл один глаз и посмотрел на меня из-под ресниц, прикрывая половину лица ладонью, что лежала поверх подушки. В глубине зелёного омута черти проводили собрание, подыскивая ответ на мой вопрос.

— Скажем так, позволить такое Дани я пока не готов, — скривил нос парень. — Но было охуенно.

Я улыбнулся, расслабившись. — В ванной мазь, к вечеру неприятные ощущения пройдут. Помочь?

— Нет, я сам, — вздохнул Василид, поднимаясь. — Где мобила? — я кинул Васса его телефон и лёг обратно. Василид на пару минут залип в телефон, и я отметил, как он подозрительно побледнел. — Да нахуй… — тихо прошептал он.

Директорская. Пользователь Хозяин0 вернулся в чат.

ОГИ. Пользователь Хозяин0 вернулся в чат.

Директорская. Хозяин0: «Лазарь, освобождай моё место, я вернулся в город. Даниэлюшка, машинку подгони к аэропорту через два часа, я пока поживу у тебя. Акерман, поздравляю с открытием клуба, вышли приглашение старому другу, я не могу такое пропустить. Девочка, скинь мне базу клуба, посмотрим, как вы тут без меня работали.»

ОГИ. Хозяин0: «Когда игра?»

ОГИ. Вдова4: «В пятницу в доме Найта. Боюсь, мест уже нет.»

ОГИ. Хозяин0: «Вдовушка, милая моя, ты подумай хорошо и напиши ещё раз. Сегодня открытие Акермана, мне бы очень хотелось расслабиться после долгого перелёта с кем-нибудь в приятной компании. Твоя девочка ещё при тебе? Кстати, как дела в салоне?»

Ответ пришёл спустя двадцать минут тишины во всех чатах.

ОГИ. Вдова4: «Игра в пятницу в доме Найта, ждём вас в 19.00. Катрина Морис с радостью скрасит ваше одиночество на открытии клуба. Дела идут хорошо, благодарю, надеюсь, это будет и дальше так.»

Гарем. Найт13: «Васса, Джей, не нарывайтесь на нулевого. ОН в настроении.»

ОГИ. Хозяин0: «Отличные новости, дорогая. Конечно же я и дальше буду присматривать за моими любимыми пташками.»

Сообщения пришли пару часов назад, после чего вновь воцарилась тишина. И тут всплыло новое сообщение.

ОГИ. Аспид71: «Соси член, нулёвка, тебе здесь не рады. Херли на родине предков не прижился? Отвали обратно.»

— Блядь-блядь-блядь, — шептал Васса, откинув телефон куда-то в ноги. — Блядь! — крикнул он в голос, резко вскакивая, и широким шагов ушёл в ванную, где тут же что-то полетело в стену. — Сука! — раздалось уже оттуда и что-то разбилось.

ОГИ. Генерал65: «Аспид, не надо. Хозяин, я смею просить вас не появляться на играх. Трен не лучший спутник на вечер, я могу заменить её, если Вы пожелаете.»

ОГИ. Хозяин0: «Соскучился, Логан, или яйца отрастил? Если бы я хотел, я бы так и написал.» «Как много новых лиц за полтора года моего отсутствия набежало.» «О, моя язвительная мишень, а ты то что здесь забыл?»

Когда Василид вернулся в кровать, у него подрагивали руки. Он закутался в одеяло до подбородка, укутавшись в своеобразный кокон. Я смотрел в одну точку перед собой. В темной комнате взгляд зацепился только за мигающий светодиод на роутере, что выглядывал из встроенных полок в стене. Время потерялось. Или потерялся я.

«Моя язвительная мишень.»

Я тихо запустил пальцы в волосы и подтянул ноги к себе. В ушах звенел выстрел. Курок был спущен ровно восемь лет, три месяца и двадцать один день назад. Во мне будто работал секундомер с того самого момента. В носу воскрес запах пороха и подпаленной ткани. Дыра в матрасе девятого калибра. Малышка Беретта 92 с черным стволом и деревянной отделкой рукояти. Я хорошо рассмотрел её. Я помнил холод дула у затылка, помнил, как сердце разбивало череп изнутри, гонимое выбросом адреналина. Он мог просто пристрелить меня прямо там. Он мог кончить в меня, разнося мои мозги по комнате.

«Моя язвительная мишень. Ты такой сладкий, Джи-джи, такой безумный. Мне нравится. Под дулом ещё ни одна блядь так не подмахивала, Джи-джи.» Он целовал нежно, когда заканчивал. Нежно, невесомо, с любовью и обожанием, слизывая ужас с кожи, впитывая его каждым вдохом, как наркоман. Первый раз он выстрелил в сторону. Второй раз я видел, как дымится край простыни на расстоянии протянутой руки от меня. Третий я орал, сжимаясь и прикрывая голову руками, пока края девятимиллиметровой дырки дымились перед моим лицом. Тогда он смеялся так, будто ему рассказали лучший анекдот в жизни.

Я так ждал четвёртого раза, уже давно ища смерти, погрузившись в омут к своим демонам. Не то время, которое хотелось вспоминать. Он всё видел в моих глазах. Так он меня и выбрал в клубе. Мажористый ублюдок. Он был в городе неделю, решал какие-то дела своего отца, то ли бизнесмена, то ли бандита. Отморозок. На нашу четвёртую встречу он просто сделал вид, что мы незнакомы, снова выйдя на охоту в свободные угодья. Больше я не слышал о нём ничего. Марко второй. Марков Яков Самуэль, его предки когда-то смылись из-под железного занавеса союза и сделали себе имя здесь.

Сейчас меня беспокоил лишь один вопрос: какого хрена я не сменил номер?

— Что он тебе сделал? — спросил я вполголоса. Васса вздрогнул. Я уже не думал, что получу ответ, как он заговорил, уходя с головой под одеяло.

— Ему нравится играть в убийство. Чаще он душит. Тогда меня достал Блэк сказав, что я ванильная сосалка и мой уровень в низах, что настоящую тему мне не вытянуть. Был юн и амбициозен, решил что-то кому-то доказать. Хозяин был самым жестким топом клуба, брал далеко не всех, да и второй раз к нему мало кто шёл по своей воле. Таких, как я, он обычно посылал с улыбкой. Меня взял. Сказал, что я ему кого-то напоминаю, что раз тот единственный вынес его уровень на максималках и не свихнулся, то и я должен. Просто отсосать, что тут такого — подумал я. А потом он достал пушку и приставил к виску. Нет, многие любят антураж и поиграться, но…

— Он не играл, — закончил я.

— Я думал, муляж, пустышка. Он хорошо читает людей, он увидел усмешку в моих глазах и показал, что я ошибся. Очень крупно ошибся. Я отрубился через пару минут, это было слишком. Мне ещё полгода кошмары снились, как спускает курок, прижимая ко мне пушку. Некоторых он душил так, что потом приходилось реанимировать. Топил. Кого-то накормил ядом, заставив отрабатывать право на противоядие, тянул до последнего. Да, никогда не вредил так, чтобы перейти границы безопасного. Играл он редко, очень редко, но с поразительным постоянством. Кто-то шёл сам, кого-то он принуждал, но так, что не подкопаешься. Все наши клубы, всё, что есть сейчас, когда-то было под ним, под крышей его семьи, иначе нас бы просто растоптали. У нас одно время было популярно присваивать себе ранги, мол согласен на эту херню, то пятёрочка, а если ещё на эту, то и восьмёрочка. Высший был десятка, когда нет никаких табу. Хозяин был 11 ранга. Эта херня переплёвывала всё, что подразумевала тема. За всю историю клуба, он был один удостоен такой сомнительной чести. Десяточек сейчас мало и все в играх: Аспид, Шут, Горгона, Химера. Если сейчас кто табу пересмотрит, то ранги изменятся. Например, Генерал замахнулся на десятку, хотя появление нулевого многое меняет, он наверняка сдаст назад.

Сна больше не было ни в одном глазу. Ни я, ни Василид не хотели закрывать глаза. Я не рассказал. Связки просто не слушались, сколько бы я не выдавливал из себя воздух.

«Это из-за меня, Васса.»

«Я знаю, кого ты напомнил. Меня.»

Блядь, разве можно такое сказать и не удушиться? А как признать ещё и то, что я кайфовал? Как признать, что ты тянешь такую жесть, которая ну прямо вообще жесть, и после этого не потерять лицо? Ведь узнает меня, расскажет, я просто оттягиваю неизбежное. От себя было тошно.

Утро не задалось. Во-первых, чаты молчали, во-вторых, молчали и мы. Просто сидели на кухне и жевали завтрак, запивали чаем, и молчали. Ближе к полудню позвонил Даниэль, спросил, как мы, предупредил, что за нами не заедут, нулевой присвоил Эшли с машиной себе. Сам Даниэль тоже был вынужден заниматься «возникшими обстоятельствами». Вот так и сказал.

— Дани, я должен кое-что сказать, — выдохнул я, пока он не сбросил трубку, и тут же сдулся. Даниэль молчал, ожидая продолжения.

— Джейкоб, что ты хочешь мне рассказать? — тихо просил Дани, стараясь не давить, хотя голос его был уставшим. — Я должен слушать сейчас или это подождёт?

— Сейчас, — закопался я ещё больше. — Я… В клубе есть человек, с которым я играл несколько лет назад. Кажется, ты просил говорить, если подобное выяснится.

— Да, я просил, — вздохнул Дани, и я снова молча смотрел на город за окнами. Такой живой и безучастный. — Джейкоб, ты можешь просто назвать номер, если тебе…

— Нулевой, — пытался сказать твёрдо, а получилось какое-то сипение. — Я знаком с Береттой.

— Сколько сессий, Шёлковый? — голос Даниэля изменился. Стал ниже, утробным, приобрёл рычащие нотки.

— Три, — я сглотнул, прикрывая глаза. Признание не упало грузом с моих плеч. Ситуация придавила сильнее, размазывая по полу тонким слоем.

— Я считал, что тебе нужно меньше. Тебе это понравилось, — он не спрашивал, но я ответил.

— Да.

— Я понял. Проследи, чтобы Василид был в себе. Я встречу вас у входа в клуб. До вечера, Джей.

Я стоял и смотрел в потухший экран телефона и дрожал. Напряжение не отпускало. Я не понимал, что думал Даниэль сейчас, я не понимал, как он отреагировал. Мне казалось, после такого, я просто упаду в его глазах и разобьюсь на осколки. Я видел базу, я знаю, что у Найта есть табу. Его ранг 9. При всей его извращенной жестокости, он был сдержанным и аккуратным. Как бы сказал Аспид «он меня не вытянет».

ОГИ. Найт13: «Ранг участника Генерал изменён на 10. Ранги участников Найт, Шёлковый, Химера изменены на 11. Ранг участника Блэк снова понижен до 9. Ранги участников Шут и Горгона понижены до 9 на время игры. Ранги участников Трен и Пустынник понижены до 7 на время игры. Аспид оштрафован за оскорбление директора клуба на 1000$.»

То есть… Всё хорошо? Ради меня Даниэль отказался от всех своих табу? Даже если бы он сказал, что любит меня, это было бы не так. Он… Он…

— Какого хуя, Джей?! — раздалось надрывное сзади, опережая звук быстрых шагов. — Ты видел? Нет, ты видел, что сделал Дани? Он спятил? Ты что-то сделал? Это такое наказание? Джейкоб, какого хера? И сам он куда лезет? Мою жопу прикрыл, а твою подставляет?

— Василид Дзани, успокойтесь, прошу вас, — отрезал я. — Это не наказание, это мой ранг, настоящий. Я в жизни говна повидал, и это говно мне понравилось.

Я ушёл в душ, готовиться к вечеру. Василид не нашёл слов. Зато в чате слова нашлись у многих.

ОГИ. Аспид71: «Генерал, вы идиот. Шёлковый, ты че творишь?»

ОГИ. Тян-тян: «Суицидальнички подъехали.»

ОГИ. Блэк: «313-й, ты не потянешь.»

ОГИ. Хозяин0: «Шёлковый? Забавное прозвище. Составишь мне компанию на игре?» «А всё, вопрос снят. Ты игрушка Найта. Надоест Найт, жду в свои руки. Мы не доиграли.»

ОГИ. Змеелов29: «Твою мать… 313?»

ОГИ. 1021: «Шёлковый красавчик похоже, на него что-то все облизываются. Фото хоть бы скинули.»

Розали, тебя ждёт большой сюрприз…