Аин чувствует свет, упавший на лицо, но не спешит открывать глаза. Сначала лучше разобраться, что к чему. Ощущения возвращаются медленно, и первыми напоминают о себе боль, проходящая, кажется, по всему телу и металлический привкус во рту, отдающий инквизиторской дрянью — явный признак истощения магических сил. Да и обычных тоже, что не прибавляет радости. Аин прислушивается, улавливает тихое журчание. Река? Возможно. Да и воздух свежий. 

Она открывает глаза и тут же зажмуривается: слишком светло. После подземелий, где единственным источником света были факелы, приближение которых не предвещало ничего хорошего, солнце кажется слишком ярким. Но осмотреться все же стоит. Аин слегка опускает голову, чтобы солнце не слепило, и медленно открывает глаза. Несколько секунд моргает, привыкая к свету и выдыхает. 

Она лежит на небольшой подстилке под тонким покрывалом, рядом слышится журчание реки. На теле и руках — повязки, а от коротких, чуть влажных волос едва уловимо пахнет травами. На земле, почти перед глазами — небольшая стопка знакомой одежды.

Аин окончательно понимает: выбралась. 

Она резко выдыхает, и вместе с этим внутри словно рушится невидимая завеса, сдерживавшая отчаяние, страх и боль. К горлу подступает ком. Аин всхлипывает, все еще очень тихо, неосознанно боясь, что, если кто-то услышит, снова будет очень больно. Слезы туманят взгляд, мешают смотреть, но Аин не спешит их вытирать. Бесполезно. Они не остановятся. Им нужен выход, и сейчас она может расслабиться. Самое ужасное позади.

И все же, стоит только услышать шаги, даже легкие, совершенно не похожие на поступь инквизиторов, как внутри все сжимается и мешает дышать. 

— Аин, — тихий голос звучит знакомо. Трин, — я сяду рядом?

Аин кивает, надеясь, что жест заметен. Голос все еще не слушается, вместо слов из горла вылетают тихие всхлипы. Она слышит, как садится Трин, а пару мгновений спустя чувствует ее руку, проводящую по волосам, аккуратно распутывающую волнистые рыжие пряди. Рыдания становятся сильнее, словно от этого простого жеста рушится еще один барьер.

Трин не спешит что-либо говорить, лишь продолжает успокаивающе проводить рукой по волосам Аин, пока слезы не заканчиваются сами, оставив после себя опустошенность, усталость и сухость в горле.

— Пить хочу, — хрипло и тихо произносит Аин.

— Сейчас, — отвечает Трин. — Сможешь приподняться?

Аин кивает, опирается на локоть и пробует сесть. Или хотя бы удержаться в полусидячем положении. Перед глазами все плывет, а к горлу подкатывает тошнота. 

— Тише ты, не спеши, — Трин подхватывает ее и придерживает, не давая упасть. 

Аин охотно опирается на подругу и, проморгавшись, замечает у нее в руках бурдюк, который Трин осторожно подносит к губам. Память услужливо подсовывает образы инквизиторов и их пойла, не выпить которое было нельзя. Аин вновь сковывает волна проходящего по телу страха.

Трин тихо вздыхает, откладывает бурдюк и осторожно, чтобы не навредить ранам и повязкам, обнимает Аин, которая тут же к ней прижимается и пытается обнять в ответ, но руки, а в особенности пальцы, отзываются болью, призывающей их не тревожить. 

— Мне легче, — пару минут спустя хрипит Аин, — пока что. 

Она понимает, что даже если каким-то чудом сможет удержать бурдюк, скорее зальет его содержимым все вокруг, чем напьется. Как только появятся силы, нужно заняться исцелением рук. Заклинание сложное, требовательное, особенно если применять на самой себе, но она справится. 

Прохладная вода кажется до невозможного вкусной и освежающей, Аин пьет жадно, совсем не спешит останавливаться. Как же ей не хватало столь простого вкуса! 

Она выпивает, наверно, половину бурдюка прежде, чем понимает, что все же напилась.

— Спасибо. — Аин не спешит ложиться обратно, наоборот, приподнимается еще сильнее, опирается на Трин и кладет голову ей на плечо. — Расскажи что-нибудь, мне нужно прийти в себя.

Трин откладывает бурдюк, слегка покачивает головой и одной рукой обхватывает Аин за талию, чтобы она не упала. 

— Мы очень волновались, — тихо начинает Трин, — признаюсь, в последние дни я стала бояться, что ты не выберешься, а мы так и останемся ждать и надеяться, не рискуя приближаться к городу, чтобы случайно не помешать твоим планам или чтобы не узнать ужасную правду. И твое сообщение… разбудило всех, — на ее губах проступает легкая улыбка, — никто не хотел оставаться в лагере, присматривать за ним, но все же удалось уговорить Кей, чтобы она заодно подготовила мази, отвары и перевязки. Эти подстилки — ее рук дело, да она и сейчас мазями занимается, все же мы не думали, что ты еще кого-то возьмешь с собой. 

Кстати об этом.

— А Инга?.. — тихо интересуется Аин.

— Здесь, не волнуйся, спит на соседней подстилке, увидишь, если повернешь голову, — Аин кивает, предпочитая пока поверить на слово. — Она неплохо держалась, не без помощи, конечно, да и на весь путь ее сил тоже не хватило, но все равно. Конечно, ей понадобиться время, чтобы восстановится, но уж точно не больше, чем тебе, так что все будет в порядке.

— Что остальные? Чем они заняты? 

Мысли постепенно проясняются, а вместе с ними приходит и привычное обдумывание планов. Здесь не стоит задерживаться надолго. Побег не оставят без внимания: не самый маленький город, не самое простое подземелье. Их точно будут искать, и неизвестно, как скоро доберутся сюда. Лучше уйти подальше.

— Все очень ждали, когда ты очнешься, разве что Дэй, когда убедился, что тебе ничего не грозит, ушел расставлять защитные и сбивающие со следа чары, думаю, он скоро вернется, остальные же, кажется, готовы были сидеть прямо здесь и ждать. Пришлось напомнить, что наблюдение ничем не поможет, а дела сами себя не сделают…

— Чтобы ты сама могла наблюдать? — с хриплым смешком перебивает Аин. 

— Конечно, — смеется Трин. — Кто лучше меня справится с этой сложной задачей? 

— Дэй если только. — Они давно знают друг друга, и это далеко не первая встреча с инквизицией и не первое заключение. — Но он…

— Предпочитает приходить потом, — заканчивает Трин. — Именно. Дальше слушать будешь? — Аин едва заметно кивает. — Кей, как я говорила, занялась отварами и мазями и, что удивительно, пол-утра изучала твой сборник заклинаний, но так и не сказала, что там ищет. Агнэ решил, что твое возвращение нужно отпраздновать и отправился охотиться, заявив, что поймает что-то особенное, так что тебе точно достанется какой-нибудь вкусный бульон. — От одной мысли сразу же просыпается аппетит, и слышится тихое урчание в животе. Трин касается бурдюка, молчаливо предлагая еще воды, но Аин покачивает головой. Чуть позже. — Луг… — Трин тихо вздыхает, — скорее всего где-то поблизости. В первые дни он все рвался пойти тебя спасать, не понимал, почему мы ничего не делаем, почти сбежал как-то ночью, хорошо, Дэй заметил и еще раз объяснил, почему это может лишь все усложнить. Но с тех пор он почти не появляется в лагере, я замечаю его порой среди деревьев, да и от еды не отказывается, но словно боится остаться здесь на пару минут дольше. Не без причины, конечно…

— Трин, не надо, — останавливает ее Аин, — Я с ним поговорю. Он ведь и сам не рад, что так вышло. Никто этого не ожидал. 

Возможно, просто не стоило брать с собой Луга: он хоть уже не ребенок, но все еще слишком юн, и в этом возрасте проявления дара особенно сильно связано с эмоциями, но он очень хотел попасть на ярмарку, увидеть уличные представления, да и в других деревнях и городах все проходило спокойно. Так что Аин поддалась на уговоры. И все пошло не так: толпа людей, инквизиторы у ворот и среди городских патрулей не прибавляли спокойствия, пренебрежение торговцев явно раздражало, а человек, попытавшийся украсть кошель и только что купленные припасы, стал последней каплей. Аин сделала, что посчитала нужным: привлекла внимание к себе, позволив Лугу, Дэю и Кей скрыться, но инквизиторов и стражи оказалось слишком много, чтобы то же самое удалось и ей.

— Знаю, — голос Трин отвлекает от воспоминаний, — ты говорила, что чем сильнее дар, тем сложнее бывает с ним совладать в моменты эмоций. Но, Аин…

— Я бы сделала то же самое, окажись на его месте любой из вас, — перебивает она, догадавшись, чем закончится фраза, — да и не только из вас. 

— Не сомневаюсь, — выдыхает Трин, — ты не можешь иначе. — Аин кивает. — Кстати, Дэй просил передать, чтобы до завтрашнего утра ты о магии даже не думала, а лучше так и вовсе повременить с ней дня два.

— Я не настолько плохо оцениваю свои силы, — Аин закатывает глаза, и от этого перед ними вновь появляются пятна. — И знаю, чем опасно истощение. 

— Так ему и скажешь, когда вернется, — в голосе Трин слышится легкий смешок. 

Она рассказывает еще немного из событий последних дней, но все чаще смотрит по сторонам, словно ищет что-то среди деревьев. Или кого-то. Тон ее останется таким же спокойным, так что Аин быстро понимает, что дело вовсе не в опасности. 

— Пожалуй, надо дать и другим возможность с тобой пообщаться, — задумчиво произносит Трин. — Если, конечно, ты готова.

— Мне немного лучше, спасибо, — Аин находит силы улыбнуться. 

— Я все равно далеко не уйду. Принести тебе что-нибудь из вещей? — Аин покачивает головой. — Воды? 

На это Аин уже соглашается, и Трин помогает ей напиться, а затем и аккуратно лечь обратно на подстилку. Бросив на Аин еще один взгляд Трин уходит к основной части лагеря. Им явно выделили самый тихий уголок. 

Аин вздыхает. Стоит лишь стихнуть знакомому голосу и шагам, как внутри вновь нарастает беспокойство. Она в безопасности. Пока так точно. Дэй вернется — расскажет, как быстро стоит отсюда уйти. Но как же не хватает сил! Хоть магических, хоть обычных. Кажется, все, что у нее было, она потратила вчера, и теперь они просто отказываются восстанавливаться. Аин знает: это не так. Потребуется время, немало времени, но она восстановится.

Край глаза улавливает движение, и Аин настороженно прислушивается. Ничего. Или… шаги, очень тихие, едва различимые. Но перед глазами все так же никого. Аин слегка приподнимает голову, отгоняет тут же появившиеся пятна, но все еще ничего не замечает. Только звук шагов становится громче. И от этого снова не по себе. 

Среди деревьев мелькает светлая шевелюра, и Аин выдыхает и опускает голову на подушку. 

— Луг, не прячься, — голос все еще звучит тихо, но Аин надеется, что он услышит, — иди сюда. 

Тихие, неуверенные шаги приближаются и замирают поблизости. Аин поворачивает голову, замечая, как Луг быстро и виновато отводит взгляд. А затем, словно не удержав любопытство, быстро поворачивает голову и тут же снова не смотрит. Но на мгновение взгляды все же пересекаются, и этого оказывается достаточно.

— Прости, прости, прости… — раз за разом повторяет Луг, садясь на траву рядом, и в уголках его глаз Аин различает слезы.

— Луг… — она не уверена, что собирается сказать, а потому медлит какое-то время, — я вернулась, и это главное, со мной все будет в порядке. Но тебе нужно научиться контролировать если не дар, то хотя бы эмоции. С сильным даром бывает непросто совладать, я знаю, но, помнишь, я показывала, как это можно сделать?

Луг энергично кивает, а вокруг него появляются и почти сразу пропадают мелкие искры.

— Это плохо помогает. Проявления дара слабеют, но не пропадают, с того дня…

Он не заканчивает фразу, но Аин понимает, о чем речь, и тихо вздыхает. Страх и вина — “прекрасная” смесь, которой не хватает небольшого усилия, чтобы проявление дара нельзя было не заметить. Может, еще и поэтому он прятался, боялся окончательно потерять контроль. 

— Попроси Кей приготовить какой-нибудь успокаивающий отвар, — произносит Аин, — я восстановлю немного сил, и посмотрим, что еще можно сделать. — Сейчас, без возможности оценить его силы и глубже понять причину, она ничего не может сделать. — И пока не освоишь как следует контроль, никаких походов в город.

Впрочем, она сильно сомневается, что в ближайшее время у них будет такая возможность. Скорее всего, наоборот, придется затаиться, уйти в какую-нибудь глушь. 

— Угу, — кивает Луг. — И, Аин, я сохранил, как ты просила.

Он разжимает кулак и протягивает ей кулон: сапфировый полумесяц в тонком золотом плетении. Единственная вещь из уничтоженного инквизицией дома. Аин не могла позволить инквизиторам забрать его. И сейчас мысли о доме особенно горьки и болезненны.

— Спасибо, — с трудом произносит она. Дыхание невольно сбивается. — Поможешь надеть?

Луг кивает, подходит ближе и аккуратно завязывает шнурок на шее Аин. Она по привычке тянется к полумесяцу, хочет сжать его в руке, но боль в не слушающихся пальцах заставляет тихо вскрикнуть. Она касается камня запястьем, даже сквозь повязку чувствует, как он нагрелся в руках Луга. К горлу вновь подступает ком, а в уголках глаз чувствуются слезы. 

— Аин, что случилось? — беспокойно спрашивает Луг. — Я могу помочь?

Она лишь слегка покачивает головой.

— Воспоминания, — с трудом выговаривает она, — скоро пройдет. Не волнуйся. Займись чем-нибудь. Полезным. 

— Точно ничего не надо? Хочешь, Трин позову? — она качает головой. Усталость захлестывает, хоть прошло совсем немного времени, да и она даже ничего не сделала, но очень хочется просто отдохнуть. — Я пойду тогда, да?

Аин кивает, прикрывает глаза и уже не вслушивается в удаляющиеся шаги. По щекам опять катятся слезы, и она просто ждет, когда они остановятся, стараясь не думать, не вспоминать. Вот только мысли не спешат подчиняться, а вместе с ними возвращаются и старые страхи. 

Аин глубоко дышит, накрывает ладонью кулон. Она не одна. Теперь уже нет. Есть те, на кого она может положиться, кому может довериться, и те, кто полагается и доверяет ей. И не важно, что это — одни и те же люди. С ними хорошо и спокойно, и, возможно, все же стоило позвать Трин, с ней проще прийти в себя, но сил все еще почти нет, и Аин не понимает, чего именно хочет. 

Когда слезы все же заканчиваются, она открывает глаза. Мир все еще кажется слишком ярким, а горло снова першит. Хочется пить. И поесть бы неплохо. Но она никого не видит, да и шагов почти не слышно, так что придется подождать. Можно, конечно, собрать все силы и позвать или встать и дойти до костра, но не стоит. Едва ли тишина продлится долго. 

Аин поворачивается на другой бок, и взгляд останавливается на Инге, которая хмурится, крепко сжимает тонкое покрывало и вздрагивает во сне. Кажется, снится ей не что-то приятное, да и, судя по повязкам на теле, инквизиторы не теряли просто так время. Аин тихо вздыхает. К сожалению, легко отделаться удается очень редко. Эти существа слишком боятся магии и будут делать все, чтобы избавиться от нее. Хорошо, что не казнили сразу.

Легкий порыв прохладного ветра треплет длинные локоны Инги, которые в солнечных лучах отливают оттенками золота, и взгляд Аин невольно задерживается на этом движении, хоть она и быстро отводит глаза. Аин бегло смотрит на небо, пытаясь понять, сколько сейчас времени, но не выходит. Но можно предположить, что скоро Инга должна уже проснуться, и с ней точно надо будет поговорить. 

Позади слышатся едва различимые шаги. 

— Аин, можно я подойду? — вопрос звучит тихо, неуверенно. 

— Конечно, — Аин аккуратно поворачивается и приподнимается на локте. 

Кей подходит к подстилке и медленно, очень осторожно садится на траву. В руках у нее широкая чашка и толстая стопка соединенных друг с другом листов: самодельный сборник заклинаний и чар: все, что Аин смогла вспомнить, найти и записать. 

— Я приготовила восстанавливающий отвар, он хотя бы немного уменьшит боль и поможет восстановить силы. Выпьешь?

Аин кивает и старательно отгоняет от себя образы инквизиторов. Не стоит волновать Кей еще больше. Чашка в ее руках и так слегка подрагивает, не хватало еще разбить. 

Отвар на вкус горький, не слишком приятный. Аин морщится, но выпивает все. 

— Спасибо, — тихо произносит она, а взгляд все же останавливается на сборнике. 

Кей впервые взяла его сама и даже, по словам Трин, что-то в нем изучала. Хорошо бы узнать, что именно, но Кей должна сама рассказать. Тем более она, кажется, и так собирается это сделать: она убирает чашку в сторону, открывает сборник и задумчиво его листает, останавливаясь, насколько видно Аин, на одном из восстанавливающих заклинаний. 

— Я хочу кое-что попробовать. Можно? — неуверенно интересуется она. 

— Конечно.

Аин медленно и осторожно садится, глубоко дышит, старается не обращать внимание на слабость и круги перед глазами. Кей двигается ближе, осторожно и неуверенно приобнимает Аин, позволяя на себя опереться, а другой рукой еще аккуратнее касается ее правой ладони. Раскрытый сборник лежит рядом на траве, и Кей то и дело смотрит на его страницы, а затем, видимо, решившись, едва слышно шепчет заклинание, сбивается, начинает снова и сбивается опять. Аин наблюдает, но не спешит что-либо говорить.

Покалывание в пальцах заставляет резко выдохнуть, и Кей сбивается снова. Она поднимает взгляд, всматривается в лицо Аин. 

— Прости, я не хотела…

— Кей, все нормально, — слабо улыбается она, — ускорение исцеления часто бывает неприятным, со сломанными костями так особенно. 

— Тогда… я продолжу? — Аин кивает. 

Кей возвращается к заклинанию, все же произносит его до конца, и покалывание в пальцах становится сильнее. Аин кусает губу, не желая снова отвлечь Кей. Ее концентрации и сил едва ли хватит надолго. 

Через пару минут ощущения пропадают, но Аин не спешит шевелить рукой: чары определенно ускорят восстановление, но не могут мгновенно исцелить. По крайней мере эти. Аин использовала бы другое заклинание, но для Кей оно слишком сложно, особенно с учетом того, что для нее — это первые чары такого рода. Со временем она вполне может его освоить, если захочет. 

— Спасибо, Кей, — мягко улыбается Аин. 

— Я почти ничего не сделала, — растерянно отзывается Кей, и все равно на лице заметна усталость. 

— Исцеляющие чары — одни из самых выматывающих и сложных, — тихо объясняет Аин, — и то, что тебе удалось их использовать, а еще и как первые чары, уже успех. 

На щеках Кей проступает румянец. 

— Я лишь вспомнила, как ты объясняла Лугу, как использовать заклинания, — смущенно отвечает она. — Но не знала, что от них так устаешь.

— Если хочешь, я подскажу, как тратить меньше сил. Не сейчас, но через пару дней.

Кей медлит, явно раздумывая, но все же качает головой. 

— Это — исключение, — тихо произносит она. Аин кивает, не видя смысла торопить. Если Кей захочет дальше развивать свой дар, она скажет об этом сама, и сейчас крепнет уверенность, что это все произойдет. — Но могу я потом попробовать еще раз?

— Я буду благодарна, — с улыбкой соглашается Аин. 

Позади, видимо из основной части лагеря, слышится шум. Кей оборачивается, и на ее губах появляется улыбка. 

— Брат вернулся, — произносит она, а пару мгновений спустя Аин различает быстрые шаги. 

— Аин! — Агнэ наклоняется и крепко ее обнимает. — Рад, что ты здесь, и что очнулась! 

— Привет, Агнэ, — тихо произносит она. — Знал бы ты, как рада вернуться, но можешь не сжимать меня так крепко? 

— Да, конечно, прости, — он поспешно убирает руки. — А я двух птиц поймал, хотел что-то покрупнее добыть, но Трин сказала не уходить далеко, а поблизости все либо разбежались, либо уже пойманы. Но двух должно всем хватить. 

— Уже жду возможности попробовать, — с легким смешком произносит Аин. 

— Их еще приготовить надо, я сейчас этим займусь, хотел только тебя увидеть. Кей, пойдешь со мной? 

Она переводит взгляд на Аин и, чуть помедлив, кивает.

— Я позже еще приду, помогу повязки поменять. 

Агнэ протягивает Кей руку, помогает ей быстрее подняться, а Аин — аккуратно лечь на подстилку, и они, забрав сборник заклинаний, скрываются в стороне лагеря. Аин лишь едва заметно покачивает головой. Ему, как всегда, не занимать энергии. 

Разговоры позади становятся громче, Аин не сильно в них вслушивается, но даже так различает просьбы Трин не шуметь и дать спокойно отдохнуть. Это помогает, но ненадолго: Агнэ быстро забывается и говорит привычно громко. Аин лишь едва заметно улыбается. Ничего не изменилось. Остается лишь дождаться Дэя, и все будут в сборе. Кстати, не слишком ли долго его нет? Трин не говорила, когда именно он ушел, только, что скоро должен вернуться. Хочется верить, что он просто стремится как можно лучше скрыть следы побега и лагеря. 

Рядом слышится шорох, Аин поворачивает голову: Инга проснулась и широко распахнутыми, испуганными светло-карими глазами смотрит по сторонам. Аин поворачивается на бок. 

— Привет, — тихо произносит она. — Как себя чувствуешь?

Губы Инги слегка подрагивают, а глаза наполняются слезами.

— Нет… — невпопад отвечает она, — это… должен быть сон, просто затянувшийся кошмарный сон…

Аин двигается к краю подстилки и вытягивает руку, стремясь если не обнять, то хотя бы коснуться, но Инга, наоборот, отодвигается. Хорошо. Пусть так.

— Инга, — Аин говорит мягко и вкрадчиво, — здесь ты в безопасности, насколько это возможно.

Инга тихо всхлипывает, вертит головой и отодвигается еще дальше, а Аин запоздало вспоминает, что о своем даре Инга узнала не так давно и явно в не самых приятных обстоятельствах.

— Никто здесь тебе не навредит…

Аин не заканчивает фразу, рыдания Инги все же вырываются наружу, и едва ли она услышит хоть что-то кроме своих мыслей. Нужно подождать и позволить ей успокоиться хотя бы немного. 

Аин отводит взгляд, хоть и продолжает украдкой наблюдать. О своем даре она знала с детства, как знала и то, что магия — совершенно не такая, какой ее выставляет инквизиция. Она может быть опасна, особенно если сильный дар окажется у того, кто не умеет себя контролировать, но почти всему можно найти опасное применение, да и магия также может быть прекрасна, может исцелять раны, развлекать людей, но инквизиции все равно. Они не видят разницы. И то же самое внушают другим. И нужно время, чтобы внушенные взгляды позволили себя изменить. Аин не раз это видела. 

Спустя время рыдания стихают, Инга смотрит все так же испуганно, а в уголках глаз стоят слезы, которые она то и дело вытирает. 

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, — тихо и спокойно произносит Аин, Инга втягивает шею, словно хочет казаться меньше. — И я с трудом представляю, что ты сейчас чувствуешь, но знай, если ты позволишь, я помогу тебе освоиться, все мы поможем, но здесь тебя никто не держит. Ты можешь уйти в любое время. 

— Я… не знаю, — слова ей даются с трудом, а голос слегка хрипит. — Это все неправильно!

— Увы, в первое свое проявление дар не спрашивает разрешения, он просто проявляется. Но им можно научиться управлять, скрывать, хоть порой ему очень хочется пробраться наружу, показать себя, часто в самый неподходящий момент, — Аин горько улыбается. — И я могу научить, если захочешь.

Аин прекрасно понимает, что Инге нужно научиться контролю, особенно если она решит не оставаться в лагере, иначе любая сильная эмоция может вновь привести к подземельям инквизиции или смерти, но этому не научишь против воли.

Инга сначала качает головой, потом неловко пожимает плечами, словно не может определиться. 

— Не спеши с решением, — мягко улыбается она, — нам обеим нужно время, чтобы восстановиться. 

Инга поднимает взгляд.

— А ты много знаешь?..

Она не договаривает, но Аин догадывается, что имелось в виду.

— Достаточно, — кивает она, — жаль у меня совсем нет сил, я бы показала, какой красивой может быть магия. Но, может, через пару дней, если захочешь. 

— А откуда?..

Аин касается кулона. Без воспоминаний, похоже, не обойдется.

— Родители научили, — тихо произносит она, и пальцы так и норовят сжать сапфировый полумесяц, — в Ксаде влияние инквизиции тогда не было так сильно, магия не приветствовалась, о ней не говорили лишний раз, не рассказывали посторонним, но из-за нее хотя бы не убивали. А потом все резко изменилось. Инквизиция разрушила все, что смогла, — Аин чувствует подступающий к горлу ком, но продолжает рассказывать, — мне почти удалось сбежать, но они все же поймали, повели куда-то, а в один из дней… связали не слишком крепко, — Аин старается не вспоминать, что этому предшествовало, но все же невольно вздрагивает, — и я смогла сбежать окончательно. 

— Аин, — голос Инги вырывает из воспоминаний, и Аин вздыхает, судорожно и тяжело, — прости, я не хотела тебя расстроить. 

— Не переживай, просто порой эти воспоминания становятся слишком яркими, а приятного в них мало, — она натянуто улыбается. — Хочешь, расскажу немного о нашем лагере? — Ей нужно отвлечься. Инга кивает. — Дэя я встретила, когда во второй раз попала в руки инквизиции, мы тогда сбежали вместе, помогли друг другу восстановиться, и он решил остаться, он сейчас не в лагере, но, думаю, ты его запомнила: он, скорее всего, больше всех возмущался, что я потратила так много сил и не думала о себе. Вскоре он познакомился с Трин, ее ты видела, у нее постоянно заплетена длинная коса, и она решила к нам присоединиться. Втроем мы путешествовали довольно долго, несколько лет так точно, помогали другим, но никто особо не задерживался, а, наверно, чуть больше года назад встретили Кей и Агнэ, они хоть и похожи внешне, оба черноволосые и зеленоглазые, но совсем разные по характеру. Агнэ постоянно что-то делает, ведет себя довольно беспечно, хоть и может быть серьезным, а Кей, наоборот, предпочитает спокойствие, на нее всегда можно положиться, и она прекрасно готовит снадобья, мази и прочее. Ну и несколько месяцев назад мы встретили Луга, он самый юный из нас, но будто это волнует инквизицию, — Аин недовольно выдыхает, — так что он решил пойти с нами. 

Аин замолкает, переводит дыхание. От долгого разговора в горле опять першит и очень хочется пить.

— Спасибо, что рассказала, — едва заметно улыбается Инга, — мне даже стало спокойнее.

— Как я и сказала вчера, мы просто хотим спокойно жить, вот и все, — с трудом сдерживая подступающий кашель, произносит Аин. — Те образы магов, о которых рассказывает инквизиция, далеки от реальности. 

 Время тянется медленно, словно нехотя, и мысли Аин все чаще обращаются к Дэю. Она успевает подремать, позволить Кей и Трин поменять повязки на ранах, съесть немного приготовленного бульона, опять же не без помощи Трин, а его все еще нет. Трин ничего не говорит, но по ее обеспокоенному взгляду, все чаще падающему на лес, легко догадаться, что ушел Дэй довольно давно. 

Нехорошее предчувствие все крепнет. 

И исчезает, стоит лишь раздаться знакомым шагам. Аин выдыхает и садится: после еды и еще одной порции горького отвара она чувствует себя заметно лучше. Вечно серьезное лицо Дэя выглядит особенно обеспокоенным. Он садится на траву, осторожно обнимает Аин, и она охотно прижимается к нему. Теперь все точно будет хорошо.

— Как ты? — вполголоса спрашивает он.

— Честно? Паршиво, — тихо отвечает она, — но могло быть и хуже. 

— Ну да, тебе могло не хватить сил, чтобы найти след и пройти по нему хоть немного, — его слова звучат с легким укором, на который Аин привычно не обращает внимания. Он просто волновался, как и остальные. — Опять действовала без плана и сил, чтобы спасти кого-то еще? — он бегло смотрит в сторону Инги.

— План был, — с едва заметной улыбкой произносит Аин. — Сил не хватило, тут ты прав, но…

— Ждать ты не могла, я знаю, — перебивает ее Дэй. — Ты когда-нибудь перестанешь подвергать себя опасности?

— Сомневаюсь, — Аин качает головой. — Лучше скажи, что там за пределами лагеря?

Дэй хмурится. 

— Вас ищут, — его тон становится заметно серьезнее, — и очень активно. Я насколько мог запутал следы, но даже так пришлось потрудиться, чтобы вернуться сюда незамеченным и не привести за собой никого. Сейчас уходить может быть рискованно, я не уверен, в какой стороне они ищут, да и надолго скрыть всех чарами нам с Трин сил не хватит, но как стемнеет — отправимся в путь. Вы быстро идти не сможете, так что тебя понесу я, — он смотрит Аин в глаза, и взгляд, как и голос, призывает не спорить. Впрочем, Аин и не собиралась, она действительно не сможет далеко и быстро уйти, — а носилки с Ингой возьмут Агнэ и Трин, Луг и Кей им помогут, если понадобиться. Ты же с нами? 

Он смотрит в сторону второй подстилки.

— Д-да, — неуверенно и словно с испугом соглашается она. Аин лишь едва заметно покачивает головой. Дэю бывает непросто возразить.

— Вот и хорошо, — улыбается Дэй. — Аин, куда направимся?

— Где мы сейчас? — интересуется она. 

— В нескольких часах к западу от города, мы не уходили слишком далеко, чтобы ты смогла дойти. 

Аин кивает и прикрывает глаза, стараясь вспомнить карты. Поиски в ближайшее время не прекратятся, скорее всего, понадобится место, где они смогут затаиться и переждать. И пара таких мест есть на примете. 

— Пойдем севернее и дальше на запад, — произносит она.

Какое из них выбрать, станет понятно позже.