С этим кошмаром нужно было что-то делать. Еще несколько таких собраний, и не выдержит либо его терпение, либо кабинет.

      Москва шел по коридору к лифту, держа в руках уже бог знает какой стаканчик кофе и проверяя время на своих наручных часах.

      23:37.

      Сегодня было собрание субъектов, и слушать гомон около полусотни явившихся городов, большинство из которых все еще не понимали, как вести себя на таких встречах, было очень утомительно. Здраво, наверное, было бы объединить в группы и назначить наиболее адекватного из них представителем, чтобы слушать было проще, но Михаил решил оставить эту мысль на потом.

      В любом случае, гораздо утомительнее было в половине двенадцатого идти обратно в свой кабинет, за ключами от своей машины, которые вытащил из его кармана и положил в стол один заскучавший на собрании уральский город.

      Двери лифта открылись, являя нервно стоящего на нужном этаже Константина Уралова.

      — Михаил Юрьевич, от лица Челябинска, уже отбывшего к себе, прошу прощения за ситуацию с ключами. Уверен, он взял их не специ…

      — Да я уже понял, пусть живет. Принес ключи с вахты? — устало протягивает руку Москва.

      Екатеринбург, видя, что настрой у столицы враждебным не был, расслабился и выдохнул.

      — Тогда я пойду. До свидания, Михаил Юр…

      — Подожди, — прервал его Москва на полуслове. — По поводу твоего последнего отчета…

      — Да? — невозмутимо сказал Константин.

      — Там написано, что уровень преступности снова скакнул, и та группировка разрастается, но не написано, что ты собираешься с этим делать, — прищурился Михаил. — Что это значит?

      — То и значит, Михаил Юрьевич, ничего, — криво улыбнулся Екатеринбург и нажал на кнопку вызова лифта. — До свидания.

      Тот все еще был на их этаже, поэтому сразу же открыл свои двери.

      — И ты так просто отдашь им свой город? — с прохладцей спросил Москва, но Константин не смотрел на него, занятый разглядыванием серой стены лифта.

      Двери закрылись, и Михаил, глубоко вздохнув и выкинув стаканчик из-под кофе в ближайшую урну, направился к кабинету.

      Было страшно думать о том, кто еще готов вот так вот спокойно сдаться. Города существовали и столетиями трудились для того, чтобы обеспечить своим жителям мирную и хорошую жизнь, но теперь эти же люди губили их, утягивая на дно за собой.

      Ругнувшись себе под нос, Москва вставил ключ в замочную скважину и дважды провернул его, открывая дверь.

      Кабинет встретил его темнотой, но Михаил быстро щелкнул выключателем, освещая его и быстро проводя взглядом по повернутым спинками к двери креслам. Его место было на другом конце этого стола, прямо перед окном, и он направился туда.

      Огни его города, видные где-то далеко снизу, вызывали у Московского легкую улыбку, и он, дойдя до окна, мягко прислонил руку к стеклу, смотря вниз.

      Это был его город. Он его никогда никому не отдаст. Его сердце в прямом и переносном смысле билось ради него.

      Полюбовавшись еще с минуту, он, наконец, отошел от окна и направил взгляд в свой ящик стола, в дальнем углу которого одиноко лежали ключи от его машины. Вытащив их оттуда и положив в карман, он шумно задвинул ящик и, выпрямившись, начал идти к выходу, но заметил кого-то, сидящего на одном из самых близких к нему кресел.

      Михаил был бы напуган и позвал бы охрану, если бы этим кем-то не был мирно спящий в своем кресле Петербург.

      Как он вообще оказался в его кабинете ночью?

      Аккуратно подойдя и сев на соседний стул и отключив звук своего телефона, чтобы не напугать спящего возможным звонком, Московский уставился на него недоумевающим взглядом, пытаясь понять, что теперь делать.

      Очевидно, это было случайностью: Саша клевал носом еще на собрании, отчитавшись первым, и, скорее всего, уснул где-то в его конце, но с конца собрания прошло уже больше шести часов, а, значит, спал он уже довольно долго.

      Возможно, не стоило просить его помогать с отчетами из Московской области.

      Потянувшись и убрав упавшую на лицо Романова прядь, Михаил взял его за руку, мягко пытаясь разбудить.

      Сначала Петербург никак не отреагировал на этот жест, но через какое-то время задвигался и, заспанно открыв глаза, проснулся.

      — Добрый вечер, — улыбнулся ему Москва, и его глаза мигом раскрылись.

      — Прости… те, Михаил Юрьевич, это большое недоразумение, — подскочил Александр, бегло озираясь по сторонам и быстро застегивая пуговицы своего пиджака. — Такого больше не повторится, я обещаю.

      Пуговицы оказались застегнуты неправильно, и Петербург, запаниковав еще сильнее, принялся расстегивать их и застегивать снова, но Московский перехватил его руки и переплел их пальцы, лишая возможности что-либо делать.

      — Все в порядке, Саша, мы здесь одни, — говорит Михаил тихо, и Северная столица, дернувшись еще пару раз, обмякает на стуле. — Но что ты здесь делаешь?

      — Кажется, я немного задремал. Сколько сейчас времени?

      — Что-то около полуночи, — не смотря на часы ответил Москва.

      — Я опоздал на самолет! — отчаянно вскочил Александр, и на этот раз Москва встал вслед за ним, приобнимая и пытаясь сосредоточить внимание на себе, чтобы успокоить. — Прости, что приношу столько неудобств.

      — Черт с ним, с самолётом, что вообще случилось? — спросил Михаил, наблюдая за тем, как Саша выворачивается из его объятья и забирает документы из ящика под своим местом. — С тобой все хорошо?

      — Да, я в полном порядке, просто не выспался сегодня, — Петербург по-детски потер глаза кулачком и начал воодушевленно копаться в своих бумагах. — Но я сделал тот расчет на Московскую область, который ты просил до конца недели, за эту ночь, так что, вот, держи. Я могу помочь тебе еще с чём-то?

      Михаил принял бумаги из его рук и не глядя положил их в свою сумку.

      — Конечно, можешь, и это задание будет очень важным и срочным.

      Александр встрепенулся и с готовностью достал из своего портфеля свой блокнот, чтобы записать самое главное, но Московский положил на него руку и покачал головой.

      — Мое задание — возьми выходной и выспись, — Саша непонимающе хлопнул глазами и закрыл свой блокнот. — Я не слепой, я вижу, что ты почти не отдыхаешь. Даже не проси меня давать тебе теперь хоть сколько-нибудь лишней работы.

      Петербург грустно поднял на него взгляд и спросил:

      — Я плохо справлялся, да?

      — Дело не в этом. Просто ты и так второй по величине город России, так еще и субъекты рядом в узде держишь. Ты делал все хорошо, просто не нагружай себя так сильно, — не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, что Романов не верил в его слова и винил себя.

      — Дай мне еще какой-нибудь работы, и завтра я докажу!.. — начал было Александр, но был перебит.

      — Нет. Никакой больше работы по ночам без крайней необходимости, — взъерошил его уложенные волосы Москва и повел за собой, к выходу из кабинета. — Ты же сегодня уже не поедешь к себе, правильно?

      — Думаю, что не смогу успеть даже на самый последний поезд, — нахмурился Петербург. — Но если хорошенько постараться…

      — Оставайся, — решительно сказал Москва, сжимая его руку.

      — Что?

      — Останься сегодня у меня, и я буду спокоен, зная, что ты спишь, а не сидишь за работой, — повторил Михаил, запирая дверь злополучного кабинета на замок. — Тем более, должен же я хоть как-то поблагодарить тебя за эти отчеты… Правда, дома я сейчас только ночую, и там не прибрано, но лучше так, чем холод гостиницы, правда?

      Сашины серые глаза весело засияли, и он энергично закивал, расцветая прямо на глазах и приоткрывая рот в расслабленном выдохе.

      Ждать до дома как-то резко расхотелось.

      — Миша?.. — прошептал Петербург, оказываясь зажатым между стеной и высоким телом столицы.

      Нужно было поехать домой и сделать все медленно и красиво, извиняясь за недели, в которые Московский раз за разом менял Александра на работу, нагружая сверх меры и его, и себя.

      Нужно было ехать домой.

      Но обнявший его в ночной полутьме коридора за шею и прикусивший губу Саша выдержке никак не способствовал.

      “К черту” — подумал Москва и столкнул их губы, наслаждаясь приглушенным стоном, который вызвало его действие.

      Александр под ним разомлел, с отчаянным рвением отвечая на поцелуй: раньше он бы возмутился такому порыву и постарался бы оттолкнуть, воровато озираясь в поисках возможных свидетелей, но только не сейчас. Сейчас он, оставив такие мысли позади, яро боролся за лидерство и вытворял своим языком что-то неземное, одновременно позволяя Мише просунуть ладонь под свой пиджак, и…

      — Михаил Юрьевич, Вы еще здесь? Мне сказали, что Вы еще не ушли, — раздался голос из-за поворота коридора, и пара мигом отшатнулась друг от друга, тяжело дыша и наскоро приводя себя в порядок.

      Это был голос Уфы. Если он, не явившись на собрание субъектов, просто зашел занести свой отчет, то Москва проведет с ним очень долгую и неприятную беседу.

      Но завтра. На сегодня у него уже были вполне конкретные планы.

      — Я здесь. Говори кратко и по-существу, а заодно потрудись рассказать, почему тебя не было утром, — резко вышел из-за их угла Московский, чтобы Данис не дай бог не увидел все еще отходящего от произошедшего Александра и не сложил картину воедино.

      — Казань, — быстро сказал Уфа, и теперь Михаил видел, в каком тот состоянии. — Мы должны были прилететь вместе, но сразу у вокзала меня остановила какая-то банда, и только когда Камалия Мухаммадовна пришла, отпустили, но она ушла с ними, и…

      — Черт, — выругался Москва, подошел к напуганному городу и забрал из его трясущихся рук испачканные в следах ботинок и, кажется, крови, отчеты. — И как давно она…

      — Не знаю точно. Она в последние годы всегда провожала меня от вокзала до аэропорта, и теперь, когда я понимаю, зачем… Значит, наверное, годы?.. — Уфа прижал одну из своих рук к груди и вздохнул от боли.

      — Отведешь на место, где это произошло? — решительно спросил столица, и Данис испуганно отошел от него, расширив глаза.

      — Нет! — воскликнул он. — Там не мои люди, и то, что я город, не спасет меня от них. Я не Казань, мои слова на них не подействуют!

      Это имело смысл. Находясь на своей территории, город мог повлиять на любого постоянного жителя простым разговором — это помогало им спокойно управлять из тени и контролировать все принимаемые решения. Но против людей, принадлежащих любому другому городу, они были бессильны, поэтому брать с собой до смерти напуганного и травмированного Уфу не было ни малейшего смысла.

      — Хорошо. Оставайся тут, в Москве, и сиди тихо, я выдвигаюсь туда и постараюсь что-нибудь сделать, — быстро сказал Михаил и, указав на видное в окно здание, в котором располагалась гостиница, твердым шагом вошел в уже вызванный лифт, увлекая за собой и Уфу тоже. — Но сейчас расскажи подробнее, где именно ты…

      Лифт принял их и закрыл свои двери, обрывая их диалог на середине, а за углом, рядом с дверью в кабинет для совещаний, сполз вниз по стене один северный город.

      Ничего, что его забыли одного в темном и холодном коридоре. Ситуация с Казанью действительно сложная, страшная и срочная.