Армагеддон не случился.
Казнь одного эфирного и одного оккультного существа была сорвана.
Праздничный ужин в "Ритц" успешно состоялся.
***
После ужина Кроули подвез Азирафаэля до его восстановленного книжного магазина и даже проводил до входа, перед этим галантно открыв своему ангелу дверь "Бентли" и подавая руку, чтобы помочь выйти из машины. На продолжении вечера, который уже плавно перетекал в ночь, демон настаивать не стал. И за это Страж Восточных Врат был ему очень благодарен. Он не знал точно, хотел ли сам Кроули какое-то время побыть один, или же демон просто увидел острое желание поразмыслить наедине с собой в глазах Азирафаэля. Не знал, да и не стал бы спрашивать, потому что сейчас это было бы слишком неловко для них обоих.
Они тепло попрощались, и демон напоследок - перед тем, как снова надеть очки - кинул на ангела такой нежный взгляд, что у эфирного защемило где-то в районе сердца человеческой оболочки. Он проследил, как черная машина скрылась за поворотом, и только после этого позволил себе тяжело вздохнуть, мановением руки закрывая и входную дверь, и все ставни на окнах. В магазине стало темно, но Азирафаэль прекрасно ориентировался здесь даже без помощи зрения. Ему не составило труда дойти до задней комнаты, в которой они с Кроули частенько проводили время, смакуя вино и разговаривая обо всем на свете. Он включил одну из настольных ламп и практически упал в свое любимое кресло, внезапно почувствовав, как подкашиваются ноги. Событий двух последних дней было слишком много. У людей от такого переизбытка происходящего, от такого избытка эмоций обыкновенно случались истерики. Ангел чувствовал себя на грани чего-то близкого к этому, хоть и не был уверен, что эфирные существа вообще способны на такое проявление чувств. Впрочем, сейчас он вообще ни в чем не был уверен. Прикрыв глаза, он задумался.
Как бы он ни пытался переубедить других ангелов или Метатрона, Небеса хотели войны. Хотели узнать, какая из двух банд круче, даже с учетом того, что это означало полное уничтожение целого мира и всего живого, что в нем существовало. Азирафаэль мог понять Ад, точнее, почему его представителям плевать на Землю и людей. Но ангелы должны были любить и охранять все сущее, все живое, а не яростно желать это уничтожить. В тот момент, когда букинист услышал ответ Метатрона, ему показалось, что он сломался. На глазах рушилось все, во что он верил тысячелетиями, ради чего служил Небесам, подчинялся правилам и выстраивал вокруг себя неприступные стены. Все то важное, ради чего он существовал, вдруг стало бесполезным хламом.
Кроули был прав, с внезапной ясностью вдруг осознал Азирафаэль, Кроули всегда был прав. Все эти тысячелетия, когда говорил, что и Аду и Раю плевать на отчеты, плевать на людей, плевать на то, что происходит. Что стало бы с душами, за которые обе стороны боролись так долго и упорно, после Конца Света? Что стало бы с душами тех, кто погиб во время Апокалипсиса? Никто не смог бы ответить ему на этот вопрос просто потому, что никто о таком и не задумывался. Всем было плевать. Все они просто... развлекались, веками ожидая главного события. Играли в маленькие войнушки перед началом главной Войны. Раскидывались живыми существами, словно пешками на шахматной доске, словно они были просто ничего не значащими безмолвными фигурами. Словно они не были живыми. Кроме него и Кроули никому не было дела до людей, никто не любил человечество, никто не сопереживал и не сочувствовал ему.
Кроули был демоном. Азирафаэль напоминал себе об этом из раза в раз, ожидая предательства, искушения, лжи - всего того, чего логично было бы ожидать от демонов. Но Кроули... Пока Страж с болью наблюдал за Всемирным Потопом, смиряясь с Планом, Змий спасал детей. Пока Ад хвалил его за Испанскую Инквизицию, он надирался до беспамятства и с истинным ужасом в глазах спрашивал ангела, как люди вообще могли дойти до такого. В конце концов он оказался единственным существом, от которого Азирафаэль никогда бы не получил удара в спину. Демон никогда не лгал ему, никогда не пытался действительно искусить, ввергнув в Падение. Никогда бы не предал его, чтобы ни случилось. Демон - гордый, резкий, нетерпеливый, вспыльчивый и всячески отрицающий, что он хороший и милый - он должен был разозлиться на букиниста после первой же ссоры, прекратив всякое общение. Должен был попытаться отомстить или как-то навредить. Но никогда этого не делал. Раз за разом он приходил к ангелу первым. Спасал его из затруднительных ситуаций, на какой бы ноте они ни расстались. Извинялся, даже если это ангел был тем, кто сказал жестокие и неправильные слова. Он всегда приходил. Он всегда был рядом.
Век за веком, тысячелетие за тысячелетием Кроули делал небольшие осторожные шаги по направлению к Азирафаэлю.
Век за веком, тысячелетие за тысячелетием Азирафаэль сбегал от него, отгораживаясь Правилами.
Правилами, оказавшимися на поверку тем еще барахлом.
Букинист с досадой уставился на незатейливый танец пылинок в приглушенном свете лампы. Кроули всегда говорил ему, что он достаточная сволочь, но только сейчас ангел вдруг очень болезненно осознал, насколько. И далеко не в том смысле, в котором это преподносил его дорогой друг. Он постоянно отталкивал от себя единственного, кто был действительно важен. Кроули делал небольшой шаг вперед. Азирафаэль - два громадных назад. Сколько же боли он причинил демону за все эти шесть тысяч лет? Сделал ли он хотя бы один шаг ему навстречу за все это время?
Перебирая в уме все их встречи, ангел понял, что сделал. За шесть тысяч лет он сделал два шага к демону. Только два.
Первый шаг, казалось бы, он совершил еще на стене Эдема, когда укрыл Кроули крылом от дождя. На самом же деле этот шаг полностью принадлежал демону. Змий первым приблизился к Стражу Восточных Врат. Первым завел разговор, непринужденный и спокойный, совершенно не опасаясь, что ангел уничтожит его на месте. Первым доверчиво шагнул поближе к Азирафаэлю, опасливо косясь на тучи, застилающие небо нового мира.
Нет, впервые навстречу демону ангел шагнул только в Риме. Он услышал его голос и подошел, заводя разговор. Кроули был не очень-то расположен к философским беседам, поэтому Страж предложил искусить его устрицами. Он произнес это до того, как осознал, что именно он говорит. И тут же отпрянул, маскируя предложение неудачной шуткой и неуверенной улыбкой. Тогда Азирафаэль впервые испугался. Страх опутал его прочной паутиной, тенью пробираясь внутрь сущности, сжимая легкие человеческой оболочки и не позволяя вдохнуть полной грудью. Ангелы не должны искушать. Не должны даже думать о том, что это возможно. Искушение - работа тех, кто Пал. Тех, кто предал План, Всевышнего, Небеса. Тех, кто задавал слишком много вопросов и был слишком неосторожен. Азирафаэль не хотел Падать. Не хотел и начал выстраивать вокруг себя неприступную стену из Правил, одновременно пытаясь избавиться от липкого ужаса, поселившегося внутри. Второе ему не удалось, потому что спустя пару лет он понял - Кроули оценил его первый шаг. Оценил и начал приближаться к нему быстрее.
Шаг вперед. Два назад.
Выстроенная стена помогает справиться с напором снаружи, но не избавляет от отвратительного тревожного ощущения внутри.
Он убегает, постоянно находит для этого причины. Прикрывается Правилами, стандартами, неодобрением начальства, разными сторонами и даже сущностью Кроули. Абсолютно любой повод годится. Страх питается каждым побегом, разрастается, пожирает изнутри. Со временем становится страшно не только за себя - он привязывается к своему другу, которого вслух никогда не назовет даже знакомым. Ангел не спит. Говорит Энтони, что не умеет, не видит в этом смысла, что время можно провести с большей пользой. Не говорит, что не может спать из-за кошмаров, из-за того, что видит мучительную смерть Кроули каждый раз, стоит лишь слишком надолго закрыть глаза.
Когда демон просит святую воду, чувство ужаса становится практически невыносимым. Ангел не слышит аргументов, страх парализует не только конечности, но и разум, отказывающийся принять, что это - страховка, способ защиты. Что это - вовсе не таблетка для самоубийства. Перед открытыми глазами - а Азирафаэль совершенно точно уверен, что не спит - всплывают кошмарные образы из давних, но незабытых сновидений: Кроули растворяется, исчезает совсем, оставляет его одного. Страж не хочет один, не готов к этому. Червячок эгоизма шевелится внутри и громко требует: будь здесь, шагай мне навстречу, я буду отталкивать тебя, но не смей даже думать о том, чтобы не сделать нового шага. Ангел снова бежит, снова отталкивает - на этот раз слишком сильно. Слишком болезненно, просто слишком. У него нет ни сил, ни слов, чтобы извиниться. Он заставляет себя не чувствовать себя виноватым. А паника внутри твердит, что демон не вернется.
Но Кроули снова возвращается, как и всегда. В 1941 он спасает ангела и его книги. Азирафаэль не знает, что ему делать - выть от страха, запираясь внутри себя, или размашисто рушить стену, умоляя демона больше никогда не уходить. Он осознает, что любит. И ужас от этого осознания выливается из него, заполняя каждый уголок букинистического магазина, противными тенями просачиваясь на улицу. Он выбирает запереться, лишь бы не узнало начальство, лишь бы не подставить Кроули, лишь бы это рыжее недоразумение, называющее себя самым ужасным из демонов, не пострадало.
Азирафаэль уже умеет контролировать поселившуюся внутри панику, не выпуская ее за пределы собственной сущности. Не позволяя никому, особенно Кроули, увидеть ее. Когда до него доходят слухи об ограблении церкви, он почти не удивлен. Ангел делает отличную мину при плохой игре, доказывая самому себе, что пара-тройка истерик, произошедших с людьми не так уж далеко от его магазина, совсем не связана ни с ним, ни с этим событием. Он выбирает меньшее из зол и делает второй отчаянный шаг навстречу Кроули. Букинист вручает ему термос со святой водой, рассудив, что это - безопаснее ограбления церкви. Термос не выльется на Кроули случайно, и его любимый дорогой демон не станет жертвой нелепости.
Змий смотрит на него так ласково и неверяще, так нежно предлагает подвезти домой, что ангел понимает - если он промедлит еще хоть одно мгновение, если не уйдет сейчас, то не сможет уйти уже никогда. Его снова сковывает страх. Он снова сбегает.
Крохотный шаг вперед. Два огромных шага назад.
Он говорит, что Кроули слишком быстр, чтобы оправдать собственный побег. Он продолжает утверждать, что они не друзья, потому что в своих ощущениях давно уже перешагнул далеко за грань дружбы. Азирафаэль любит так, как любить друзей просто невозможно. Боится так сильно, как не положено ни ангелам, ни демонам. Желает так, как не могут даже люди. Ангел продолжает сохранять границы между ними, потому что не может иначе.
Кроули больно, Кроули весь состоит из агонии и любви. Азирафаэль видит это, хотя предпочел бы не, понимает, пусть выбрал бы иначе. Он не осуждает, когда Энтони в очередной раз прячет наполненные грустью глаза за темными стеклами. Лишь надеется, что это сработает в обе стороны, что спрятавшийся за своими очками демон не увидит, что сокрыто в глубине небесно-голубых глаз. Кроули то ли действительно не видит, то ли притворяется, что не замечает. Перешагивает через себя, через свою гордость, через весь Ад, чтобы снова вернуться. Демон продолжает делать шаги навстречу, потому что не может иначе.
Сидя в тишине книжного магазинчика, Азирафаэль, наконец, понимает, что несостоявшийся Апокалипсис расставил все по местам. Правила и запреты рассыпались в прах, начальство обмануто и прилично напугано, а молодой Антихрист, оказавшийся лучшим представителем Человечества, вернул все потери на свои места. А это значит, что и ему пора перестать бояться, пора разрушить свою стену и сделать уже новый, третий шаг навстречу Кроули. И надеяться, что пропасть между ними, им же и созданная, окажется не бесконечной.
***
Азирафаэль не мог себе представить, что от тысячелетних привычек отказываться настолько сложно. Он целый день метался по магазину, заламывал руки, бессильно хмурился, особенно настойчиво выпроваживал случайных посетителей, но позвонить Кроули и предложить встретиться, чтобы поговорить, так и не смог. На его счастье демон сам завалился к нему в гости под вечер. Звякнул колокольчик над дверью, и рыжеволосый мужчина, как и всегда соблазнительно виляя бедрами, прошествовал внутрь, лучезарно улыбаясь.
- Ангел! Я раздобыл бутылку отличного вина, не хочешь закрыться пораньше и составить мне компанию?
Букинист радостно улыбнулся, и демону показалось, что все светильники в помещении моргнули, смущенные тем, что не могут дать так же много света, как их владелец.
- С удовольствием, дорогой. Проходи, я сейчас присоединюсь.
Пока ангел закрывал магазин, Кроули успел удобно устроиться на облюбованном им диване в задней комнате, откупорить бутылку и разлить напиток по бокалам. К его огромному удивлению Азирафаэль, вернувшись и приняв бокал из рук друга, устроился не на своем любимом кресле напротив, а на диване рядом с Кроули. Демон, конечно же, этот факт никаким образом не прокомментировал. А еще постарался выглядеть не слишком уж радостным. Он приподнял бокал, мягко улыбаясь ангелу.
- Что ж, за наше чудесное спасение от начальства!
- Кажется, это мы уже отмечали вчера, - мягко заметил букинист.
- Это можно отмечать ближайшие пару тысяч лет, Ангел.
Кроули весело фыркнул, чокаясь бокалами с другом, а потом пригубил вино. Боковым зрением он отметил, что Азирафаэль к своему напитку даже не притронулся. Страж смотрел куда-то в сторону, нервно прикусив губу и беспокойно теребя ножку бокала пальцами. Демон невольно напрягся и повернулся к ангелу всем корпусом, внимательно вглядываясь в выражение его лица.
- Ангел?.. Все нормально?
Азирафаэль вздрогнул, выходя из задумчивости, а потом отставил бокал в сторону и развернулся к демону.
- Нет, не совсем. Кроули, нам нужно поговорить. Я...
Ангел глубоко вздохнул, но нужные слова так и не приходили, хотя он провел в составлении своей речи всю ночь и весь сегодняшний день. Он болезненно поморщился, упрекая себя за очередную трусость и ставшее уже обыкновенным желание сбежать. Пауза затягивалась. Чем больше проходило времени, тем более обеспокоенным начинал выглядеть демон. Он снял свои очки, впиваясь в лицо букиниста немигающим взглядом золотых глаз. Собраться с мыслями Азирафаэлю это не помогло, скорее ухудшило ситуацию. Демон тем временем придвинулся ближе и аккуратно сжал плечи сидящего напротив мужчины руками.
- Ангел, ты меня пугаешь. Что случилось? К тебе... Снова приходили Сверху?!
Азирафаэль утонул в сияющих глазах напротив. Кроули больше не скрывался, он смотрел на него - искренне, открыто, с огромной любовью и таким же огромным беспокойством. Его голос звучал так тихо, так нежно и так близко, что впору было разрыдаться. Последние барьеры пали с оглушающим грохотом, и ангел с удивлением осознал, что всхлипывает, а по его щекам текут слезы. Дольше сдерживать все то, что он скрывал в себе тысячелетиями, было невозможно.
- Ох, дорогой...
Кроули уже практически впал в панику, увидев плачущего Азирафаэля, но вдруг ангел подался вперед, крепко обнимая его и утыкаясь лицом ему в шею. Демон застыл, не до конца веря, что это происходит, что ангел обнимает его. Он мечтал об этом моменте веками и представлял себе, что мгновенно притянет букиниста к себе, сжимая в таких нежных объятиях, что его ангелу больше никогда не захочется обходиться без них. Но на деле Кроули смог лишь судорожно выдохнуть и трясущимися руками погладить всхлипывающего Азирафаэля по спине. Энтони все еще не понимал, почему ангел рыдает. Догадки были одна хуже другой.
- Ангел...
- Прости меня... Кроули, прости меня, я так перед тобой виноват.
Страж наконец нашел в себе силы говорить, хотя больше это было похоже на судорожный бред. Он выдыхал слова куда-то в шею демона, заставляя того вздрагивать от каждого звука.
- Мой дорогой... Мой хороший... Мой любимый... Кроули, я люблю тебя. Прости, что я так долго это скрывал, что был таким трусом. Я так люблю тебя, мой дорогой. Прости меня...
Азирафаэль почувствовал, как демон задрожал в его руках, издавая приглушенный то ли стон, то ли всхлип. В следующую секунду Кроули отстранился, заглядывая букинисту в глаза.
- Ангел, ты... - его голос сорвался. - Правда?..
Казалось, что сердце человеческой оболочки Азирафаэля сейчас перестанет биться. Всю сущность скрутило удушающей болью от того, как Кроули смотрел на него. С таким отчаянием и такой огромной надеждой. С таким страхом того, что ангел сейчас снова, как и всегда, оттолкнет его и сбежит.
- Боже... Кроули...
Азирафаэль потянулся к нему, покрывая все его лицо легкими нежными поцелуями. Щеки, скулы, подбородок, лоб, нос, зажмуренные глаза, губы. Кроули боялся пошевелиться, боялся приоткрыть глаза даже на секунду, боялся, что если сделает это - проснется. Проснется и окажется в полном одиночестве в своей квартире, в которой нет никакого Азирафаэля, нет его поцелуев, нет его признаний в любви.
- Я люблю тебя, мой дорогой. Это правда, это не сон. Я так люблю тебя, Кроули. Прости меня, прости, я не должен был так долго отталкивать тебя, не должен был делать тебе так больно. Прости, любовь моя.
Ангел прижал его к себе, обнимая крепко и нежно. Кроули рискнул открыть глаза - сон не растворился, Азирафаэль все еще был здесь, с ним. Все еще обнимал его и шептал извинения ему в шею. Демон доверчиво прижался ближе, обнимая своего ангела, утыкаясь ему в волосы носом и вдыхая родной запах.
- Ангел-ангел-ангел-ангел... Азирафаэль...
Кроули чувствовал себя таким счастливым и опьяненным своей любовью, что не был уверен, не сошёл ли он с ума.
- Ты уверен? Это не слишком быстро для тебя?.. Я могу подождать, Ангел... Я могу ждать тебя вечность, если понадобится... Все, что угодно, если ты позволишь мне надеяться...
Азирафаэль ласково поцеловал его в шею и немного отстранился, чтобы обхватить ладонями лицо Кроули. У демона перехватило дыхание. Ангел смотрел на него, не отводя взгляда. Смотрел с такой огромной любовью и нежностью, словно он был величайшим сокровищем во всей Вселенной. И Змий готов был предотвратить ещё хоть десяток Апокалипсисов ради своего Ангела.
- Ты никогда не был слишком быстрым для меня, дорогой. - Букинист погладил его щеку. - Я так боялся, что они навредят тебе из-за меня, что искал любую причину сбежать.
Кроули перехватил одну его руку и ласково потерся щекой о раскрытую ладонь. А потом прижался к ней губами, нежно целуя.
- Все хорошо, мой Ангел... - Он оставил ещё один поцелуй на запястье Азирафаэля. - Я понимаю.
Он подался вперед, накрывая губы букиниста своими. Целуя - аккуратно, нежно, медленно. Вкладывая в каждое движение всю свою любовь, все обожание и даже всю ту боль, что была с ним все это время. Азирафаэль отвечал тем же, открывая свои чувства, свои страхи и все свои желания. Им не нужны были слова в этот момент, это было гораздо больше, чем все, что когда-либо могло быть между людьми. Они соприкасались не только человеческими оболочками, но и истинными сущностями - разделяя каждую секунду и каждую эмоцию на двоих. Им не нужно было дышать, поэтому они не знали, сколько прошло времени, прежде чем поцелуй прервался. Да, в общем-то, это было и неважно.
- Я люблю тебя, мой Ангел.
- Я знаю, мой хороший... Всегда знал, ты всегда показывал мне это.
- Нгх... Ангел... - Впервые за вечер Кроули, кажется, действительно смутился и даже слегка покраснел.
- Да? - Азирафаэль смешливо улыбнулся, склонив голову набок.
- Я не хороший... - Демон простонал это почти бессильно, отводя взгляд. Спорить с ангелом сейчас он абсолютно точно был не способен.
- Прости, дорогой, моя ошибка. Ты самый коварный демон на свете. И я очень люблю тебя.
Кроули закатил глаза. Конкретно в это раскаяние он ни капельки не поверил. Впрочем, получить ещё один поцелуй от Ангела было гораздо интереснее, чем пытаться его переубедить.