Может быть, это правда. Может быть, это ложь. Но я знаю точно: Белый Волк умер. Он умер в крови и грязи, под проливным дождём, с кровью, льющейся из груди и мечом в руке. Он умер, и из его груди торчал десяток стрел.
Геральт из Ривии пал, защищая принцессу - охраняя свою дочь, свою семью, как настоящий волк.
Геральт из Ривии закрыл глаза.
Но я знаю ещё кое-что: Цири кричала. Цири упала на землю, отбросив меч, пытаясь сделать хоть-что-то, и солдаты пали следом за ней. Йеннифер распахнула глаза, её лицо было покрыто брызгами крови, как и её кинжал, и её руки, и её платье. Йеннифер оставалась предельно спокойной внешне, когда отпустила свой хаос. Лютик... Лютик пытался подойти к Геральту, пробираясь сквозь Хаос Цириллы, придерживая лютню, шагая по обломкам стрел. Струны на его лютне лопнули, когда он положил руку на плечо Цири.
– Он ушёл, Цири.
Она всхлипнула, окутанная хаосом и водой, кровью и грязью.
– Я не хочу!
Белые волосы взметнулись под дождём, и Цири откинула голову назад.
– Я хочу вернуть его!
Цири кричала в небо так, что содрогалась земля, гром прокатился над Континентом, и даже на противоположной стороне мира можно было почувствовать Хаос, наполняющий воздух.
Она кричала, запрокинув голову,
и кричала,
и кричала.
Цири кричала до тех пор, как не перестала.
Цири желала.
Она хотела, и кричала, и требовала, и делала.
И Геральт из Ривии проснулся весной, он проснулся в Каэр Морхене, растерянный, с пустотой в сердце и непониманием в глазах, весной, когда его братья ещё были живы, и Цинтра – не завоёвана, и Ламберт говорил что-то про своего кота, и...
Эскель был жив.
Геральт был жив.
Каланте была жива.
Живы были эльфы, и жители Цинтры, и чародейки, и его Плотва, и Мышовур.
Геральт был жив.
И он проснулся, проснулся целый и невредимый, более чем за пять лет до своей смерти. Геральт проснулся без тёплых тел в его кровати. Геральт проснулся – и Лютик снова в Оксенфурте, Йеннифер всё ещё на него зла, а Цирилле всего лишь десять.
Вот ещё кое-что: Цири проснулась.
Цири проснулась в мягкой постели, не в таверне, не в Каэр Морхене, не на земле, холодной и жёсткой.
Цири открыла глаза в слишком маленьком теле, в платье, во дворце.
Цири заплакала.
Потому что разве не это – всё, о чём она когда-либо смела мечтать?
Её бабушка была жива.
Эйст. Мышовур. Лорды и леди, гостившие в Цинтре, люди, пострадавшие от войны.
Геральт.
(Но разве не значило это то, что и её враги были живы – снова?)
Цири подняла голову, рассматривая своё старое-новое тело. Это всего лишь означает, что ей надо убедить свою бабушку довериться ей. Это всего лишь означает, что ей надо найти Геральта, и Йеннифер, и Лютика.
И меч.
(Вот ещё кое-что: бард поёт в тавернах, выспрашивая про ведьмаков. Ведьма строит планы и навещает барда. Бард и ведьма находят девочку и ведьмака. Но самое главное: они снова живы, и будут жить.)