Слёзы. Громкие, с надрывом. Слёзы, наполненые отчаиньем. Слёзы которые он лил уже второй час. Волосы, растрёпаные и спутанные, закрывали лицо, всё тело согнулось напополам, он поджал колени, весь свернувшись в комочек на диване, поднятые вверх плечи тряслись.
Входная дверь открылась. Тётя, которой парень написал сразу после рокового звонка, приехала только сейчас и, незная, что произошло, весело закричала из прихожей:
- Вечер в хату! Чего хотел-то? - она зашла в гостинную и увидела сидящего на диване плачущего племяника. - Ей, ты чего? А мать твоя где?
- Не-нетууууу - он вновь согнулся и заревел с новой силой.
Тётя вставила ему подзатыльник:
- "Неетуууу" - передразнила она - про мёртвых говорят.
- А её неетуууу. Звонили мне. А-авария, пять машин, встречка. Двое мёртвых. М-мама с папой.
- Оба!?
-У-у-угуууу.
- И чего ты мне пишешь? Что я по-твоему делать должна? С тобой реветь? Или что? Я незнаю, что с тобой делать. Звони братцу своему, спасибо за информацию.
Тётя развернулась и ушла, громко хлопнув входной дверью.
Стало больно. Очень больно. Всё произошло слишком резко. Слёзы полились из глаз с новой силой. Так сильно он никогда не плакал, даже в детстве. Даже когда истерил. Даже когда что то болело. Такого с ним не было никогда.
Он еле смог заставить себя прекратить и вернуть голосу способность к членораздельноц речи. Трясущемися руками он взял в руки смартфон и набрал номер. Ещё немного всхлипывая, он заговорил:
-А-ало. Т-ты можешь приех-хать? До-дома. Угу с-сейчас. Приедешь? Ж-жду.