Глаза напротив

Хант и Джас уже час лазили по заброшенному зданию без какой-либо цели. Сумерки медленно накрывали город фиолетовым и пурпурным куполом, вдали зажигались фонари, в самом центре неба виднелся еле заметный кругляшок луны. Свежий майский воздух смешал в себе запах подросшей травы и мокрого асфальта рядом с заброшенным зданием. Парни расположились на втором этаже, где полы обвалились, но еще сохранились железные балки. На них было удобно сидеть, болтая ногами, а внизу лежали побитые жизнью грязные матрасы для неожиданного спуска. 

Хант буквально лежал на балках, рассматривая мусор на первом этаже, Джас же уселся, свесив ноги и покачивая ими. Парни о чем-то непринужденно болтали, позабыв о том, что их ждало в городе, в их домах, в школе, оставив протекающую шумную жизнь в свете фонарей и шуме проезжающих мимо авто. Здесь было тихо, только последние лучи солнца проникали в дыры серых, полуразрушенных стен.

– Хант?.. – тихо позвал Джастин. Тот лениво, будто кот, поднял на него голову. На лоб и глаза упали еле вьющиеся черные пряди.

– Хм?

Но Джас забыл, что хотел сказать. Он засмотрелся, вновь залюбовался этими янтарными искорками в глазах напротив, как каждое их совместное воскресенье в церкви. Сейчас он мог смотреть открыто, не страшась ничего, не стесняясь Хантера. А тот в открытую позволял, лишь довольно ухмылялся, от чего в последних лучах, гладивших его щеку, становился еще прекраснее. Сердце вновь защемило, тело будто прошиб ток, но лишь на мгновение: дальше все стихло, стало спокойно на душе. Вот бы этот вечер никогда не заканчивался, вот бы их посиделки на заброшке были вечными, вот бы всегда эти глаза напротив смотрели лишь на него…

И вдруг Джасу все стало ясно. В этот короткий миг он наконец-то осознал все, что было между ним и Хантом. Вот только признаться в этом слишком тяжело. Хант заметил эту резко потухшую искру среди мяты  и пшеничных ресниц и обеспокоено сел перед Джасом.

– Что с тобой?

Джас измученно улыбнулся. Хотелось сказать сразу все, но в то же время в голове висел вопрос: а оно того стоит? Стоит признаться ему (да даже себе) в том, что на самом деле значат все эти долгие взгляды, эта дрожь по телу, этот странный трепет чьих-то крыльев в груди?

– Когда-нибудь думал о том…Что можешь любить… М… Не того, кого, по идее, должен?

– Не понял. – Хант нахмурился. Разговор шел в непонятную ему степь, но в голове что-то отчаянно щелкало.

– Ну, знаешь… Все эти… хах… Ну, люди нетрадиционной ориентации… Геи… Лесбиянки… Думал о том, что можешь быть таким?

Хантер молчал, заставляя Джастина занервничать, задрожать уже от страха. 

– Нет?.. Хотя, мой дядя вроде как, замужем, да и мама на девчонок заглядывалась… Я не знаю.

– А если бы ты был таким, как бы к себе относился?

– Тупые вопросы у тебя какие-то, – попытался отмахнуться Хант. Но через минуту ответил, – ужасно. Снова пошел против семьи.

– В смысле?..

– Ты видел мою семейку? Типичная такая, стереотипная, как из рекламы. И брат в них пошел, тоже встречается с девушкой, и все у всех приторно-сладко… Тошнит. Чужим бы себя чувствовал.

– Оу… – Джастин поджал губы. В глазах неприятно защипало, но в подступающей темноте слез в уголках глаз не было заметно. И тут Хантер снова заговорил:

– Но я знаю… Знаю, что они будут меня любить и принимать даже… Даже геем. Даже если вдруг я решу стать, не знаю, аскетом, уйти жить в горы – они это примут. А я понял это… Только сейчас. Я сучка еще та, хах, – Хант усмехнулся снова, и в этой улыбке смешались смирение и боль, которые Джас мог понять. 

– А вот меня не примут, – тяжело вздохнул Джастин.

– А ты гей?

– Похоже, что да. 

В воздухе повисло молчание. Хантер вскинул брови, пока Джастин смотрел на него обреченно, в горле застряли слова, которые он не мог заставить себя произнести, боясь их разрушительной силы. Похоже, отец был прав, когда назвал его ничтожеством. 

– А как ты… понял это? – осторожно спросил Хант. 

– Ну знаешь… посмотрел на одного красивого парня и понял.

Хантер занервничал. Острыми иглами в грудную клетку впилась ненависть к тому парню, а затем волной накрыла ревность. Хант никогда не считал, что может любить парней, он никого не любил! Он был как будто выше этого, но сейчас, глядя на Джастина, он чувствовал совершенно иное, противоречивые ощущения раскрылись в нем при этих словах.

– Ну и кто он? – тон парня стал грубым, а взгляд холодным. Джастин слишком замялся, чтобы заметить эффект от своих слов.

– Да так… В одну церковь ходим… Еще в школе видимся.

“В церковь?... В школе? Он одноклассник? Сосед? Просто наш знакомый? Кто он, черт возьми, такой?!” – в голове неоновыми таблоидами светились вопросы, а сердце стучало с такой силой, словно еще немного – и остановится. Хант руками вжался в балку до побелевших костяшек. 

– Ну передай, что ему пиздец.

– Хорошо… Тебе пиздец, Хант. – сказал Джас, собрав последние силы.

– Что?.. 

Оба застыли. Джастин с каким-то скромным удовлетворением, Хант – в шоке. В голове снова что-то щелкнуло и Хантер схватил Джаса за ворот футболки, притянув к себе. Джас уже стал ждать удара, и получил – в самое сердце. Его губы накрыли каким-то слишком быстрым, неожиданным поцелуем, но он в то же время был нежным, осторожным, словно Хант боялся спугнуть его. Рука непроизвольно сжала ту, что крепко ухватилась за ткань. 

То, чего Джастин больше всего боялся, но то, чего он желал всем сердцем. Они словно застыли в воздухе, они больше не сидели на балке, они были где-то в невесомости, все вокруг исчезло, остался только свежий майский воздух и купол ночного неба, скрывший двух влюбленных ото всех. 

Сколько времени прошло? Парни не знали, они просто сидели все там же: Хант теперь положил голову на колени Джаса, Джас спиной уперся в каменную стену, мягко почесывая его голову. Будто открылось второе дыхание, внутри зажглись огни, подобно городским, время все еще не имело значения. Возвращаться домой не хотелось – для этого придется расстаться на целую ночь. Ни Хантеру, Ни Джастину никто не звонил – либо не обнаружили пропажу, либо самих родных еще не было дома. Стоило лишь об этом подумать, как в полной тишине завибрировал телефон.

– Да… – приглушенно подал голос Джас, – Я… Э… Задержался у… У друга. Я приду… Хорошо, буду через минут… Пятнадцать? Да. 

Голос парня дрожал, он чувствовал себя застигнутым на месте преступления. Хант посмотрел на Джастина, хотя голову с колен не поднял.

– Отец?

– Да… Потерял меня, переживает. Черт… Как я ему скажу… – залепетал Джас. И только теперь Ханту пришлось подняться.

– Ты про нас?

– Да… Он в любом случае узнает… Кто-то скажет ему. И тогда… – он обреченно закрыл глаза. – Мне просто настанет конец.

– Хэй, если он тебя действительно любит, он обязательно смирится.

– Любит… Да, любит… По-особенному.

– Тронет тебя – я ему уебу, – тон Хантера в мгновение похолодел, но взгляд остался теплым, таким, каким Джастин всегда хотел, чтобы тот смотрел на него. – Пойти с тобой? э

– Нет! Нет-нет… Не надо… Я сам. Я придумаю что-нибудь. – попытался успокоить Джастин, но это не особо помогло. Он взял лицо Хантера в свои бледные ладони, заставив парня застыть и умерить пыл, – хэй, все будет в норме. Утром я отзвонюсь.

Хант нехотя кивнул, а плохое предчувствие засунул поглубже в себя, не дал ему выплеснуться в панику. Парни аккуратно спустились с облюбованной ими балки и по ночной дороге отправились обратно к городу, крепко сцепив руки.