***

Окутавшая сознание Джоя тьма медленно отступала. Таяла бесконечная круговерть образов. Затихал вихрь кружащихся вокруг масок, среди которых теперь четко проступали лица главных действующих персонажей.

Отчаянный крик звоном разбившегося стекла оставил последний мазок на полотне судьбы, завершая мрачный сюжет уродливой картины, и все затихло.

Пазл был сложен.

Джой открыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь справиться с обрушившимися на него эмоциями, которые пришли вместе с пониманием, что развернувшаяся в «Алом Кубе» трагедия началась задолго до того, как он её увидел. И что произошедшие события были всего лишь итогом ужаса, который пережил несчастный мотылек.

Итогом, но не концом.

Путешествуя между строк этой жуткой истории, Джой осознал, что все задействованные в драме герои оказались жертвами одного единственного человека.

«Cherchez la femme»* гласит французская пословица. И в этой страшной сказке именно женщина сыграла главную роль. К тому же роль очень мерзкую и до безумия жестокую.

Подобно урагану безумная Демоница прошлась по жизням людей, зацепив даже тех, кто не имел к ней никакого отношения. Но самым ужасным для Джоя было то, что он совершенно не понимал ее мотивов. И это непонимание неимоверно бесило парня.

Впрочем, головоломка уже превратилась в целостную картинку, а это значит, что со временем он найдет ответы на волнующие его вопросы.

Джой тряхнул головой и попытался подняться с дивана, на котором просидел бог знает сколько времени, да только тело его подвело.

Голова парня сильно закружилась, а словно ставшие ватными ноги подкосились, и он плюхнулся обратно на мягкое сиденье.

«Твою ж мать!» - мысленно выругался писатель. – «Сколько же времени прошло?»

Джой с опаской посмотрел на электронный календарь и чуть не заскулил от охватившего его душу отчаяния.

Две недели! Почти две недели прострации. Почти две недели отсутствия.

«Садис должно быть с ума сходит от беспокойства», - затрещало в висках парня и он, невзирая на слабость во всем теле, потянулся к телефону и принялся набирать номер брата.

Садис всегда слишком сильно переживал, если Джой впадал в оцепенение. Всегда безумно волновался и старался в такие моменты находиться рядом. Но сейчас почему-то даже не отвечал на звонки.

По спине Джоя прошла очень неприятная холодящая кожу дрожь.

- Дерьмо дело, - расстроенно посетовал он и вновь набрал номер мужчины.

Сердце отбивало сумасшедшую дробь, волнение расползалось по душе, заставляя Джоя нервничать сильнее, но, сколько бы он ни звонил Садису, ответом ему были лишь противные длинные гудки.

- Да что же это такое?!- возмутился парень и, сбросив звонок, поставил телефон в режим автодозвона.

После чего, сделав глубокий вдох, собрался с силами и, наконец, справившись со слабостью, поднялся с дивана.

Несколько бесконечно долгих минут он словно заново привыкал к своему телу. Медленно разминал суставы, боролся с подступающей тошнотой и умолял комнату не кружиться вокруг него безумной каруселью. А, когда тело вновь привыкло к движениям, Джой направился на кухню и, залпом выпив чашку крепкого кофе, заглянул в холодильник в поисках какого-нибудь перекуса. Вот только вместо бутербродов или каких-нибудь фруктов он с ужасом обнаружил на полках десятка два совершенно несъедобных видов плесени.

С отвращением поморщившись, Джой разочарованно захлопнул дверцу холодильника и направился к домашнему телефону. Набрал номер домработницы, которая иногда занималась хозяйством в его квартире, и, попросив женщину прийти как можно скорее, попробовал дозвониться к Садису с домашнего номера.

Но, когда и эта попытка оказалась тщетной, Джой решился на отчаянные меры. А, именно, вызвал такси и отправился к брату на работу.

Раз Садис не хочет разговаривать по-хорошему, значит, будет по-плохому. С работы он точно не сбежит.

***

За все время работы Садиса в школе «Имени святого Исаака» Джой не был в ней ни разу. И потому немало удивился, увидев здание и прилегающие к нему окрестные территории.

Высокое строгое здание, немного мрачное, но вместе с тем очаровательное в своих классических линиях и пропорциях, притягивало взор. Красивый живописный парк с извилистыми тропинками пробуждал воображение. А мощеные камнем дорожки, обрамленные аккуратно подстриженными кустами, так и манили прогуляться по ним.

Губы Джоя растянулись в улыбке и, расплатившись с водителем, он вышел из машины.

Еще несколько минут писатель просто стоял на улице, рассматривая кованые ворота и касаясь пальцами изящных завитков из холодного металла, а потом направился к проходной, где его встретил совсем не вписывающийся в общий пейзаж вооруженный охранник.

- Ого!

Джой нервно хихикнул, разглядывая автомат в руках немолодого мужчины, а потом повернулся к сидящему за пультом управления старику.

- Это точно школа? - спросил он, некуртуазно указывая пальцем на хмуро разглядывающего его охранника.

Старик кивнул, и Джой шумно выдохнул.

- Ну здорово, а то я уже было подумал, что ошибся адресом. Я к господину Эйгерту. Могу я его видеть?

Старик скептически оглядел парня и, кивнув, протянул ему ручку и журнал посещений, где полагалось написать свое имя и поставить роспись.

Джой принял журнал, быстро написал свой псевдоним и поставил огромную размашистую подпись, гласившую: «С любовью, Адам Кейн», а потом отдал журнал обратно старику.

Мужчина какое-то время внимательно вчитывался в написанные Джоем строки, и неожиданно для парня расплылся в улыбке.

- Не может быть! - воскликнул седовласый старец. - Сам Адам Кейн?! Моя жена ваша преданная поклонница. Так любит ваши романы. Она говорит, что вы лучший в мире писатель!

Джой смущенно махнул рукой.

- Ой, да ладно вам. Я конечно хорош, но далеко не лучший, - скромно потупившись, пробормотал парень, польщенный похвалой.

Он очень любил, когда его хвалили, и был до ужаса падок на всякого рода лесть в адрес своих творческих способностей. Но сейчас ему было не до этого.

- Так я могу пройти?

Старик быстро закивал, протянул Джою пластиковый пропуск и вежливым жестом пригласил парня пройти.

Джой так же вежливо поблагодарил мужчину и, еще раз смерив охранника опасливым взглядом, подошел к турникету. Приложив карточку к электронному табло, Джой дождался противного писка прибора, и, когда индикатор на нем загорелся зеленым, прошел на территорию учебного заведения.

Вблизи здание школы оказалось не таким впечатляющим, каким показалось Джою издалека. Барельефы и прочие украшения, конечно же, никуда не делись, но с более близкого расстояния строение больше напоминало обычную, чуть приукрашенную больницу.

«Да уж, не верь глазам своим - они обманут», - мысленно протянул Джой и, поднявшись по ступеням крыльца, толкнул тяжелую массивную дверь.

Просторный холл школы встретил его почти оглушающим шумом, свойственным любой школе планеты. Несколько мгновений парень просто стоял, привыкая к какофонии звуков, и, как только его слух адаптировался к царящему в холле гвалту, ловко поймал пробегающего мимо ученика.

- Где комната господина Эйгерта? - смерив подростка тяжелым взглядом, спросил он.

То ли от упоминания Садиса, то ли от взгляда, которым Джой одарил ученика, мальчишка зябко повел плечами и коротко, но довольно понятно разъяснил писателю, как пройти к кабинету географии.

Получив нужную ему информацию, Джой разжал пальцы, отпуская ученика, и, быстрым шагом преодолев холл, взбежал по лестнице.

Кабинет брата парень нашел очень быстро. И, остановившись у темной двери, на которой красовалась позолоченная табличка с выгравированным на ней именем Садиса, громко постучал.

***

Садис сидел за столом своего кабинета и бездумно пялился в окно.

Впервые за всю свою жизнь он занимался ничегонеделанием столь длительный срок. Время превратилось для него в зыбучий песок, а он сам в увязшую в нем букашку, которая, перевернувшись на спину и барахтая ногами в воздухе, медленно погружалась в смертельную ловушку.

Вернувшись из клуба, Садис заперся в своей комнате на несколько дней, пытаясь осмыслить произошедшее и смириться с тем, что натворил. Но, какие бы логические доводы мужчина себе ни приводи, он всё равно так и не смог найти оправдания своему поступку. После длительного и кропотливого самокопания, Садис вынужден был признать себя психопатом, который не умеет контролировать свой гнев. И, поставив себе неутешительный диагноз, решил, что больше не может занимать должность учителя и дисциплинарного воспитателя, поэтому, без лишних раздумий и сантиментов написал заявление об уходе.

Вот только, к сожалению, секретарь господина Айзена отказался принимать это заявление без личного распоряжения начальства, а сам директор как назло улетел в отпуск в Европу, и должен был вернуться только к концу Рождественских каникул. Поэтому Садису пришлось остаться в школе до его возвращения, чтобы избежать выплаты неустойки за самовольный уход с работы.

Впрочем, выполнять свои обязанности мужчина так же отказался, сославшись на плохое самочувствие. После чего снова заперся у себя в кабинете, чтобы не встречаться с учениками и не подвергать их опасности быть избитыми до полусмерти.

Пока Садис сидел в добровольном заточении, его телефон буквально разрывался от звонков от господина Игараси и Акено, которые, наверняка, хотели расквитаться с ним за то, что он сделал с Видегрелем. И, глядя на вибрирующий мобильник, Садис всё никак не мог понять, почему японская мафия еще не явилась в школу полным составом, чтобы свершить над ним самосуд.

Ни господин Игараси, ни отец Ичиро так и не объявились во владениях Айзека Айзена.

Возможно, дело было в самом директоре, который после Рождества зачем-то в десятки раз усилил охрану школы. А, возможно, эти люди так и не узнали, что на самом деле произошло в «Алом Кубе».

Видегрель вполне мог скрыть все подробности происшествия и самостоятельно разгребать всё это дерьмо. И, хоть Садис по-прежнему считал именно его первопричиной произошедшей трагедии, но всё же, он не мог допустить, чтобы Видегрель рисковал собой, прикрывая чужие грехи. Мужчина понимал, что запоздал с этими выводами, но ему потребовалось немало времени, чтобы решиться идти с повинной к главе мафии. Всё-таки с жизнью расстаться не так-то и просто, даже если эта самая жизнь приносит окружающим только беды и несчастья.

Примерно через неделю к звонкам от родственников бывшего любовника прибавились звонки от Джоя. Но Садис проигнорировал и их, понимая, что раз парень способен звонить, значит, с ним все в порядке.

Джой давно уже не маленький мальчик и умеет справляться со своими уходами в прострацию без посторонней помощи. Значит, в будущем сможет обойтись без поддержки и позаботиться о себе.

Садис прикрыл глаза, вслушиваясь в гнетущую тишину, и тяжело вздохнул.

Как же быстро, оказывается, можно сломать всё, что выстраивалось годами. Человеческие отношения такие хрупкие, что разрушить их не составляет никакого труда. Доверие и взаимопонимание подобны замкам из песка и тумана. А любовь похожа на дурман, действие которого со временем проходит, оставляя после себя только горечь разочарования.

Личное счастье Садиса оказалось недолговечным.

Из-за монстра, живущего внутри, он потерял человека, которого безгранично любил. И теперь из-за собственной нерешительности и трусости не мог даже оградить его от неприятностей, которые сам же ему и создал. Таким ублюдкам не место на этой земле. Так что, похоже, пришло время сделать что-нибудь стоящее, что принесет пользу, а не вред, и искупить свою вину перед Видегрелем.

Настойчивый стук в дверь заставил Садиса вздрогнуть и вынырнуть из гнетущих мыслей. Но он не желал ни с кем общаться, и потому громко сказал, обращаясь к незваному визитеру:

- Уходите. Я занят.

***

Садис ответил, но только после того, как Джой, повернувшись к двери спиной, начал колотить в нее ботинком, выстукивая причудливую мелодию, услышанную когда-то в детстве.

Но, как только до слуха Джоя долетел хриплый и очень раздраженный ответ друга, парень застыл.

Что-то странное было в голосе Садиса. Что-то тревожное. Опасное даже. Что-то, чего Джой никогда раньше не слышал, и отчего по его спине пробежал холодок.

Ему определенно не нравилась интонация в надломленном голосе брата, потому что примерно таким тоном Садис говорил с ним, когда его чуть не посадили в тюрьму.

- Садис, открой, это я, - взволнованно проговорил Джой и прижался ухом к двери, в надежде услышать ответ.

А через несколько мгновений в замке раздался негромкий щелчок, и дверь распахнулась.

Садис стоял на пороге и с укоризной смотрел на парня, как будто не понимая, зачем тот пришел.

- У тебя что-то случилось? - спросил Садис бесцветным голосом. - Я сейчас немного занят. Но, если у тебя что-то срочное, тогда проходи.

Он отошел от двери и открыл ее пошире, приглашая Джоя войти.

Джой смотрел на друга и совсем его не узнавал.

Осунувшийся, бледный, с темными кругами под глазами и... пустотой в этих самых глазах.

«Нет, нет, нет! Садис сильный. Он не впадает в депрессии. Только не Садис! Только не он!» - пронеслось в голове Джоя и, протянув руку, он коснулся плеча мужчины.

- Садис, что случилось? - с нескрываемым переживанием спросил Джой. – У тебя неприятности из-за того, что было? Тот человек подал на тебя в суд? Я могу помочь? Адвоката нанять или судью подкупить?

- Никто не подавал на меня в суд, - возразил Садис. - Что за безумные идеи?

Он сжал плечо парня ладонью и мягко подтолкнул его к креслу, чтобы тот не стоял на пороге. После чего закрыл дверь на замок и сказал:

- Джой, у меня, правда, есть одно срочное дело. Так что я не могу уделить тебе слишком много времени. Что случилось? Зачем ты сюда приехал?

Джой уселся в кресло, но глаз с Садиса не спускал.

- Зачем приехал? И ты еще спрашиваешь?! Да я тебе целый день звонил. Я звонил и звонил. Звонил и звонил. А потом снова звонил. А ты все не отвечал и не отвечал. И не отвечал, даже когда я снова звонил. Слушай, с тобой точно все в порядке? – обеспокоенно спросил Джой, хоть и понимал, что ничерта Садис не в порядке. – Кстати, а Видегрель как? Он был такой... такой... страшно сказать, мертвый... в его глазах было столько ужаса... и парень тот... Фух!

Джой зябко повел плечами и тяжело сглотнул.

- Это было так... до сих пор мороз по коже.

От слов парня у Садиса нервно дернулась щека, и он поморщился как от пощечины.

- Мы с Видегрелем больше не вместе, и я понятия не имею, как он. И, если ты пришел поговорить о нём, то лучше уходи. Я не в настроении обсуждать случившееся.

- Не вместе? – искренне удивился Джой. – Но почему? Садис, неужели ты думаешь, что это Видегрель виноват? Но как же та женщина? Кто она? Почему ее отпустили? И тот парень из «куба»... мне надо с ним встретиться. Я должен поговорить с ним. И с тем, кто за ним пришел. Они должны знать, что всё это случилось из-за неё. Они должны это понять. Ты должен помочь мне с этим! Мне нужна информация.

- Хватит! – внезапно даже для самого себя рявкнул Садис и хватил кулаком по столу. - Замолчи! Выброси из головы это дерьмо! Не важно, кто стал первопричиной этой трагедии. Каждый из нас причастен в той или иной степени. Мы все виноваты в том, что произошло. Я же видел, что мальчишке страшно, но не остановил Видегреля. Я несу точно такую же ответственность за его страдания, как и те, кто всё это организовал!

Садис старался держать себя в руках, но у него ничего не получалось. Стоило хоть на мгновение закрыть глаза, и перед его мысленным взором всплывали воспоминания двухнедельной давности. До смерти напуганный мальчишка, подвешенный на веревки, избытый, придушенный насильником. Лежащий на осколках алого стекла Видегрель с иссеченной до крови спиной, и он сам, зверствующий над любовником, как какой-то неуравновешенный псих.

Нужно было немедленно разбить этот сводящий его с ума калейдоскоп воспоминаний. И Садис даже придумал способ как это сделать, но Джой своим появлением пошатнул его решимость, чем разозлил еще сильнее.

И потому Садис порывисто встал из-за стола и отошел к окну, чтобы не растерять остатки воли и не отказаться от своего плана добровольно сдаться мафии.

- Несешь ответственность? – растерянно переспросил Джой и тут же тряхнул головой, поднимаясь с кресла. – Хватит нести эту чушь! Я из-за тебя в попугая превращаюсь! У меня уже перья из задницы расти начали от всех этих повторов. Ты можешь нормально объяснить, что случилось?! Что с Видегрелем? Почему вы расстались, и почему ты считаешь себя и его виноватым?

Джой сделал несколько шагов к Садису, но замер на месте, когда друг резко повернулся к нему и смерил его непередаваемо тяжелым взглядом, от которого готовые сорваться с языка слова застряли у парня в горле.

Взгляд Садиса был ужасен. Искрящийся, полный невыразимой боли и тьмы, которая еще совсем недавно пряталась глубоко в его сердце.

- Что ты намерен делать? – с ужасом, рвущимся из груди, спросил Джой. – Ты что удумал, Садис?

- Ничего, - ответил мужчина, хотя это было вопиющей ложью, которой Джой не заслуживал. – Я не знаю, что мне делать. Я сотворил с Видегрелем ужасную вещь, но я не ищу оправдания своему поступку. Я ищу покоя для всех, кто меня окружает. Для тебя и для него.

- Да при чем тут я?! - возмутился Джой.

Ему не нравилось настроение друга. Ему не нравилась сама ситуация, в которую они попали. Но больше всего ему не нравилось то отчаяние, которое звучало в голосе мужчины.

- Не нужен мне никакой покой. На том свете упокоюсь. Но туда я пока не собираюсь, - жарко проговорил Джой. - Садис, чтобы ни случилось...

Однако договорить ему Садис не дал.

- Джой, да пойми же ты: я действительно чудовище! – выкрикнул мужчина, уже не зная, куда себя деть от убивающего его чувства безысходности. - И я никогда еще не чувствовал себя таким жалким, таким ущербным. Я поступил с Видегрелем так же, как мой отец поступал со мной. И, что самое страшное, в тот момент я считал, что поступаю правильно. Я мог бы пойти к нему и умолять его простить меня за всё, что я сделал, но... то, что случилось один раз, повторится многократно. Я испытал это на собственной шкуре, и я не хочу подвергать этому близких мне людей. Ты должен понять меня, Джой. Пойми... прими это... и просто уходи. Просто иди домой, и забудь обо мне. Так будет лучше для всех нас.

- Садис...

Джой протянул руки и обхватил лицо друга ладонями, заставляя мужчину посмотреть ему в глаза.

- Ты не такой, как твой отец. И никогда таким не станешь. Ты ошибся. Такое бывает. Ты тот, кто ты есть. Ты не ангел, но и до Дьявола тебе далеко. Мы столько лет знаем друг друга. Мы так много пережили вместе. Если бы ты был хоть отчасти похож на своего отца, от меня бы уже давно живого места не осталось. Срывы бывают у всех. Ты должен поговорить с Видегрелем. Ты должен ему объяснить. Он любит тебя. Очень любит.

Джой прижался лбом к горячему лбу мужчины и заглянул в его полные отчаяния глаза.

- Не делай глупостей. Прошу тебя. Не руби сгоряча. Дай себе шанс на счастливую жизнь.

- Ты не понимаешь. - Садис накрыл руки парня ладонями, и на мгновение сжал их в благодарность за поддержку. - Это был не просто срыв. Я чуть не убил его. Если бы не воспоминание... если бы не отголосок прошлого, он умер бы в моих руках. То, что вырвалось наружу, нужно уничтожить. Джой, ты должен понять меня и смириться с тем, что произойдет в ближайшем будущем. Я не хочу лгать тебе. Ты не заслужил того, чтобы я тебя обманывал. Так что прошу тебя, не пытайся остановить меня. Если я хоть частично не заглажу свою вину, то рано или поздно это чувство просто убьет меня.

Сердце колотилось так быстро и так отчаянно, что Джоя начало подташнивать.

«Нет, нет, нет, Садис! Ты не посмеешь оставить меня одного. Ты мне нужен, черт возьми. Нужен!» - кричал внутренний голос Джоя, но сам он не проронил ни слова.

Слова остались несказанными, и только в голове билась одна единственная мысль:

«Нельзя допустить, чтобы Садис натворил глупостей, а для этого надо срочно идти к Видегрелю. Видегрель повлияет... Он остановит... если захочет... если любит...»

«А если нет?»

Страх с новой силой ворвался в душу Джоя, и парень зажмурился, всеми силами пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

- Так, стоп! - властно сказал он, открывая глаза и усаживая Садиса в кресло, которое несколько минут назад занимал сам. - Слушай меня. Сейчас я уйду. Да, прямо сейчас, и не смотри на меня этими ужасными глазами. Так вот, я уйду, а ты посидишь тут. Подумаешь хорошенько, успокоишься и благополучно передумаешь. А позже я вернусь, и мы поговорим еще раз. Только, Садис, до моего возвращения ни шагу из школы. Пожалуйста. Если за время моего отсутствия ты ничего лучше не придумаешь, я отпущу тебя. Обещаю. Согласен?

- Джой, больше не приходи сюда, - сказал мужчина отстраненно, глядя куда-то в пол. - Я не передумаю. А ты... постарайся забыть обо всём этом как можно скорее. Так будет проще для всех.

Джой ничего не сказал. Слова были бессмысленной тратой сил и времени, потому что Садис просто не хотел ничего слышать. Но сдаваться просто так Джой не собирался. Если Садис уже всё решил для себя, то его не переубедить. А, значит, надо действовать иным способам.

- Дождись меня. Умоляю, дождись, – всё же сказал Джой и крепко обнял друга.

Прижал к себе так крепко, как только мог, а потом отпустил и, больше не проронив ни слова, пулей вылетел из кабинета мужчины.

«Время еще есть», - думал он, стремительно шагая по коридору в сторону выхода из школы. – «Главное, успеть. Главное, объяснить. Главное, донести до Видегреля суть. Ещё можно всё исправить. Всё ещё можно изменить. Всё ещё можно»...

Додумать мысль Джою не удалось. Показавшаяся огромной как у великана рука схватила парня за воротник, и он, инстинктивно вжав голову в плечи, заголосил:

- Ай-яй-яй! Я больше не буду! Отпустите. Я вообще тут ни при чём. Ничего не видел. Ничего не слышал. Просто мимо проходил!

- Надо же, какой занятный. - Елейный мужской голос был слаще меда, но, в то же время, в нём сквозило явное недовольство. - И кто же ты у нас такой? И что делаешь в моей школе? Лазутчик? Киллер? Ты часом не убил моего лучшего преподавателя? Признавайся, ну!

- Что вы, дяденька, я и мухи не обидел, - залопотал Джой отчаянно. - Да и не способен я на это.

Он повернул голову и, чуть зажмурившись, посмотрел на схватившего его мужчину.

Высокий, светловолосый, с пронзительным, пробирающим до костей взглядом ярких зеленых глаз. Красивый как Демон. Опасный как хищник. От такого просто не уйдешь.

Впрочем, для Джоя не было ничего невозможного.

- А что до господина Эйгерта, так я за данными приходил. И только.

- За какими такими данными? - удивился мужчина, подозрительно изогнув бровь. - Что ты мне голову морочишь?! Кто тебя послал?

- Меня многие посылали, всех уже и не упомнить, - обиженно проскулил Джой и невинно захлопал ресницами. - Сначала учитель литературы, потом редактор, потом издатель. Все говорят одно и то же. «Иди в жопу, ты, ни на что негодный бездарь». Но как же бездарь? Как же? Дяденька, я ведь очень хорошо пишу. Очень хорошо, вот!

Джой быстро засунул руку в задний карман джинсов и достал оттуда мятый-перемятый блокнот, в котором обычно записывал пришедшие ему в голову идеи, чтобы потом ненароком не забыть их.

- Что это такое?

Мужчина выпустил Джоя из мертвой хватки и пролистал блокнот, исписанный аккуратным, стремительным почерком. И, пробежав взглядом несколько заметок, спросил с интересом:

- Писатель, значит? А от господина Эйгерта тебе что понадобилось? Ты книгу о нем собрался написать? Так скукотища. Все равно никто читать не станет. Зря только время потратишь.

- Да что вы, упаси Господи, о нем писать. А если он прочитает? А если руки потом скрутит? А указку вы его видели? Я ж на нее без содрогания смотреть не могу! Жуткая, просто кошмар. - Джой передернул плечами, изображая на лице самый неподдельный страх. - Я к нему за другим приходил. Он же географ, причем очень хороший. Я учился у него когда-то в начальных классах. Так вот, он так замечательно рассказывал про Христофора Колумба, что впечатлил меня до такой степени, что я и по сей день не могу успокоиться, и хочу написать книгу, посвященную этому великому исследователю. Он гениален. Прекрасен в своем стремлении. Он... он...

Джой мечтательно закатил глаза и облизал немного пересохшие губы.

- Да что ты? Считаешь, это будет продаваться? - мужчина свел брови к переносице, и тут же предложил: - А не хочешь ли пройти со мной в мой кабинет и послушать лекцию на интересующую тебя тему? Я тоже достаточно просвещен в этом вопросе. Возможно даже лучше, чем господин Эйгерт.

Джой чуть ли не запрыгал от радости. Даже в ладоши захлопал. А потом отступил на шаг назад и посмотрел в глаза незнакомца совершенно безумным и блаженным взглядом.

- Вы, правда-правда, сможете мне много-много рассказать про Христофора Колумба?! Вы не обманываете? О, это так чудесно, так прекрасно, я... я... божечки! я даже возбудился. Прошу меня простить, а где здесь туалет?

Мужчина явно опешил от такого заявления, но все же указал рукой в конец коридора и сказал:

- Туалет там... только веди себя пристойно, там могут быть ученики.

- Спасибо! - благоговейно пробормотал Джой и, выхватив из рук мужчины свою записную книжку, побежал в указанную сторону.

Но у лестницы быстро смешался с толпой идущих куда-то учеников и, что было сил, бросился к выходу из школы.

По пути к воротам Джой вызвал такси. А на проходной, попрощавшись с милым старичком и пообещав ему экземпляр своей книги с эксклюзивным автографом, хлопнул грозного охранника по плечу и сказал, что может и ему подарить книгу с парой теплых слов для поднятия настроения и стирания унылой моськи с приятного и мужественного лица. Охранник что-то невнятно прорычал и, скинув с себя руку Джоя, проводил его злым взглядом.

Джой же, выскочив на улицу, несколько минут топтался у входа и молил всех известных ему богов, чтобы такси приехало как можно скорее. И, когда машина, наконец-то, подъехала, забрался в салон и назвал адрес «Алого Куба».

Он должен был, во что бы то ни стало, поговорить с Видегрелем. И, чем скорее состоится этот разговор, тем для всех будет лучше. А особенно для Садиса, который, судя по всему, накрутил себе в мыслях такого, что Джою даже присниться не могло.

***

Вывеска над клубом не горела, но охранник у входа был, и это давало Джою надежду на то, что его пропустят внутрь и позволят встретиться с владельцем.

Расплатившись с водителем и отпустив машину, Джой приподнял воротник своей куртки и устремился к клубу. Высокий и ну очень большой охранник окинул парня подозрительным и даже немного презрительным взглядом, отчего Джою сделалось немного не по себе. Но он все же подошел ближе и, чуть приподняв голову, чтобы заглянуть верзиле в глаза, спросил:

- Могу я встретиться с господином Родже? У меня к нему срочное и очень важное дело.

Охранник несколько бесконечно долгих мгновений молчал, разглядывая парня, а потом, видимо рассудив, что от стоящего перед ним несчастья опасности ждать не приходится, коротко кивнул и немного отошел в сторону, пропуская Джоя вперед.

Миновав узкий коридор, парень вошел в зал клуба. Внутри было очень тихо и пустынно. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь до открытия еще было как минимум часов пять, поэтому ни посетителей, ни персонала в помещении не наблюдалось. И все же в душе Джоя что-то неприятно зашевелилось. Спокойствие, до этого царившее в сердце парня, таяло на глазах, а волнение за Садиса только усиливалось.

Так с ним бывало всегда. Большинство эмоций и чувств, которые у других людей проявлялись сразу, приходили к Джою с заметным опозданием. Но, если уж появлялись, то сдержать истерику или панику парню было очень сложно.

Вот и сейчас, словно несильные электрические разряды проходили по телу писателя, заставляя кожу покрываться мурашками, а волосы на затылке приподниматься.

Джой зябко повел плечами и судорожно вдохнул показавшийся ледяным воздух. Пальцы мелко тряслись и, чтобы хоть немного унять эту нервную дрожь, он начал быстро сжимать и разжимать кулаки.

«Садис, Садис, кого же ты приложил тем долбанным огнетушителем, что всё обернулось так паршиво?» - мысленно спросил Джой у тишины и вздрогнул, услышав справа от себя чужой голос.

- Господин Кейн?

Джой повернулся к говорившему, и растерянно уставился на молодого парня, который напряженно смотрел на него.

- Мы знакомы? – спросил он, нахмурившись, и тут же тряхнул головой, понимая, что это совсем не важно. - Я пришел к господину Родже. Охранник на входе пропустил меня и... могу я встретиться с Видегрелем?

Парень немного помедлил, а потом предложил Джою присесть и немного подождать за барной стойкой.

Джой послушался. В конце концов, ему ведь ничего другого не оставалось. Вот только станет ли ждать Садис? В его нынешнем плаченом состоянии он был способен на любую глупость. И это тревожило Джоя больше всего. Но он покорно прошел в указанном направлении, присел на высокий стул у бара и, положив руки на гладкую лакированную поверхность, принялся выбивать пальцами незамысловатую мелодию, всё больше и больше погружаясь в безрадостные и гнетущие мысли.

***

День подходил к концу, и за окном стремительно темнело. Сереющее небо стало похожим на мокрый асфальт, и в какой-то момент Видегрелю показалось, что оно поменялось местами с землёй. Впрочем, в его жизни все было именно так. Солнечный Рай превратился в кромешный Ад. Ежедневный нескончаемый Ад, который не вытравить из сердца.

Видегрель думал, что все пройдет. Надеялся, что за две недели добровольного отшельничества он сможет прийти в себя и не думать о человеке, который так крепко врос в его сердце, что теперь без него всё казалось пустым и бессмысленным. Он хотел забыть о боли. Хотел выбросить из памяти страх. Не спал по ночам, проклиная тот день, когда встретился с Садисом. Молча скулил от терзающей душу тоски. Ненавидел любовника до кровавой пелены перед глазами, и хотел разорвать себя на мелкие кусочки за то, что не может перестать его любить. За то, что оказался слишком слаб для этого. За то, что всё вокруг напоминало ему о Садисе.

Стук в дверь вырвал Видегреля из очередного воспоминания, отозвавшегося в замершем сердце пронзительной болью. Мужчина тряхнул головой, прогоняя наваждение, и повернулся к двери, на пороге которой стоял Мишель.

- К тебе пришли, - коротко сказал парень, вглядываясь в его лицо. - Друг господина Эйгерта.

Услышав имя любовника, Видегрель затаил дыхание.

Неприятная дрожь прошлась по его телу, а сердце забилось так быстро, так неистово, что, казалось, его было слышно на несколько кварталов вокруг.

- Он... - сипло начал Видегрель и замолчал, глубоко вдыхая показавшийся горьким воздух.

А потом откашлялся и проговорил более спокойно, но, все же чувствуя, как дрожит голос:

- Он сказал зачем?

Мишель коротко покачал головой.

- Если ты не хочешь его видеть, я скажу, что ты занят. Но парень чем-то обеспокоен и... я скажу ему, что ты не можешь его принять.

Мишель сделал шаг назад и уже хотел закрыть за собой дверь, но Видегрель его остановил.

- Пусть проходит, - с напускным безразличием проговорил он. - Позови его.

Мишель кивнул и вышел из кабинета. А Видегрель вновь повернулся к окну и горько улыбнулся.

- Идиот, - прошептал он раздраженно и сильно сжал руку в кулак, чувствуя, как сердце трепетно бьется в груди в надежде хоть что-то узнать о любовнике.

***

Через несколько минут мучительного ожидания Джою позволили подняться в кабинет Видегреля. Дорогу он помнил смутно, и все же безошибочно нашел нужную дверь и коротко постучал, чтобы уже через мгновение дрожащей рукой провернуть ручку и войти в просторное помещение.

Но, переступив порог, он в ступоре уставиться на сидящего за столом мужчину. И хоть следы очевидного срыва Садиса почти сошли с лица Видегреля, степень их тяжести угадывалась даже по оставшимся жалким крохам зеленовато-жёлтых пятен.

- Так вот что случилось... - тихо проговорил парень, чувствуя, как в груди неприятно давит от осознания того, что друг в очередной раз не смог стерпеть жестокое обращение с ребенком и выплеснул на любовника весь свой гнев.

Видегрель от слов парня только скривился и нервно повел плечами. Но все же взял себя в руки и изобразил приветливую улыбку.

- Чем обязан твоему визиту? - как можно дружелюбнее спросил он, жестом приглашая парня присесть.

Внутри все холодело от пронзительного взгляда Джоя. Но прятаться Видегрель не собирался. Ни от него, ни от Садиса, ни от себя.

- Я даже не знаю, - парень сел в предложенное кресло и тут же вскочил, не в силах успокоить вспыхнувшее в груди беспокойство.

Только теперь до него в полной мере начали доходить слова Садиса. И от этого Джою становилось страшно.

- Я не знаю, с чего мне начать, - сказал он немного нервно. – Я должен так много рассказать. Но... сначала Садис. Останови его. Умоляю, останови. Он чувствует себя виноватым. Он ужасно сожалеет о том, что сделал с тобой. Он... он хочет сделать какую-то глупость. Я уверен в этом. И из-за этого мне очень страшно.

Голос Джоя задрожал, и он умолк, в упор глядя на Видегреля взглядом, полным надежды на сочувствие и понимание.

Видегрель смотрел на парня, отчаянно дергающего замок своей куртки, и пытался понять, что Джой от него хочет.

Садис был взрослым человеком, способным самостоятельно принимать решения. И, если он собрался делать глупости, то это его проблемы.

И все же Видегрель не мог выставить Джоя за дверь, не объяснившись с ним, и потому холодно проговорил, едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться от отвращения к собственному голосу:

- Джой, успокойся и присядь. Я понимаю твое беспокойство, но, к сожалению, я уже не имею никакого отношения к господину Эйгерту, и не могу влиять на его решения и поступки. К тому же, он зрелый и рациональный человек. С ним всё будет в порядке. Ему просто нужно немного времени, чтобы смириться с тем, что произошло.

Джой нахмурился. От холодного безразличия в ровном и спокойном голосе Видегреля все его внутренности скрутило в тугой узел. А страх атаковал душу с удвоенной силой.

- Ты не понимаешь, - проговорил Джой глухо, сглатывая тошнотворный комок, подступивший к горлу.

Он пришел сюда в надежде найти понимание, в надежде найти помощь, но человек, сидящий перед ним, не собирался ничего предпринимать.

Громкий щелчок в висках заставил парня поморщиться от пронзившей голову боли. Но в следующий миг Джой вскинул на любовника Садиса раздраженный взгляд и спросил, не повышая голоса:

- Кого он ударил в «Кубе»? Кем был тот человек?

Перемена в парне была столь разительной, что Видегрель даже поразился. Только что перед ним стоял растерянный юноша с отчаявшимся взглядом, а, спустя мгновение, он преобразился во взрослого мужчину с цепким, жёстким взглядом.

И, правда, чудной. Вот только, сколько бы личин ни примерил на себя писатель, Видегрель не собирался идти у него на поводу и «спасать» Садиса от чувства вины. Пусть помучается. Видят боги, он это заслужил!

Видегрель повел плечами, так как кожа снова начала болеть и чесаться в тех местах, где Садис особенно скрупулезно вбивал в него свои прописные истины, и проговорил:

- В тот вечер твой друг разошелся не на шутку, и преподал урок не только насильнику, но и мне, видимо, разглядев во мне корень всемирного зла. Что ж, урок я усвоил, можешь так ему и передать при встрече. Я не держу на него зла, но и видеть его больше не желаю. Этого должно хватить, чтобы облегчить его страдания.

- Урок? Ты считаешь это уроком? - бросил Джой хмуро, начиная беситься от того, что Видегрель даже не пытается ему помочь. - Ты вообще хоть что-то знаешь о нем? Ты хоть представляешь, что для него значило всё то, что он увидел? Ты хоть...

Джой резко замолчал и прижал пальцы к вискам, чтобы унять пронзающую голову боль.

- Я не знаю, у кого мне просить помощи. Не знаю, как удержать его и что ему сказать, чтобы он перестал считать себя монстром, которого надо уничтожить. Я понимаю, правда, понимаю, что ты обижен и злишься на него. Но разве эта злость стоит его жизни?

Видегрель внимательно посмотрел на Джоя, и его передернуло.

Уверенность парня испарилась, словно ее и не было, и теперь перед ним снова был обычный юноша, который действительно не знал, к кому обратиться за помощью.

Видегрель тряхнул головой, чувствуя, как от этого парня у него по телу начинают бегать мурашки, и снова заговорил:

- Ты прав, Джой. Мы с Садисом два года делили постель и называли это «отношениями», но так ничего друг о друге не узнали. Я скрывал от него свой бизнес, а он от меня – свою жестокую натуру. Я не вправе винить его во всём, что произошло. Но я больше не хочу переживать подобный кошмар. Ты пришел ко мне, чтобы спасти его жизнь, но кто спасет меня, если он снова вздумает поднять на меня руку?

Джой смерил мужчину злым взглядом и поморщился, понимая, что ослепленный обидой и страхом, Видегрель просто не хочет его услышать.

- Ты тоже... ты такой же, как и все... Увидев Садиса настоящим, вы все считаете его чудовищем. Монстром, которому нет места в этом мире. Но разве он виноват в этом? Разве он просил, чтобы собственный отец, избивая его до полусмерти, превратил его в чудовище? Но тебе не понять этого. Ты не знаешь, что такое жить в бесконечном страхе. Не знаешь, как это бояться уснуть или вздохнуть неправильно. И, прежде чем судить его, побудь в его шкуре. Проведи десять лет своей жизни под гнетом постоянно избивающего тебя отца. Проведи следующие десять лет в приюте, где тебя считают монстром только за то, что, защищая свою мать, ты убил человека. Проведи всю свою жизнь, считая себя изгоем и маньяком. Залезь в его шкуру и поживи его жизнью хотя бы день. И я посмотрю, как ты будешь чувствовать себя при этом. Садис - монстр. Садис - чудовище. Но при этом он лучший человек на свете, добрее которого я не встречал в своей жизни. И теперь этот человек собирается совершить какую-то глупость, потому что «монстр должен быть уничтожен».

Видегрель слушал Джоя и чувствовал, как собственное сердце предает его. Как сильно сжимается, как стонет и ноет от сочувствия и неугасающей любви к Садису.

Сердце молило одуматься. Сердце истекало кровью, разрываясь от сумасшедшей боли. Но разум отказывался прощать, ведь то, что случилось однажды, повторится вновь. И только полный дурак согласился бы добровольно наступить на одни и те же грабли.

А Видегрель не считал себя дураком.

- Джой, - сказал он, пристально глядя на парня, - чего ты от меня хочешь? Что, по-твоему, я должен сделать? Он мне даже сообщения не написал, чтобы извиниться. А теперь ты хочешь, чтобы я первым поехал к нему, чтобы «что»?

- Чтобы остановить его! - не сдержался Джой. - Ты хоть слово услышал из того, что я тебе сказал? Я не прошу прощать его. Но не будь таким мелочным! Ты виноват в том, что случилось не меньше. Так поговори с Садисом. Объяснитесь, наконец. Он не написал сообщение... это даже звучит по-детски. Ты серьезно считаешь, что сообщение как-то помогло бы? Да и какие могут быть извинения после всего? Лучше скажи мне, кто тот человек, которого Садис приложил огнетушителем. Потому что, кажется, я догадываюсь, что он собирается сделать.

- Это был Ичиро Мураками, - ответил Видегрель. – Его отец влиятельный бизнесмен, которому очень не понравилось то, что произошло в клубе. И теперь этот человек убирает моих людей одного за другим, чтобы найти того, кто покалечил его сына. Я защищаю твоего брата, как могу, и плачу за это слишком высокую цену. И, если ты всё еще думаешь, что я делаю недостаточно, тогда нам с тобой больше не о чем говорить.

- Мураками? – фамилия «бизнесмена» сорвалась с губ Джоя словно приговор.

Он слышал это имя не единожды. И всё, что с ним было связано, мало походило на обычный бизнес.

Джой несколько секунд смотрел прямо перед собой, слушая, как в мыслях проносится самая настоящая буря. Чувствуя, как страх удушливой волной подкатывает к горлу.

«Садиса больше не будет... Его разорвут на части... его...»

От очередного яростного щелчка у Джоя потемнело в глазах.

Громкий крик словно у раненного животного вырвался из его груди, и парень в отчаянии перевернул стул, который отлетел к стене и от удара разлетелся на части.

В груди Джоя полыхал огонь... сердце сжималось от боли, кокой он еще не испытывал за всю свою недолгую жизнь.

«Садис не может пойти к мафии! Он не может бросить меня. Он не имеет права так поступать!»

- Ты такой же! - бросил Джой злым и отчаянным голосом. - Ты такой же, как и все другие до тебя! Такой же! Прикинулся, что понимаешь его. Прикинулся, что принимаешь! Он ведь открылся тебе, показал, что представляет собой! Но знаешь что? Иди ты к черту со своими обиженными чувствами! Чертовы лицемеры! Ты не заслуживаешь Садиса! Никто его не заслуживает! И если вам всем так противна его натура, я заберу его себе!

Слезы покатились из глаз Джоя, и парень стер их рукавом куртки.

- Хоть Мураками, хоть сам Дьявол, мне плевать. Я не позволю им и близко подойти к Садису, и заберу его себе. А вы все катитесь к черту, гребаные праведники, торгующие жизнями!

Выкрикнув это, Джой бросился прочь из кабинета и побежал к выходу, надеясь, что Садис все еще в школе. Надеясь, что его любви хватит для того, чтобы удержать друга. А если не хватит, то к мафии они пойдут вместе. Потому что Садис не должен отвечать один за то, что натворили другие. Он вообще не должен отвечать за это!

***

Грохот захлопнувшейся двери отозвался болью в груди и теле Видегреля, словно удары Садиса всё ещё горели на его коже... словно осколки красного стекла всё ещё царапали вены, проносясь по сосудам вместе с потоками крови.

Гордость вскинула морду, заставляя мужчину искривить губы в злой усмешке. Заставляя в тысячный раз напомнить себе, что всё кончено. Что в его жизни больше нет человека, которого он любит.

Видегрель поставил локти на столешницу и, склонив голову, впился пальцами в волосы. Сильно сжал их у основания и дернул, причиняя себе боль. Мелочную, незначительную, несравнимую с той, что выедала его изнутри. Страх удушливой волной подкатывал к его горлу. Сдавливал трахею, лишал воздуха. Страх и чертова гордость. Любовь и никому не нужная гордость.

- Да будь оно всё проклято!

Отчаяние оцарапало грудь и криком вырывалось из горла. Руки с силой смахнули все, что лежало на столе. Попавшая под руку ваза полетела в зеркало и со смешанным звоном стекла и керамики осыпалась на пол.

- Ненавижу! Ненавижу вас всех!

Тихий еле слышный стон сорвался с губ Видегреля, и он обессиленно упал в кресло.

В груди было пусто. Мрачно, пусто и глухо, даже несмотря на то, что сердце еще билось, отзываясь в ребрах и желудке мучительными спазмами.

Тишина повисла в кабинете тяжёлым погребальным саваном. Разбитая настольная лампа мерзко трещала, помигивая чудом уцелевшей лампочкой. А за окном шел снег. Медленно и плавно снежинки опускались на землю лишь для того, чтобы в скором времени умереть... так же как и он...

Звонок телефона разорвал сковавшую сознание тишину и хлыстом ударил по нервам Видегреля. Но в разгромленном кабинете найти гаджет оказалось не так-то и просто. И Видегрель довольно долго возился, прежде чем отыскал его под обломками книжной полки. А потом сжал телефон в руке и бездумно поднес его к уху, даже не посмотрев на высветившийся на дисплее номер.

- Простите за беспокойство, господин Родже, - раздался в динамике сухой голос директора Айзена, - но я оказался в затруднительной ситуации, и в этом есть доля вашей вины.

- Да неужели? – спросил мужчина раздраженно. – И что же я успел натворить, чтобы насолить вам?

- Я не имею ни малейшего понятия, что вы натворили, так как ни вы, ни ваш помощник не потрудились рассказать мне о том, что произошло между вами и господином Эйгертом на Рождество. И это после того, как я выручил вас, когда вы угодили в руки господина Мураками. Все, что я знаю, это то, что мой лучший учитель вручил мне заявление об увольнении и, попрощавшись со мной, отправился к вашему отцу с похоронным выражением на лице. Я, конечно, пытался его остановить при содействии вооруженного охранника, но господин Эйгерт предложил выстрелить в него, чего я, конечно же, не смог допустить. Мне пришлось отпустить его, и теперь мне интересно узнать, какого чёрта с ним происходит, и зачем он пошел к вашему отцу? Учтите, господин Родже, я бесконечно дорожу этим человеком, и его потеря сильно подорвёт наши с вами взаимоотношения. Так что говорите прямо. Я должен знать, в каком ключе вести переговоры с господином Игараси.

Видегрель едва удержался, чтобы не рассмеяться надрывным истерическим смехом.

«Переговоры? Да какие к чертям могут быть переговоры после всего?! Но... смерть Садиса... что она даст, кроме очередной боли? Что она принесёт? Неужели обида столь сильна, а долбаная гордость уязвлена до такой степени, что ты готов отдать на растерзание того, кто был... смыслом? Нет, не смыслом... Жизнью».

Осознание так беспощадно ударило по клокочущему сердцу, что на глазах мужчины выступили слезы.

«Что же ты делаешь, Видегрель? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!»

Он оборвал связь, так и не ответив господину Айзену. И в тот же миг сорвался с места.

«Какой же ты глупец, Садис!» - мысленно ругался Видегрель, пулей мчась по коридору, а потом и по лестнице. – «Какой же ты глупец! Это ничего не изменит! Это не вернет мальчику Тилю нормальную жизнь! Это не залечит мои раны! Так зачем же нужна эта бесполезная жертва? Зачем нужна ещё одна загубленная жизнь?»

Видегрель остановился у барной стойки и замер, словно врезался в невидимую стену, когда не увидел помощника на привычном месте.

- Мишель! - Крик воем раненного зверя разнесся по пустому залу клуба. - Мишель!

Голос сорвался на хрип, но этого оказалось достаточно, и через миг помощник уже стоял перед Видегрелем и ошарашенно смотрел ему в глаза.

- Дай мне ключи от машины, - требовательно сказал мужчина и протянул к парню открытую ладонь.

Несколько долгих вдохов Мишель смотрел на него, а потом достал из кармана ключ и молча отдал его Видегрелю, не задавая лишних вопросов, как будто понял всё без слов.

«В который раз? Сколько уже было таких молчаливых, всё понимающих взглядов? Сколько? И почему они раньше не замечались?

Слепой, глухой придурок. Ведь и с Садисом так же. Ведь с ним точно так же. Джой прав. В каждом своем слове он оказался прав».

Вот только, в отличие от писателя, Видегрель знал, как остановить непоправимое. И медлить больше не собирался.

***

Рев двигателя вторил оглушающему биению сердца Видегреля.

«Только бы успеть», - словно молитву повторял про себя он. – «Только бы не опоздать».

Страх застилал глаза слезной пеленой. Страх за одного единственного человека уничтожал все другие страхи. И Видегрель отчаянно жал на педаль газа, бездумно рискуя собственной жизнью.

«Только бы успеть. Только бы встретиться. Только бы еще раз посмотреть в глаза и сказать, что понимает. Что принимает и... любит. Любит своего монстра. Только его и любит».

Удар... тишина... удар...

Сердце билось через раз, с мучительно длительными паузами. Но у подъездной дороги к дому пустилось вскачь, когда Видегрель увидел сворачивающую к воротам машину Садиса.

И мыслей не осталось. Нога вжала педаль газа в пол, мир наполнил оглушительный визг тормозов и противный металлический скрежет столкнувшихся друг с другом машин.

От резкого торможения Видегреля кинуло вперед, и он врезался лбом в руль, из которого тут же с громким хлопком выскочила подушка безопасности и с силой откинула его назад. А в следующий миг перед глазами потемнело. Но, прежде чем позволить этой тьме унести сознание, Видегрель ещё успел повернуть голову и встретиться взглядом с удивленными и растерянными глазами Садиса.