На Пятом холодно по вечерам.

— Выпьем?

— Сегодня не хочу. Надо — сам пей.

— Хорошо, госпожа.

Лайза смотрит на огонёк сигареты, задумчиво делая вдох.

— Почему ты меня так зовёшь?

— Мне так хочется.

Так всегда — столько лет знакомы, и он это столько же лет отвечает. Кажется глупым, но от этого ничего не меняется.

— Болит?

— Глаз? Я привык уже.

Он старается оставлять "всеглаз" дома, чтобы его хозяин не ругался, что они пьют и курят вместе. Совсем, как подросток, который не хочет спалиться старшим, но возрастом он чуть больше своего господина.

— Это неправильно — так с ним обходиться. В следующий раз не принесу тебе ничего.

— Ты всегда так говоришь.

— Мне трудно тебе отказать.

Это правда. Каждый раз хочется перестать, но бросить нарушать правила не получается — как его, такого мелкого, не баловать?

— Делаешь, что вздумается. Неисправимая.

— От такого же слышу. Бросай уже, а?

— А ты?

— Потом как-нибудь.

— Ну, вот и я так же.

На самом деле, она не бросит. И он тоже. И так будет и дальше. Зависимость — штука такая.

— Ты ему сказал?

— Не, и не скажу. Ты же знаешь, я не могу.

— А кто-нибудь скажет. Вдруг, он ответит?

— Я думаю, нет.

— На самом деле, ты просто трус...

— Всё так. Я — трус, самый настоящий.

И улыбается.

— Кто не пробует, ничего не получает.

— Может, мне и так хорошо? Не думала?

— Научила тебя так думать, а?

— Ты чем старше, тем больше похожа на...

— А ты, как она, одет. И что?

— Всё-таки, это...

— Не важно. Заговорщики мы с тобой, Гуэйра. Может, хватит?

— Не хватит.

Не хватит, и правда. Лайза сама не знает, почему.