Дилюк знает, что такое смерть не понаслышке. Он столько раз был близок с ней, она оставила ему столько шрамов, просто проходя мимо, что вполне могла бы называться любовницей.
Ее прикосновения стирают жар и боль, приносят спокойствие и тишину. Иногда Дилюк скучает по ним. Особенно в дождливые осенние вечера, когда старые раны ноют. Или когда так же ноет душа, стоит заметить знакомую фигуру, входящую в таверну.
Вокруг Кэйи всегда люди, смех и запах "Полуденной смерти". И пусть Дилюк знает, что почти во всем, что делает капитан несуществующей кавалерии, есть холодный расчет, его не оставляет чувство, что Кэйя живет дальше.
Смерть давно разделила их и ничего уже не вернуть. Да и не уверен Дилюк, что стоит что-то возвращать. Он изменился. Они изменились.
Его пламя погасло спустя годы скитаний, а Кэйя обзавелся ледяной броней.
Но сердце под остывающими углями все равно бьется быстрее и болит.
Смерть прреследует его. Цепляется когтями на каждой вылазке, заглядывает в глаза мертвыми глазницами врагов, словно спрашивая - долго еще? Когда ты придешь?
Дилюк хочет ответить ей, что скоро. Только вот закончит с делами: завтра договор с торговцами из Ли Юэ, после завтра зачистка лагеря Фатуи, через пару дней надо убедиться, что все вокруг спокойно и послушать последние сплетни. Может быть, посмотреть на Кэйю. Убедиться, что ему ничего не угрожает.
Дилюк виноват. Вина гложет его, поддтачивает, как древесный жучок дерево. Отравляет горьким ядом сердце, которое и не хочет уже биться, но приходится. Дилюк - трус. Он не боится смерти, но боится ее приблизить, потому что - как это, оставить всех на Ордо Фавониус? Как оставить Кэйю?
Он не нужен Кэйе. Тот лишь улыбается на его раздражение и отмахивается ничего незначащими фразами. Или просто не замечает. Отворачивается, стоит заметить взгляд красных глаз.
Это естественно: так Дилюк говорит себе.
Дилюк понимает: он проиграл. Еще тогда, когда поднял на названного брата меч.
Если бы не Глаз Бога.
Дилюк ненавидит Снежную, ненавидит Царицу, но готов молиться ей на коленях. Спасла. Спасла.
И нет сил больше смотреть на Кэйю. Он холодный, как вьюга, отраженная в милости богов.
Смерть обнимает холодными руками и шепчет-шепчет-шепчет... Зовет.
В какой-то момент Дилюк сдается.
Позволяет холоду завладеть телом. Смотрит в темные клубящиеся небеса, чувствуя редкие дождивые капли на лице. Сил двигаться нет. Нет и сил жить. Меч валяется на расстоянии вытянутой руки и Дилюк уже не пытается дотянуться. Он устал, так сильно устал.
Мондштат справиться без него. Справлялся же раньше, не пал. Без Полуночного Героя, без Дилюка. И Кэйе он не нужен. Кэйя тоже справляется.
Тот даже и не заметит, а если заметит, то обрадуется, что Дилюк больше не будет пытаться ограничить его в алкоголе. Язвить. Смотреть так, словно Кэйя - последнее, что он хочет запомнить в жизни. И ведь, правда, хочет.
- Люк?
Слова сливаются с шумом полившегося дождя. И небо падает на него, погребая под тяжелым одеялом. Словно сверху наваливают комья земли. Все правильно: он умирает.
Дилюк тянется к смерти: забери, устал, не могу больше...
- Люк...
Холодные прикосновения не похожи на смерть.
Сквозь темноту чужое дыхание. Сердцебиение. Словно кто-то делится с ним жизнью. Зачем? Какой прок от разбитого и сломленного человека? Такой же, как и от разбитой вазы - смести осколки и выкинуть. Вот только он не смог поступить так с той вазой.
- Все будет хорошо...
Мир прорывается сквозь пелену беспамятства. Качается, как лодка на волнах. Чужие руки держат крепко, хватая в капкан его ускользающую жизнь.
- Что же ты так, огонечек...
Горечь в словах. Боль в интонациях. А Дилюк не чувствует боли. Смерть держит его за руку и не хочет отпускать. Они так давно пытались встретиться и все как-то не получалось.
Но кто-то держит за руку так же крепко, если не крепче.
- Кэйя?
- Я здесь, держись...
И он держится. Только потому, что так сказал этот человек. Кэйя. Тот, кто должен ненавидеть, но все равно не дает провалиться в оглушающую пустоту...
Смерть кривиться, отпуская. Сегодня ейнечего здесь делать.