Под тяжелыми, давящими свода суда Визенгамота обычно достаточно тихо и былолюдно, однако сегодня был совершенно особый случай, и сидящий на почетном месте аврор и ветеран Войны Бездны Зарксис Брэйк не мог не сдать трость крепче: в зале царил непрерывный, слабо различимый и все равно раздражающий гул, будто сотни пчел непрерывно жужжат в своем улье. Он только недавно поднялся с больничной койки и все еще порой раздражение отдавалось тупой болью в заживающей глазнице. Пусть даже сам альбинос успел принять участие в финальной битве и едва не отдал на поле боя душу, он все еще не ощущал себя достаточно выздоровевшим для того, чтобы терпеть вокруг себя такую толпу.

Сегодня был соверешнно особьый случай. Сегодня был суд над Баскервилями. И большинство из них уже были лишены имущества, а также приговорены к вечному заточению. Кто в Бездне, кто в Азкабане рядом с чертовыми дементорами. И не знаешь, что будет лучше для этих предателей. Но сейчас Зарксис ждал самый «уникальный» экспонат выставки уродов. Ему больше сего было интересно, какой вердикт навис над предателем. Взгляд алого глаза сам собой метнулся на скамью подсудимых, где сидели те, что представляли собой чистую кровь Баскервилей. Прекрасная Шарлотта Баскервиль, боевая герцогиня и главная соратница Глена, была подавлена сверх меры, и сейчас было заметно, что на вид юной девушке не так уж и мало лет — если всмотреться в ее прекрасные алые глаза. Крошка Лили — безжалостная, но все еще ребенок, воспитанный в бою, по-своему добрый, но жестокий в своих капризах. Фанг и Даг — сильные, преданные, умные. Они были больше марионеткамия чем полноценными участниками сопротивления. Не доставало Цвай — она находилась сейчас на лечении, где пытались достать из-за садистической личности ее истинную, кроткую и мягкую Эхо. Заркс даже поморщился, касаясь своего глаза: Цвай всегда была занозой, буквально превращая поле боя в личный кукольный театр, не щадила никого. Селия, бывшая владелица приюта, где взращивали будущих последователей Баскервилей из магов-сирот, заставляя самых перспективных заключать нелегальные Контракты, уже казнена своей же Цепью, а дети, которых мучила эта сумасшедшая, сейчас проходят реабилитацию. Часть из них станет Обскурами из-за неизбежного искажения и близости к открытым Вратам Бездны, и все, что могли сделать маги-целители — это подарить им хоть немного спокойствия и тепла, прежде чем их убьет собственная магия, растворив в золотые искры и черный пепел.

Отсутствовала и Лейси Баскервиль — мертвая мать близняшек, буквально вытащенных из Бездны. Из девочек выжила только Алиса, которая смогла дышать вне Бездны, а не рассыпалась золотыми искрами. Освальд Баскервиль сидел по другую сторону — в качестве пострадавшего и свидетеля, и почти все его тело покрывали бинты. Крайне неудачная дружба с Джеком едва не стоила ему жизни, рассудка, души и посмертия. Впрочем, ему как наследнику Баскервилей было вообще не до шуток: предыдущий глава семьи такого набедокурил с родовой магией, что теперь расплачиваться они будут несколько поколений. Это не вернет к жизни умерших, не исцелит треснувший по швам рассудок Джека, сейчас запертого в клетке, словно дикое животное, не возместит утраченное. Но Зарксис не мог не испытывать мстительное удовольствие от того, что весь род получил то, что им причиталось, и нескоро их магия станет такой же крепкой и сильной, чтобы, как раньше, в каждом поколении рождалось по два-три герцога магии.

Взгляд сам собой наткнулся на карминовую копну волос. Руфус сидел рядом с Баскервилями. Холодный, надменный, красивый. Со своего места Закрсис плохо видел его и не мог различить детали, но сердце невольно заныло от одного только взгляда на рыжую макушку. Как и заныла рука, на которой еще едва заметно серым было отмечено магическое кольцо, въевшееся в кожу той самой меткой похлеще клейма Цепи. Их личный Контракт, заключенный на крови, между душами. Брэйк до сих пор цеплялся за этот призрачный знак того, что Барма все еще…

В зале поднялся еще больший шум и почти сразу затих: заседание, которое длилось уже не одну неделю, возобновлено. В зал зашел Верховный Судья, на данный момент являющийся также и Министром Магии и одним из глав Пандоры. Сложно было не смотреть на лицо Каллума Луннетса без улыбки, когда он казался таким серьезным и собранным, когда ты помнишь его еще ребенком со школьной скамьи Хогвартса. Каллум вряд ли протянет долго: тяжёлая магическая болезнь выпивала из него намного больше, чем мог вынести герой войны. И все же довести до конца дело Баскервилей было его личным моральным долгом.

Далее шло уже набившее оскомину чтение всех пригрешений Баскервилей. Ропот в зале казался гулом моря, которое готовилось к буре, и на какое-то мгновение Зарксис позволил себе прикрыть глаза и погрузиться в этот гул. Он не был умиротворяющим, спокойным и мягким, как положено морю. Он был хаотично-тревожным, и это было правильно здесь, в месте, которое впитало в себя страдания, ненависть и боль. Казалось, сами камер вопили об отмщении. Баскервили молчали. Молчал и тот, ради кого автор Брейк пришел, ожидая последнего слова предателя.

— Вызывается Руфус Барма, — громогласно провозгласил Главный Судья, и на трибуну вышел статный, худощавый мужчина с низким хвостом волос. Взгляд черных глаз бесстрастно обвел присутствующих, тогда как Зарксис очнулся от своей дремоты и подался вперед, жадно вглядываясь в тонкие, заострившиеся черты бывшего любовника. Изменился, очень сильно. Возмужал. Растерял свой наивный взгляд и искорки в глубине зрачка. Губы сжались в тонкую полоску, словно бы их владелец привык поджимать их по поводу и без. Маленький принц вырос. «Завтра в одиннадцать вынос,» — мрачно подшутил про себя альбинос.

— Представьтесь, — обратился судья к мужчине, и тот покорно кивнул.

— Мое имя Руфус Барма, герцог магии, принимавши й участие в Войне Бездны. И я свидетель по делу Баскервилей.

Зарксис озадаченно моргнул, вздрагивая всем телом. Ложь. Гнусная ложь. Как герцог-растяпа может быть свидетелем, если он предатель? Он же… с самого начала… Он же сбежал и переметнулся на сторону мятежников.

— Как так получилось, что вы выступаете свидетелем, а не обвиняемым? — казалось, судья также был в недоумении после такого заявления. Однако бескровно-тонкие губы искривились в подобии вежливой улыбки.

— Данное соглашение было заключено между герцогами магии и высшим руководством Пандоры. Согласно ему, один из нас должен был стать двойным агентом у Баскервилей, а также поставлять информацию в обе стороны. Разумеется, тщательно отфильтрованную. Я стал добровольцем, так как не мог позволить, чтобы мои коллеги, обладающие большей хрупкостью или меньшими актерскими способностями пострадали. Или же сорвали план, — пояснил рыжеволосый, даже не глядя в сторону скамьи, где сидели обездвиженные и лишенные сил представители вражеской фракции. По лицу прекрасной Лотти Баскервиль было отчетливо видно все, что она думает насчет вероломного собрата. Впрочем, ее разочарование было более актёрским, чем думалось Зарксису. Разумеется, та все прекрасно знала, однако была вынуждена играть свою роль якобы невинной овечки, не знавшей о волке.

— Однако, как показало дальнейшее мое пребывание в стане Баскервилей, часть из них была и сама одурачена, и за всеми их бесчинствами стоял далеко не глава семьи. И что истинные мотивы Джека Безариуса были далеки от истинных.

— За кого вы хотели бы поручиться, автор Барма? — Каллум предельно сероегно спросил у своего бывшего начальника и друга, прекрасно понимая, к чему идеи дело. Кажется, после им предстоит весьма долгий разговор, и Руфус от него убегать не собирался. Каким бы мудаком его не считали сейчас, он таковым никогда не был.

— Все, кто в данный момент присутствуют на скамье. Шарлотта Баскервиль была близка к Освальду, однако Джек сумел одурачить ее при помощи Оборотного зелья. После того, как раскрылась личность «Глена», она оказала неоценимую помощь в поимке Джека. Даг и Фанг являлись лишь слугами, однако часто отклонялись от приказов, когда дело касалось невинных людей. Некоторые «осуждённые» Джеком тайно спасены имиии перевезены в безопасные зоны. Цвай… Эхо — девочка, которая подверглась жестоким пыткам и экспериментам Джека. Лили, всего лишь ребенок, однако, не лишенный сострадания. Разумеется, Алиса — одна из пострадавших от рук предыдущего главы, я надеюсь, она не фигурирует в деле как соучастница преступлений, — четко произнес Руфус. — Доказательства и аргументы в пользу моих слов приведены в рапорте, представленном Пандоре за время моей… полевой работы.

— Думаю, мы все — судьи и присяжные — были бы не против услышать краткий пересказ, — рассудил Каллум, и Руфус, кивнув, продолжил говорить. А Зарксис все это время сидел в состоянии, словно его пыльным мешком оглушило. Он внимательно слушал рассказ Бармы и очень хотел, чтобы все это был сон. Дурацкий, глупый и страшный. Чтобы вся эта война была сном.

Он слушал о том, как его супруг завоёвывал другие Баскервилей, внедрялся в их отлаженную систему, стал их «винтиком»… А потом сорвал информацию Пандоре о готовящихся терактах. Не всех — только проверенное и точное и то, что не вредило целям Пандоры. И в голове склалыарл картину. Их удачные операции, раскрытые преступления, их победы — заслуга в том числе и Руфуса, который дозировал информацию в обе стороны, тщательно сверяясь с тем, что давала ему сама организация. Что можно было дать вообще этим людям. Слизерин нервно курить в стороне от всех многоходовок Бармы. И от того, насколько молодой мужчина сумел контролировать ситуацию вокруг себя. Впервые за все время Зарксис ощутил вину и жгучий стыд: ведь Руфус от него много нелицеприятного выслушал, но совладал с собой и не выдал себя. Зато сам альбинос даже не сомневался…

— Как часто вы применяли заклинание Авада Кедавра?

— Лишь один раз.

— С какой целью?

— На моих руках лежал раненый аврор, мой супруг. Я не мог допустить… — Руфус на мгновение поджал губы снова, теряя маску непоколебимой уверенности и на мгновение смутившись. — Один из Баскервилей собирался убить его, и я под угрозой раскрытия предвосхитил его действия. К счастью или к сожалению, аврор был без сознания, оглушенный ранее мною же во избежание дальнейшего противостояния между нами как врагами. Поэтому подтвердить данное происшествие он не может. Также из Непростительных я единожды использовал Империус, чтобы доставить письмо для союзников Пандоры в тайное место, так как за мной была установлена слежка после одного из сорвавшихся планов Глена… или того, кто выдавал себя за него. Джека.

— Вы не будете возражать, если мы проверим вашу палочку, господин Барма?

— Да, прошу, — мужчина откинул выбившуюся карминовую прядь за ухо и положил свою палочку на небольшой постамент, над которым сразу же начал колдовать проверяющий маг. Через пару минут он вынес вердикт: Руфус говорил чистейшую правду насчет количества Непростительных на своей совести.

И Зарксис понял, когда это было: сам он готов был убить тогда Руфуса, но тот лишь оглушил его. Не дал впасть в состояние неконтролируемого гнева. И, видимо, в этот момент их нашли. Кто-то из рядовых Баскервилей нашел их, чтобы добить раненого противника. И Барма не видел иного выхода, кроме Авады. В отличие от той, что он попытался произнести там, в их крохотном убежище посреди бушующей непогоды, эта сработала чисто.

— Благодарим за ваши показания, аврор Барма, вы можете вернуться на место, — вежливо произнес Каллум, и мужчина направился обратно к скамье Баскервилей, коротко поклонившись.

Разумеется, никого не оправдали, но сроки существенно уменьшились и ни одной смертной казни через Поцелуй не было назначено тем, за кого вступился Руфус. Да, ещё пройдут годы, прежде чем те искупят свои грехи, но когда по делу был вынесет практически оправдательный приговор, Руфус едва заметно выдохнул и прикрыл глаза, словно с его плеч упал огромный валун ответственности за жизни своих подопечных. Пусть Лотти и выглядела подавленной, пусть малышка без устали вертелась на скамье и дёргала Дага, не понимая всей серьезности и того, что была в шаге от свидания с дементорами… Герой войны сумел вытащить их и в этот раз, едва не поставив себя и свою карьеру под удар. Впрочем, Заркс справедливо сомневался, что мужчина снова захочет вернуться на работу в Пандоре. Он слишком устал и вымотался. Ему нужен был покой. А сам альбинос едва не сорвался с места, стоило заседанию — закончившему эту страшную страницу в истории, — закончиться, а свидетелям и обвиняемым покинуть зал суда.

— Почему ты не сказал? — разумеется, Зарксис не мог оставить Руфуса и подкараулил его после заседания в коридоре. Тот вышел из комнаты свидетелей с идеально прямой спиной и равнодушным выражением лица, и только бледность и синяки под глазами свидетельствовали, что тот был куда более измотан, чем хотел показать даже Зарксису. И тот с огромным неудовольствием понимал, что доверие карминноволосого утеряно если не навсегда, то уж очень надолго. Темные, почти антрацитовые глаза смотрели куда-то мимо, словно бы из обладатель и не заметил собеседника.

— Во-первых, это ставило бы под угрозу весь план. Во-вторых, это бы ничего не изменило, Заркс, ты уже записал меня в предатели и даже не усомнился в том, что я переметнулся, — горькая улыбка исказила лицо Бармы. — И ты знаешь, что я прав.

Мужчина ненадолго замолчал.

— Это было больно, аврор Брейк, видеть твою ненависть. Я тебя любил больше жизни, потому и пошел на эту сделку. А ты просто… Ты даже не сомневался, — с горечью выплеснул Руфус и быстрым шагом пошел своей дорогой, немного опустив голову, щввеств лицо карминовой копной.

Зарксис не смог найти в себе смелость остановить его. Потому что для Руфуса он был предателем. И намного хуже, чем если бы Барма и вправду оказался по ту сторону баррикад. Потому что он был прав: альбинос ни на мгновение не усомнился в том, что его возлюбленный его бросил, пусть предпосылок и знаков было масса. Но он, слепой в своей ненависти, и не думал взглянуть шире и не сомневаться хотя бы в чувствах Руфуса к нему, если уж его так терзали мысли, что тот переметнулся на сторону врага.

Извиняться и делать прощения было поздно. Приговор был вынесен и приведен в исполнение.