— Ты никогда не задумывался, зачем это всё? — Авраам говорит заторможенно и вяло, но его взгляд пробирает до мурашек.

— Время не любит, когда ему задают вопросы, — отвечает Просвет, стараясь сохранять отстранённый вид. — Ты знаешь это лучше многих.

— А ты Голос Времени в нашем мире. Неужели тебе тоже ничего не рассказывают?

Обсуждать Отца и Мать не хочется: в памяти ещё свежи воспоминания о последнем разговоре с ними. Но Авраам не успокоится, нет. Он другой. Всё ещё человек, а не дух. Аврааму нужен смысл, нужна справедливость, и порой кажется, что самому Времени проще уступить этому упрямцу.

— Моё дело — доносить волю Отца и Матери остальным, а не задавать вопросы, — вздыхает Просвет и отворачивается к окну.

Он уже не в первый раз в обители Авраама и прекрасно знает каждую мелочь в ней, но лучше снова изучать дневное небо и парящие в нём острова, чем видеть разочарование и горечь в глазах напротив. Эмоции присущи людям — для Просвета они давно уже ничего не значат. Он больше не человек, но Авраама это не беспокоит. Авраам способен пробудить человеческое в ком угодно, даже в избраннике Времени. Иногда хочется проклясть его за это.

Тишина становится неуютной, давящей. Просвет кусает губы, ощущая свои действия впервые за последние годы. В мире людей всё воспринимается иначе, лёгкая боль кажется даже приятной.

— Твоя человечность играет с тобой злую шутку, Авраам, — произносит он, уже предчувствуя ответ, и опускает голову; внутри жгучей рекой растекается чувство вины. — Отец и Мать ничего не делают просто так, но их цели известны только им самим.

Но Авраам не говорит ни слова. Выжидает. Просвет осторожно поворачивается к нему лицом, морально готовясь к последствиям. Авраам выглядит осознанно, будто полчаса назад ничего не курил. От его взгляда становится холодно.

— Если Отец и Мать создали мир, где человечность лишняя, я тем более отказываюсь им подчиняться.

Просвет плотнее сжимает губы и благодарит свою привычку всегда прятать глаза под повязкой: Авраам не должен видеть согласие с подобным во взгляде Голоса Времени. Спорить не хочется, но поддерживать до сих пор боязно. Остаётся только устало качать головой и каждый раз предупреждать:

— Однажды ты доиграешься, Ав.