Дохожу до машины, складываю зонтик и присаживаюсь внутрь. Рома уже успел проснуться и теперь сидел в носках, натягивая кроссовки. Увидев меня, он отвлекается от своего занятия и поворачивает ко мне свою заспанную мордашку:

      — Где мы?

      — У гостиницы. Поедим, отдохнём… Ты же хочешь есть?

      — Хочу, но у меня нет денег… — волнуется Рома.

      — Да я заплачу, не бойся.

      — Ты… ты правда купишь мне еду? — Рома удивляется так, как будто я собираюсь сводить его в элитный ресторан в центре столицы.

      — Разумеется, а что в этом такого?

      — Но ты ведь… ты потратишь на меня деньги, а мне нечем платить…

      — Да ну, брось, я угощаю…

      — С-спасибо… — Рома всё ещё выглядит удивлённым.

      — На здоровье. Ты как, выспался?

      — Вроде да… только голова болит. — Он зевает в кулак и расправляет чёлку.

      Бедняга… Неудивительно, что болит после такого удара… Ещё раз смотрю на синяк на его лице, и в душе вновь вспыхивает ненависть к той скотине, которая посмела поднять руку на эту красоту. Зачем его бить, зачем уродовать? На такое способно только чудовище, а не человек! Лучше бы кормили пацана как следует, чтобы он не удивлялся, когда его хотят угостить за компанию! Дикарство какое-то!

      — Наверное, от погоды. Ну, пойдём поедим, может, пройдёт?

      — Пойдёмте… ой, то есть пойдём, — оговаривается и тут же исправляется Рома, широко улыбнувшись. Не могу от него оторваться в такие моменты… Как бы я хотел поцеловать его, узнать вкус этих спелых губ… Рома ведь так близко ко мне, а я по-прежнему делаю вид, что он мне недоступен, что мы с ним чужие друг другу люди… Но разве ж это так? Конечно, я прикладываю все усилия только лишь для того, чтобы затащить его в постель и как следует с ним позабавиться, но если бы после этого он захотел встречаться и дальше, я бы с радостью согласился… — С-Саш? — осторожно зовёт Рома. Надо же, первый раз за всё время назвал меня по имени! Ах, как прекрасно оно прозвучало из его сладких уст…

      — Да-а-а?.. — протягиваю, возвращаясь в наш мир.

      — Всё хорошо? Ты так смотришь…

      — Да, я просто задумался… Сейчас открою.

      Обхожу машину, открываю дверцу Роме, держу над ним зонтик. Прямо не гордый обладатель BMW, а лакей на полставки! Меня бы так кто обслуживал в его годы… Где-то рядом сильно громыхает, и Рома дёргается от страха, да и я тоже пугаюсь. Ненавижу резкие звуки, а тут бахнуло так, будто сразу сотню петард взорвали прямо у нас за спиной. Беру Рому за плечо, хочу таким образом придать ему и себе уверенности. Доходим до гостиницы, заходим, тщательно вытираем ноги о коврик. Мои ботинки оттираются довольно быстро, а вот к кроссовкам Ромы грязь прилипла настолько крепко, что стоит ему сделать пару шагов в помещение, как на светлой плитке тут же образуются тёмные следы. Получать по этому поводу замечание от Анастасии совсем не хочется, поэтому решаю проявить инициативу:

      — Рома, твои кроссовки оставляют грязный след, думаю, тебе надо…

      Рома быстро кивает и поднимает ногу, берясь за кроссовок.

      — Что ты делаешь?! — с ужасом смотрю, как тонкие пальцы ложатся на грязный задник.

      — С-снимаю, чтобы не пачкать… — Рома замирает, не понимая, что он делает не так. Укоризненно смотрю на него. Так и хочется спросить: «А мне что, потом сосать твои грязные пальцы?» Нет, не поймите меня неправильно, мне нравятся ноги с естественным запахом, чтобы они не были намытые и только что из ванны, но меня не прельщает идея ласкать их после грязного пола, по которому весь день ходила куча других, в грязных ботинках. Это фу-фу.

      — Не выдумывай. Цепляйся, пойдём с тобой вон до того кресла.

      Рома неловко обвивает мою шею нежными руками, а я уверенно обхватываю его спину и внутреннюю часть бёдер, поднимаю и гордо следую с ним к месту назначения. Очень приятно ощущать близость мальчика, чувствовать его пальцы на своей шее, а своими касаться его мягких и тёплых бёдер. Член опять поднимается и стоит колом, снова начиная течь. Рома в моих руках, такой маленький, такой лёгкий, такой хрупкий… Сам я далеко не великан, но к людям, которые ниже меня, испытываю очень тёплые чувства, вплоть до отеческих, что ли… Ещё в школе мне всегда хотелось защитить, уберечь тех одноклассников, кто был ниже меня; мне казалось, что раз они маленькие ростом, то более чувствительные ко всему, более слабые, и нельзя давать их в обиду тем, кто выше и старше… Опускаю Рому на мягкое кресло в углу.

      — Вот, подожди меня тут, пожалуйста, почитай, — указываю на маленький кофейный столик с мебельными каталогами. Рома снова зевает и берёт первый попавшийся глянец, а я подхожу к пустующей стойке.

      Куда делась Анастасия? Где её носит? Предстоит ещё куда-то поставить машину и разобраться с обувью для Ромы, поэтому отсутствие управляющей несколько напрягает. В конце концов она появляется, выходя из-за двойных дверей, за которыми виднеется яркий свет и слышатся приглушённые разговоры, перемежающиеся звоном посуды. Увидев меня, Анастасия суетливо спешит на своё привычное место.

      — Благодарю за ожидание… О, привет! — Она замечает Рому в углу, а тот поднимает свою мордашку, оторвавшись от журнала. Синяк под правым глазом хорошо виден даже в тусклом свете прихожей.

      — Здравствуйте… — вежливо отвечает Рома.

      — Как тебя зовут, золотце?

      — Рома…

      Предвидя дальнейшие ненужные расспросы, я многозначительно кашляю и перегораживаю собой обзор управляющей. Пусть занимается своими делами, а Ромой займусь я сам, лично. Она недовольно на меня смотрит, но так ничего и не говорит по поводу моего грубого намёка.

      — Итак, Александр… Комната молодожёнов, для двоих… Для оформления потребуется ваш паспорт и полная оплата за сутки; дальнейшее продление и оплата производятся каждый день до шести часов вечера. Так… На первом этаже у нас ресепшен-гостиная, столовая и санузел, на втором — жилые комнаты, библиотека и телевизор. Скромно, но и цена соответствующая, согласитесь.

      Соглашаюсь, протягиваю паспорт, расплачиваюсь и уточняю, куда можно поставить машину.

      — Стоянка на другой стороне, у забора. Только, пожалуйста, не загораживайте мусорный контейнер… Так, с этим разобрались… Сейчас подготовлю вам комнату, а повар уже занимается вашим ужином. Я как раз попросила его задержаться…

      — Спасибо. А вы можете дать что-нибудь Роме на ноги? С этой гадкой погодой у него вся обувь грязная…

      — Да? Хм-м. — Анастасия вытягивает голову, пытаясь разглядеть кроссовки Ромы. — Думаю, у нас найдутся резиновые шлёпанцы, правда, не его размера…

      — Но они хотя бы чистые?

      — Хм, обижаете…

      Благодарю Анастасию и подхожу к Роме. Тот откладывает скучный журнал и с готовностью смотрит на меня.

      — Я отойду, припаркую машину и сразу вернусь. Жди здесь, договорились?

      — Да, Саш.

      Выхожу к машине всё с тем же заедающим зонтом. После сухого и тёплого помещения на мокрой и холодной улице очень неуютно. С парковкой приходится повозиться: мизерная стоянка оказывается под завязку забита машинами. Ковыряюсь под дождём пять минут, всё время рискуя задеть крылом забор и здоровенный внедорожник, но в итоге плюю на всё и встаю как получается. Затем возвращаюсь в холл, как следует вытираю ноги и первым делом проверяю Рому. Тот сидит в кресле, в котором я его оставил, в синей футболке, синих шортиках и огромных резиновых шлёпанцах на босу ногу. Увидев меня, он радостно вскакивает, как по команде. Хочу спросить, куда делась его кофта, но меня отвлекает подошедшая Анастасия:

      — А мы вас заждались! Давайте зонт, я оставлю его сушиться. И ещё — вас не затруднит поставить пару подписей? Там ерунда, формальность. А потом сразу за стол, ужин уже ждёт.

      Ромка с аппетитом оглядывается на двери столовой, а я соглашаюсь и снова прошу его подождать. Что ещё остаётся?

      — Здесь и здесь. — Управляющая указывает пальцем, где именно мне следует поставить автограф. Беру ручку и быстренько пробегаюсь по пунктам. Несение ответственности за имущество, противопожарная безопасность…

      — Чудесный мальчик… Младший брат? — вполголоса спрашивает Анастасия.

      — Племянник, — вру не моргнув глазом.

      — А-а-а… Он у вас упрямец, нелегко было уговорить его переобуться в шлёпки…

      — Это да, весь в сестру. К нему нужен особый подход.

      — Но уговорить его пойти ужинать я не смогла. Ни в какую не соглашался без вас. Сказал, что обещал ждать, и всё тут.

      Я улыбаюсь. Мой милый послушный Ромка с прекрасными ножками… Будет ли он так же послушен в постели?

      — Он всё правильно сделал, мы его так учили. Правильное воспитание очень важно.

      Анастасия сужает глаза и исподлобья смотрит на меня.

      — А вы не переусердствуете в этом вопросе?

      Заканчиваю с подписями и сую ручку в стаканчик.

      — Что вы имеете в виду?

      — А то вы не знаете… Синяк у него на лице, что же ещё?

      Вздыхаю, смотрю ей в глаза и принимаюсь объяснять, выдумывая на ходу:

      — Сказать вам честно? Это сделали какие-то козлы… Прямо у нас во дворе, на спортплощадке. Он играл в мяч и не ушёл по их требованию, а мы с сестрой были на работе. Когда увидели — сами охy… к-хм, удивились.

      Анастасия поджимает губы и сочувственно кивает, а я подаюсь к ней и делаю голос погрубее:

      — Но я найду сволочь, которая посмела тронуть моего… нашего мальчишку, и прослежу, чтобы такого больше не повторилось.

      Произношу эти слова настолько жёстко, что Анастасия даже немного пятится назад.

      — Верю-верю… Да, молодёжь сейчас такая грубая и жестокая, а ваш мальчик — наоборот, такой вежливый, такой добрый… Не хотелось бы, чтобы он обозлился из-за этого…

      — Безусловно.

      Управляющая качает головой, не сводя обеспокоенного взгляда с Ромы.

      — Знаете, Александр… Я, пожалуй, пороюсь в служебной аптечке и принесу вам в номер йод и ватку.

      — А вот за это вам от души, Анастасия, — подмигиваю ей.

      — Ой, да ладно уж… Так, небольшой презент от заведения, — смущается управляющая. Ещё раз благодарю её и возвращаюсь к Роме.

      — Молодец, что подождал. Ну, пойдём поужинаем?

      — Да, пойдём!

      Рома светится от счастья, предвкушая скорый ужин. Мне доставляет удовольствие видеть его таким. Но ещё больше удовольствия мне доставил бы вид его обнажённого тела на нашей единственной кровати в номере. Обнажённого, горячего, возбуждённого и готового ко всему, что я собираюсь с ним сделать…

      Заходим в просторную столовую, оказываемся посреди квадратных столиков, накрытых скатертями, вокруг пахнет едой, а со стороны кухни доносится шум моющейся посуды. Замечаю на одном из столиков подносы с пищей, направляемся к нему, занимаем места друг напротив друга. На подносах нас уже ждут две тарелки пюре с рыбой и по чашечке горячего чая. Посередине стола стоят тарелка с хлебом, ваза с печеньем и миска с конфетами. Весьма недурно для своей цены.

      Забыв о правилах личной гигиены, мы с Ромой переглядываемся и принимаемся за еду. Он, бедняга, настолько проголодался, что работает ложкой не переставая. Я, впрочем, тоже не отстаю, так как картошка в любом виде — это моё самое любимое блюдо. Ем и любуюсь аппетитно чавкающим пареньком напротив. Очень уж он соблазнительно работает своим ротиком за едой, и я не сомневаюсь, что его губки и язычок могут не хуже потрудиться над моим прибором. Как же восхитительна его мимика, его взгляд, его движения…

      И вот у Ромы в тарелке остаются лишь обглоданные косточки и столовые приборы, а я только принимаюсь за рыбу, критически осматриваю её, тыкаю вилкой. Не могу не покопаться в таких вещах, как курица или рыба: там же полно костей или просто несъедобных для меня мест типа чешуи или мягкой шкурки. Бр-р! И руки так пачкать неохота… Ненавижу, когда руки в масле. Я и чёрный хлеб-то держу, зажимая его салфеткой. Решаю отвлечься от рыбы и интересуюсь:

      — Ну как тебе, Рома?

      Он довольно откидывается на спинку, хочет что-то ответить, но нечаянно срыгивает и тут же прикрывает рот рукой, виновато тараща глаза. Смеюсь:

      — Уха-ха-ха, во даёшь!.. А знаешь, что я думаю?

      Громко рыгаю на всю столовую, как дикий вепрь. Рома хватается за стол, трясётся от хохота. Какой же это кайф, скажу я вам, — когда смешные для тебя вещи веселят и других! На мой зов природы выскакивает уже переодетый повар и интересуется, в чём дело. Объясняю, что у нас к нему претензий нет, он растерянно кивает и желает нам приятного аппетита. Утираю слёзы смеха, а Ромка посмеивается и озорно глядит то на меня, то на бедного повара.

      — Ой, мамочки… Фух… Спасибо за еду, это что-то с чем-то! А не осталось ли у вас, часом, добавки для моего друга? Растущий организм, все дела…

      Повар обещает посмотреть, забирает пустую посуду Ромы и удаляется на кухню, возвращается через минуту, приносит тарелку, полную картошки, и говорит, что рыбы больше не осталось.

      — Вот как? Ну ладно, что ж… На, Ром, держи… — Кладу ему свою толком не начатую рыбу, а сам принимаюсь за чай. Рома благодарит меня, а я — повара, и мы продолжаем трапезу.

      Рома съедает вторую порцию с таким же аппетитом, как и первую, а затем буквально проглатывает чай с несколькими печеньями и с тремя конфетами. Я же нехотя жую сухую печенюшку и цежу чай, в котором больше воды, чем заварки. А ещё проклятый сахар… Вот кто просил добавлять его? Чай с сахаром — это же гадость! А Ромка ест, пьёт и радуется жизни… Господи, его что, дома совсем не кормят? Смотрю на него и вспоминаю про кофту.

      — А где твоя кофта, Рома?

      — Анастасия забрала, сказала, что в столовую в верхней одежде нельзя…

      Кошусь на собственную джинсовую куртку. А мне, значит, можно в ней ужинать, что ли? А обувь моя не считается за верхнюю одежду? Или управляющая искала предлог, чтобы за моей спиной выведать у Ромы, откуда у него этот долбаный синяк? Ух, зараза, не люблю, когда посторонние суют свой нос в мои дела… Даже чай расхотелось допивать. Отставляю кружку в сторону и поднимаюсь из-за стола.

      — Ну, посидели, и будет. Пойдём в номер?

      Рома кивает и встаёт, двигаясь как беременный орангутан. Отношу наши подносы к окошку, ставлю их под табличкой с надписью «Грязная посуда», затем беру Рому за руку, и мы выходим из столовой. Он ничего не говорит по поводу того, что я держу его за руку, а я наслаждаюсь близостью с ним. Его мягкая бархатная ладонь лежит в моей — что может быть прекраснее? Разве что его ноги у меня во рту… Эти маленькие аккуратные стопы, эти изящные изгибы, м-м-м… Опускаю взгляд и уже предвкушаю их вкус и запах, но меня снова отвлекает управляющая:

      — Номер готов, вот ключ, мальчики. Наверх по лестнице, по коридору мимо библиотеки и налево. Если возникнут трудности или вопросы, обращайтесь, я всегда здесь. Доброй ночи.

      Принимаю из её руки ключ с биркой, на которой виднеется цифра «4», благодарю чаевыми в виде сторублёвой купюры, и мы с Ромой отправляемся наверх по деревянной лестнице — я впереди, он за мной. Ступеньки скрипят, прикрытые видавшим виды ковром из прошлого столетия, везде царит полумрак. Лестница располагается над приёмной стойкой, а туалет с ванной, как я подмечаю, находится тоже под лестницей, прямо у ресепшена. М-да, тесновато здесь. Куда бы ты ни пошёл — всё время будешь проходить мимо управляющей. Что же, остаётся надеяться, что Анастасия поймёт сторублёвый намёк и перестанет совать нос в наши с Ромой дела.

      Внезапно Рома оступается, неловко взмахивает руками и начинает падать. Успеваю обернуться и схватить его за футболку на груди. Рома подаётся ко мне, ловлю его.

      — Ты как, нормально?

      — Д-да… — выдыхает Рома.

      Он цепляется за перила двумя руками и учащённо дышит. Выпускаю синюю футболку и хочу разгладить её, но мальчишка зажмуривает глаза и пригибается, как будто ожидая удара. Не понимаю, с чего он решил, что я стану его бить? И тут до меня доходит: синяк на лице! Ну точно же! Я, пусть и ненамеренно, проявил грубость к Роме, схватил его за грудки, и это, видимо, вызвало у него плохие воспоминания… Те самые, в которых его избивал больной ублюдок, так называемый «дядя», которого и врагу не пожелаешь… Но я — не чудище, я — не его дядя! Желая исправить свою оплошность, глажу его по напряжённой руке, которую он по-прежнему не убирает с перил, и ласково шепчу:

      — Не бойся, я тебя не обижу…

      Он осторожно поднимает голову, шмыгает носом. Серые глаза смотрят на меня вроде бы и доверчиво, но всё ещё с опаской… Присаживаюсь, кладу ладонь Роме на твёрдую грудь и аккуратно разглаживаю ему футболку до самого живота. Он не отрываясь смотрит за мной, и я чувствую, как постепенно расслабляется его напряжённое тело. Наконец его руки разжимаются, но он не знает, куда их деть. Я помогаю ему: беру и кладу их себе на плечи, после чего прислоняю голову к его животу, закрываю глаза и просто балдею, словно кот, которому разрешили посидеть на коленках. Растерянный Рома не знает, что делать, — его пальчики лежат на моих плечах, но как-то уж слишком неуверенно… Жду, чтобы он сам проявил инициативу и сделал что-нибудь, но всё же не выдерживаю и тихо подсказываю:

      — Погладь… по голове…

      А сам глажу его бёдра. Пальцы водят по упругим мышцам, но не лезут в укромные места, они знают: пока рано. Нежные прикосновения вызывают мурашки у Ромы — на бёдрах появляется гусиная кожа, и одновременно с этим мои уши ласкает Ромин сдержанный вздох… Он поддаётся на ласки и расслабляется, и вот я уже ощущаю его руки на своей голове. Он осторожно гладит мои волосы, перебирает их пальцами, как невиданную прежде диковинку, а я трусь щекой о его животик. Мы близки друг к другу, как никогда, а конкретно я близок лицом к его достоинству… Задеваю что-то твёрдое подбородком, открываю глаза и вижу оттопыренный бугорок прямо у себя перед носом. Поднимаю взгляд на Рому — беспомощно замер и смотрит на меня, ожидает следующей подсказки… Снизу раздаётся кашель Анастасии, возвращающий меня в реальность. Быстренько поднимаюсь с корточек. Хорошо ещё, что никто не видел. Фальшиво кашляю и трясу ключом с биркой:

      — Пойдём дальше?

      Рома многообещающе кивает, и мы поднимаемся на второй этаж.