Из стороны в сторону. Из стороны в сторону.
Маятник качается, тяжким гулом отбивая свой звон в тяжёлой тишине. Этот маятник качается где-то в груди.
И так постоянно.
Фиа сжимает кулаки, вслушивается.
Бом.
В голове будто миллионы волн от вибрации.
Бом.
Она стискивает виски. Гул ещё стоит в ушах. Чёрная дыра становится шире.
— Фиа!
Кто-то зовёт. Кто-то знакомый. Кто-то из будущего. Из прошлого. Из настоящего.
— Ты слышишь меня?! Фиа, да очнись ты! Фиа!
Чёрная дыра не уходит. Ориентация в пространстве теряется. Фиалка с трудом поднимает руки, которые тут же кто-то хватает и тянет к себе. Перед глазами — расплывчатый силуэт с забавной причёской на голове.
— Да приди ты в себя!
Она чувствует лёгкие удары по лицу. Это помогает, отрезвляет. Чёрная дыра больше не расширяется. Но она уже слишком большая, чтобы упасть и затеряться.
Это должно было быть простое задание. Уилбер так считал. Никто и словом не обмолвился о возможности взлома сёрфинга в сети.
Ничего ведь не было сложного: нужно просто отыскать причину вируса в системе и залатать дыру внутри. Их с Фиалкой выбрали по причине опыта и большего круга возможностей. Робинсон хорошо соображал в программировании, Парр — в защите. Это не первая их совместная работа.
А вирус оказался сильнее. Поразил чётко в корневую систему, крепко уцепился за ядро. Фиалка попыталась вытащить вирус с корнем, но силовое поле треснуло, а осколок угодил в грудь. Уилбер не знал, как помочь. У него не было каких-то суперспособностей, кроме быстрого создания машинного кода.
Ему больно видеть чёрную дыру в её груди. И знает, что Фиалке тоже больно. Просто знает.
Уилбер старается до неё докричаться, но не выходит. Её ногти уже впиваются в кожу на висках, тонкие струйки крови резво спускаются вниз.
— Не теряйся, прошу! Фиа!
Дыра не растёт. Это шанс.
Сгребая её в охапку, Робинсон впивается в девичьи губы. До крови, до резких режущих ощущений. Он потом наверняка получит подзатыльник за это. Но пока не об этом стоит думать.
Дыра уходит. А чувства — нет.
Глаза вновь обретают ясность. Фиалка в недоумении, почему Уилбер её так болезненно целует и почему их лица перепачканы кровью.
Это всё так второстепенно. Куда важнее увидеть улыбку облегчения на его лице:
— Я уж думал, что не сработает…
— Уилбер…
Он молча утыкается в её лоб своим лбом. А она понимает, что гул ушёл. Исчезли вибрации.
Чёрная дыра маятника схлопнулась.