Сердце твоё вниз я утяну

Водоёмы, иногда тёмные и местами безжалостные, притягивают свои молчанием. Вода сама будто бы живое существо, хранящая в себе множество тайн, несмотря на то что в ней кто-то может жить. Сейчас озеро на удивление волнуется, тихонько избивая сваи пирса, позади которого очень узкая тропка, окруженная деревьями и высокой травой. В таких местах слабо слышно даже сверчков. Порой пугающий шёпот деревьев, словно акустический пейзаж иной реальности, вгрызался в сознание, наполняя его отчаянием и молчаливым трепетом. Каждый шелест, каждое посвистывание ветра, каждый отдаленный крик птицы, словно напоминание о потерянности.

На поверхности искаженный образ Чеса, а всмотревшись вниз в воду, виднеется вся глубина и муть, не трогающая душу. Расфокусировав взгляд, замечаются только темные ночные облака, которые так и норовят прикрыть луну с её ярким светом. 

Из интереса Чес касается воды, а она в ответ отдала давление, словно тот самый кто-то махнул там, затем последовало настоящее человеческое… касание. Аккуратное и боязливое. Первым делом Чес подумал об утопленнике, что испугало его. Дернув руку, как от горячего утюга, он уронил с пирса бутылку алкоголя, что заставило отвлечься. 

Скинувший все события на последствия алкоголя, мужчина плавно повернул голову, чтобы увидеть гладь, но увидел выглядывающие из мутной воды всплывшие блондинистые волосы и голубые глаза. Они ножом впиваются в душу, гипнотизируя. Это был русал, существо мифической прекрасности, которое словно воплощало собой все тайны.

— Ты слишком убедительная галлюцинация, — подозревающим тоном проговаривает Чес, подбираясь к краю пирса на четвереньках.

— А я и не являюсь твоей галлюцинацией.

Голос чарующий, обвивающий, словно эолова арфа во плоти; он не сравнится с никакой музыкой, которую Чес когда-либо слышал и услышит. Может, не только глаза подчиняли разум, но и голос. Как только Чесу взбрела идея прикоснуться к какой-либо видной части тела, новый собеседник опустил себя в воду с тихим плеском.

— Если я вернусь, ты будешь здесь? — шепчет в саму воду Чес, вглядываясь и ожидая.

— Буду, — последовал улыбчивый ответ, теперь его внезапность больше не пугает Чеса, так же как и его рыбий хвост.

Назвавший себя Глэмом и вправду был каждый раз, когда слышал знакомый топот по дереву. Утончённая и благородная красота вдохновляла и не отпускала до самого утра, когда над озёрной водой выстилался туман, скрывающий горизонт. Чес слово находился на стыке реальности и фантазии, где время, казалось, замирало, а пространство теряло свои границы. Окружающий мир, особенно русал, заставлял его сердце биться сильнее. Так не действует ни один наркотик, и никакой алкоголь не приукрасит встречи.

В этот день луна светила слишком ярко. Посветив бы она в окно, то с большой вероятностью последовало бы пробуждение. Чесу не нужен такой будильник, чтобы с самого окончания сумерек наблюдать за плавающей красотой, которая охотно слушает мысли, поддерживает разговор и подпевает под гитару.

Глэм протягивает руку, зная, что Чес к ней потянется. Ощущение невыносимо холодной кожи никак препятствовало довольной улыбке. Пальцы чуть поглаживают щеку, затем линию подбородка, а потом пальцы пробираются к шее и чуть болезненно тянут к лицу, чтобы оправдать ожидания Чеса на поцелуй. Силы хватает, чтобы затащить к себе в воду. Человеческая температура дарит Глэму тепло на губах от губ, от рук на плечах и шее.

Когда Чес открыл глаза он не увидел напротив себя белокурое воплощение красоты... Он увидел клыкастый рот с кривой полуулыбкой, голубые глаза, которые так и остались чарующими, но больше ужасают своей мертвенностью и желанием потопить.

Вопить смысла нет, потому что помимо крепко удерживающих цепких когтистых лап, вода попадает в легкие, разбавляя кровь. Пульс вместе с паникой увядал, а сознание совсем поникло, рисуя приятный бред в голове.