Оказавшись в квартире, что снимали в Ланьи, первым делом Ванцзы наложил на помещение Полог тишины, а затем проверил состояние входной двери, так как прекрасно помнил о ее участи. На удивление, она оказалась на своем месте в первоначальном виде. Судя по всему среди хули-цзиней был хороший заклинатель.

      В углу гостиной обнаружилась госпожа Цзянши, связанная веревкой Божественного плетения. В этот раз ими занялся Ванцзы. Он управился за пару минут, не повредив при этом предмет. Этой веревкой гусулановец связал лиса и оставил лежать у окна в гостиной. Лютому мертвецу были приказано сесть в кресло у дивана и ждать следующего дня, когда создатель сможет заняться его повреждениями. Лань Чжань закончив со всем, осмотрел себя и брезгливо хмыкнув, скрылся в спальне.

      Усянь же, ослабленный действием кураре, устало упал на диван и пару минут рассматривал лежащего поодаль оборотня, раздумывая как с ним поступить. Но его мысли путались и более всего хотелось убить лиса прямо здесь и сию минут. И чем кровожаднее тем лучше. Представив, что с Ванцзы могло случиться что-то подобное, что с самим темным, Усяня захватило желание совершить линчи*. Наконец он решил, что лучшим будет сперва остыть и поспать.

      — Как бы мне поступить с тобой? — но отказать себе в удовольствии хотя бы немного помучить ху-яо он не мог. Откинувшись на спинку дивана, вытянув ноги, Вэй Усянь из-под ресниц смотрел на пленника, — Что бы могло меня удовлетворить? Хм, — он лениво потёр подбородок, раздумывая над местью, — Убить тебя просто так было бы слишком просто и милосердно. Как насчёт линчи? О, да, — темный раскинул руки на спинке и откинул голову, его голос звучал мечтательно, он смаковал каждое слово, — Представляешь как долго мы бы могли тебя мучать? Отрезая по кусочку, Лань Чжань бы тебя лечил, чтобы ты не умер раньше времени…

      Хуо Же не знавший Вэй Усяня, принял все его рассуждения за чистую монету. Впрочем, те кто знал Вэй Усяня, так же знали, что он и правда способен на жестокость. Лис конечно заставил его понервничать и цель у него была не благородная, но все же цели он не достиг и Ванцзы не пострадал (если конечно не считать его запачканной одежды) и поэтому жестокой местр ху-яо вроде как и не заслуживал. Хуо Же огромными от страха глазами смотрела на, до сих пор, непонятное существо, страшась, что оно еще придумает. Ожидание казни тоже пытка и не менее жестокая, чем сама казнь.

      — А может «свинья»*? — Усянь злорадно усмехался, повернув голову в сторону пленника, наслаждаясь ужасом в его глазах.

      Обездвиженный, лишенный возможности говорить оборотень мечтал умереть прямо сейчас. Представив весь ужас, который ему придется пережить в случае если монстр, в человеческом обличии, выберет «человека-свинью», Хуо Же внутренне содрогался от страха, его спина покрылась липким холодным потом, он же выступил и на лбу.

      Желание зареветь сменялось желанием высказать все, что думает мучителю и это не осталось без внимания Усяня. Будучи, в данный момент, хозяином марионетки Хуо Же, он прекрасно мог считывать эмоции лиса. И это радовало его, будоражило, именно поэтому он оставил пленнику возможность все чувствовать, понимать и рассуждать.

      — А может, как я говорил на складе, сделать тебя своей послушной куклой? Такой какой ты являешься сейчас? Только тогда ты будешь полностью в моей власти и воли твоей не будет. Как думаешь, щенок? — Усянь злобно оскалился и подался вперед в сторону лиса, а потом снова откинулся на спинку дивана и засмеялся, — Так и вижу картину: ты, моя марионетка, влетаешь в бар госпожи Ин и разносишь там все. Или может пробираешься ночью, а утром лиса смотрит по камерам, что творит ее лисенок. Ха-ха-ха. А это забавно…

      Из спальни вышел Ванцзы. Он сменил одежду на домашние брюки синего цвета и белоснежную футболку с яркой надписью Sky и объемными облаками, на ногах белоснежные носки и тапочки синего цвета. Гусулановец не терпящий грязи, уже принял душ и забросил в стиральную машину дуаньда в которой был. Он подошел к дивану и легонько дотронулся до плеча супруга.

      — Лань Чжань, — Усянь сменил злорадство на мягкую улыбку. Откинув голову на спинку, он смотрел на мужа и злость на лиса покидала его. В какой-то момент он был даже готов отпустить его прямо сейчас, но сдержался.

      — Я набрал ванну, пошли, — уголки губ светлого заклинателя приподнялись, а теплый янтарь всматривался в изможденное лицо.

      Не сдержав порыв, Ванцзы дотронулся до щеки, а потом провел большим пальцем по вишневым улыбающимся губам, которые ловили прикосновение поцелуем.

      — У меня нет сил, — улыбка на лице темного сменилась притворной печалью, только в серых глазах плясало веселье, — Отнеси меня, — Усянь поднял руки и вытянул их в сторону мужа.

      Ванцзы ничего не говоря, обошел диван и легко поднял супруга на руки. Усянь было собрался возмутиться и даже открыл рот, но затем подумал, что и правда утомился за сегодняшний день, а его муж не зря же тренирует руки. Довольно усмехнувшись, темный сцепил руки на шее Ванцзы и прильнул к его плечу.

      — А ты меня разденешь? — Усянь поднял на супруга хитрый взгляд серых смеющихся глаз, а заметив, что на него обратили внимание, спрятал стыдливо лицо, уткнувшись лбом в крепкое плечо.

      — Вэй Ин, — снисходительно произнес Ванцзы, поудобнее подхватывая супруга. Усянь повернул к нему голову, на его лице было удивленно-кокетливое выражение. Гусулановец закатил глаза и двинул в сторону спальни, — Ты не капризная девица, что за выражение лица?

      — Сам пойду, — Усянь фыркнул и надув губы, предприняв мало достоверную попытку слезть с рук, — Отпусти, — он легонько толкнул Лань Чжаня в грудь, когда типа не удалось вырваться.

      — Хорошо, моя капризная жена.

      Темный ошеломленно вскинул глаза на Ванзцы, услышав в его голосе ехидство, и еще больше раскрыл их, увидев кривую ухмылку и пляшущих чертей в темнеющем янтаре. Только тогда до него дошло, что на супруге не одета лобная лента. Усянь довольно рассмеялся и теснее прижался к Лань Чжаню.

      Настрой гусулановца понравился темному, вот только реально оценив свои возможности, он понял, что воспользоваться им не сможет. Сожаление, если и возникло, то было отброшено — хватит с него их. Он хочет радоваться тому, что происходит в его жизни; купаться в любви и нежности, что дарит ему любимый человек.

      Увидев заигрывания заклинателей Хуо Же испугался еще сильнее. Если раньше оставалась надежда, что ему удасться избежать казни и пыток, то после этого он точно уверовал, что в живых его не оставят. Кто же позволит распространиться слухам о подобном? Таких сумасшедших нет. А тем более, если это существо такое могущественное — потерять свое достоинство и гордость явно не входит в его планы. Лис предпочел бы, чтобы его заставили ослепнуть и оглохнуть. И не дай бог услышать продолжение в спальне, которое судя по всему намечалось.

      Когда голоса стихли и дверь в спальне хлопнула, давая понять, что супруги в ванной, оборотень попробовал осмотреться, чтобы хоть попытаться отвлечься от дум по поводу его возможной судьбы. В кресле у дивана, что стояло лицом к окну, Хуо Же заметил лютого мертвеца, что сопровождал господина Илин, или как его несколько минут назад назвали, Вэй Ина. Предположив, что его поставили следить за ним, лис пытался осмотреться еще, но обзор его был ограничен, потому он принялся рассматривать нечисть.

      Мертвая женщина была одета в тот же спортивный костюм, в каком была, когда Хуо Же вместе с подельниками вломился в квартиру и похитил шуанси монстра, который пленил его самого. Сейчас одежда была порвана, да и сама женщина выглядела неважно, относительно своего состояния.

      Всклокоченные волосы, следы укусов на лице и руках, глубокие раны на теле, виднеющиеся через оторванные куски ткани. Один рукав мастерки был оторван полностью, медведь судя по всему пытался оторвать мертвецу руку, так как на конечности не хватало приличного куска мяса. Крови не было — откуда ей взяться у мертвеца-то?

      Оборотня передернуло от вида ран нежити. Он мысленно перенес все на себя, представив боль и это вернуло его к размышлениям о том, что сулил ему Вэй Ин. Выбрать? Да как тут можно выбрать? Смерть от адской боли, жизнь (а точнее существование) в качестве обрубка без возможности говорить, слышать и видеть, или потеря самого себя?

      Ничего из этого не устраивало его и выбирать из этого он не желал. Это его злило и страшило одновременно. Но не ругаться, не плакать он не мог, только моргать глазами, пялясь в безжизненное лицо с раскрытыми немигающими белыми глазами.

***

      Ванцзы донес Усяня до кровати, куда осторожно усадил, сам присел на корточки у ног темного и принялся расстегивать пуговицы на рубахе дуаньда.

      — Ты и правда будешь меня раздевать? — усмехнулся Усянь, растопырив руки, чтобы не мешать супругу.

      — Как пожелал мой капризный женушка, — опять усмешка. Усянь рассмеялся и обхватил ногами торс Ванцзы, — Тем более ничего нового, я не раз уже раздевал тебя.

      Светлый заклинатель поднял глаза на мужа. В свете ночника они походили на расплавленный янтарь: переливались, словно тягучая жидкость в движении. Потемневшие от возбуждения: остатки стресса и сексуального одновременно, они смотрели так словно их хозяин напился вина и пребывает в счастливом опьянении.

      В таком виде Лань Чжань казался Вэй Ину беззащитным, он словно ребенок, который смотрит на свою мать и ждет от нее защиты и сладостей. Хотя конечно ждал Ванзцы вовсе не сладостей, по-крайней мере не тунхулу точно.

      Между тем гусулановец уже расстегнул все пуговицы и снимал рубаху, помогая супругу с рукавами, для чего привстал. Усянь до этого пойманный кусочком голой груди, дразнящей из-за оттопыренного ворота футболки, поднял глаза вверх вслед за ней. А затем чуть выше, остановившись на остром кадыке.

      Наклонив чуть голову, он посмотрел на него и подбородок Ванцзы снизу вверх — этот вид ему тоже понравился. Ухмыльнувшись, Усянь вцепился зубами в место, где по его расчетам должен был находиться сосок Ванцзы.

      — Вэй Ин, — шикнул на супруга Лань Чжань.

      Но тянуть вверх майку не перестал, только раздраженно зыркнул на Усяня. А тот подняв на него лицо полное сожаления цокнул языком, при этом в его глазах плясал озорной огонек.

      — Не начинай того, чего не сможешь закончить, — менторским тоном произнес Ванцзы и одним движением сорвал майку, которую потом отбросил в сторону к черной рубахе, — Привстань или ляг, чтобы я мог снять штаны.

      — Что это я не могу закончить? — взвился Усянь, вперившись в супруга возмущенным взглядом. Ванцзы снисходительно взглянул на него мутным взглядом и ткнув в грудь двумя пальцами, опрокинул его на постель.

      — У тебя сил нет, чтобы самостоятельно ванну принять, а ты замыслил потрахушки, — темный заклинатель привстал на локте и уставился на супруга удивленным взглядом.

      — Гуи побери, Лань Чжань, где ты нахватался этих слов? — притворно возмущался темный, при этом на его лице играла ехидная ухмылка, — Где мой непорочный оплот благочестия и морали?

      — Кончился в пещере Муси, — беззлобно огрызнулся Лань Чжань, срывая брюки с Усяня и кусая его внутреннюю сторону бедра.