Сана смотрит на свою руку.
Она только что убила человека, даже не одного. Забрав нож у ребёнка, она завершила работу. Сделала то, что должна.
Докча смотрит на неё, пытаясь скрыть настороженность за улыбкой. Наверное, это и правда странно – она слишком спокойна, словно занималась этим с детства. Докча и сам хранит немало секретов. Ей хочется задать столько вопросов, ей хочется закричать и убежать, ей хочется спрятаться и заплакать.
Она достаточно плакала.
Ещё в детстве она поняла – нет принцев на белом коне. Мужчины, уступающие ей место, делают это по очевидной причине. Такой же очевидной, как причина для их приглашений прокатиться на машине. Такой же очевидной, как причина для порошка на поверхности напитка.
Но были друзья. Вроде Докчи. На которых она могла положиться, с которыми комфортно. Слишком комфортно для апокалипсиса. Непозволительно. Докча прав – сейчас её судьба только в её руках, она не может полагаться на других.
Сана молча вытирает нож.
Взгляд на спине – тревожный, видящий в ней скрытую опасность – вызывает слабое тепло. Докча ей льстит. Ничего она не может. Она не изучала кендо, как Хивон. Её здоровый образ жизни не выдерживает сравнения с военной подготовкой Хёнсона. Её навыки… Она даже не может ничего вспомнить, кроме способности сплотить людей. После начала апокалипсиса Докча на голову лучше неё в этом.
Её знание испанского?
Не более, чем повод для шутки.
— Вы с Гильёном поладили, — заговаривает с ней Докча.
Она не заметила, как он подошёл.
— Гильён хороший ребёнок. Недолюбленный, но внимательный к окружающим, — прохладно улыбается Сана.
Докча рассматривает её лицо, словно пытаясь уловить в напряжении мускул нечто, чего не видел раньше. Словно он единственный, кому позволено отклоняться от привычной роли.
Он не спросит её напрямую, насколько Сана его понимает. Словно что-то удерживает этого человека от прямой коммуникации. Будет ходит вокруг да около, пока не придёт к какому-то решению в своей голове.
«Что изменилось?»
Ответ на беспокойства Докчи так прост, что может вызвать только смех.
Ничего .
В самой Сане – ничего.
Погружая клинок в чьё-то горло, она та же Сана, которая избегала возвращаться домой в темноте.
Наблюдая из-за спины Хёнсона за месивом кулаков и плоти, за кровью на полу и детским трупом, она та же Сана, которая выливала алкогольный напиток в горшок с искусственным растением во время корпоратива.
Так же, как и в Докче.
В незаметной тени в углу, которая стала для них путеводным светом.
В лице, болезненно бледном в свете смартфона, в котором сейчас отражается решимость сразиться с целым миром.
В руках, с трудом удерживающих пачку бумаг, которые сейчас без труда блокируют удары монстров.
Если кто-то из них двоих тихий омут – это Докча. Со всеми откровениями и секретами, силами и слабостями. Пугающий. Исчезающий и появляющийся, стоит моргнуть.
Он выживет без них. Они без него – нет.
Если кто-то и должен быть настороже, то это она.
Гильён смотрит на Докчу, словно на отца. Она помнит, как в своём детстве держалась за большую ладонь, быстро перебирая ногами. Его лицо было далеко, выражение — неразличимым. Как и для Гильёна сейчас, отец был для неё богом.
И, как бог, он редко появлялся дома, пропадая иногда неделями.
Так же, как Докча пропадает, оставляя ребёнка, чью привязанность так опрометчиво принял, на волю случая. Позволяя закалиться в новом мире, позволяя убивать.
— Гильён упоминал, что нашёл необычного жука, которого хотел показать тебе.
Сана переводит взгляд на ребёнка, косящегося на гниющий труп, мимо которого они прошли. Даже если она не может оградить, по крайней мере, она может сделать его немного счастливее.
* * *
Эйфория победы бьёт от ног к ушам, переполняя искрами. Они спасли Сеул. Они живы. Все они.
Они сделали это.
Обернувшись, она находит взглядом Докчу, который сделал это реальностью. В чужих глазах вместо непроницаемой настороженности такое же облегчение, смягчившийся взгляд скользит по всем его компаньонам, проверяя, целы ли они.
Поймав взгляд, Сана улыбается ещё шире, выпуская на волю накопившиеся эмоции.
— Докче тоже было нелегко, — констатирует она.
К её радости, Докча неуверенно улыбается в ответ.
Словно тёплое течение, эта улыбка топит лёд недоверия, накопившийся между ними за первые сценарии.
По крайней мере, ей хочется на это надеяться.