Не в трейлере для фильма

Когда Данте в полном бреду и совершенно точно не по своей воле, а скорее из-за шалящего и играющего с ним больного сознания, представлял себе момент встречи с братом после всего, что они натворили, то в первую очередь он видел перед собой гордые глаза и точно такую же позу. Было тяжело представить Вергилия каким-то другим — без прямого взгляда, напускного спокойствия и даже некоторой холодности с лицом скучающей суки.

Правда, весь воображаемый образ портился последними воспоминаниями о Вергилии. В голове Данте звенит его признание, растрёпанный вид (стараниями самого же Данте, который в пылу битвы и в порыве эмоций о сдержанно ничего не слышал, ведь инстинкты и жизнь научили его биться до конца, не имея исключений), а ещё пробитая грудная клетка. А чувство вины начинает сражаться с убеждением о том, что всё было сделано верно. Иначе нельзя. Иначе вправить мозги братцу на место не вышло бы.

Общей у них вышла не только внешность, но и упрямство они делили на двоих и неизвестно, в чьей чаше его плескалось больше.

Оба считали себя правыми, однако время заставляло смотреть на некоторые вещи… Под другим углом. Стоит эмоциям улечься, оставить после себя лишь сухие факты, как сразу сказанные сгоряча слова или же совершённые действия начинают казаться не такими уж и разумными. Сразу возникает понимание, что вообще-то, можно было пойти на компромисс.

Но Данте до сих пор прекрасно знает, что тогда иного исхода случится и не могло. И без того расшатанные нервы после битвы с Мундусом, всплеск эмоций, а после и перепалка, на которую вылился весь накопленный стресс после пережитого… Ну, не самый лучший коктейль для спокойных бесед, если ваше мнение категорически не сходится.

В битве они подходили друг другу как кусочки пазла, но в случае взглядов на судьбу человечества у них как-то не срослось.

Поэтому, увидеть Вергилия на пороге своего трейлера, — нового трейлера, учитывая, что старый был разъёбан и совершенно не подлежал никакому восстановлению, там не сработала бы схема «плюнуть и склеить скотчем», — затерянного среди дышащих на ладан зданий в заброшенном порту, куда ни люди, ни тем более демоны не рисковали заходить, прекрасно зная и чуя, что тут территория того, кто скорее сожрал бы их на завтрак и не подавился…

…было по меньшей мере неожиданно. Или вернее охуеть как неожиданно.

Весь потрёпанный, словно выползший из самых дерьмовых мест ада, Вергилий смотрел всё так же гордо и даже осанку держал так, словно не он тут приполз к чужому порогу, как собачка к хозяину, а оно само так вышло, случайно и без его участия.

Мог бы как самодостаточный и дохрена продуманный залечь на дно в одном из своих убежищ для уже несуществующего Ордена. Мог бы пойти куда угодно, но нет же, стоял тут, перед Данте и…

И стоило ли говорить, что в первые минуты их короткого разговора они подрались? Потому что Вергилий на вопрос о том, где пропадал, только загадочно молчал, явно не собираясь особо делиться случившимся с ним.

Удивительно, что теперь они буквально жили под одной крышей трейлера (на убранство которого Вергилий слегка презрительно поглядывал), всё так же спорили и ругались, но вот только уже из-за бытовых мелочей.

Как будто два идиота цеплялись за какие угодно нелепые детали, вымещая всё на них, вместо того чтобы поднимать действительно болезненную и важную тему. Ведь вопрос о человечестве всё ещё не решён. И пусть восстановившейся Вергилий отчасти помогал, координируя Данте по запутанным участкам и районам, где до сих пор бушевали демоны и где люди не могли справиться сами, всё-таки окончательной расстановки всего по своим местам не было.

Или было. Со стороны Данте совсем тупо думать, что Вергилий рядом с ним, не творящий херни, будучи под его присмотром и не метящий в повелители мира («Человечество должен кто-то направлять, Данте») — как раз самое правильное место, где тот мог бы находиться? И ведь даже алкоголем не оправдает такие мысли.

Но тяжело было не думать о подобном, когда даже прикосновения друг к другу стали совсем естественными. Как будто можно было не ожидать клинка прямо в спину. Как будто бы не они устроили чёртов апокалипсис, — ну или апокалипсис с чертями? — как будто не они были готовы из-за своих разногласий поубивать друг друга, как будто их воспоминания из детства воскресли и теперь Вергилий мог всё так же обижено отворачиваться, уходя в другой угол и теряясь во всей своей технике, которую он просто взял и перетащил сюда, в трейлер Данте, как будто там ему и место вместе со всеми этими мониторами и проводами. Как будто Данте мог как в детстве пихать брата в плечо и требовать его внимания, пытаясь пережить чужие нелепые обиды.

А обижался Вергилий на мелочи и владел этим навыком едва ли не лучше, чем Ямато.

Сколько усилий иногда Данте требовалось, чтобы просто не впечатать кулак в это бледное лицо, а вместо этого молчаливо сидеть, дёргать порой того за рукава водолазки и мешать работать, ожидая, когда брат не выдержит и лёд треснет.

Он пытается делать вид, словно ненавидит, когда Данте его отвлекает и пытается добиться реакции. Получается плохо.

Поднимать тему того, почему Вергилий пришёл к нему, почему выглядел настолько побитым (уже не совсем стараниями Данте), а так же обсуждать насущную проблему в виде гуляющих свободно по округе демонов и то, что пора бы уже всё решить… Вероятно, ни один из них не решался. Одно лишнее слово и хрупкий мир рухнет точно так же, как рухнул и их Рай много лет назад.

Делиться приходилось не только прикосновениями, но ещё и одеждой. Пусть и разные вкусы, но одинаковый размер и жизнь под одной крышей, приводили к тому, что гардеробы смешались и теперь тёмная одежда Вергилия временами оказывалась на самом Данте. И наоборот. Правда, смотря на своё отражение в окнах, он едва сдерживал кривую усмешку. Если его брат выглядел в этих тёмных вещах как грёбаный граф Дракула, то он сам скорее походил на ребёнка, которого заставили к празднику принарядиться получше и сдержаннее.

На фоне этого, Вергилий, предпочитавший спать в одной из футболок принадлежащих Данте, выглядел до несправедливого уместно и в подобной одежде. Какого чёрта они были близнецами, но только один из них забрал себе функцию «подлецу всё к лицу?» Может, потому что настоящим подлецом Данте никогда и не был. Да, ебанутым (ебанутость у них тоже на двоих делилась, если так вдуматься), конченым, не стабильным и взрывным его назвать можно, всегда пожалуйста, но в том и дело, что подход у него был прямым. Без подлостей и хитростей, манипуляций, так обожаемых Вергилием с его умением чудесно трепать языком.

Почти месяц совместной жизни. Они провели вместе времени больше, чем за всю активную деятельность Ордена, где почти всегда кто-то был занят работой. Ну, точнее Вергилий очень важно сидел и разрабатывал свои охуительные многоходовочные планы со вторым дном и холодным расчётом, а Данте в итоге брал на себя выполнение, в остальное время ходя по убежищу ордена из угла в угол, как зверь в клетке и порой пугая своим видом случайно попадающихся ему на пути работников.

Раны… Неохотно, но заживали. Вергилий перестал дёргаться, стоило Данте совершенно бессовестно прижаться к его боку и устроить голову на груди, прислушиваясь не столько к бесполезному трёпу из телевизора, сколько к неровному стуку прямо под ухом. И ворчанию о том, что «Если будет меня отвлекать, столкну на пол». Настолько бессердечный ему достался брат.

Данте даже почти перестал бояться, что в один день он проснётся после очередного короткого, беспокойного сна, а Вергилия рядом снова не окажется. Что тот уйдёт, затеряется где-то в себе, своих нездоровых идеях и больше не вернётся.

Почти.

От привычки постоянно проверять, спит ли брат рядом, он вряд ли избавиться в ближайшее время. Ворочаясь, хмурясь и явно видя какие-то свои собственные кошмары, которыми делиться он отказывался. Говорить об этом? Зачем? Чтобы снова поругаться? Ну, может однажды Данте и решиться, как всегда броситься в омут с головой и скажет себе, что так надо. Два взрослых человека, а поговорить всё не могут друг с другом. До чего же смешно.

До чего они оба смешные.

Живут вместе, делятся большим, чем можно себе представить, но вот до слов жадничают. Хранят всё при себе, как будто от одного лишнего звука их карточный домик упадёт и собрать снова его уже не получится.

По ночам, когда он просыпался и думал обо всём этом, смотря на лицо Вергилия, то усмехался про себя. Не такой уж у него и пропащий брат. С ебанцой и придурью в голове, со странными идеями превосходства нефилимов, паранойей и нулевым доверием к миру, но всё-таки не пропащий.

Если попробует снова скрыться, уйти — Данте обязательно поймает и встряхнёт тому мозги. Конечно, способом помягче, чем Мятежник прямо в грудной клетке. Может быть. Если повезёт и они всё-таки серьёзно поговорят, а не подерутся, когда наконец решаться строить какие-то планы на жизнь. В идеале совместную жизнь, а не где-то порознь. В идеале без обмана и манипуляций, ведь попробуй Вергилий ещё раз такое провернуть, то Данте за свои реакции не отвечал.

Вряд ли он мог бы теперь отказаться от того, чтобы видеть каждое утро светлые волосы не в идеальной укладке, зарываться в них пальцами и вызывать у их обладателя недовольное шипение и строгий вопрос: «Данте, какого чёрта ты делаешь?» И от того, чтобы вытаскивать брата поработать вместе по зачистке одной из улиц города, отказаться тоже не сможет. Ведь никто другой не совпал бы с ним в бою настолько же идеально, как делал он. Больной мудак с манией величия, душевными и сердечными проблемами, но мудак, которому Данте без раздумий отдал бы жизнь и за которым следил бы столько, сколько потребуется. Отчасти из-за более эгоистичных целей, нежели позволить человечеству быть свободным и решать всё самим.

И от этой совместной жизни в дрянном трейлере, с общим гардеробом и ссорами по мелочам, он бы тоже не отказался. Ведь кроме Мятежника за спиной и брата, у него ничего своего почти и не было. А тут, ну… Грешно во второй раз выпускать из рук то, что оказалось вновь найдено.

Поэтому, какими бы ни были у Вергилия планы, каким бы разрушенным не оказался город и каким бы осуждающим самого себя за ошибки прошлого Данте ни являлся, они ведь справятся. И может, даже не поубивают друг друга, а сменят трейлер на место получше. Данте не тупой, догадывается по крайней мере по некоторым вопросам Вергилия, заданных якобы невзначай, что тот хотел восстановить особняк и когда-нибудь снова его обжить.

Осталось только разобраться в отношениях друг с другом и заодно не угробить мир окончательное. Обычные задачки на вторник для двух нефилимов с проблемами, верно? Ну, Данте считает, что вполне обычные.