Уголки его рта приподнимаются в улыбке, от зрелища которое он увидел. Раут прижавшись к нему телом лежит у него под боком, мерно выдыхая почти обжигающий воздух. Видимо усталость прошлых дней, навалилась на него, всем своим грузом. Спальня была пропитана запахом сладкого мёда и тлеющего костра, но сменялся затхлой сыростью темниц Касадора. "- Делай... что хочешь… но... без меня." Зловещий смех, уже мертвого хозяина, - эльф открыл налитые свинцом веки, просыпается из-за непривычно матраса под спиной, отсутствия в воздухе запахов грязи. Утро всегда давалось с трудом, для существа, привыкшего бодрствовать преимущественно ночью.

Астариону снова приснился кошмар. Почти каждую ночь с того дня, он смотрел как его возлюбленный растворяется в воздухе и сбегает вверх по лестнице.

- Когда же я его забуду, - удручённо шепчет в пустоту над головой.

В тавернах или на улице, глаза цеплялись за тифлингов с кожей оттенка бледной лазури, и эльф каждый раз разочаровывался. Мелкие детали были другим: не тот изгиб рогов; нет веснушек на плечах; совершенно другой цвет глаз, даже не близко к двум камням.

Сначала он обвинял Раут во всех грехах, охватывала необъяснимая злость на него, не задумываясь о его чувствах. Это вошло в дурную привычку, «не получилось, потому что тифлинг сломал его», «не хочет любви из-за этого друида», «предатель». Пока в голове однажды не щелкнуло:

- Предал, чтобы не видеть, как я изменился, - стоял неподвижно, пытаясь переварить сказанное с самым потерянным видом. И люди в тот вечер обходили его стороной.

Прикрыв глаза рукой, он подумывал вновь провалится в забвение еще на пару часов, если бы не внезапно появившееся на столе проекция, среди разных бумаг.

- Положи меч на место, поранишься. - довольный, словно кот, Гейл наблюдал за сбитым столку вампиром, - Я просто напоминаю: сегодня вечером мы нашей дружной компанией направляемся в Изумрудную рощу.

- Праздник, - очередной день славной победы над Абсолют, ровно два года как во вратах Балдура царил мир, - «И почти семьсот тридцать дней одиночества.» - отметил про себя Астарион надевая кольцо на безымянный палец, а меч возвращая на стойку.

- В точку! – щелчок сопровождался цветными искрами с довольной ухмылкой мага. – Рад что ты не забыл.

- Сложно забыть если приглашения разносил медведь.

- Главное, чтобы медведь потом не напился, мне хватило прошлого раза, - и оба от упоминания недовольно скривились, но диалог уже стоило подвести к концу, хоть немного и глупо, - Встретимся у рунного портала.

Проекция также внезапно исчезла, оставив Астариона наедине со своими мыслями.

- Нужно вставить камень, - взгляд опустился на пустое гнездо кольца, а память невольно вернулась в день как оно упало. Один из трех камней выскочил из закрепки, и был потерян на дне темницы Касадора. – Потом...

Потом, после пира, который взялся организовывать Хальсин, предложил им рощу в качестве разнообразия. Не далеко от привычного всем места стоянки, гораздо меньше назойливых насекомых, ближе к порталу.

***

Привычная дорога до портала, через улицы Балдура, но желание прыгнуть в самый ближайший не было. Улицы, заняты жителями, которые вышли в прохладу вечера, также отмечали этот день пышным празднеством. Старались поймать прославленных героев, но те сбежали как песок.

Тем не менее, пробраться через них было не сложно. Зайдя в самом дальнем портале он уже был близко к пункту назначения, где его уже ждали.

Размеренное громкое звучание игры бардов создавало свою, чарующую атмосферу, дополняя звуки природы, придавая этому моменту свой оттенок. Статуи животных, возле священного пруда, украшены витиеватыми ветвями и цветущими лозами. Друиды отдают почести за прошлые заслуги разношерстной компании.

Анкунин решил притаится в тени стены, вдали от общего шума и веселья, наслаждался прохладой ночного воздуха и терпким вином. Иногда кто-то шептался о нем, когда замечал, кто-то рисковал подойти и получал сухой ответ, но лишь с соратниками по оружию он мог себя немного отпустить. Вспомнить дни безрассудных приключений.

Роскошный праздник. Почти в узком кругу, но он, как и всегда оставался сторонним наблюдателем любуясь как остальные расслаблены. Из мыслей вырвал едва слышный бархатный тембр, приятно отдающийся теплом во всем теле. Вздох. Астарион смотрел на него, такого знакомого и чужого одновременно. Заметил, что Раут стал чуточку выше, что на одной половине его прелестного лица есть неаккуратный шрам, который кто-то посмел оставить. Осталось лишь протянуть руку и коснуться.

В какой-то момент рядом уже стоял Хальсин, который успевает уловить миг, когда на нечитаемом лице мелькает тень радости с удивлением. Набирает в грудь по больше воздуху, прежде чем сказать:

- Он все это время жил здесь, - тифлинг словно почувствовал о ком идет речь повернул в их сторону голову, слегка сощурив глаза.

- Что? - растерянно, вампир отступает на шаг назад, за стену. Скрыться не выйдет, о его присутствии знают все.

- Раут, - повторил друид, нарочно медленно, - все это время жил здесь. - жестом остановил собрата, - Он отвернулся.

- А мне не интересно куда сбежал этот... - сейчас даже в мыслях эльф не мог позволить себе обозвать тифлинга, - Друид. - губы Хальсина были сжаты в тонкую полоску, вампир снова избегал взгляда, начнет ёрничать.

- Ты можешь думать о его действиях сколько угодно, - и быстро решает пресечь это, большая ладонь коснулась плеча Астариона, - Но у него "сколько угодно" нет. Он уже прожил четверть своей жизни, если не треть, после наших приключений. Подумай об этом. - после чего вернулся к всеобщему веселью, завязывая диалог с Раутом.

Нежить привыкший жить среди таких как он, столкнулся со скоротечностью жизни. Яркий огонь тифлинга погаснет на веки, а зависимость любовь к нему никогда.

***

Пир закончился ближе к рассвету. И когда на следующие сутки все пришли в относительную норму, проблема с гоблинами начала их волновать. Они не оригинально решили осесть на том же месте что и во времена Абсолют:

- Чем раньше на них нападем, тем лучше, - воодушевленный Тав смотрел на своих соратников, - Поделимся на отряды и нападем со всех сторон.

Привычная обстановка подготовки к бою, есть время проверить и подготовить снаряжение, когда они расходятся в свои палатки.

Астарион пересекся с Раутом только взглядами на выходе, и в нем не было того восхищения смешенного с любовью, холодное безразличие, это режет где-то под сердцем. Тронь его и продрогнешь до костей. Колючий.

Но даже так они ловили взгляды друг друга, весь путь, в большой компании, до лагеря гоблинов.

- Возьми, - на его ладони лежала бутылочка целебного зелья, и тифлинг внимательно осмотрев его все же взял. Подготовка к бою полностью окончена. Звуки ночных птиц стихли, они все расселись по ближе к битве, ради скоро пира при свете луны.

Плут и друид странное сочетание в сражениях, но они досконально помнили движения друг друга. "Танец" - только на них двоих, быстрый, смертоносный. Удары клинков рассекали воздух и плоть врагов; посохи дробили кости, пузырили кожу до болезненных нарывов. Противникам бросались на них, но не удавалось нахально улыбаясь, попасть по нарушителям покоя. Высекали искры от соприкосновения металлов, мучительные возгласы гоблинов, надрывные вздохи.

В момент всеобщей передышки их отделили друг от друга. Завязали неравную битву на одного набросились втроем, не рассчитав, что Раут откинет их, став медвесычом. Багбир ударил рядом с Астарионом, но тот устоял; затем ударил снова, на этот раз его цель таки упала на землю. Хватило сил откатится в сторону, чтобы через секунду смотреть на то, как голову хотят снести топором. Время замедлилось. Последние два года жизни мерцали яркими, цветными вспышками перед глазами. Дыхание замерло, оскалив зубы он в последней попытке защитить себя закрыл голову руками. Боли не было, только запах крови, заливающей его лицо с одеждой.

Над ним нависал корпус медвесыча, что перекусил врагу шею, безжалостно потроша тушу и злобно свистя. Большой лапой зверь сдвинул эльфа подальше, пока тот снова не встанет на ноги.

- Спасибо, - ответом медвесыча было щелкание, с недовольным ворчанием.

Прыжок в толпу и большая часть гоблинов лежит на земле, пока Раут призывает метель на них, закрыв рану дрожащей рукой.

Голова раскалывается после удара о землю, Астарион не осознает, как встает на ноги, что двигается в сторону тифлинга ради его защиты. Вгрызается в шею отвратного гоблина, впив всю кровь и гнев переполняет его. Но удивительным образом после битвы только Раут был сильно побит.

Вампир слышал его болезненное дыхание, шел за ним, чтобы в случае чего взять на руки такого гордого и уставшего. Даже когда тот снова посмотрел на вампира холодным взглядом, возле входа в свое убежище. Зашел на запретную территорию.

Пантера лежала на ступенях охраняя пещеру. Шерсть на холке вздыбилась, она услышала незваного гостя и поднялась на лапы злобно рыча.

«Животные, хорошо чувствуют людей – произнес когда-то Раут, протягивая раскрытую ладонь Шкрябу.»

Большая кошка пропустила к хозяину, но готовая напасть шла за ним по пятам. Запах меда обволакивал его словно большое пуховое одеяло, оставляя желание растворится в нем. Друид осторожно стаскивал с себя одежду, обнажая свою кожу оттенка бледной лазури, открывая длинную неаккуратную рану, которая вернула его из образа медвесыча.

Игла и нить на столе, зелье в походной сумке, кувшин воды и миска на огне. Всегда готов к новым ранениям, тифлинг сидит к нему спиной. Астарион садится рядом, осторожно дотрагивается до раны. Раут не двигается, пока эльф обрабатывает рану, сосредоточено хмуря лоб. Стягивает ниткой края умело и быстро, в тишине которую оба не рискуют нарушить. Тогда прервется иллюзия, что все так и было всегда.

- Ты был там? – нарушает эльф их тишину, начиная из далека. Приступая к следующей ране. – Когда мозг пал?

- Нет, - ему потребовалось добрых пять секунд, чтобы не продолжать тонуть в запахе бергамота и бренди.

- Я боялся, что ты мог погибнуть, - признается Анкунин.

- Это ведь ложь, - саркастично хмыкает, заглядывая в его глаза, - Тебе нет дела до других.

- Тогда, да, - смотрит на него снизу-вверх, сжав губы в тонкую полоску, - Но ты стал для меня всем, Раут, а потом забрал это все с собой.

- Ты буквально был другим. Перечеркнул все что мне в тебе нравилось, и я не сомневаюсь: мог оказаться на их месте в любой момент! Мог также повестись на сладкие речи любого из них, - когти впиваются в плечо, немного царапают пуская кровь. Эгоистичная мысль билась все это время в голове.

- Но ты там не оказался, - парировал эльф, настойчиво защищая Раута от собственных рук.

- Если бы не был зависим от меня. Оказался бы. - обреченно произносит друид, тяжелым взглядом окидывая Анкунина. Грудь пронзало, как иглой, и пугающим холодом страх, отражался в его глазах, - Я не хочу знать, что ты выбрал. Между нами было все кончено. Потому что мы оба не нормальные! - эмоции быстро сменились. Щеки пылали от злости, от понимания, его тянет к опасности сопровождающей вампира, они оба зависимы друг от друга. Сломаны жизнью, - И любовь у нас в точности такая.

- Но мы ведь можем, - Астарион чувствует, как сердце бьется о ребра как сумасшедшее, его пальцы сильнее обхватили тонкое запястье Раута. Эта ситуация уже была однажды. "Признавать неоднозначные чувства — было сложно. Объясняться в чувствах Рауту почти невозможно." - попробовать снова? Сделать все, правильно?