Моя остановочка

Данте ненавидит, когда Лимбо затягивает его в самый неожиданный момент, а после выплёвывает как пережёванный кусок мусора в хуй пойми какой части города. Были у этого и плюсы, он наверное от и до знал почти любые закоулки в городе, но если эти тропы не приводили его к новым барам, то можно сказать, эти знания больше являлись бесполезными.

Особая неудача, если его выбрасывало в тех районах Лимбо-сити, в которых он по своей доброй воле никогда бы не ошивался. Там, где слишком чисто, слишком много красивых, а не потрёпанных высоток. Данте привык к той среде, где обитал сам — дерьмовые клубы и заброшенная территория парка аттракционов, где стоял его трейлер. Там было привычнее, там Данте хоть на секунду мог отключить бдительность.

И конкретно сейчас удача от него отвернулась. Непонятно, чем Данте ей так насолил, учитывая, что женщин очаровывать он умел, но вот с удачей как-то не сложилась, та лишь поворачивалась к нему спиной, оставляя потрёпанным и измотанным, в неизвестно какой точке города.

Данте устал. Или скорее заебался. Сил на то, чтобы добраться до собственного убежища в трейлере у него вряд ли хватит. По крайней мере, оставайся у него хоть немного выносливости сейчас, он совершенно точно предпочёл бы добраться до нужного места через крыши, но не факт, что он не свалится вниз, когда ослабевшие пальцы не удержатся за выступ. И рисковать лишний раз, пусть и с его бешеной регенерацией, смысла не было.

А значит, настала пора делать то, что Данте тоже не особо любил. То есть залезть в железную банку и терпеть косые взгляды людей, которым вряд ли пришёлся бы по вкусу его нынешний внешний вид. Растрёпанный, грязный — кое-где порванный плащ — чёрт возьми, как будто бы у него были бесконечные деньги на то, чтобы постоянно оплачивать починку! Жаль, что проклятым демоническим тварям не объяснишь, что вообще-то он почти на мели и ему сейчас как-то не к месту тратиться снова на химчистку. Те если говорить и умели, то болтали чаще всякую несуразную чушь, от которой было проще избавиться, пустив пулю им в лоб, тем более, тех, кто был болтливее его, Данте на дух не переносил, — и ещё не до конца затянувшиеся раны. Лишь бы никто полицию или скорую не вызвал — вот на что надеется Данте, вылезая из переулка и осматриваясь, стараясь прикинуть, в какой стороне может быть нужная ему автобусная остановка.

Не будь он так измотан, то хрен залез бы в общественный транспорт. Место не менее проклятое, чем демонические твари. Ибо там было душно, тесно, много незнакомых людей, которые раздражали его либо своими взглядами, либо тем, как близко к нему находились.

У Данте не было проблем с тем, чтобы позволять прикасаться к себе. Всё что угодно, если вы не планируете воткнуть в него нечто острое. А так, он в вашем распоряжении. Но в том и дело, что он подобное скорее позволял. Когда сам того хотел.

Поэтому дойдя до одной из остановок (в этом районе она выглядела куда чище, нежели там, где Данте обычно бывал и его отчего-то почти кривит от такой вылизанной чистоты), он устало сваливается на скамью, угрюмо смотря перед собой. Кажется, какая-то женщина поблизости отшатывается от него, но Данте плевать, ему бы до дома добраться и завалиться спать на ближайшие сутки, дабы восстановить силы и залечить все раны.

Вот почистит пистолеты, завалиться спать, отдохнёт, а потом хоть конец света. Предпочтительно конечно без него, но Данте на лучшее особо никогда не надеется. Выживание в одиночку отучило его верить в какое-то призрачное «лучше».

Устало потирая переносицу, Данте выдыхает. Чуткий слух уже сейчас улавливает шум от автобуса, тот был куда больше, чем от легковых машин, так что различить особого труда для него не составляло.

И когда двери автобуса открываются, он довольно быстро и ловко, несмотря на всю свою усталость, забирается внутрь и предпочитает остаться примерно в конце, держась за поручень. Данте отмечает для себя, что большинство людей слишком заняты своими делами, чтобы замечать, что поблизости от них стоит растрёпанный парень со несколько злым взглядом.

Хоть в чём-то повезло. Значит, докапываться до него никто не захочет. А кто захочет, скорее побоится к нему напрямую лезть. И подозревая, что поездка выдастся долгой и мучительной, Данте переводит скучающий взгляд от одного пассажира к другому, подгоняемый странным предчувствием. Словно вот-вот что-то случится. Он невольно напрягается, мысленно матерясь и надеясь, что это не очередной залёт в Лимбо, хотя интуиция ему всё равно упорно о чём-то шептала, вызывая лишь большее раздражение.

И если до этого его взгляд скорее лениво скользил по людям, то теперь? Подгоняемый паранойей и странным ощущением между лопаток, он рассматривает почти каждое попадающееся ему лицо.

Вот-вот что-то случится. Обязательно случится, Данте чувствует это почти всем телом, которое рвётся по привычке к действию и пытается подтолкнуть искать причину предчувствия. Вот только… Что должно произойти? Данте лишь надеется, что в этот автобус прямо сейчас не врежется лапа какого-нибудь огромного демона, а его вновь не затащит в Лимбо, он слишком устал и скорее всего сил не хватит на привычные остроты. Останется лишь острота лезвия Мятежника и его накалённые до предела нервы.

Чёрт. Осматриваясь и пока ничего не находя, Данте чувствует себя дураком и параноиком.

<center>***</center>

Вергилий ненавидит, когда всё идёт не по плану. Сегодняшний день был у него полностью забит делами — даже лишней минуты не нашлось бы. Поэтому неожиданная поломка машины? Ох, его это выбесило. Что никак не отобразилось на его бесстрастном лице или же в тоне, когда он пытался решить проблему и ему приходилось выдавливать подобие вежливой улыбки.

Ой, извините, почти все наши мастера сейчас заняты. Ой, извините, сэр, к вам смогут приехать только через час. В лучшем случае. Если мастер сам не застрянет в какой пробке.

Вергилий хотел запустить пару клинков прямо в лицо тому, кто говорил с ним по телефону, но его выдержка и самоконтроль лучше этого, не так ли? Тем более, вычислять кого-то и калечить ради того, чтобы выпустить пар, совсем не в его стиле. Ему хватило выпустить немного язвительности во время разговора по телефону.

Понимая, что задерживаться тут на целый час он точно не может, Вергилий хмуро смотрит на незаводящуюся машину. Он мог бы попытаться разобраться сам, вот только имелись сомнения, что починка этой техники ему правда поддастся так быстро. В том, что у него рано или поздно получится всё починить, Вергилий уверен — в своём уме и руках он никогда бы не усомнился, но вот понимание того, сколько времени придётся потратить, заставляет его рассматривать иные варианты.

С тех пор, как он получил права и самостоятельно добирался до всех нужных ему точек, об общественном транспорте он даже не задумывался. Хотя, справедливости ради, он почти никогда там и не бывал. Не имелось необходимости, к тому же, людей слишком близко от себя Вергилий на дух не переносил. На расстоянии вытянутой руки — в лучшем случае. На расстоянии длины Ямато в его руках — вообще замечательно.

А там, где не могла проехать машина… Ну, Ямато всё ещё в помощь. Однако использовать свой меч ради мелочных вещей вроде того, чтобы добраться побыстрее до места встречи? Нет, Вергилий не стал бы.

Поэтому остаётся только ждать на остановке и поправлять шляпу, чтобы хоть немного скрыть от слишком любопытных глаз посторонних светлые волосы. И Вергилий старается по привычке держать лицо, когда заходит в подъехавший автобус и ищет себе взглядом наиболее укромный уголок.

Но он замирает, ощущая зуд и какую-то щекотку между лопаток. Даже игнорирует, как незнакомец, другой пассажир, пытается попросить его отойти в сторону и позволить пройти. Пульс подскакивает — Вергилию на секунду даже почти кажется, что сердце нефелима способно получить инфаркт и едва не кричит, мол, вот и моя остановочка.

Тяжело сглотнув и понимая, как сильно у него пересохло в горле, Вергилий хмурится, пытаясь понять ситуацию, проанализировать. Но у него не получается. Потому что голова идёт кругом и отзывается сильной болью, когда он натыкается на взгляд серых глаз почти в противоположной стороне автобуса.

Кто-то спрашивает, не плохо ли ему и нужно ли вызвать скорую. «Не помешало бы», — фыркает Вергилий про себя. Ведь у него галлюцинации, не иначе. Ибо как ещё объяснить, что он сейчас увидел точно такие же глаза, как у себя самого и это точно не являлось просто отражением от металлических поручней или же стекла?

Ему не верится. Впервые Вергилий думает об обмане собственного зрения, ведь так не бывает. Не могло так случиться, чтобы он сейчас вдруг наткнулся на какого-то парня, слишком сильно похожего на него самого и тоже согнувшегося едва ли не пополам, держась за виски.

И ведь шаги в сторону друг друга они делают практически одновременно. Как по велению непонятного внутреннего притяжения — их в тот момент как привязало друг к другу и верёвка стремительно сокращалась, становясь всё меньше и меньше, заставляя их приблизиться больше, рассмотреть лучше.

Может, они благополучно добрались бы до своей цели, если бы ещё не автобус и резкие повороты.

Качнуло. Так сильно, что их кажется припечатало друг к другу. А заодно и к стене. Повезло ещё, что никого другого не задели.

И Вергилий, куда быстрее взявший себя в руки, в эти же самые руки берёт ещё и ситуацию вместе с этим парнем, опирающимся на него сейчас и смотрящего с тем же недоумением, растерянностью. И ещё раздражением — Вергилий удивляется тому, как чётко улавливает эмоции по одним лишь глазам этого человека. Даже ни на секунду не сомневаясь, просто понимая в тот же момент, как это появлялось на лице, столь похожем на его собственное.

Они беззастенчиво пялятся. Молча. Слова словно растворились, исчезли, перестали существовать, а если какие и имелись, то попросту застряли в глотке. И головная боль всё ещё тонко пульсировала в висках, как бы намекая, что ничего ещё не закончилось. Добрались, нашлись? Отлично, теперь ещё и разберитесь, что происходит.

Двигаться тяжело, Вергилия тянет просто стоять там, прижатым чужим телом к стене и смотреть, смотреть, впитывать каждый бит доступной информации. Вроде бы новой, но в тоже время такой знакомой, что от непонятных вспышек воспоминаний перед глазами перехватывает дыхание.

Данте. Имя вспыхивает одной из странных картин в сознании, а в душе поселяется уверенность, что вот этот потрёпанный и выглядящий как бездомная собака после ливня, совершенно точно должен носить имя Данте.

Он всё ещё не уверен, что всё это значит. Но от Данте он чувствует нечто такое родное, давно забытое, но всё ещё нужное… Хочется прямо там, на месте, вцепиться в плечи и оставить рядом, чтобы не потерять и чтобы никуда не сбежал. Вергилий наполнен странной уверенностью не отпускать. Он чувствует существо точно такое же, как он сам, ощущает, что кто-то ему по-настоящему равен и это чувство сродни настоящей эйфории.

Неудивительно, что как только до него доходит, что автобус остановился, а двери открыты, он без лишних раздумий или сомнений хватает Данте за запястье и тянет за собой к выходу, а после и к переулку. Ради приватного разговора и получения ответов.

Возмущённые возгласы Данте и угрозы отрезать руки и отстрелить яйца он почти игнорирует. Вергилий не в состоянии сдержать желание закатить глаза и даже усмехнуться себе под нос. Он почему-то и не ожидал иной реакции. Но угрозы всерьёз не воспринимал. Подсознательно понимал, что если бы Данте действительно хотел бы вырваться, давно это сделал бы и ничего ему не помешало бы. Даже твёрдая хватка или просьбы Вергилия помолчать немного.

И оттолкнуть его, когда Вергилий буквально прижал к стене и обхватил руками лицо, тоже мог бы свободно. Главное лишь захотеть. Но Данте стоит, скалиться и рявкает что-то, смотрит злобно, однако не делает ни одной настоящей попытки вырваться.

— Перчатки холодные, — недовольно ворчит Данте, когда Вергилий продолжает тщательно изучать его лицо. Не только взглядом, но и пальцами. Убеждаясь, что лица у них всё-таки одинаковые. Разве что у Данте имелся шрам, а кожа была темнее, ровно как и цвет волос.

— Думаешь, сниму их только из-за твоей просьбы? — Вергилий понятия не имеет, почему отвечает так. С языка срывается само — лёгкая фраза, насмешливая, призывающая продолжить перепалку и как будто дразнящая.

Совсем не то, как он привык себя вести себя с другими. Сдержанно, вежливо, но всё же холодно, не подпуская близко. А тут, с Данте, всё как с ног на голову перевернулось. Отвечает, надеясь сцепиться языками и получить ответную реакцию. Как будто в порядке вещей — делать такое исключение для кого-то конкретного.

— Было бы неплохо, — огрызается Данте низким голосом, хмуро косясь на руки в перчатках, до сих пор не отпустившие его лицо и заставляющие смотреть в основном прямо, — Люблю штучек погорячее, знаешь ли.

А если Вергилий ему прямо сейчас врежет, интересно, это выльется в серьёзную драку по случайности? Что-то ему подсказывает — да, так и будет. Поэтому он сдерживается, но делает мысленную пометку в ближайшее время проверить. Кровь закипает от одной только мысли о противнике, равного ему самому. Что там Данте сказал?.. Любит погорячее? Ну, Вергилий обеспечит ему это, но позже. Не всё сразу.

— Возьму на заметку, — фыркает Вергилий в ответ и лишь приподнимает бровь, когда Данте, как непослушный ребёнок, замышляющий шалость и только шалость, просто берёт и подталкивает пальцами его шляпу, отчего та валится на землю с глухим стуком. Не страшно — у него таких несколько, а вот… Неожиданно найденный брат, вроде бы один. Так что своё внимание он оставляет на нём, а не на какой-то вещи, которую он в состоянии заменить в любой момент, когда только пожелает.

— Ого, с самого начала запоминаешь мои предпочтения? Ценю рвение.

Вергилий хочет откусить ему язык. Возможно буквально.

Стараясь сохранять подобие хладнокровия и не показывать, как он на самом деле реагирует на подобные подшучивания, Вергилий только улыбается уголком губ. Мол, ну может и запоминаю, всякое может быть.

— Запомнить? Звучит отлично. Но вот вспомнить… Звучит ещё лучше, не находишь? — совсем не тонкий намёк, что им бы обсудить всё наконец. Разузнать, что случилось. Уточнить, у обоих ли в памяти вспышками мелькает добрая улыбка матери и её ласковые руки, детские и несерьёзные драки, обиженный Вергилий, уходящий сидеть в одиночества и Данте, спустя время плетущийся за ним, дабы расшевелить брата и не позволить тому закрываться в себе или отталкивать, обещая отдать свою порцию сладкого на сегодня, ведь он тут старший близнец и вроде как на нём тут должны быть все заботы. И был ли в их памяти тот же самый, общий дом.

И Вергилий так глубоко задумывается о своей памяти, что не сразу замечает очередную тупую шалость Данте. То, как он тянет зубами перчатку, поначалу слегка прикусив кончик пальца, а затем уцепившись как следует и потянув на себя, нагло и бесстыдно стягивая её с руки Вергилий. Зря он не убирал её с лица Данте. Поплатился за своё упрямство, не иначе.

Взгляд у Данте довольный. Даже слишком. Настолько, что у Вергилия снова возникает желание его ударить. Если бы ещё его не сбивал с толку так сильно вид брата перед ним, держащего зубами его перчатку и смотрящего вот так. Вергилий тяжело сглатывает, вдруг понимая, что из лёгких словно всё выкачали. Дышать опять тяжело, прямо как когда их глаза нашли друг друга.

Возможно, у Данте появится его собственный трофей после этой встречи. Он откажется отдавать брату перчатку обратно.

Возможно, у сердца Вергилия случилась остановочка где не следовало, но… Он разберётся. Впишет найденного брата в свои планы, вместе с ним добьётся всего, чего желает. И может самого Данте тоже добьётся.

Ведь тот теперь, после своей выходки, тоже находился в списке желаний. Пока сам того не осознавая.