Саяка снова что-то бессвязно бормотала. Как обычно. И, все же, почему-то казалось немного более заманчивым наблюдать, как она двигается и говорит, как ее губы приоткрываются и сжимаются, как она наклоняет голову, пытаясь вспомнить что-то во время разговора, или даже как забавно очаровательны ее жесты, когда она оживлялась, поглощенная своей собственной темой и волнением.

И на полпути Кирари обнаружила, что больше не слушает. Просто смотрит. В ее глаза, на ее губы, на маленькие подергивания их уголков, когда они поднимаются в смехе. Кирари сидела там, очарованная, и в такие моменты она даже не замечала, что они становились ближе. Гораздо ближе.

Кирари моргнула и увидела, что Саяка положила руки ей на плечи и смотрела прямо в глаза.

— Вы не говорите ничего, Президент.

— Ах. Я… отвлеклась, — обычный ответ, но Саяка все равно улыбнулась, наклоняясь вперед.

— Я знаю, — и Игараши придвинулась ближе, ее тело прижалось к другому, когда вес ее мягких бедер опустился на ноги Кирари, а руки Кирари обвились вокруг тела ее секретарши, а она даже не заметила.

Кирари попыталась подвинуть ее еще ближе, но Саяка колебалась.

— Эй, а если кто-нибудь войдет?

— Ну и что? Поживи немного, Саяка, — ответила Кирари. Наклонилась и поцеловала ее в лоб, — Доверься мне.

Их глаза встретились, губы соприкоснулись. И на мгновение все, о чем Саяка могла думать: — что она чувствовала себя дома.