Чже Ин и Чи Мин.
Чже Ин, сколько себя помнил, всегда был один. Он сам выстроил вокруг себя стену из безразличия и надменности, чтобы к нему не совались. Среди альф его возраста не было никого, кто хоть сколько-нибудь его интересовал. Но, несмотря на это, каждый день своего пребывания в лаборатории Чже Ин словно искал кого-то, или ждал, что этот кто-то найдёт его. В классе, где учился Чже Ин, было двадцать пять альф, как и в параллельном. С теми же альфами из класса он делил свою комнату. Двадцать пять идеально застеленных кроватей, столько же до безобразия чистых шкафчиков. Одинаковая одежда, занятия, один распорядок дня. Чже Ин смотрел на лица одноклассников и пытался понять, что все они тут делают. Кто эти взрослые, которые приносят еду, проводят занятия, меняют постель. Кто он сам. И кто тот человек, которого он никогда не видел и никогда не прекращал искать.
Классы были сформированы по системе превосходства, от первого места до пятидесятого. Оценивались в первую очередь сила, ум, выносливость, решимость, умение управлять и контролировать других, стремление защищать и вдохновлять, способность вести за собой и покровительствовать тем, кто менее силён, и, конечно же, красота. Чже Ин был шестым после Кан Мина, Чон Хо, Тэ Хана, Го Рана и Хэ Сона. Если бы не его безразличие ко всем вокруг, он явно был бы вторым, а может быть, смог бы превзойти и Кан Мина. Но холодный и отстранённый Чже Ин каждый раз вынужден был склонять голову под взглядом лидера и отступать. Стоило ему ответить на усмешки кого-то из альф своей ёмкой фразой, как оппонент тут же срывался с катушек, и начиналась неистовая драка, заканчивавшаяся всегда одинаково. Откуда ни возьмись появлялся Кан Мин и рыком заставлял дерущихся и всех вокруг мгновенно остолбенеть, поникнуть и виновато склонить голову. Под мощью этой силы Чже Ин ощущался себя так, словно его придавила массивная бетонная плита. Сопротивляться было невозможно.
Ещё до начала обучения, когда распределение по способностям ещё не проводилось, Кан Мин уже был в центре всеобщего внимания. Окружён лучшими, сильнейшими, он всегда улыбался и внушал всем вокруг ощущение покоя и уюта. Видя отрешённость Чже Ина, Кан Мин старался привлечь и его, подружиться с ним. Но, казалось, на одного только Чже Ина способность лидера сплотить других альф совершенно не действовала. Он лишь демонстративно отворачивался и с невозмутимым видом продолжал играть в гордом одиночестве. Кан Мин чувствовал страдания и зависть Чже Ина, но не находил способа помочь ему. В какой-то момент он просто смирился и принял характер Чже Ина как данность, прекратил попытки ему помочь и только продолжал верить, что кто-то сможет сделать это за него. «Может быть, кто-то из старших альф сможет то, чего не смог я», – думал лидер.
И действительно, был альфа, к которому Чже Ин тянулся изо всех сил, на кого равнялся и стремился перенять от него всё: манеру речи, поведение, даже причёску. Это был не Ко Джа, бесспорный лидер старшей группы альф, первый и самый удивительный вожак, а тот альфа, который, как и Чже Ин, не смог попасть в пятёрку лучших и был шестым, Рэн Ган. Чже Ину Рэн Ган казался ослепительно красивым и невыносимо холодным. На всех вокруг он смотрел свысока и лишь одаривал иногда Чже Ина своим ледяным безразличным взглядом. Рэн Ган редко заговаривал с кем-то, только по делу, ни к кому не проявлял ни заботы, ни агрессии. И всё же являлся для Чже Ина кумиром, даже идолом. Однако, не Рэн Ган был тем человеком, из-за которого в сердце Чже Ина зияла сосущая пустота. Возможно, если бы был кто-то, с кем он мог бы поделиться своими мыслями, рассказать о той пустоте, Чже Ин бы узнал, что это чувство было знакомо каждому из сотни альф, проживающих всё свои дни в лаборатории.
Когда старшим альфам исполнилось двадцать лет, а младшим пятнадцать, пятеро альф были отправлены из лаборатории. Никто не знал ни причин, ни целей этого поступка взрослых, детям просто сказали, что это часть обучения для лучших. Спустя несколько месяцев был отправлен Тэ Джун, что вообще никак невозможно было объяснить логически, ведь он был хоть и очень умным, но в остальном лидировал скорее с конца списка. К величайшему удивлению Чже Ина, лидером в сложившейся ситуации всё же стал Рэн Ган. И совершенно неожиданно в нём открылись все черты вожака. Он стал внимательным, заботливым, рассудительным, в общем таким, каким всегда был Ко Джа. Чже Ин был обескуражен и в какой-то момент задал Рэн Гану вопрос, тревоживший его всё время отсутствия пятёрки лидеров. «Почему из холодного и безразличного его кумир превратился в копию Ко Джа?» Ответ поразил Чже Ина до глубины души. – Потому что все нуждаются во мне, – просто ответил Рэн Ган.
Чже Ин так растерялся, что молча развернулся и ушёл в глубокой задумчивости. И после много дней ещё пытался осмыслить услышанное от того, кто всегда был его опорой, а теперь перевернул представление о себе с ног на голову. А потом произошло нечто, изменившее жизнь каждого навсегда. В одну из ночей, которую позже стали называть НОМ, Чже Ин проснулся от страшного грохота и воплей. Вокруг творилась дикая суета, альфы спешно собирались, Ко Джа кричал что-то Чже Ину, но тот никак не мог стряхнуть остатки сна и понять, что лидер от него хочет. И тут в дверях появился Тэ Джун, он страшно кричал, что нужно идти быстрее.
Чже Ин вскочил с кровати и прямо босиком побежал за всеми остальными. В коридоре он увидел, что и альфы из другой комнаты, и старшие бегут за Тэ Джуном, а за стеной творится что-то невообразимое. Слышны были вопли, удары, стоны и крики, и совершенно ничего невозможно было понять, младшими овладела паника, они лишь стремились убежать, спрятаться от творившегося вокруг кошмара. Внезапно все альфы оказались на улице, увидели Ко Джа, Таэ Ву, Джи Ха, Дон Гу и Тэ Сона, с которыми объединился Тэ Джун, и все вместе альфы двинулись бегом в неизвестном детям направлении. На самом деле группа альф двигалась в сторону ангара.
Левое крыло, где содержались омеги, было взято первым, поэтому группа во главе с Кён Су, Джу До, Ма Хёном, Хье Ри, Джин Ву и Ди Джи добралась в ангар чуть раньше. Шокированные, уставшие, дрожащие от адреналина омеги продолжали стоять толпой посреди ангара, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Ещё даже не было получено ими ни одного ответа от старших, как в ангар ворвалась вторая группа не менее запыхавшихся и шокированных альф. В первые секунды все просто тупо уставились друг на друга. Кроме лидеров, никто из собравшихся не имел представления о существовании других. В недоумении они смотрели сначала на лучших, которые бросились обнимать друг друга и ликовать, благодаря судьбу за удачное завершение штурма и тот факт, что ни одной жизни не было потеряно. После альфы и омеги уставились друг на друга. Чже Ин смотрел в тот миг на Кан Мина, инстинктивно стараясь понять и интерпретировать реакцию своего лидера, но того, что он увидел, точно никак не мог ожидать. Кан Мин вдруг изменился в лице до неузнаваемости и метнулся к кому-то в толпе незнакомцев внутри ангара.
Он схватил тщедушного невысокого паренька с кукольным лицом и жемчужными волосами за плечи и жадно разглядывал его несколько секунд, а потом прижал к груди так крепко, что, казалось, раздавит его в объятьях. Паренёк внезапно зарыдал в голос, но по его лицу было видно, что это слёзы безграничного счастья, внезапно обрушившегося на этих двоих. Вокруг Чже Ина все больше альф повторяли поступок Кан Мина, безошибочно выделяя кого-то в толпе. Но Чже Ин больше не удивлялся и вообще перестал замечать что-либо вокруг. Он забыл, кто он и где, забыл, как дышать и для чего нужны ему ноги. Он замер и не мог ни двинуться, ни оторвать взгляда от человека, стоявшего в нескольких метрах от него.
Тот парень, явно ровесник Чже Ина, тоже стоял, как вкопанный, немного приоткрыв от удивления рот и очень широко раскрыв невероятно глубокого цвета огромные синие глаза. В этих глазах альфе мерещился шторм, в котором бушующая стихия колоссального размера волнами разрушала сознание Чже Ина, ломала и стирала из памяти каждый день его бесполезного и монотонного существования в одиночестве, а на руинах прошлого распускал свои чарующие бутоны невиданный прежде цветок, благоухающий феромонами, заставлявшими альфу двигаться как сомнамбула, не осознавая собственных действий, к этому прекрасному созданию.
Чже Ин обхватил руками тонкий силуэт, своё прекрасное видение, осторожно прижал его к себе, боясь что он растает, словно мираж. Трепетно коснулся черных как смоль волос, пухлых, немного искусанных губ, нежной кожи щеки, на которой уже пролегли блестящие бороздки слёз. Чже Ин принялся целовать эти щёки, эти губы, чувствуя, как солёные слёзы попадают в самую душу, переворачивают и рвут её на части. Он осознал в ту самую секунду, когда его увидел, что это он. Тот самый человек, без которого в груди ощущалась огромная дыра. Теперь дыра заполнилась тягучим и горячим наслаждением, чувством, что человек в его объятьях является продолжением самого Чже Ина. Он не осмеливался заговорить, да это было и не нужно. Кругом царил хаос, все альфы и омеги в один краткий миг обрели друг друга, и каждому было не до пустых разговоров.
Так и стояли они, утопая в объятья друг друга, забыв про время и про всё на свете. И только с первыми лучами солнца Тэ Джун привлёк к себе внимание и попросил внимательно его выслушать. Правда о лаборатории и её детях шокировала всех, но не было времени ужасаться и жалеть себя. Нужно было начинать жить с чистого листа, учиться всему с нуля. Детям лаборатории уже ничего было не страшно, потому что самым пугающим всегда было одиночество, непонятное и тисками сжимавшее сердце. Теперь чувство тоски было забыто, и каждый из двухсот альф и омег знал: счастье уже здесь, оно пришло этой ночью в пыльный ангар и разлилось тёплой негой в сердцах старших и младших, сильных и слабых, не обойдя стороной никого. – Как тебя зовут? – только спросил Чже Ин у своего обретённого счастья. – Чи Мин, – робко ответил омега, – а тебя? – Чже Ин, – тихо произнёс альфа, – но для тебя я буду хоть слугой, хоть стражем покоев, только не покидай меня больше. – Никогда, – прошептал Чи Мин.
Ангар был пуст и не приспособлен для жизни. Ничего, кроме спальных мешков, лидеры не смогли добыть за несколько часов перед штурмом. Но и их было достаточно, чтобы переждать первые волнения и насладиться дурманящими мгновениями обретённой свободы и любви. Чи Мин спал беспокойным сном и неосознанно цеплялся за пижаму Чже Ина. Альфа склонился над хрупким омегой и блаженно рассматривал его, стараясь запечатлеть каждую черту его тонкого лица. Чи Мин открыл глаза и несколько секунд изумлённо смотрел на Чже Ина. – Это сон? – взволнованно произнёс он. – Я с тобой, – сказал альфа и успокаивающе провёл рукой по волосам Чи Мина, – я здесь, и буду рядом всегда. Он впервые выпустил успокаивающие феромоны, и омега блаженно закрыл глаза. – Хорошо, – прошептал он, – ты здесь. Теперь я не один.
Эта фраза как разряд тока прошла по телу Чже Ина. – Ты был одинок? – спросил он. – Да, – прошептал Чи Мин, – я всегда искал кого-то, но не мог найти. Теперь я знаю, что искал тебя. Альфа почувствовал, что слёзы душат его, и тихо произнёс: – Я тоже всегда искал тебя. Он наклонился и нежно поцеловал его, омега обвил руками шею Чже Ина и притянул к себе. Тонкие пальцы скользнули под пижаму и пробежали по телу, заставив альфу дрожать в хрупких руках, как маленького продрогшего котёнка. Чже Ин забрался в спальник к Чи Мину и нежно гладил его изящную спину, нежную грудь, тонкие ключицы, омега тоже дрожал и подавался на встречу прикосновениям. Никто вокруг не обращал на них внимания, никто будто не слышал частого дыхания Чже Ина и тихих стонов Чи Мина, потому что каждый в ангаре был зациклен на своём новообретённом центре вселенной. Кроме двоих.
Чон Хо и Су Вон.
В ту страшную ночь, когда Су Вон проснулся от шума и криков, он был напуган, как и все. Но было то, что разительно отличало его от других омег. Только Су Вон мог становиться «берсерком» не достигнув половозрелости, не обретя своего альфу, не ощущая острой опасности в отношении него и потомства, в общем, нарушая все правила, казалось бы, чётко прописанные учёными в его геноме. Где-то они допустили фатальную ошибку, обернувшуюся для некоторых из них катастрофой.
Когда Кён Су добрался до комнаты младших омег первой группы, Су Вона там уже не было. Он был в эпицентре бойни с учёными, и не только с ними. С виду маленький хрупкий омега, казавшийся слабым и беззащитным из-за своего кукольного личика, на самом деле был невероятно сильным, а в «состоянии берсерка» был подобен разъярённому носорогу и крушил всё и всех на своём пути, не разбирая, кто вокруг него, и не осознавая собственных действий.
Ещё задолго до того, как пятёрку лучших омег отправили наружу, у Су Вона случилась первая течка, хотя до достижения им пятнадцатилетия оставался ещё год. Она была слабой, но на нём сказалась уникальным образом. Став «берсерком», Су Вон разбросал старших, попытавшихся его усмирить, отметелил всех, до кого успел добраться, и только когда учёные нашпиговали его дротами с мощным транквилизатором, он отрубился и мирно посапывал на полу, напоминая своим видом очаровательного спящего ангелочка. До конца течки Су Вон просидел в изоляторе, а после пил подавители наравне со старшими омегами.
В ночь спасательной операции у Су Вона не должно было быть течки, и, соответственно, супрессанты он не принимал. Однако шок сам по себе спровоцировал «состояние берсерка», и никто не мог вывести Су Вона из него. Хье Ри единственный сумел быстро среагировать в критической ситуации и прямо во время бойни пробраться в хранилище медикаментов, взять устройство и транквилизаторы, несколько раз попасть в мечущегося и крушащего лабораторию Су Вона, а потом, ослабевшего, вытащить его на улицу.
В то же время Кён Су, Джу До, Ма Хён, Джин Ву и Ди Джи вывели наконец всех омег из помещения, оставив завершение штурма на членов своих банд и банд предводителей-альф, и группа быстро двинулась в сторону ангара. Ди Джи пришлось нести спящего Су Вона на руках. Из-за этого инцидента Ко Джа и другие старшие альфы, попавшие под буйство мелкого, задержались в лаборатории, и их группа пришла позже, разминувшись с группой омег. Старшие омеги уложили Су Вона в спальник и забыли о нём до утра, отвлечённые другими заботами. Но был человек, чей взгляд был прикован к спящему омеге с первой секунды, когда тот вошёл в ангар и увидел его на руках у Ди Джи. Этим человеком был второй из пятёрки лидеров младших альф – Чон Хо.
В то время, когда Чже Ин и Чи Мин тонули в экстазе от прикосновений друг друга и задыхались от страстных поцелуев, руки потерявшего контроль лидера мелких альф, Кан Мина, тоже блуждали по телу маленького омеги, заставляя трепетать от прикосновений горячих пальцев и пылких губ. Жемчужные волосы и тонкие черты кукольного личика, хрупкое и гибкое маленькое тело, нежный шёпот пухлых розовых губ. Величественный лидер младших альф растворился в нём, забыв не только себя, но и всех остальных, чего прежде с ним не случалось. На Гём перебирал пальчиками мягкие волосы Кан Мина, покусывал его за ухо и совершенно бесстыдно громко постанывал, выжигая из головы несчастного альфы последние крупицы разума, заставляя бесконечно плавиться в затягивающем омуте страсти.
И не только они, все вокруг словно растворились в своих парах, таких долгожданных и внезапно обретённых. Им было не до сна. На пыльном полу ангара, в уютных спальниках, альфы и омеги словно стремились возместить все отнятые у них годы. Кроме, разве что, Тэ Джуна, Ко Джа и Таэ Ву, завистливо поглядывавшего по сторонам. После первой встречи Джу До не подпускал альфу ближе, чем на десять метров, и бесконечно изводил его, провоцируя скандал. В общем, троим лидерам было не до простых человеческих радостей, нужно было в срочном порядке заняться решением тысячи вопросов, касающихся жизни в ангаре. Кён Су, Джу До и Ди Джи были отправлены патрулировать территорию, на случай погони. В полной тишине и идиллии, нарушаемой лишь шуршанием спальников, раздался дикий вопль. Действие транквилизаторов закончилось, Су Вон проснулся, не понимая, где он, что произошло и как он тут оказался. И в то же мгновение почувствовал, что кто-то крепко сжимает его в объятьях.
Чон Хо не смог держать себя в руках, когда Ди Джи уложил Су Вона в спальник и ушёл к Тэ Джуну обсуждать дальнейшие действия. Альфа приблизился, одурманенный феромонами омеги, неосознанно опустился, лёг рядом и притянул к себе Су Вона, сжал его в объятьях и пролежал с ним так до утра. Под утро сон таки сморил его, и во сне Чон Хо видел лишь прекрасное кукольное лицо, светлые волосы, вихрами обрамлявшие высокий лоб и острые скулы, маленькие розовые уши и нежные пухлые губы, чуть приоткрытые и манящие впиться в них со всей страстью. Сладкий сон оборвал неистовый крик. Чон Хо резко вскочил и тут же получил серию мощных ударов, от неожиданности упал на колени и отполз к стене. Когда первый шок прошёл, альфа вскочил и молча выпустил подавляющие феромоны. Это было его ошибкой. Вместо покорности, Су Вон взбесился и обратился «берсерком», кинулся на Чон Хо, а вырубив его, набросился на остальных.
Утренняя идиллии была мгновенно разрушена, лидеры альф не решались сунуться с маленькому омеге, чьи глаза, налитые кровью, будто метали молнии. Лидеры омег и подавно не пытались его усмирить. Хье Ри тяжело вздохнул и поблагодарил сам себя за предусмотрительность. Украшенный дротами с транквилизатором Су Вон в очередной раз отправился в спальник отсыпаться, а любвеобильного Чон Хо выставили на улицу патрулировать территорию и строго настрого запретили приближаться к Су Вону ближе, чем на десять метром. Таэ Ву понимающе вздохнул и представил, как будет ухмыляться Джу До. После выцепил Тэ Джуна и попросил разъяснить, какого, собственно, рожна вторые по силе альфы, что стар, что млад, получают себе в пару неадекватов с раздутым ЧСВ, убийственными кулаками и кучей закидонов, и вынуждены мучиться и завидовать остальным. Тэ Джун обещал разобраться, но как-то злорадно ухмыльнулся при этом. «Зависть – плохое чувство», – горестно подытожил Таэ Ву и отправился отсыпаться один в холодном спальнике.
День спустя.
Была одна вещь, за которую Ко Джа был благодарен учёным. За то, что всех их, и альф, и омег, воспитывали в атмосфере взаимоуважения и взаимопомощи. Именно благодаря тому, что все дети лаборатории работали, в целом, как единый организм, многого удалось достигнуть всего за один день. Все дальнейшие планы и решения быстро были оговорены на общем совете, приняты единогласно и взяты в работу. Были сформированы группы, ответственные за закупку продуктов, приготовление пищи, сборку мебели. Вернувшиеся к полудню Кён Су, Джу До и Ди Джи сообщили собранную информацию.
Сейчас преследовать беглецов попросту некому. Побоище в промзоне не осталось незамеченными. Кто-то вызвал полицию. Прибывшие на место служители порядка остановили бойню, задержали всех, кого успели поймать, нашли множество трупов. Часть из них хоть и удалось опознать, но пользы от этой информации не было. Все эти люди, задержанные и убитые, были либо членами различных мелких банд, либо невнятными личностями без работы, семьи и жилья. Допросы и даже пытки не дали результата, и не могли бы дать.
Учёные ни при каких обстоятельствах не раскрыли бы правду. Члены банд аналогично не стали бы подписывать себе смертный приговор. К тому же в тот момент они были безоговорочно верны своим главарям, и скорее бы предали себя, чем их. Вся документация из лаборатории была либо уничтожена, либо доставлена в ангар. Оборудование, предметы быта, любые улики были уничтожены стараниями лидеров в ту ночь. Опасаться полиции тоже не стоило, достаточно виновных было арестовано, а так как среди погибших не было ни одного члена общества, которого бы стали искать, шумиху бы раздувать не стали, и дело быстро замяли, распихав задержанных по колониям.
Нужно было решать насущные проблемы, благо денег добыто было достаточно. В городе была закуплена мебель и инструменты. Весь день альфы и омеги дружно учились её собирать, и лишь к вечеру работа была окончена. Группы, ответственные за закупку продуктов и готовку, тоже были заняты весь день. Организовать один приём пищи для двухсот человек было нереально. Ели группами прямо на улице за только что собранными столами. К ночи кровати тоже были собраны и установлены в ангаре. Спать стало уютнее, но работа над жилищем была ещё не окончена. На другой день был закуплен материал для изготовления перегородок. Если бы не те несколько месяцев, в которые лидеры альф и омег были главарями банд, и не связи, образованные в то время, то детям лаборатории пришлось бы очень тяжело.
С утра и до самого вечера кипела работа по установке перегородок из деревянного каркаса, обшитого гипсокартоном. О потолке и дверях речи не шло, но в ангаре однозначно стало ещё уютнее. Приятно пахло древесиной и едой, приготовленной на углях. На другой день предстояло копать септик, устанавливать летний душ, наполнять баки водой, опробовать импровизированную кухню и столовую, вмещавшую до пятидесяти человек за раз, оборудовать медицинский кабинет, и ещё куча всяких бытовых мелочей. Работа над обустройством ангара была необходима не только сама по себе, но и как средство от тревожных мыслей.
Комнаты ангара были рассчитаны на четверых и вмещали две двухъярусные кровати, шкаф, небольшой стол и стул. И хоть полного уединения добиться в таких условиях было невозможно, это не мешало парам находить время на «побыть вдвоём». Мелкие договаривались уступать друг другу, старшие следовали их примеру, либо уединялись в пустующем классе или медкабинете. В план по окончательному уничтожению лаборатории и оставшихся учёных вошли разработки этих же учёных. Нужно было только дождаться первых результатов, и они не заставили себя ждать.
Старшие стали один за другим находить подработку, обучали малышню, скоро втянулись и они. Жизнь кипела и шла своим чередом. Привыкшие жить большой компанией, дети лаборатории не переживали о тесноте. Вместе готовили и ели, учились самостоятельной жизни, познавали новое и поддерживали друг друга. Обдумывали план, что делать с лабораторией, когда выжившие учёные выйдут по амнистии.
«Нет сомнений, что они вернутся в лабораторию, которой посвятили свои жизни, и начнут всё сначала. Создадут новых детей и заставят их страдать больше прежних. Но и нас в покое не оставят. Будут искать и кого-нибудь точно найдут. Жаль, что не убили сразу всех и не сожгли лабораторию к чертям. Но уже поздно жалеть, тогда важнее всего было спасение детей. Теперь стоит уничтожить лабораторию, и учёным некуда будет вернуться, они создадут новую, а то и не одну, и их будет не найти», – так думали дети лаборатории, альфы и омеги, получившие свободу, обрётшие свои истинные пары и жившие теперь все вместе. И не знали о том, что их ждёт. В суете будней успели забыть, для чего их создала лаборатория. Мало кто заботился о контрацепции, и вообще сложно было думать, когда встречаешь истинного. Младшему поколению было проще, конечно, потому как они не были половозрелыми, и на их счёт можно было не беспокоиться ближайшие пять лет, чего нельзя было сказать о старших. И скоро это стало ясно всем.