Кабинет прежде всегда пах чернилами принтера и жжёной пылью — теперь же в воздухе витал тонкий пепел тяжёлого запаха сигарет, вина и денег, пахнущих кровью, горечью и недавно срезанным металлом. Это значило лишь одно – гость, очевидно, неприглашённый, но тем не менее, желанный, приносивший с собой шторм и смерть, пришёл навестить хозяина кабинета.
Чуя вновь и вновь оказывался рядом, держал сигарету в зубах и смотрел на то, как быстро набирают текст на клавиатуре чужие пальцы, как изредка проговаривают его вслух губы. Заполняя ровный интервал между словами, Анго словно доводил беззвучную фразу до конца, и та тихо падала в пустоту, рассыпаясь на тысячу осколков.
То было приятной и неизменной привычкой обоих, которая устраивала их в равной степени.
И которая исчезла в один, прошедший незамеченным, момент. Просто однажды они перестали встречаться, просто однажды стали безмерно одиноки – и когда это случилось, жизнь пошла дальше своим чередом.
За окном в пыльной паутине поселилась суетливая муха, тёрла лапки и неприятно жужжала над ухом. И это стало самым увлекательным зрелищем в опустевшем кабинете, некогда принадлежавшем Сакагучи Анго.
Когда-то они нагло целовались за закрытыми дверьми, оттягивая галстук или запуская пальцы под перчатки; когда-то у них были тайные свидания с вином и свечами, прямо на полу, — это казалось удобным; а до того они бродили у заброшенных домов, пахнувших гнилым деревом и сырой штукатуркой.
Они разошлись, как куски старого дерева от порыва мощного ветра.
А потом он принимает пакет от курьера, прячущего лицо под полями странноватой шляпы – Чуе, на самом деле, она даже нравится, – заглядывает внутрь и невольно удивляется. Внутри ни поздравительной открытки, ни подписи от подарившего — только бутылка вина и конфеты видом под стать шляпе курьера – будто ручной работы. Неужели самим отправителем сделаны?
Праздновать день рождения давно уже кажется ему глупостью — но привычка ловить за галстук, притягивать к себе, заставляя наклониться, и усмехаться бесстыже в чужие губы сильнее глупости.
Накахара нагло снимает с чужой головы шляпу.
ㅤㅤㅤㅤ— Спасибо за поздравление, Сакагучи.
Звонкий хлопок пробки приносит удовольствие особого сорта, но не больше, чем блеск чужих глаз за стеклами линз очков. Плотный пурпурно-рубиновый цвет наполняет бокалы, одаривая мягким ароматом спелой сливы и инжира, кисловато-сладкий вкус ежевичного джема усиливают привкус горькости зёрен кофе. Прекрасная сбалансированная во вкусе кислотность вина сопровождается длительным, приятным послевкусием кедра и чернослива: Чуя облизывает губы медленно, прикусывает в конце, с удовольствием подмечая, как дёргается в эту секунду чужой кадык. Как легонько вздрагивают чужие пальцы, когда Чуя (не)случайно кладёт на чужую в пластырях руку свою, прежде сняв перчатку: медленно, палец за пальцем, любуясь блеском в глазах за стеклами линз.
Анго не отстаёт. Стреляет взглядом из-под очков, улыбаются тонкие губы и пальцы переплетаются с чужими. Анго касается беспрерывно, щекочет кончиками пальцев чужую шею и пробует на вкус вино — но с чужих губ — чувствуя касанием каждую мелкую ранку.
За вечер они успевают забыть обо всём, и, с головой нырнув в сегодняшнее число и сегодняшний день, наслаждаются обществом друг друга, как раньше: сидят на полу, в завалах «мусора» документов, которые нужно переделывать, перебирать, переписывать... но всё это ждёт.
Сейчас хочется продлить момент, хотя бы немного – на миг, в который с носа крадут очки и ворчат шёпотом, как неудобны они для близости.