Городишко был не так уж велик. Всего через несколько минут стремительного полета лепестки заскользили над мокрыми кронами, снижаясь по велению Урсы. Еще через минуту они уже спрыгивали на прелую листву под деревьями рядом с ожидавшей их приземления парочкой. Щит Витольда, Павел, походил на всех прочих щитов: такой же широкоплечий здоровяк, пышущий мускульной силой. Темные ореховые глаза цепко и настороженно смотрели из-под густых бровей. Рядом с ним Фран, миниатюрный и стройный, с пшеничными волосами, заплетенными во множество косичек, выглядел почти девушкой. Оба казались озадаченными внезапным появлением мастера.

- Что-то случилось, Витюша? – шагнул вперед Фран. Голос его был так же нежен, как облик.

- Кто это? – одновременно с ним спросил Павел.

- Это… - Вит запнулся. В спешке он даже не спросил, как зовут найденыша. – Это потом. Павел, обстановка?

- Все тихо. Я бы даже сказал слишком тихо, чтобы быть нормальным.

- Мы с Павлушей как раз обсуждали, - добавил Фран, - что не слышно не только птиц, но даже насекомых.

Вит понимающе кивнул: это сходилось с тем, что рассказал парнишка.

- Где находится то, о чем ты говорил?

Мальчишка потерянно огляделся. Раньше ему ни разу не доводилось летать, и теперь сориентироваться в лесной глуши оказалось слишком сложно. Вид у него был настолько растерянный и расстроенный, что и без слов было ясно – он не знает даже, где находится сам. Вит нетерпеливо обернулся к Урсе.

- Сможешь найти сама?

Урса помахала перед собой руками.

- Я такой фигни сроду не видела, как я ее искать-то буду?

В кронах деревьев раздался шум, и с неба почти рухнула запыхавшаяся серенькая птаха. Тяжело дыша, она уселась в ладонях хозяина и распластала крылья. Грудь птицы ходила ходуном, а маленькие глазки, сливающиеся с черной маской поперек головки, смотрели сердито.

- Это Ланька, мой друг, - извиняющимся тоном сказал мальчишка насторожившемуся Павлу, как будто это что-то поясняло. 

Согнутым пальцем он погладил птицу по зобу, одной рукой снял с пояса фляжку и набрал воды в рот. Все с недоумением наблюдали за его действиями. Парень поднес птицу к лицу и оттопырил губу. Птица тут же потянулась и начала жадно пить воду из его рта.

- Ой, фу… - скривилась Урса.

- А по-моему, миленько, - смех Франа рассыпался по поляне колокольчиками.

Вит мысленно сосчитал до десяти.

- У нас тут цирк?!

Мальчишка сглотнул остаток воды.

- Извините, я сейчас, - он погладил отдышавшуюся птицу по перьям. – Найдешь нам те штуки, ладно?

Птица визгливо чирикнула и взмыла в небо. Парень повернулся к Виту и с поклоном поднял ладони ко лбу.

- Извините, мастер Витольд. Вы не волнуйтесь, Ланька очень умный! И летать ему привычно. Он быстро найдет место.

- А пока мы ждем, - проворковал Фран, - вы можете объяснить нам, что происходит.

 - Извините, - снова кланяясь, сказал парень.

Вит поморщился. У него самого уже начинало складываться ощущение, что мальчишек и их птиц он десятками ест на завтрак.

– Меня зовут Лука и я… - он снова запнулся, но Фран улыбался ему так ободряюще, что парень нашел в себе смелость продолжить, пусть и почти шепотом, - я разговариваю с животными.

Увидев, что никто не собирается кричать или отвешивать оплеухи, Лука продолжил уже смелее:

- Мы с Ланькой нашли в лесу очень странные штуки. Я думаю, что они опасны и как-то связаны с тварью. Поэтому я попросил мастера Витольда помочь проверить.

При упоминании твари Павел со звоном потянул из ножен меч, но Вит остановил его жестом. Лука тем временем продолжал свой сбивчивый рассказ.

- Вообще-то, я много кого просил, но никто не хотел мне верить. Говорили, что я отвлекаю героев всяким вздором. А это не вздор! Я сам их видел! Несколько дней назад я заметил, что животные бегут отсюда. И даже домашние ведут себя очень неспокойно – дрожат и прячутся. Мы с Ланькой поговорили с теми, кто мог хотя бы что-то сказать, и выяснили, что они спасаются. Тогда мы пошли в лес и нашли эти «штуки».

- Да что за штуки-то? – поинтересовался Павел, но Лука не успел ответить.

С неба послышался требовательный клич сорокопута.

- Нашел! – встрепенулся Лука. – Нам туда!

Он ломанулся сквозь кусты, но Павел мгновенно сцапал его за шиворот.

- Боевой порядок? – спросил щит у мастера, не обращая внимания на брыкание мальчишки.

- Пока нет, - распорядился Вит. – Судя по всему, эти «штуки» пассивны. Но все равно приглядывай.

Павел отпустил Луку и подтолкнул в пояс:

- Веди.

Паренек снова побежал напрямую в кусты. Павел пошел следом, прокладывая дорогу Урсе и Франу. Вит замыкал отряд. Продираться сквозь истекающий каплями подлесок пришлось довольно долго. Урса ныла, что лучше было бы перелететь, и жаловалась на усилившуюся морось, Фран утешал ее цукатами из мешочка на поясе. Лука вымок, взмок и запыхался. Вит злился. Один Павел сохранял спокойствие и шел сквозь лес, точно нож сквозь масло. Наконец Ланька спустился с высот и замельтешил перед носом Луки, не давая пройти дальше. Лука раздвинул ветки кустарника и поманил к себе Вита.

- Вот они, эти штуки.

Урса любопытно вытянулась над его плечом, Фран просто обошел куст стороной. Павел вынул из ножен меч и направился за кустарник.

На небольшой полянке, лишенной подлеска, среди мха и папоротников возвышались четыре небольших, с голову, округлых предмета, в самом деле напоминающих яйца. Правда, скорее яйца рептилий, чем птиц – их оболочка была бурой, кожистой, покрытой темными пятнами. Яйца едва заметно колыхались, будто дышали. Ни растения, ни почва вокруг яиц не казались отравленными или хотя бы изменившимися.

- Ты уверен, что они имеют отношение к твари? – спросила Урса. – Опасными не выглядят.

- Я тоже ничего не чувствую, - кивнул Вит.

Лука подошел к одному из яиц, что стояло чуть в стороне, и осторожно потыкал пальцем. На ощупь яйцо походило на обыкновенный гриб: упругое, чуть пружинистое.

- Я и сам не понимаю: оно не дышит, оно ничего не ощущает и не думает, - Лука посмотрел на остальных. – Но звери боятся именно их. Может, там что-то внутри?

- Есть только один способ выяснить, - Павел занес над яйцом меч. – Отойди-ка.

Ланька невыносимо заверещал и метнулся ввысь. Лезвие еще не коснулось кожуры яйца, а по ней уже зазмеилась глубокая трещина, истекающая черно-зеленой гнилью.

- Назад! – заорал Витольд.

Павел пружинисто отскочил. Урса ухватила Луку за шкирку и откинула за спину, едва не придушив его же воротом. Взметнулись две искры: нежно-зеленая Франа, опутавшая Павла плотным коконом, и нестерпимо-золотая, спалившая и лопнувшее яйцо, и землю вокруг него.

- Отходим, отходим! Оно еще в воздухе! – скомандовал Фран, утягивая Витольда подальше от источника заражения.

Лука на бегу обернулся и чуть не упал: вместе с дождем на землю оседали черные крупинки, похожие на сажу из печки. Вот только там, где опускалась эта сажа, тут же расползалась вонючая гнилостная лужа, побулькивающая мутными зелеными пузырями. Отбежав на расстояние, которое Фран посчитал достаточным, все остановились отдышаться. Павел, все еще окутанный зеленоватым сиянием, старался держаться в стороне от остальных.

- Дай-ка, я тебя осмотрю, Павлуша, - все еще задыхаясь от бега, попросил лекарь. – Покрутись немножко.

Павел медленно повернулся вокруг себя. На зеленом коконе под взглядом Франа вспыхивали и гасли пятна. Когда погасли все из них, кокон исчез, а Фран обессилено опустился прямо на мокрую траву. Его колотила мелкая дрожь. Павел тоже выглядел бледным.

- Не попало. Ничего не попало, - в такт дрожи выдыхал Фран. – Слава богам, не попало….

- Что не попало? – шепотом спросил Лука у Урсы.

- Эта слизь такая же, как у самой твари, - шепнула девушка ему на ухо. – То, на что она попадает, гниет и заражает все вокруг. Растения, землю, камни, людей… Ты бы видел, что стало с теми, кто первыми сунулся в логово, - Урса зажала рот рукой, подавляя приступ рвоты. – Нет. Лучше бы ты не видел. Лучше бы и я не видела.

Вит погладил содрогнувшуюся девушку по голове и подошел к Павлу. Без предупреждения и из всех сил он врезал в живот своему щиту, и тут же крепко обнял его отшибленной рукой.

- Идиот, - выдохнул он в броню.

- Прости, - отозвался Павел.

Урса всхлипнула и тоже побежала обниматься. Фран улыбаясь смотрел на них с земли. Его все еще потряхивало.

Лука не знал, куда себя деть от смущения и ощущения непричастности к этой теплой семейной сцене. Он свистнул и подставил руку подлетевшему сорокопуту. Птица принялась громко и яростно выговаривать хозяину. Ее визгливый клекот почему-то успокаивал.

- Лук… Лука, - позвал Фран. – Вот же имя строгое у тебя, никак не смягчается. Помоги-ка мне встать, дружочек.

Лука протянул руку и помог лекарю подняться, поражаясь, каким невесомым и хрупким он оказался. Фран подошел к товарищам и похлопал Витольда по спине.

- Все, все. Нет на это времени. Вит, ты должен сжечь эти штуки, пока они не лопнули сами и не разнесли заразу по всем окрестностям.

Вит выпрямился и повернулся к Луке.

- Сколько их тут, ты говорил?

- Я не знаю, мы не считали. Но они повсюду. Может, и не тысячи, но сотни – это точно.

- И десятка-то много, - вздохнул Фран.

Витольд прикусил костяшку пальца и задумался. Четыре яйца – это не проблема. И даже четыре десятка сжечь ему вполне по силам. Но сотни…

- Урса, ты можешь сосчитать точно? Или хотя бы прикинуть зараженную территорию?

Девушка огляделась, выбрала место под деревом посуше и привалилась к стволу.

- Если их действительно сотни, то быстро не ждите, - предупредила она, прежде чем закрыть глаза.

Начинало смеркаться. Дождь припустил гуще, уже не морося, но откровенно поливая. Мокрые ветви трепал налетевший промозглый ветер, пропахший гнилью. Вит оглядел своих людей. Павел неподвижно застыл, растянув плащ над колдующей Урсой – только капли сбегают по бледной гусиной коже. Фран жмется к Луке, потирает озябшие плечи. Найденыш кутает птицу за пазухой и неловко сутулится, чтоб заглушить бурчание пустого желудка. Мокрые, измученные, голодные. Лучшая боевая единица ее величества. Краса и гордость королевства…. Витольд встал рядом с Павлом, бросил быстрый выразительный взгляд на Франа и вытянулся струной, подняв руки к прохудившемуся небу. Лекарь тут же оживился и потащил Луку поближе, шепча:

- Давай-ка сюда, дружочек. Сейчас увидишь, почему отряды героев называют кострами.

Витольд будто бы не обращал внимания на их возню, но руки опустил лишь только когда все устроились рядом. Лука озирался с открытым ртом. Следуя движению рук мага, на них опустился мерцающий золотой купол. За его тонкой неосязаемой гранью остались холод, ветер и дождь. Утихли тревоги и голод. Мокрая одежда высыхала, исходя паром. И даже синяки будто бы стали меньше болеть. В центре купола, подняв лицо к небу, пылал Витольд. Шафрановые, будто закатное солнце, языки пламени ластились к телу, поднимались от земли до самой макушки, но не жгли и не ранили мага. Витольд стоял с закрытыми глазами, расслабленный и умиротворенный, и глубоко дышал. Завороженный Лука протянул было руку, но тут же отдернул и обернулся к Франу. Фран понимающе улыбнулся и покивал: можно. Лука снова потянулся и кончиками пальцев прикоснулся к золоту пламени. Руку окутало бережное тепло, от которого по всему телу побежали мурашки.

- Какая крутая магия! – восторженно зашептал Лука, стараясь не отвлекать ни Вита, ни Урсу. – И так могут все герои?!

- Все, - подтвердил Фран и протянул мальчишке горсть цукатов. - Правда, у каждого свое пламя. У нашего Витюши самое красивое, светозарное.

Лука закинул сладости в рот и восхищенно закивал.

- Получается, вам ни палатки не нужны, ни укрепления?

- Глупенький, - Фран бархатисто рассмеялся. - Представляешь, сколько силы нужно будет сжечь, чтобы поддерживать такое укрытие всю ночь? А ночь за ночью? Да и заклинание это, на самом деле, не для того придумано.

- А для чего? – любопытство плескалось в зеленых глазах, отражая золотистые искры.

- Мы ведь не разводим костер, - невесело улыбнулся лекарь. - Мы и есть костер, понимаешь?

Лука представил, как светозарное пламя взметается до небес, выжигая все на своем пути и оставляя лишь почерневшие угли от героя, от его верного щита, от ловкого скаута, от ласкового лекаря. От него самого. По позвоночнику побежал озноб, покрывая все тело крупными мурашками.

- Не тревожься, - Фран угадал его мысли и потрепал паренька по спине. – Витюша этого не допустит. Лучше вздремни немного, пока есть время.

Лука обнял колени, стараясь не потревожить спящую за пазухой птицу, и сощурился на золотое пламя. Оно не потрескивало и не шипело, как настоящий огонь, но все же тихонько успокаивающе гудело, и скоро Лука почувствовал, что глаза у него слипаются.