Казалось, что разборка в лавке Олливандера была только вчера, хотя прошло уже порядочно времени. Но если тогда Петер чувствовал себя неплохо — все же поставил козла на место! — то теперь внутри было пусто. 

Он мог хоть каждый день драться с любым, кто лез к нему, но… На всех сил не хватит, да и не в этом дело. Петер забыл, как тяжело быть изгоем. Почему ему выпало отвечать за чужие грехи?.. Ладно, у себя дома он виноват только тем, что немец — а здесь ещё и грязью зовут. 

И сейчас он даже не мог найти купе, чтобы доехать до гребанной школы! 

«Что ж, ну ладно, — как-то мстительно подумал Петер. — Не нравлюсь я вам — сяду прямо в тамбуре, и ходите запинайтесь!»

— Вот так, ё-моё! — боевито воскликнул он, и совершенно не по-джентельменски швырнул чемодан. Далее Петер решил сесть на него и мешать каждому разряженному клоуну, который попадётся. Мелькнула мысль, что круто было бы найти Роула — всё-таки он единственный знакомый, который не оскорблял и не смеялся… Но Петер быстро отпихнул эту глупость — чистокровный богатей никогда не станет ему другом, эта истина была усвоена ещё в далеком детстве. Наверняка Роул сейчас сидит в компании сородичей, и сунь Петер туда нос — мажорчик бы только смутился и начал искать поводы отослать нищего придурка подальше. Он был бы вежлив — но от этого только хуже. 

Так что лучше мешать разряженным клоунам. 

Одна из дверей с щелчком отъехала в сторону, он подобрался, готовясь к новой «приятной» встрече… И решил, что уже ловит глюки, как папаша после трёх бутылок. Только что Петер думал о Роуле — и вот он высунулся из купе, со своей вечно хмурой физией. 

— Доброе утро, — мажорчик удивленно осмотрел место «пикета». — Неожиданная встреча, да? 

— Здорóво, — надо вести себя, как обычно, ещё не хватало показать радость. — Давненько не виделись. 

— У тебя проблемы? — Роул, наблюдательный, нахмурился ещё больше. 

— «Я» и «проблемы» не встречаются в одном предложении, — Петер вздёрнул подбородок и небрежно улыбнулся. — Просто у вас купе хрен найдёшь. Но мне и тут неплохо. Проблемы будут у них, — он кивнул в сторону дверей, откуда его вышибали. — Когда в сортир потянутся. 

— Ты можешь сесть здесь, — Роул приглашающе махнул рукой. — В этом купе никого нет… ну, кроме меня. 

— А ты хорошо подумал? — хмыкнул Петер, хотя ему и очень хотелось ехать по-человечески, а не как бездомному пьянице. — Всё-таки немецкий грязнокровка — это как печать на роже. Они тебя тоже потом будут доставать. 

— Я привычный, — мажор пожал плечами, и тут Петер сообразил, что говорить ему о печати на роже было ну очень тупо. — Так ты заходишь?

Что ж, в купе было гораздо удобнее, с этим не поспоришь. Вещички Роула лежали, как на витрине — то есть, в идеальном порядке. Выбивалась из картины только большая, рыже-белая сова, недовольно разминавшая когти. Смотрела она уж очень свысока — и не потому, что сидела под потолком.

— Ничего так, — Петер указал на сову. — А как ее зовут? 

Птица ухнула и спикировала на стол. Приудобнившись, она стала внимательно и презрительно смотреть в глаза незваному гостю. Пожалуй, это тоже напоминало мистера Ллойда. 

— Это Королева, — хмыкнул Роул и почесал сове спинку. — На что-то проще она не соглашалась. Красотка, да? 

— Ещё бы, — Петер осмелел и невесомо дотронулся до крыла Королевы пальцем. Та издала уркающий звук и легонько прикусила этот самый палец — больно не было, только щекотно. 

— Она так здоровается, — пояснил хозяин, и удивленно приподнял брови. — Странно, вообще-то мы обычно не любим незнакомцев. 

— Это честь — добиться укуса самой Королевы! Она меня типа в рыцари посвятила? — сова, наблюдая несерьёзное поведение двуногого незнакомца, снова стала высокомерно коситься. 

Профессор МакГонагалл тоже предлагала купить питомца — хотя бы маленького почтового сычика. И, в общем-то, денег на это хватало, вот только папа выгреб на школьные принадлежности последнее, и нехорошо было оставлять его с пустой кубышкой. Ну, мало ли что… Да и слать письма совой в маггловский район глупо. Бедную птицу ещё пристрелит Робинс, ирландский алкоголик с ружьём. 

— Кстати, с ней мы вот познакомились нормально, а с тобой – нет, — вспомнил Петер. 

Фамилию Роула он услышал из уст мудилы Фоули, а вот имя до сих пор не знал. Не называть же его мажором? — Я Петер Тальберг. 

— Я помню, — усмехнулся тот. — Эверард Роул. Знаю, это невозможно произнести. 

— Сурово, — таки вырвалось. — А ты что, француз? 

— Наполовину. Мама родилась в Париже, училась в Бобатоне – это как Хогвартс, только французский. А потом отец её сюда перевёз, он местный. 

Королева согласно ухнула.

— Да она в курсе всех дел, — уважительно покивал Петер, снова слегка дотронувшись до совы. Та милостиво позволила и даже чуток потерлась о руку. — Умная… 

— О, я сам боюсь её! — Ро… то есть, Эверард снял лапку питомицы с толстенного фолианта. Выглядел этот кирпич так, будто чтением оного наказывают за особо тяжкие проделки. А он это добровольно читает, какой ужас… 

— Знаешь, я всё никак не вкурю, — припомнил Петер их встречу у Олливандера. — Откуда ты знаешь, кто такой онанист? Меня за такие знания в школе драли, — снова морщинистое и багровое лицо Ллойда всплыло в памяти. И его указка заодно. 

А хороший мальчик снова замялся. 

— Ну, вообще я это услышал от целителя Прюэтта, — наконец, выдал он. — Он не очень сдержан в общении. Но я не понял, и переспрашивать не решился. А живем мы в Аппер-Фледжли, это смешанная деревня – там и наши, и магглы, — почему-то это «наши» резануло. — Ну, и я решил выяснить у маггловских парней постарше. 

Петер засмеялся: он представил, как Эверарду объяснили значение. Они с папой, бывало, ездили в Корнуолл, там стоял маленький домишко, мамино наследство… Так что Петер хорошо знал, как изъясняются деревенские ребята постарше. Хотя по сравнению с его соседями они были очень милыми и вежливыми. 

— А что, они неплохие, — кажется, Роул вздумал вступаться за маггловских приятелей. — Много знают. Я к ним ещё сбегáл… — тут он криво усмехнулся. — Ну, то есть, уходил. Но матушка не оценила.

— А папенька? — Петер ехидно подделался под тон. 

— Он спросил: «Как там магглы?», и, похоже, теперь тоже наказан. 

Оба захохотали, Королева испуганно встрепенулась и забыла крыльями. Ещё и поезд дёрнулся — «Хогвартс-экспресс» въехал на мост. Конечно, бедняжка испугалась. 

— Ну а что, твоя мама тоже не была бы в восторге! — Эверард успокаивающе погладил сову, и та блаженно зажмурилась: похоже, у них была истинная любовь. 

— Скорее всего, — Петер передернул плечами. — Она давно умерла. Я даже не видел ее никогда. 

— Прости, — Роул будто в самом деле расстроился. — Я не хотел напоминать… Это очень печально – никогда не видеть маму. 

— Только на фотографиях, — вздохнул Петер. — У меня всегда есть одна с собой. 

Маминых карточек было очень мало, и все же папа разрешил ему взять самую красивую. На ней она навсегда осталась юной девушкой с тихой улыбкой и букетом мелких белых цветов в руках.

— Покажешь? Никогда не видел маггловские снимки, они правда не двигаются? — Эверард смотрел с таким же любопытством, как и сам Петер — на палочку в магазине Олливандера. 

Карточку Роул рассматривал долго, с интересом, явно не понимая, как обычные люди умудряются правильно поймать момент. Петер опять засмущался: все же будто впустил нового человека в семью. Маму он редко кому показывал. 

— Она похожа на фею с иллюстраций, — заключил Эверард, возвращая снимок. — Но это всё фантазии художников: настоящие феи не очень симпатичные. 

— Да уж видел в учебнике, они трындец какие страшные! — в самом деле, таких уродливых зубастых тварей ни один художник с нуля не придумает. 

— А как кусаются… Недавно в Девоне было нашествие: до этого случилась эпидемия драконьей оспы, пикси не изгоняли – было не до них. И их там столько развелось!

— Ещё и эпидемии… — пробормотал Петер, нервно хохотнув. — Что-то у вас совсем не волшебно! 

— Так от магии мир не меняется… — Эверард смешно прижался носом к стеклу, глядя на серебристый прут какой-то речушки. — А эпидемии почти не случаются уже. Ну, вот с оспой ещё не научились бороться… Хотя она не такая уж опасная, обычно проходит без последствий. Но бывает и вот так, — он ткнул в свою испещрённую щеку. — Редко. 

— И что, ваши никак не могут… убрать? — робко спросил Петер, понизив голос. После Фоули и Эбботов он не очаровывался магическим миром, но чудеса, которые творили одним взмахом, не могли не поражать. Разве волшебники не могут придумать нужное заклинание?

— Нет, — сухо откликнулся Эверард, продолжая изучать пейзаж за окном. — Но ничего, зато меня не обручили с какой-нибудь глупой девицей лет в пять – поняли, что она утопится, когда меня увидит. 

— У вас до сих пор, как в сказках?! — Петер от удивления даже икнул. — Сговаривают в детстве и показывают друг другу только на свадьбе? 

— А ты думал, — представитель дикого сословия наконец расслабился и потянулся. — Трындец? 

— Полный! 

Кто-то резко дёрнул дверь, и спустя секунду в купе нагло просунулся мальчишка их возраста — или чуть старше. Упакован он был неплохо — видать, тоже из «благородных» — но при этом щеголял солидным фингалом и кошмарно растрёпанными волосами. Скорее всего, сам их и взлохматил: Петер, бывало, тоже так делал, когда из него пытались лепить «приличного мальчика из хорошей семьи». 

— Ну наконец-то! Ты чего здесь? — возмущённо спросил лохматый у Эверарда, будто имел право командовать. 

Петер хотел было спросить, что за хрень тут происходит, но чудом удержался. Отоварить этого борзого он ещё успеет. 

— Извини, надо было тебе сказать, — Роул смутился, но не выглядел удивленным. — У вас просто очень шумно. Да, познакомьтесь: Бэзил, это Петер Тальберг. Петер, это Бэзил Роул, мой кузен. 

Кузен этот смотрел спокойно, и всё-таки опять появилось чувство, что он пялится, словно на диковинную зверушку. Ладно, спасибо, что хоть без отвращения, как Фоули. 

Петер сдержанно кивнул, Бэзил небрежно помахал рукой, и на этом его интерес иссяк. И слава богу. 

— Так почему ты ушёл? — нагловатый кузен шлепнулся рядом с Эверардом и тут же развалился, как принц наследный. — Они тебя задели? Так я с ними живо пообщаюсь…

Глаза Бэзила — почему-то тёмные при светлых волосах — загорелись праведным гневом, из них даже ушло неприятное выжидание. Оно и к лучшему: на человека стал похож. 

— Ты же меня позоришь, — с ехидцей вздохнул «подзащитный». — Что про меня подумают? Да и не трогал меня никто, просто твой Яксли слишком много треплется. И только по одной теме, — почему-то его лицо помрачнело. 

«Что там несёт Яксли, любопытно даже…»

Бэзил разулыбался — понял, что не придётся выбирать между семьей и друганами. 

— Да ладно тебе! Корбан, конечно, заморочен гря… то есть, политикой, но он уже заткнулся. К нам ещё Моргана Спенсер-Мун подошла. И двоюродная сестра Корбана, Ленора, — кузен залихватски блеснул зубами и вообще оживился. — Она красивая! 

«Экий юбочник! Наверняка уже бегает за девчонками… Стыд-то какой!»

— Рад за неё, — с тем же ядовитым выражением фыркнул Эверард, снисходительно глянув на брата. — И за тебя.

— Да ну тебя! — тот аж подскочил и порозовел. — Ладно, я смотрю, тебе не скучно. Пойду к ребятам, они хоть кислотой не плюются! 

При этом, Бэзил ещё раз недоверчиво посмотрел на Петера — сомневался поди, что в компании грязнокровки родственничку хорошо. Уходя, он сделал вид, что пальцем посылает в Эверарда какое-то заклинание — а тот быстро (хорошая реакция!) закрылся рукой, как щитом. Видать, это у них какие-то никому не понятные игры — вот только Петер почувствовал неприятный укол в груди. Обычно так бывало, когда папа ввозился с чужими детьми. Но сейчас, пожалуй, укололо сильнее. 

Хорошо, что этот Бэзил убрался.