Отыскать красную помаду в закромах маминой косметички, являющейся на самом деле целым отделом в небольшом гостинном шкафу, оказалось задачей непосильной сложности. С точки зрения затраченного на неё времени, конечно же.
Мельком взглянув на настенные часы, Соня, мысленно выразившись об всей этой ситуации одним ёмким словом: «Пиздец», бегом помчалась в ванную, чтобы старания свои не обесценивать и губы всё-таки накрасить.
Глядя на себя в зеркало, девушка аккуратно провела пару красных линий, удостоверилась, что за контур губ она не вылезла и только после этого закрыла колпачок помады, не забыв метнуться в гостиную и убрать её обратно в шкаф.
Слава богу, синие тени, нанесённые ещё утром, практически не стёрлись, а то бы пришлось ещё и с ними возиться, теряя драгоценные минуты.
Быстро надев высокие сапоги, которые достались ей по наследству от старшей сестры, Соня застегнула пуговицы на пальто, натянула на голову вязанную шапку и выскочила на лестничную площадку.
После того, как девушка замкнула дверь и поспешно бросила ключ в карман, она ринулась вниз по ступенькам, по пути натягивая на руки перчатки и раздумывая над тем, что на встречу успеет, бесспорно, тютелька в тютельку, но всё же вовремя.
Буквально вылетев из подъезда, Соня резко останавливается, непроизвольно кривится, почувствовав неприятный запах сигарет, и сталкивается с насмешливым взглядом карих глаз, предполагая, что их обладатель явился не намного раньше, чем она, но тем не менее позволяет себе в шуточной манере бессловесно упрекнуть её.
А у самого-то нос от холода уже красный – постоял лишних пять минут на морозе, называется. Впрочем, ей это только в прок – надо же как-то «мстить» за его немое замечание.
— Тепло ли тебе, девица? — издевательским тоном спрашивает Соня, лукаво улыбаясь. — Тепло ли тебе, красная?
И, не удержавшись, легонько тыкает его нос и приглушенно хихикает – слишком уж нелепым сейчас ей кажется криминальный авторитет, явно замерзающий, зато в растегнутой кожаной куртке, из-за чего с ним может случиться какая-нибудь пневмония, и шапке-ушанке, наушники которой специально связаны на верху, чтобы, очевидно, обморозить эти самые уши напрочь.
Признаться, за пару недель, проведённых с ней порознь, Кащей успел отвыкнуть от всяких сказочных прибауток, которые она придумывала всякий раз, стоило им встретиться. В своё оправдание Соня приводила его прозвище, как бы наталкивающее на непременное использование всяческих выражений из фольклора в своей речи.
— Ишь как расхрабрилась, — усмехается он, прищурившись. — Даже по-человечески поздороваться позабыла.
— Ты же не человек, — с совершенно серьёзным видом сказала Соня. — За триста, не пойми, где прожитых, лет от тебя только скелет и остался. Так сказать, одни кости,— уточняет она, потешаясь теперь и над его настоящим именем.
Кащей закатывает глаза.
— И откуда у тебя столько наглости, умница, красавица, комсомолка?
Разумеется, он немного преукрасил действительность – в комсомоле она не состояла.
— С кем поведёшься от того и наберёшься, — выставив указательный палец, назидательно говорит Соня и подмигивает.
— Гулять тогда, значит, со мной отказываешься? — Кащей пытается изобразить на лице разочарование и горестно вздыхает. — Правильно делаешь – приличные девушки с такими не водятся. А я вот конфет тебе по дороге купил... — как-бы невзначай упомянул он, внимательно наблюдая за тем, как сонины глаза начинают сверкать, а на лице сама собой расплывается мечтательная улыбка.
Современную барышню всякими букетиками да одежонками заморскими не покорить – больно уж она принципиальная и предусмотрительная.
Подобные презенты очень сложно скрыть от чужих глаз. А в том случае, если это всё-таки удаётся, их КПД приравнивается к нулю – не поставишь же букет роз в вазу, на видное место, и не наденешь заграничные туфли, не вызвав при этом закономерных вопросов.
Зато со сладостями, которые Соня любила намного больше всего вышеперечесленного, никаких проблем подобного характера не возникало.
— Ну, раз не хочешь – пойду-ка я наверное... — продолжает своё маленькое представление Кащей и, развернувшись, сделал вид, будто действительно собирался уйти.
— Никуда ты без меня не пойдёшь, —схватив его за рукав, заявляет Соня. — И не отказывалась я вовсе, — добавляет она, поджимая губы. — Приличия приличиями, разумеется, но бесплатные конфеты на дороге не валяются.
Кащей искоса смотрит неё, подмечая про себя, что злиться она совершенно не умеет, оборачивается и, делая вид, что ему ну никак не хочется порадовать её, «выдавливает» из себя:
— Ладно уж, уговорила.
Он вытаскивает из кармана кулёк и протягивает чуть не прыгающей от радости девушке.
— Вот, это по нашему! — восклицает Соня, сразу же закидывая в рот долгожданную конфету. — Благодарю вас, сэр, — снимая воображаемый цилиндр с головы, слегка кланяется она.
Подражая ей, Кащей также чинно выставляет вперед локоть, за который Соня тут же хватается и сама тащит его вперёд – всё-таки время на их гулянья весьма ограничено. Ровно в десять она должна быть уже дома и встречать со смены уставшую маму, в очередной раз умалчивая о своих, скажем так, связях с авторитетом одной из самых известных группировок Казани.
Зимой темнеет рано. Фонари, освещающие пустынную улицу, по которой они идут, пытаются её высветлить и как специально лезут в глаза, заставляя их зажмуривать.
Соня во всю уплетает конфеты, в то время как Кащей выкуривает очередную сигарету. Девушка неодобрительно на него косится, но ничего не говорит – бесполезно ведь. Вот начнется у этого бандита несчастного какой-нибудь рак лёгких, вот только тогда-то он и забеспокоится.
Как такого маршрута у них нет. Был лишь пункт назначения – её дом. А какой дорогой до него идти, тут уж «куда глаза глядят».
— Ты будешь свободен в эти выходные? — ненавязчиво интересуется Соня, после того, как съела все конфеты. — Может, в кино вместе сходим?
— Вырваться попытаюсь, но ничего не обещаю. — Кащей редко может позволить себе конкретность – улица не даёт. — А в кабак ты случайно не хочешь? — шутливо добавляет он, чтобы раззадорить её.
— Тебе лишь бы выпить, — смеется Соня, слегка толкая его локтем. — Алкоголик ты мой.
— Да завязал я уже с этим, — оправдывается Кащей, для убедительности цокая.
— Ещё скажи, что ты не куришь и не колешься.
— Ну, про курение это ты, конечно, загнула, — выдыхая сигаретный дым, хмыкнул он. — Но, позволь спросить, к чему мне алкоголь и наркота, если у меня есть ты? Разносишь похлеще них, кстати.
— Своеобразные у тебя комплименты, Кость, — неловко улыбается Соня, отводя глаза. — В пьяном угаре ты был более романтичным. И нелепым.
— Всю жизнь теперь припоминать будешь, да? — Кащей не очень любил вспоминать их первую встречу, потому как более унизительной ситуации с ним ещё не случалось.
— А ты как думал? — усмехается Соня. — Знал бы, как я тогда перепугалась. Вечер, темно, откуда ни возьмись пьяный мужчина, явно не с добрыми намерениями. И тут вдруг от него раздается: «Чего так поздно шляемся, восьмиклассница?». У меня аж глаза на лоб полезли. Впечатлил ты меня своей «восьмиклассницей» так, что я даже с места сдвинуться не могла. А потом, оклемавшись, как зарядила тебе в глаз да бросилась наутёк, решив: «Ну его. Не хватало мне ещё всяким извращенцам свой возраст уточнять».
— Молодо ты выглядишь, студентка, что ж тут поделать? — возмущено ворчит Кащей. — Мне, знаешь ли, потом пришлось придумывать, что за полоумный мне синяк под глазом забабахал. Любительница кукол и воздушных шаров, называется.
— Самая настоящая девочка-припевочка, между прочим, — потверждает Соня с явной иронией.
Кащей многозначительно молчит, любуясь её ямочками на щеках, появившимися из-за слишком широкой улыбки. А после порывисто целует её в щеку.
Приворожила, не иначе.
— С чего такие приливы нежности? — слегка наклонив голову вбок, озадаченно спрашивает Соня.
— Так ведь люблю я тебя, не заметила?— отвечает Кащей. — Да и легко мне с тобой, «восьмиклассница». От всякой хрени насущной хоть отвлекаюсь.
— Ой, как заладил-то, донжуан, — насмешливо говорит Соня, но всё равно смущается и краснеет. — Уже намного лучше клеишься – горжусь.
— Не прибедняйся, ты давно без ума от меня.
— Причём настолько, что по географии трояк на днях схлопотала.
— Наплюй ты на него, — советует Кащей, — ещё не хватало тебе из-за оценок загоняться. Тем более, по такому предмету бестолковому... — Несколько секунд он молчит, а потом внезапно выдаёт: — А с каких это пор в универах география-то преподается?
Соня с радостью объясняет ему понятие «базовых предметов», так что дальше они гуляют под аккомпанемент её задорного голоса. Высших учебных заведений он, понятно дело, никогда не заканчивал, поэтому её рассказы об учёбе слушал внимательно – интересно ведь, как складывается жизнь у обычных людей, приоритете которых не стоят уличные разборки.
Отвлеченные оживленной дискуссией, на счёт того, необходимо ли разбираться в разных отраслях науки помаленьку или же лучше досконально знать один предмет, они проглядели тот момент, когда оказались около её дома.
Остановившись возле подъезда, Кащей, соблюдая их традиционное прощание, расставил руки врозь, чтобы впоследствии обхватить ими прижавшуюся к нему Соню.
Стоит ей поднять голову и с несколько тоскливой улыбкой на него посмотреть, как Кащей, не раздумывая, целует её, а заодно аккуратно придерживает за талию, чтоб от переизбытка чувств она ненароком на асфальт не грохнулась.
Крепко ухватившись за его плечи, Соня, уже привыкшая к таким неожиданным романтическим порывам, почти сразу же отвечает на поцелуй, ощущая себя в этот момент донельзя счастливой.
Отстранившись, она, нежно перебирая его волосы, прикрывает глаза, переводит дыхание.
А когда вновь смотрит на Кащея, сосредоточенно разглядывая его лицо, совершенно неожиданно начинает безудержно смеяться.
— У тебя на губах моя красная помада отпечаталась!
Стянув с правой руки перчатку и убрав её в карман, Соня, не забыв перед этим ещё раз торопливо поцеловать его, старается стереть красный след тыльной стороной руки.
Убедившись, что кое-как, но всё-таки оттерла она помаду с его лица, девушка поспешила убрать свою руку, однако Кащей успел схватить её, прижаться к ней губами и только тогда отпустить, заставляя Соню в очередной раз покраснеть.
— Костя, ну ты совсем, что-ли? — вздохнув, возмущается она, нисколько не рассерженная. — До тахикардии довести меня хочешь?
— Видимо, совсем, — соглашается Кащей. — И вообще-то от поцелуев сердечными заболеваниями не страдают. Так что, не жалуйся мне тут на мою любвеобильность – она безвредна.
— Как будто я стану жаловаться на то, что ты меня слишком часто целуешь, — бормочет Соня. — Наоборот наслаждаться буду.
Прощаются они до выходных – Кащей твёрдо решил наведаться с ней в кино. Перед тем как зайти в подъезд, Соня оборачивается, машет ему рукой на прощание и, сломя голову, залетает на лестничную площадку.
Вся раскрасневшаяся из-за мороза, с размазанной помадой на губах и съехавшей набекрень шапкой да с лихорадочным блеском в глазах и неимоверно озорной улыбкой – красота да и только.
Такая вот у него была замечательная восьмиклассница. В кавычках, разумеется.