Прокурор и наблюдатель практически не виделись во время этого жаркого лета, но знали, что в один день точно встретятся…

Кавински отмечал свой День Рождения в «Сумеречной Звезде», которую за весну успел полюбить, пару десятков раз сходив туда в одиночку. Наблюдатель даже завёл там знакомых, больше всех из компании ему нравился Антон, он представлялся таким немного грубым юношей, бугаем, но на самом деле был смешным. А ещё Винс позвал Бобби, который чувствовал себя не на своём месте в таком статусом заведении, тот сначала немного мялся на входе, собираясь уже звонить Кавински, чтобы уточнить адрес, но, поняв и приняв ту мысль, что он сто процентно пришёл именно в то место, переступил порог. Охрана на входе не спешила открывать перед ним двери.

– Добрый вечер. Могу ли я пройти? Мой друг, Кавински, I-500-SSSWt, он должен быть здесь, я могу показать сообщение, – телефон его был в вспотевших ладошках.

– Нет необходимости, нас предупредили, проходите, – перед ним тотчас открыли двери.

Бобби вошёл – блеск чуть ли не ослепил его. Парень старался не глазеть и не пялиться, потому что это было бы крайне неприлично. В лифте он не мог оторвать взгляда от вида на вечерний Альт-Сити, думая про себя: «Не знал, что Кавински может позволить себе отмечать в таких заведениях... И, как я понял, он совсем не первый раз тут. Да, это нифига не «Qiwi»... Что ж, надеюсь, что я смогу найти его в толпе». Бобби поднялся на этаж клуба, где из-за стеклянных окон вид был ещё лучше. Он застыл, смотря на прекрасное перед собой. Юноши и девушки в дорогих нарядах, роскошные ароматы, запахи живых цветов и летнего тёплого воздуха. Множество столиков, накрытые чёрными скатертями, среди которых встретился парню и тот, за которым восседал его знакомый. Винс занимал место во главе стола, на небольшом диванчике, одном из трёх, которые были вокруг. Подходя, Бобби заметил, что Кавински взглядом ещё издалека встретил его, сказав:

– Бобби, здарова! Падай, куда хочешь, места много!

– Винс, ты как-то постарел за день, такими словами только пенсионеры пользуются, – ответил ему пришедший гость, усаживаясь к Антону. Блондин протянул ему руку в знак приветствия.

– Антон.

– Приятно познакомиться, – руку ему пожали, – Бобби, – Антон усмехнулся.

– Тоже автомеханик?

– Ага.

– Походу, у тебя фетиш на механиков, – Антон обратился к Кавински, глазами искавшего ещё кое-кого. Напротив Антона и Бобби сидело ещё двое мужчин.

– Ну не дружить же мне с теми, с кем не интересно, – усмехнулся наблюдатель, мотнув головой в сторону.

– Джеффри, – ещё один блондинчик, но с шевелюрой объёмнее, чем у Антона, поднял руку, – работаю на автозаводе, детальки изготавливаю.

- Я же говорю, фетиш... – вполголоса вставил Антон.

– Кирилл, – представился рыжий парень в абсолютно чёрном, – в судэкспертизе работаю.

– Я почему-то думал, что у тебя друзья - сплошные наблюдатели, – Джеффри оперся локтями на стол.

– Хах, ну, знакомых во власти мне хватает, не беспокойтесь, ребятки... К слову, мы ждём ещё кое-кого, кто вас точно удивит. Наблюдатель, – он говорил о Валери.

– Это замечательно, но... Девочки-то у нас сегодня будут или мы чисто по-холостяцки?

– Антон, тебе лишь бы с девочками развлечься... – Винс чуть придвинулся к нему, по-заговорщически начав, – Ну, смотри, вон там, – он указал взглядом на одну компанию.

– Ага, вижу... – в ту сторону посмотрели все.

– Там сидят девочки. Если хочешь, то дерзай, – Винс ухмыльнулся максимально лукаво. Потому что он указал другу на компанию танцовщиц.

– Нэ-э-э-э, это я не потяну... – пыл Антона остудился, а сам он разочарованная глянул ещё раз в то направление.

– Винс, а Винс, ты же не холостяк ни Черта, – подметил Кирилл, – кто же у нас по полиции расхаживает с?..

– Тс-с-с! – шикнул на него блондин. – Не порть момент. Вот придёт, тогда увидят.

И они увидели. Хах, если бы они знали, что она спустилась не с лестницы, ведущей на крышу, а с небес, то сочли бы это всего лишь хорошей шуткой. Валери шла по ступеням уверенно, не смотр в зал, и выглядела она, признать, гордо, при том намеренно ничуть не обращая на себя внимания. На окружение ей было плевать, важен был только Кавински, который, особо радостный, даже встал, отчего-то не способный оторвать от неё взгляд. И этот взгляд заметил каждый, кто был в компании. Парни переглянулись друг с другом, а потом и сами встретили подошедшую к ним. «Вот это красотку Винс себе нашёл...» – подумал Антон, сглатывая. Наблюдатель, распахнув руки, встретил её объятиями, в которые она сама вошла, и его самого обнимая за спину – загвоздка была в том, что влюблённые так не обнимались, это выглядело просто как дружеский жест. Кирилл хитро улыбнулся, Цесарию-то он уже видел, хотя и для него было загадкой, как эти двое начали общаться и по итогу сошлись.

– Цес, ты пришла... – он ещё более сократил её имя, но и то сказал вполголоса. Они отдалились друг от друга, сразу же присев на диван. Винс одну свою руку положил на спинку дивана, планируя потом незаметно обнять Прокурора за плечо, плавно опустив…

– Небольшая поправочка, я прилетела, – улыбка губ, накрашенных бордовой помадой, всё сказала за себя.

– В каком смысле? – уточнил Джеффри. Валери обвела взглядом гостей Винса.

– Думаю, мне стоит для начала представиться, знает меня только Кирилл. Цесария, Командующая Подразделением Информационной Безопасности, который входит в Корпус Наблюдателей.

– Во-о-о-у!.. – в один голос отреагировали Джеффри, Бобби и Антон.

– А вы что думали? – улыбнулся Кавински. – Я же говорил, что у меня связи есть.

– Так вот, о том, что я прилетела... Хах, – она мило усмехнулась, тогда аромат девичьих духов, как показалось, с новой силой развеялся по пространству. «Сладкий, очень вкусный...» – промелькнуло в голове Кирилла, – меня подбросили сюда на вертолёте, потому что минут двадцать назад пришлось побывать в Омен-Сити, – она не выделывалась, ни в коем случае. Это была информация, произнесённая, тихо и без подобающего внимания, но Кавински понял, к чему это: «Так, понял, кто-то голодный, хах...». Юноша резко обернулся к проходящей мимо официантке, сказав:

– Девушка, можете подать еду на наш столик?

– Да, конечно, сейчас, – она развернулась и вошла в двери кухни, из которой только-только вышла.

Но далеко не еда была тем, ради чего все здесь сегодня собрались. После ужина компания собиралась танцевать.

Кавински встал, улыбнувшись, предлагая Валери руку, чтобы та последовала за ним. Она подняла на него взгляд, нежный, вложив свою руку в излюбленную юношескую ладонь. Поднявшись, Валери взялась за его плечо, прижимаясь к нему. Пара ушла от стола, медленно направляясь в сторону танцпола.

– Ребят, я чего-то не понимаю или что? – спросил Антон. Четвёрка пока оставалась на местах, да и, им, в отличие от Винса, ещё предстояло найти себе напарниц. – Они реально друзья или нет.

– Вот я тоже не понял... – признался Бобби.

– Передружба-недоотношения? – предложил свой вариант Джеффри. – У них как-то переменчиво... Сначала обнялись по-дружески, но!.. Но вы выдели, как он на неё смотрел, когда госпожа Цесария пришла?

– Конечно, видели, мы не слепые, – усмехнулся Кирилл.

– А они и в участке так себя ведут? – к рыжему обратился Бобби.

– Да я, честно, редко когда их видел. Нет, в участке, там больше формализма... Ну от силы раза два я видел, что они вот так же под руку шли, в машине его куда-то ехали, – Кирилл наблюдал за тем, как обсуждаемая пара улыбалась друг другу, переговариваясь между собой.

– Да блин!.. – вскрикнул после двухминутного коллективного наблюдения за Винсом и его подружкой. – Ну они?! Они?! – он руками жестикулировал, не способный по-другому выразить эмоций.

– Нифига они не просто друзья... – подтвердил Антон, удручающе кивая головой.

– Вопрос в том: скрывает ли это Винс, они оба или они пока не встречаются? – Бобби сделал крайне задумчивое лицо. – Я просто помню, что в начале года он мне сказал, что никого не любил...

– Так он может тогда не любил, а сейчас всё по-другому?.. – Кирилл хмурился, желая-таки дойти до истины.

Может... Кто знает?

Он и сам не знал, хотя сам держал её за руку, сам вёл по залу так, чтобы обходить всех прочих абсолютно не обращая на них внимания, сам прижимался своей грудью к её спине, сам прислонялся ненароком к платиновым волосам, сам боялся выпустить из рук это своё счастье.

Они вновь танцевали лицом к лицу, Валери не смотрела прямо на его лицо, а отводила взгляд немного в сторону. «Почему ты не смотришь на меня?» – спросил бы он вслух, но посчитал нужным перефразировать:

– За чем ты смотришь?

– Забавная, однако, у тебя компания друзей.

– В плане? – усмешка.

– Они вот уже минут пятнадцать наблюдают за нами, думая, что мы настолько увлечены друг другом, что не заметили бы это, – Кавински беглым взглядом посмотрел на стол – там, словно как на подбор, в ряд сидели четыре его приятеля, кто-то в пол-оборота, и они попеременно смотрели на наблюдателей, крайне загадочно обсуждая между собой что-то.

– Это ты вечно настороже, я бы их не заметил даже...

– Конечно, лучше же сверлить меня взглядом, да? – девушка подловила его на этом маленьком проступке, спрашивая с укором.

– Вообще, да. Ты выглядишь намного лучше, чем все мои парни вместе взятые, – кокетливой улыбки он сдержать не смог.

– Для тебя я выгляжу лучше, чем все остальные, – она сказала это, надеясь просто отшутиться.

– Смотри, как хорошо общение со мной влияет на тебя, – парень говорил непринуждённо, но торопливо. - Я красавец, ты красавица.

– Молодец, что любишь себя, это хорошее качество. – Господи, по какому же тонком льду она ходила.

Но, право, пол под их ногами напоминал-таки лёд, он был стеклянным, слегка серебристым, но не просвечивал нижний этаж. Медленно, но верно июльское солнце близилось к закату, обнимаемое фиолетовым и розовыми облаками на синем небосводе. И яркий, и тёплый, напоминающий спелый абрикос, кружок освещал Альт-Сити, придавая атмосфере нотки романтики и отчего-то печали, доброй и еле заметной. Такой, по которой спустя несколько лет можно будет вспоминать с улыбкой на лице и с застоявшимися в уголках глаз слезами, которые по воле судьбы перейдут в такие страдания и боли, от которых скрыться будет совершенно невозможно, вспоминая моменты, когда всё было хорошо.

И Кавински танцевал, танцевал, танцевал… Он заметил, что вокруг них стало немного больше пространства, но так было даже лучше, появилась возможность для широких движений...

Было уже поздно. Вероятно, это был последний танец на сегодня в этом клубе. Но они бы танцевали там до закрытия, если бы только могли. В один момент Прокурор зашла к нему за спину, прошептав:

– Подними меня... – и перешла вперёд, в его руки, которыми юноша взял её за бедро, поднимая к своему плечу, и она подняла слегка сжатую в локте руку, щёлкнув пальцами – после этого этаж разразило знакомое ему начало.

Его любимая песня. Да и её, к слову, тоже... Эти слова, этот бит, это звучание, басы, всё в этой, песне было идеальным. Кавински готов был слушать её до тех пор, пока не оглохнет. Его приоткрытые губы на секунду застыли, как и распахнутые глаза, которыми он смотрел на Валери, которая с его рук плавно перешла на танцпол, сама вплела свои пальцы в его, поведя за собой, улыбаясь, смотря на него глазами цвета сапфира. Винс, даже если бы захотел, не смог тогда сдержаться от того, чтобы притянуть её к себе, чтобы спешно сказать:

– Спасибо... – и это прозвучало с такой любовью, что внутри у них обоих тогда потеплело. Винс отпустил руки, но он знал, что они танцевали вместе. Отведя от своей груди руки, словно плыл в воде, отвёл их с силой назад. Затем поднял одну руку, от воздуха над собой проведя по шее, и до самого сердца. Винс чувствовал эту песню всеми клеточками своего тела и всеми фибрами души. Бросил дерзкий взгляд на Валери – та кружилась в пространстве, а руки её, скрытые за чёрным прозрачным шифоном, казались самым изящным, что было на свете. Как и вся она тогда... Словно девушка неземной красоты, с фарфоровой кожей, с прядями цвета платины, с ангельским лицом, с яркими маленькими губами, с длинными ресницами. Её лицо, её талия, её бёдра, её грудь – это всё было красивым, просто красивым, без всякой пошлости и извращения. Она протягивала к нему ладонь, словно Богиня, словно Святая или самая опасная женщина в этом мире, она манила к себе. А Кавински, как мальчик, без зазрений совести всегда шёл к ней, за ней, был только с ней. Кавински был обнят ею со спины – дежавю. Нет. Воспоминание. Шея похолодела. Но желанного холодного касания не последовало. Она помнила, насколько трепетно наблюдатель относился к любым действиям, связанным с шеей, потому не посмела сделать ничего больше, чем вдохнуть приятный запах мужского мятного парфюма. Ладони Валери на его груди чувствовали, насколько тело было горячо и насколько часто билось сердце. Девушка слегка сжала рубашку, а потом отпустила, вновь отходя. Тот развернулся, вновь сотрясая руками воздух, но не смотря на свою партнёршу. Сотни восхищённых взглядов – и все на них и ни одного на них одновременно. Они сошлись, вновь сплетая пальцы. Кавински держал Валери перед собой, позволив прокружиться и быть оторванным от него ещё несколько мгновений перед тем, как обхватил её талию с силой, слегка грубо, прижав к себе. Пока она выгибалась, запрокидывая свою голову, юноша припал к её шее, вновь наслаждаясь запахом духов. Под шёпот в конце песни они застыли. Валери обнимала его за спину, Кавински обнимал её за спину. А вторые их ладони были вложены друг в друга.

Тяжело дыша, произнёс, прижимаясь к ней головой:

– Ты... Хах, ты знаешь, как меня осчастливить...

– Конечно, – она по-доброму улыбнулась, – мы общаемся уже много лет...

– Столько лет, столько зим, – он отпустил её, понимая, что настала пора скрыться от чужих глаз.

Они сидели в его квартире. Валери вышла из образа Цесарии, просто сидя перед Кавински в своей обычной одежде, в халате поверх. В углу, на лежанке, специально купленной Кавински, лежал Ваньинь, с которым парень достаточно быстро нашёл общий язык. Он же прямо сейчас и игрался с псом, пока Валери раскладывала по кухне еду, которая была забрана из клуба. Винс в один момент-то и вспомнил, о чём хотел её спросить ещё очень давно.

– Слушай, я тут думал много, вспомнить хотел, но никак не получается...

– Чего такое?

– Я не знаю, какой алгоритм был у моих родителей. – В один момент Валери стало тяжело, грудь сомкнулась, она подавила кашель – поперхнулась от удивления. – Ты же можешь это по базе данных посмотреть?.. Это не то чтобы важно, много лет же прошло, просто... Мне просто интересно. Я задумался об этом, когда проект писал, – ничего не подозревая, Кавински продолжал немного дразнить пса, сидя по-турецки на холодной плитке. Но вдруг Ваньинь устремились серьёзный взгляд на хозяйку, застывшую на месте. В руках она держала нож, который хотела положить в ящик с кухонным приборами. Рука девушки, державшая его, дрожала.

– Валери?.. – тут не по себе стало и самому Кавински. – О не-е-ет, только не говори, что они были преступниками и ты...

– Нет... – в горле першило, ей пришлось откашляться, чтобы заговорить нормальным голосом. Ладони Винса медленно похолодели, взгляд его никак не мог сосредоточиться на ней. Он заметил лишь дрожание её губ. – Твои родители исполняли алгоритм в спецподразделении моего отца, – она долго собиралась, чтобы сказать это. Но это было не всё. И Винс понимал это.

– Н-ничего себе, – он вспомнил лицо Войда, пришедшего к нему семь лет назад, сказав, что его родители разбились. И пазл в голове сложился. Кавински не мог понять тогда, что звучало громче – шум в ушах или голос в голове. Она подошла к нему с ножом, взяв тот пальцами и за лезвие, рукоять протягивая Кавински, ошарашенно посмотревшего на неё, совершенно не понимая, зачем?..

– Я расскажу тебе. – Пауза. – Государственную тайну, – Прокурор не смотрела на него, нет, смотрела прямо. – Я выключила прослушивание моего и твоего имплантов, поэтому... – он сорвался, выхватил из её рук этот чёртов нож, швырнув в сторону. Металл прогремел. Ваньинь дёрнул головой. Винс опустил девушку на колени, сам опустился, сотрясаясь весь плечами и спиной. Он сел к ней боком, закрыв свой рот ладонью, но схватив второй рукой тонкое запястье, сжав до боли, продолжая держать. – Мне говорить?.. – Она сжала челюсть. Он кивнул, убрав ото рта ладонь, судорожно вздохнув, стараясь просто держать широко открытыми глаза. – Мы с отцом были в его кабинете, я говорила с ним на одну тему. – «На тему номеров. Буквы в начале, как нам всем говорили, могут быть R, I, P и E. E принадлежит Архонтам. Один раз, просто по случайности, я решила проверить личности Архонтов, я вбила первую букву, но результата не было. Ни в одной программе. Не существует сообщений, которые были бы отправлены по этим номерам, даже по выделенным линиям, их я тоже проверяла. Архонтов не существует. Их просто нет». – Юноша смотрел на неё, находясь в полном сосредоточении, но мозг его тогда не способен был состыковать начало её рассказа и факт того, что его родителей, вероятно, убили. – Я обсуждала её с отцом, за что он на меня сильно накричал прямо в кабинете. Я пыталась переубедить его, тогда я ещё на что-то надеялась.

– Пап, но их не существует! Почему?! Кто тогда нами управляет?! – она смотрела большими глазами на высокую мужскую фигуру, которая и слышать её не хотела.

– Не имеет смысла, существуют они или нет. Мне плевать. И тебе должно быть плевать. Система власти, которая есть в Империи, она существует. И точка. Не нужно больше ничего знать. – Войд ударил по столу кулаком. – Не забивай себе в башку какие-то идиотские мысли! – от его голоса любому другому ребёнку было бы страшно. Но Валери злилась, хмурясь, ох, зря она это делала. – Что ты на меня смотришь так?!

– Я... – он перебил её.

– Не пытайся, ты ничего не докажешь. Ни мне, ни ещё кому бы то ни было.

– Это правда, – единственное, что она тогда сказала.

– Скорее всего, его крик на меня услышали твои родители, которые собирались отнести ему бумаги. Твой отец ворвался в кабинет, тогда мой ещё кричал, – губы Валери дрожали, но она продолжала говорить, хотя в голове были эти режущие воспоминания...

– Какой бред ты несёшь?! Ты, хоть понимаешь, о чём ты говоришь?! Архонтов не может не быть, это Высшая власть, она есть и это неоспоримо!

– Он замахнулся на меня, не услышав, что кто-то зашёл в кабинет. Он хотел замахнулся на меня, но рука твоего отца остановила его. Это было худшим, что могло произойти.

– Инспектор Войд, прошу, успокойтесь!

– Твой отец, он, наверное, рассчитывал, что сможет успокоить или хотя бы привести его в чувство. Я помню только, как твоя мама тоже подлетела ко мне, взяв за плечо. Мой отец тогда понимал, что они услышали его слова. Всё, что я помню – то, как он выхватил пистолет и выстрелил в твоего отца, а потом и в твою мать, попытавшуюся закрыть меня собой, – Валери было трудно говорить, она помнила, что ей тогда было страшно.

Женское тело рухнуло на девочку, которая под его тяжестью сама упала. Войд продолжал ругаться, громко:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! – он повторял одно слово из раза в раз. Отшвырнув оружие в сторону, он закрыл рот. – Смотри, что ты наделала! – кричал он ребёнку. – Твоя болтовня, твои глупые идеи, твои сомнения – они и убили их! Не смей больше открывать рот на эту тему! Забудь об этом!

Валери осела на колени, она дрожащими руками для чего-то подняла к себе голову женщины. Губы девочки дрожали, она смотрела на простреленную голову, на застывшие в ужасе глаза. Смотрела, как белели губы. Голова её дёрнулась в сторону мужчины – лужа крови под ним была уже большой. «Эти люди, они не виноваты... Они должны были просто отдать бумаги, они не должны были услышать это... Это моя вина, моя вина... Они... Они... – Она проверила их импланты. – Они мертвы... Н-но их сын...».

– У них есть сын, – тихо сказала она, когда Войд вернулся с людьми, которые должны были забрать тела. До того она несколько минут просидела одна в комнате с телами людей, смерть которых с каждой секундой тяготила её всё больше. Она просидела на полу возле стола, обхватывая тогда свою голову руками.

– Сын?.. – Войд бешено посмотрел на испуганную дочь, которая кивнула ему. – Отправится в детдома, ничего страшного, переживёт. –- «Как ты можешь говорить такое?!» – подумала она тогда. – Или, может, ты и мальчика этого убьёшь? – он говорил это при людях, которые убивали трупы – и они это услышали, по коже прошлись мурашки. Валери дергано помотала головой.

– Я помогу ему, я должна...

– Даже не смей общаться с ним. Думаешь, ему твоя помощь родителей вернёт? Я сам поеду. А тебя домой увезёт Вернон.

Девочка проводила отца взглядом, рядом с ней стоял Вернон, обнимающий её за плечо. На глаза наворачивались слёзы. Но она смогла не проронить ни звука, пока Вернон вёз её домой. Дядя ни о чём не догадался. Он просто доставил её в квартиру, оставив там. Валери тогда на трясущихся ногах дошла до кухни, поела там, захлебываясь в слезах, которые могла себе позволить только тогда, когда отца не было рядом. «Я не убивала их... Не убивала... Не я... Это не я... Это он, не я... Я не убийца... Я никогда не убиваю просто так... Никогда...» – её всхлипы тихо содрогали безмолвие квартиры. Всё тогда показалось до боли противным. Она хотела было взять в руки телефон, чтобы написать мальчику, у которого даже имени не знала, да и номера не знала, но не смогла.

Отец пришёл поздно, не проронив ни слова. Он поел и закрылся в своей комнате. Следующим же утром сказав:

– Если ты свяжешься с этим мальчиком, я вынужден буду тебя стереть. Так что – даже не пытайся. Ты поняла меня?

– Поняла, – словно марионетка, она кивнула.

– Он запретил мне говорить об этом. Запретил связываться с тобой, потому что подразумевал, что я расскажу тебе, тогда проблемы возникли бы у него... Меня и его могли ликвидировать тем же вечером, поэтому он запретил поднимать эту тему и думать об этом. – Она не говорила Кавински об Архонтах, для него «это» было просто условным названием ещё одной государственной тайны. У юноши дергался глаз. Он весь сжался, мёртвой хваткой держа запястье Валери, пульс на котором отчётливо чувствовал. – Если ты не веришь мне, я могу предоставить тебе доступ к записи, если ты захочешь... – Ваньинь ластился к Кавински, которому было максимально плохо. Своя грудь вдруг показалась ему совсем маленькой, слабой, в которой было зажато колючее и горящее сердце. – Я сначала не поняла, что тем мальчиком оказался ты, только позже... И я... Я искренне хотела тебе помочь. Это всё, чего я хотела, – тихий голос её был насквозь пропитан чувством вины.

Теперь Винс понял, почему она протянула ему нож. «Она думала, что я захочу убить её после всего, что рассказала... – собачий нос утыкался ему в горячую щёку, на что Винс особо не реагировал, Ваньинь заскулил, понимая, что человек перед ним медленно скатывался по спине. – Нет, это не она виновата. Войд виноват. Во всём виноват Войд. Только он... А она, она была обычным ребёнком... Ничего больше. И она боялась мне рассказать, этому тоже есть причина... И я это понимаю. Но почему мне так, блять, хуёво?.. – он не заметил, как опал на пол, выпустив чужое запястье. – Получается, наши судьбы могли бы сложиться по-другому?.. Если бы Войд тогда не убил их, я уверен, они бы сохранили эту тайну. И я бы не попал в детский дом, я, бы не рос сиротой, я бы не начал пить, я бы не шлялся пьяный по улицам, я бы не превратился в скота, я бы не встретил её так... А встретил бы вообще? А стоило ли знакомство с ней этого всего?.. Я уверен, если бы не так, то по-другому мы бы точно встретились. Но вряд ли бы так общались. И не было бы ничего после, не было бы никаких нас...» – пока он задыхался, думал об этом. Валери с безумно ноющим сердцем наблюдала за тем, как наблюдатель плакал, находясь уже в её руках, – девушка бы не смогла просто оставить его лежать и умирать от обиды на плитке. Она не хотела, чтобы он простил её, даже мысли такой не было. Она хотела, чтобы Кавински стало лучше, если это вообще было возможно так назвать... Взяв его в свои ладони, ставшие тёплыми, та прижала голову юноши к своей груди. Одной рукой она держала крепко зажатую его руку, которую легко поглаживала мягкими пальцами, второй рукой придерживала тело Кавински, запустив руку подмышку, касаясь ладонью дёргано дышащей груди. Его судорожные вздохи испугали бы кого угодно, он не мог остановиться. Валери целовала его макушку, целовала лоб холодными губами. А по щекам Винса слились слёзы, которые никто не сдержал, как бы сильно не хотел. Да и не должен был. Своей свободной, ладонью он гладил морду Ваньиня, который сам прижимался, чуть скуля, норовя носом остановить беспрерывно льющиеся слёзы. Всхлипы в квартире были единственным, что слышала Валери. Она не знала, прогонит ли он её. Не знала, сможет ли простить. Не знала, нужно ли ему прощать её. Но она готова была простить ему всё в тот момент – и пьянство, и Лину, и задиристость. Всё. В конце концов, всё это возникло из-за потери родителей, в чём виновата была она.

– Я могу уйти, только попроси, – тихо произнесла, склонившись к уху, замерев. – Я могу уйти навсегда, – сказав это, она сама чуть не заплакала, понимая, на что шла.

– Не смей... – он всхлипнул. Слова дались невозможно сложно. – Не оставляй меня... – он сплёл их пальцы. Валери заметила, что сердцебиение участилось. – Никогда не оставляй меня.

– Значит, я никогда не оставлю тебя, – уверенно произнесла Валери, отчего Кавински ещё больше разрыдался. Ему было больно. Больно осознавать всё это. Он так сильно ненавидел её отца, что чувствовал перед собой стыд оттого, что просил у дочери этого наимерзейшего человека никогда не оставлять его.

Прокурор тогда взяла юношу на руки, чтобы донести до кровати – девушка была в состоянии это сделать даже после того, как он стал весить на треть больше, чем она сама.

Пёс последовал за ними. Валери сначала посадила Винса на кровать – он сгорбился, пытаясь отдышаться. Вдыхал и выдыхал, чувствуя сдавливающую и удушающую боль в грудной клетке. Девушка взяла с тумбочки чистый носовой платок, при помощи него легко вытирая слезы с лица наблюдателя, начинающего медленно и размеренно дышать, шмыгая носом. Девушка не сводила с него обеспокоенного взгляда. Раскрасневшийся, после того как с его лица исчезли солёные реки, швыркнул носом ещё раз, собираясь с мыслями, глубоко вздыхая, произнеся наконец:

– Я... Я не виню тебя, никогда не буду... Но я никогда не прощу это твоему отцу. Даже не надеется пусть, что я, при появлении в моих руках возможности убить его, не сделаю этого. Это отвратительный человек. Я просто хочу, чтобы он за всё ответил, а в идеале – сдох. Скотина... – он кулаком потёр нос. – Ты, надеюсь, и сама понимаешь, что он не заслуживает оправдания? – серьёзным, даже слегка грозным взглядом он посмотрел на Валери.

– Я понимаю. И я не буду его оправдывать несмотря на то, что он мой отец, – во взгляде её проявилась уверенная честность, после чего та неловко убрала платок в карман, аккуратно его перед тем сложив.

– Замечательно, – это не было произнесено с иронией, скорее, с облегчением. – А теперь нам пора спать, – сказал, как отрезал. Валери поднялась с кровати, но Кавински легко положил руку на её плечо, чтобы она осталась. Вернувшись на место, Прокурор не смела ничего делать, просто сидела. Сам же Кавински поднялся на ещё слегка шатающиеся ноги, достав из шкафа плед, замотавшись в него, как в кокон. Он лёг на правую сторону кровати, смотря на девичью спину, не решавшуюся лечь рядом. Поднявшись, обняв за шею, утянул к себе, специально. Она не могла лежать так, сжавшись, чтобы Кавински дышал ей в затылок, поэтому повернулась, не придумав ничего лучше, чем прижать его голову к своей груди, обнимая. И Винс жался к этой тёплой груди щекой, сопя, рукой крепко обнимая за спину, чувствуя под ней её тело, которого никогда так не касался. – Он никогда не узнает, что ты мне рассказала, обещаю, – произнёс. Не зная даже, как ответить, она ладонью второй сильнее сжала юношеское, губами коснувшись волос. Её действия всегда значили больше, чем любые слова. Кавински это и ценил в Валери.

Не понимая, что тогда с ним было, Винс начинал засыпать: «Мама и папа, мне сегодня только-только исполнилось двадцать лет. В тринадцать я остался сиротой. Я прожил без вас семь лет, да и, собственно, собираюсь прожить ещё очень много... Мне помогли, да, я бы сам вряд ли смог. Меня спасли. Спасла та, кого спасли тогда вы. Кто знает, может, он бы тогда убил её?.. Если бы вы не вмешались, то остались бы живы, а она... Не знаю. Не хочу об этом думать. Вы ушли из моей жизни, а она пришла вместо вас. Возможно, она даже любит меня больше, чем вы, – сам для себя он усмехнулся, но вышло слабо и хрипло. – А любит ли она меня? Может, из жалости? Может, просто любит не меня, а время, которое мы проводим вместе? Сильно ли изменится моё отношение к ней от этого ответа? Ну, я бы не хотел, чтобы меня любили из жалости, а вот за время... Да, можно же за время, за чувства?.. Я не против. Хотя, пхах, пока она со мной, это же совершенно не важно правда? Больно будет потом», – выступившие слёзы на глазах стекали крупными каплями на её халат.

«Рано или поздно мне бы пришлось рассказать ему. И нужно было раньше. Нужно было. Но почему я этого не сделала?.. Боялась ли я? Сама не знаю. Да и сейчас это уже не важно, всё сказано. Я готовилась к тому, что он убьёт меня, если услышит. Или как минимум прогонит. Но нет же... Я сейчас лежу с ним в кровати, прижимая к себе как единственное дорогое, что есть в моей жизни. А ещё час назад он был так рад, это же был самый обычный День Рождения... Молодец, всё испортила». Она открыла глаза, посмотрев на пришедшего к их кровати Ваньиня – тот выжидающе стоял, смотря на хозяйку. Рукой она махнула, разрешив ему подняться на плед – он мягко сделал это, не прыгая, устроился у их ног, свернувшись калачом. Винс ощутил, что в ногах заметно потеплело, да и что-то явно на них навалилось: «А, Ваньинь пришёл... Пусть лежит. Хороший мальчик».

Прокурор проснулась рано утром, то была Суббота. Хоть в этот раз на алгоритм идти было не нужно, была необходимость выгулять пса. Они с Винсом лежали спина к спине, поэтому проблем, чтобы встать, не разбудив его, не было. Девушка поднялась, бесшумно прошла до кухни, волоча за собой подол халата. Подумав, она решила, что сможет позавтракать и в своей квартире, потому что ставить чайник и разогревать еду было бы губительно для сна Кавински. Да и Ваньиня она решила не будить – тот так мирно спал рядом с наблюдателем. Покинув квартиру, она дошла до своей, в которой было совершенно некомфортно: закрытые шторы, вечная тьма, пустые полки, общая атмосфера нежилого помещения – всё это тяготило. Сделав все свои дела, отправившись за псом, Валери взяла с собой наушники, не рассчитывая на компанию.

Она просто не ожидала, что Винс позвонит ей спустя тридцать минут.

– Ты где? – сонный, спросил.

– В закрытом парке, нужно выгулять Ваньиня, – совершенно спокойный ответ. – Я вернусь через час.

– Я сам подойду. Меня же должны туда пустить?

– Да, пустят, но я всё равно тебя встречу, заблудиться можно, – девушка усмехнулась.

– Хах, хорошо. Щас поем и бегу, – он пытался не выдавать лёгкого смущения, бросив трубку после короткого молчания.

В ванной, пока умывался, не сдержался, опять заплакав. Тотчас включил ледяную воду, набрал её полные ладони, окунулся в них лицом, промывая глазницы. Парень не стал полотенцем полностью стирать с лица воду, потому на улице щёки и лоб обдало прохладой. Прогуливаясь, ещё и подметил, что на улице было крайне мало людей – раннее Субботы было априори не самым популярным временем для прогулок. В основном ходили собачники.

Парк, у входа в который стояла Валери с виляющим хвостом псом, был и правда огромным. Юноша вошёл через турникет по пропуску, он распахнул руки, встречая добермана, тот сразу же на него радостно побежал, лапами оперевшись на плечи.

– Ваньинь!.. – радостно произнёс наблюдатель, обнимая питомца, придерживая за спину. Потом Кавински взял его за голову, не дав себя облизать. – Да?.. Да, ты хочешь меня всего обслюнявить?.. – пса этого, Винс, кажется, любил так же сильно, как свою машину, поэтому сюсюкался с ним, как только мог. – Так, мальчик, сидеть! – по его резкой команде животное опустило с него свои лапы, сев на газон.

Валери до тех пор просто наблюдала, стоя неподалёку. На ней был чёрный лонгслив на запах с длинными рукавами, чёрные шорты, а на ногах кроссовки. Винс обратил внимание на глубину запаха,

– Ты будто не собаку пошла выгуливать, а на подиум, – он подметил, но не укоряя, а восхищаясь. «Всегда красивая», – улыбнулся.

– Эту кофту не жалко. Между прочим, ты тоже не в спортивном вышел, модник, – и правда, сам Винс-то тоже был в футболке с v-образным вырезом, в тех же чёрных шортах – но они были до колена, в кроссовках.

– М-да, выглядит так, типа мы в парной одежде, – он подошёл ближе, убирая руки в карманы. – Теперь точно не отмазаться будет, что мы не знаем друг друга, госпожа Прокурор, – его ухмылка говорила сама за себя, он был доволен.

– Это просто одежда, в Империи фасон-то один практически... А ещё – ты просто ищешь повод, чтобы находиться со мной на публике, – она по-лисьи улыбнулась, зная, что не прогадала. Винс усмехнулся.

– Конечно, ищу. А что мне ещё делать прикажете, госпожа Прокурор, если по-другому не получается Вас застать? – привычно дразня её, Винс был в приподнятом настроении.

– Наблюдатель, тогда тебе уже нельзя будет мракобесить, жизнь не только себе, но и мне испортишь, – специально произнесла Прокурор, смотря на его реакцию.

– Какое ещё мракобесие?! – задохнулся он от возмущения, зыркнув на неё. – Что ты смеёшься?! – она, не сдержавшись, хихикнула тогда, прикрыв рот ладонью.

– Самое твоё любимое, – смеясь, ответила, убегая от него, собиравшегося подскочить, чтобы выяснить отношения.

– Да о чём?.. О чем ты?! – Винс, раззадорившись, побежал за ней. А за ними и пёс, высовывая язык, соревнуясь в скорости бега, обогнав его-таки в конце концов. Валери, несмотря ни на что – бетонные блоки на пути, кольца, брёвна и брусчатку – пробежала практически ли не весь парк, за ней то же самое вытворял Ваньинь, а вот Кавински... Его хватило разве что на пару прыжков, потом он выдохся, не привыкший носиться с утра как угорелый, выжимая из себя тридцать с лишним километров в час. Тот осел на лавочке, оттягивая ворот футболки, вспотевший. И он только успевал следить за резвой девушкой, за которой носилась не менее резвая собака. Потеряв обоих из виду, наблюдатель помотал головой, попытался что-то разглядеть в очках, а потом испугался, когда она резко села рядом, коснувшись его плеча. – Свет!.. – вздрогнул. По другую сторону скамьи сел пёс, выставив язык, Кавински и на него голову повернул, а потом снова на Валери. – Вот ты – мракобесишь, а я – нет.

– Нет, я собаку выгуливаю, – она встала. – Ваньинь, – произнесла его имя, запустив руку для того, чтобы кинуть тяжёлое кольцо, за которым бы пёс побежал.

– Ты только ему далеко не кидай, иначе здание какое-нибудь снесёшь, отстраивать придётся... – успел сказать Винс, чуть не упав со скамейки, с которой спрыгнул пёс, сверкая лапами, чтобы добежать до улетающей вдаль игрушки. – Да твою ма-а!.. – юноша навернулся бы назад себя, его голова была в паре сантиметров от земли, когда её подхватили сильные руки, вернув в прежнее положение. Потом Валери стояла, скрестив руки, ожидая собаку, посматривая на время на часах.

– Помнишь, мы хотели съездить посмотреть дом, ты ещё хочешь? – неловкий вопрос.

– Канечно! Наконец-то какое-то дельное предложение из твоих уст! – возрадовался он. – А там уже готово всё или как?

– Чистовая отделка, осталось купить мебель.

– Кайф! На новоселье позовешь?

– В этот дом кроме тебя никто ногой не ступит.

– А этот?.. – хмуро спросил наблюдатель.

– Скорее всего, один раз приедет, больше не должен. Но, если уж говорить о новоселье, отмечать мне его, кроме тебя, не с кем, так что... – не договорив, она обратила внимание на подбегающую собаку.

– Вот и замечательно. Надеюсь, там много места, танцевать-то надо где-то, квартира для этого стала нам немного мала, не находишь?

– Нахожу. Скоро тебе и «Сумеречной Звезды» мало будет, – она бросила палку в сторону выхода, чтобы Ваньинь побежал туда. – Пойдём.

– Ух-х, у меня аж икры заболели!.. – Винс прогнулся в пояснице, потягиваясь, а затем и выпрямляясь.

– Может, ты вместо меня будешь его выгуливать? Полезно будет.

– Не, одному скучно...

– Ты будешь не один, с тобой всегда будет Ваньинь.

– Ну ты поняла, что я имел ввиду!.. Не знаю, смогу ли я за ним бегать, потом будешь меня по частям собирать.

– Ты не должен за ним бегать, надо с ним.

– Вот именно!.. Я не смогу, я тебе это и пытаюсь объяснить!

– Привыкнешь. По лесу, наверное, хорошо будет бегать, – она загадочно улыбнулась.

– По лесу?..

Её дом был на краю небольшого поселения, находившиеся недалеко от Альт-Сити. Если говорить точнее, то это был полноценный коттедж квадратов на триста, если не считать подземный этаж, выполнявший роль гаража для двух машин. И именно по подземному туннелю пара ехала до дома на машине Кавински, чтобы Валери смогла уже сейчас подготовить для него пропуск. По бокам, как и над ними – всё были стены, которые долго наблюдать было совершенно невозможно – сразу создавалось ощущение, что ты просто находишься в гробу. Лёгкий шум колёс глушила громко играющая музыка. Спустя полчаса авто остановилось перед, как показалось юноше, тупиком, но Прокурор вышла из машины, легко определив на стене место для ввода пароля – и она ввела его, вбив притом параметр, по которому в дом дальше могла проехать именно эта машина. Она вернулась на сидение, нажала на одну потайную кнопку в коробке передач – перед ними открылся проход. Это был уже третий такой по счёту барьер.

– Богини, как сложно... – проворчал Кавински, припарковываясь в гараже. Вокруг было чисто – в помещении стояли только запасные комплекты резины, аппарат для мойки и пару канистр с бензином.

– Такова цена моей должности и безопасности, – коротко пояснила Валери, открывая ключом дверь, проведшую их к лестнице, которая вела вверх. Но прежде, чем подняться, хозяйка дома показала Кавински оборудованный тренажёрами и теннисным столом зал.

– Нифига себе, тут прямо спортклуб... Ты умеешь играть в настольный теннис?

– Ничего сложного нет, вот только ни ракеток, ни мячика тут пока нет, позже куплю. А ещё немного пыльно, – недовольно сказала, проведя пальцем по поверхности стола.

– Приберёмся потом, ничего страшного.

– О, как мило с твоей стороны предлагать мне прибраться во всём этом доме, – девушка улыбнулась, ведь масштаб коттеджа впервые прибывший в него пока не знал.

– Меня, пугает то, как ты улыбаешься, – нервная лёгкая улыбка расплылась по его лицу. Не отвечая,

Валери поднялась на первый этаж, за ней поспешил гость, немедленно оценивая взглядом площадь – просторное помещение с тёмными серыми, практически чёрными, стенами и плиткой под серый мрамор, показалось ему совершенно огромным, когда он встал в центре первого этажа.

– Охереть не встать, тут же даже мебели нет, а элементарно пол мыть полчаса...

– Винс, в доме два этажа, – напомнили ему, ещё раз усмехнувшись.

– Ёптв... – парень запрокинул голову – он увидел борт лестничных перил второго этажа. – Я думал, ты себе кукольный домик построишь, а не вторую Башню Света.

– Могу себе позволить, – девушка убрала руки за спину, мечтательно разглядывая помещения, прикидывая в голове, где и какая будет стоять мебель. На фоне стен Прокурор была совсем маленькой, и Кавински смотрел на неё с затейливой улыбкой, думая: «Мелкая такая по дому расхаживает, важная, пхах... Да, часов-то у неё на несколько десятков тысяч больше, чем у меня, даже неловко как-то». Валери ушла наверх, пока он разглядывал все комнаты, а потом крикнула, – Ты так и собираешься внизу стоять или поднимешься? Между прочим, тут есть и твоя комната, – она загадочно и маняще пошла прямо в неё, куда-то в сторону.

– Моя?! –- удивился Винс, взлетая по лестнице на второй этаж, только успевая ногами по ступеням перебирать