Заливистый смех молодых девиц, удары бокалов шампанского друг о друга, праздничная музыка в честь Нового Года, последние беседы перед долгожданным боем часов, в которых люди собирали всё то, через что прошли за подходящие к концу двенадцать месяцев. Сияющие тут и там огни, яркие плакаты, открытки, громкие речи властей и суета, которая продолжалась чуть ли не весь последний месяц. Ароматы пряностей от блюд, дорогих парфюмов от гостей и еловых веток от украшений, которые обвили собою всё пространство под потолком. Танцующие пары, их робкие, а порой и смелые прикосновения друг другу, песни с приятными мотивами, взгляды влюблённых, их улыбки на лицах.

Он смотрел на всё это, не ощущая и толики восхищения, которое было присуще, кажется, всем, кроме него самого. Но это осталось незамеченным. Для окружающих Кавински стал прежним, каким был год назад.

– Эй, Винс, а, Винс! – громко произнёс Кирилл, поднимая бокал, предлагая выпить шипучего – но бывший наблюдатель отказался, его тошнило даже от запаха алкоголя, а втайне от всех он морщил лицо, когда ощущал этот противный запах спирта.

– Не-не, я пас… – несколько тихо, утопающе в шуме чужих голосов.

– Как хочешь, а я выпью, – так же задорно. Молодой человек чуть ли не залпом опустошил бокал, поставив его на стол, покраснев при этом ушами. – Так вот, я чего спросить-то хотел, – пауза, – ты так изменился за последний месяц, тебя даже не узнать! Это в хорошем смысле, не подумай!.. Весь год ходил угрюмый, еле вытащить тебя было с алгоритма, а тут, на тебе, подарок судьбы! Отпустило тебя наконец?

– Да, знаешь, вот как рукой смахнуло одним утром, легче жить стало, сам не ожидал такого, – ни у кого даже не возникло бы подозрений, что он лгал. – Типа, всё оказалось куда проще, чем я ожидал. Ну или я отстрадал своё, решил, что хватит, – улыбаясь, он всего лишь взял из нарезки несколько кусочков груши, которую единственный и ел.

– Ты эту грушу весь вечер хомячишь, ссать же потом побежишь как угорелый, – усмешка.

– Та пофиг вообще, – с несколько набитым ртом отвечали, – дайте груши пожевать, сейчас такую сладкую мало где найти можно. Кажется, проще самому грушевый сад вырастить…

– Ну, как вариант, ты-то можешь себе позволить, почему бы и да, хах?

– Я найду, куда часы потратить. Ты видел вообще, сколько обещают в следующем году процентов инфляции? Я был в ахуе, десять процентов! – Кавински был возмущён, его состояние не спасали даже те вклады, которые он делал, всё равно было мало.

– Вот ты как раз можешь не париться, а нам, простым смертным, стоит начать доставать бабкины закрутки, – Кирилл поджал губы, цокнув.

– Они ещё кучу налогов решили понавводить, я чуть не поседел, когда посчитал, сколько отдавать придётся: на доходы повысили, НДС повысили, предпринимательский тоже – на два процента, но всё же… И стоимость опять на всё поднимут, Черти, там даже я за закрутками пойду, чтобы палец не сосать, – ему только слово дай сказать про часы и всё, что с ними связано, Кавински тогда было не удержать, он болтал, пока ему насильно рот не затыкали. Просто эта тема давила на больное, поэтому он так реагировал.

– А ты не в курсах, почему так? – собеседник поддерживающе кивал на все негодования Винса.

– А я-то откуда знаю?

– Так у тебя или у меня, в конце концов, друзья в Правительстве или нет?

– Не, это не играет практически никакой роли. Могу лишь догадываться. Всё же, производство упало, а часов сколько было, столько и осталось, вот они и повысили стоимость на товары и услуги… – «Конечно, это пришлось сделать, чтобы отмыть часть произведённых благ и некоторое количество часов. Но это ненадолго. Они просто хотят проверить реакцию богатеньких на такую ситуацию – кто полезет в бюджет Империи для своего кармана, а кто нет, кто взяточничеством займётся. Так скажем, естественный отбор, вот только затягивать с ним нельзя будет, иначе обычные гражданские тоже с голоду помрут. Теневая экономика является очень хорошим индикатором паршивости людей».

– А, понятно. Ну, зато вроде бы обещают, что несколько пособий введут, да и соцподдержка будет получше.

– Да не на Империю нужно надеяться, а на себя. Кирилл, тебе эти пособия ну от силы месяца два жизнь украшать будут, а потом всё по новой.

– У меня из сбережений только дырка от бублика, что я сделаю-то?

– Попробуй в инвестиции, хотя, чесслово, они не очень-то помогают, но хоть что-то…

– Эй, чё вы там над часами трясётесь, как пенсильвания? – прикрикнул Антон, усаживаясь на диван. – Вас послушать, так уши вянут, ворчать только и умеете, как бабки на лавке, которые жалуются, что стоимость на колбасу на два часа подняли за последние полгода, – изначально приходя за тем, чтобы взять со стола закуску в виде небольшого бутерброда с икрой, он прервал их диалог.

– Если ты живёшь одним днём, то это не значит, что все остальные поступают так же, – укорил Кирилл.

– Мне просто терять нечего, вот и живу. Рекомендую попробовать, минусов пока не заметил!..

– Минус пока только ежемесячно на моей карточке. Когда долги отрабатывать будешь, гедонист? – Винс смотрел лукаво.

– На новогодних, брат, на новогодних… – Антон сразу же немного погрустнел.

– Я запомню!..

Потом подтянулись и остальные – Бобби с Джеффри с девушкой и девушка самого Кирилла.

Вроде бы Кавински было даже интересно с ними разговаривать, но в определённые моменты становилось до невозможности тошно от того насколько скучные беседы с ними можно вести, особенно в присутствии девушек, которые, к сожалению, были явно не самыми умными людьми, потому что частенько Винс наблюдал, как они переспрашивали у своих вторых половинок значение слов или просили объяснить то, о чём говорил бывший наблюдатель. В конце концов, компания заходила в тупик. Большая часть шла на танцпол – кружиться под медлячки. И если Антон, а с ним за компанию и Бобби, шли, так скажем, «покорять сердца свободных гостий», то Кавински, также имевший статус холостяка, оставался наедине с собой. Он читал то чат наблюдателей, то пытался в очередной раз найти что-то в памяти своего смартфона, надеясь на подсказку или какое-никакое упоминание. «Какого Чёрта у меня нет ничего даже на выделенной линии, хотя я помню, что всё, что должно было оставаться тайным, я отправлял на неё. Да и в архивах у меня ничего нет толком, я их уже сколько раз просматривал, даже знакомым прогерам давал, а толку никакого. От кого и кого я так сильно скрывал, что об ней никто не помнит? – с лёгкой печалью взглянув ещё раз на танцпол, он накинул на плечи дутую куртку и пошёл по лестнице вверх, чтобы оказаться прямо под куполом небольшой обсерватории клуба. В зимнее время туда мало кто ходил – всё равно увидеть ни Луны, ни Звёзд нельзя было, но Кавински захотел просто почувствовать холодный воздух в своих лёгких, вдохнуть чего-то свежего, по-настоящему бодрящего. И он не ошибся. Ему стало заметно легче. Ради пафоса молодой человек встал по самому центру, задрав голову смотря на заваленный снегом, который всё никак не норовил сойти, центр купола. – И правда, не видно ни Черта… Хах, у меня даже есть чувство, что я был здесь когда-то. Причём не один, а с этой непонятной девушкой, о которой ничего не знаю. Может, между нами случилась-таки в прошлом красивая история любви? Кто знает, сейчас это вряд ли имеет значение… Для кого-то, но не для меня. Нет, я должен что-то сделать, я должен понять хотя бы то, почему она пропала, почему ушла от меня? При этом я не чувствую по ней ни сильной тоски, ни печали, скорее, я просто разочарован, потому что не могу узнать ответ. Без неё моя жизнь будет прежней, я так думаю. Как и сказал Бобби, это вовсе может быть просто защитный механизм моей психики, которую я опять понапрасну раскачиваю, чтобы утолить любопытство... Ну, Чёрт побери, что я сделаю, если мне интересно?! Даже жаль, что, по факту, сделать-то я как раз ничё и не могу. – Уйдя в драму, он сел на ближайшую к нему скамейку, смахнув с поверхности слой пыли. Долгий взгляд на неё ничего не дал. Тогда Винс просто расслабился, закрыв глаза, слушая едва различимые мотивы песен и танцев, бушующих этажом ниже. Он мог бы позволить себе даже уснуть, если бы не вспомнил про Ваньиня, оставленного дома. – Кажется, мне нужно чаще брать его с собой, заскучает ведь, нехорошо получится. Как я вообще взял на себя ответственность в виде собаки? Так и не вспомнил, ну хоть убей. Вот бы записи с имплантов служебных животных не стирали спустя месяц, я бы посмотрел всё от его глаз. – Он перепробовал уже столько способов, которые могли бы дать понимание о собственном прошлом, но всё было безрезультатно. Раз за разом всё упиралось в то, что носители информации не запечатляли такие давние события, всё скидывая в корзину, а окружающие ничего не помнили, так что попытки от них узнать что-то были такими же априорно провальными. – И в чём же была моя вина, а? Зачем было стирать мне память?» – обращался он то ли к самому себе, то ли к самой вселенной. Ни то, ни другое, ответа не дало.

Вернувшись в шумный зал, он понял, насколько же в нём было не комфортно, захотелось забрать вещи и уехать домой, обнять пса и лечь спать, но нужно было ещё немного поиграть в обществе образ души компании, статус которой Кавински легко вернул себе за месяц.

– Ты куда отходил? – кажется, Бобби это беспокоило.

– Наверх. Проверял, может, там что-то интересное можно найти. – Джеффри фыркнул:

– Чего интересного можно найти в стеклянном и заваленном снегом потолке?

– Красота в глазах смотрящего, балда! – весело прикрикнул Кавински, в шутку дав другу по шее, из-за чего все рассмеялась. – Если у тебя чувство красоты такое, что ты четыре палки искусством считаешь, то это не значит, что в другом искусства и красоты нет. – После того Винс плюхнулся на своё место, в предвкушении пододвигаясь к столу, беря в руку стакан с соком. – Ну, так, у нас же вот-вот Новый Год наступит, пора бы и марафон тостов начать!.. Чур я последний, первый – Джеффри!

– Э-э-э, а почему я первый?! – и вновь смех. – Харе ржать…

– Джеф, ну давай, это же честь – быть первым, – убедила его девушка, перед которой Джеффри был бессилен

– Ну, ладно, я попробую… – Встав, для вида поправив свою одежду, немного-таки перед тем помявшись, он начал. – Давайте выпьем же за Новый Год, хоть он и пугает нас переменами, но мы не должны бояться, ведь любые изменения – это новые возможности и шансы. И даже если в этом году нас поджидают трудности, то мы встретим их с улыбкой, ведь мы вместе и мы сильны! Так что друзья, за Новый Год и за то, чтобы все плохое оставалось в старом!

– Хорош-хорош!!! – ободрил Кирилл, первый чокаясь бокалом с Джеффри, поцелованного в щёку своей девушкой – это было в порядке вещей.

– Славно звучит! – вставил своё и Винс.

– Винс, ты даже сейчас не будешь пить? – уточнил Бобби.

– Ни в коем случае, я не пью, да и мне ещё потом домой ехать надо – я за рулём, так что даже не смейте подшучивать и пытаться влить в меня вашей бурды, – он немного поворчал, но выглядело это забавно, не убавляя поднявшегося настроения коллектива.

– Как хочешь, наше дело – предложить, ваше дело – отказаться.

Кавински смотрел на то, с какой жадностью его друзья выпивали алкоголь, отчего становилось ещё противнее: «Мне хватает проблем, пить – последнее, чем я займусь… Чёрт, их же ещё развозить потом по домам, хрен я рано домой уеду. Ну, чем раньше они сопьются, тем быстрее это нужно будет сделать. Им весело и круто, это даже не имеет большого значения – то, что праздник скоро закончится, может, даже не успевши начаться, а мне от этого только плюс.

Следующие тосты были не такими уж и плохими, но они были одним и тем же набором слов, переставляемых с места на место, поэтому Кавински расслабился и заскучал, просто улыбаясь, хлопая в ладоши в знак поддержки, понемногу отпивая.

– Ну что, Винс, твоё время настало, ты последний! – эти слова Антона будто вывели их транса, в котором Кавински сидел уже несколько минут. Ему становилось дурно.

– О-ке-ей, сейчас соберёмся, – молодой человек встал, на него обратились взгляды присутствующих. – Я бы мог начать красивую речь о том, что год был трудным, не простым, что все мы много чего пережили, но! Это было бы слишком банально. Предлагаю нам просто оценить обстановку и понять, к чему же мы пришли. Каждый из вас сделает это сам, но а так как последнее слово за мной, уделю его себе любимому, – в нём сразу виделся харизматичный тип лидерство. Кавински умел и захватывал внимание. Даже начало, которое могло показаться кому-то несуразным, было многообещающим, требовалось продолжения. – За этот год я вышел на новый уровень. В конце концов, у меня появился свой бизнес, в котором задействован не только я, но, как говорится, и все мои друзья, – как стихотворение рассказывал, с интонацией, – а что может быть лучше, верно? – улыбки со стороны их лиц. – Я наконец-то свалил с ненавистного алгоритма, ощутил вкус свободы, да я начал жить, в конце концов! И это лучшее чувство, друзья мои! Рекомендую всем брать с меня пример! – его здоровая любовь к самому себе была заразительный. Но тон переменился, – Я смог отпустить ситуацию, которая не давала мне спокойно жить, хотя далось мне это крайне сложно, и на это ушло много моих нервов, времени и сил. И я благодарен каждому, кто был и оставался со мной на протяжение всей чёрной полосы моей жизни. Ну а теперь, как говорится, за нас, за вас и за счастливое будущее! – после бурных аплодисментов все потянулись к центру стола, зазвенели бокалы.

Коллективное скандирование фразы: «С Новым Годом!» завершило триста шестьдесят шестые сутки уходящего года, уносящего с собой большинство воспоминаний, чувств, эмоций, событий и слов, неизменно закрывая за собой ещё одну страницу жизни.

«Ещё одну страницу жизни, – Кавински прокручивал в голове эту навязчивую фразу, которую было принято присваивать концу года. – А если я не хочу, чтобы её закрыли? Я хочу, чтобы она оставалась открытой, чтобы я мог… Вернуться. – Он уже лежал в своей постели, держа Ваньиня под одним боком, а игрушку – существование которой немало удивился – под другим. В потолок не смотрел, глаза были закрыты. Развезя всех друзей по домам, некоторых буквально вытаскивал из своей машины, сидение которой чуть не стало жертвой расстройства желудка. – Вот, блин, я даже не помню, что в этом году было-то вообще? Наплёл какой-то чуши, чтобы поднять им настроение, хотя даже сам в свои слова не до конца верю. Новый год – новый я… Да мне бы старого вспомнить, чего уж там. Или это намёк на то, что прошлое пора бы уже давно отпустить? Какого это – быть человеком без прошлого? Почему у меня вообще такое ощущение, если, по сути, прошлое у меня есть? Да, я не помню… Очевидно, какую-то важную его часть. Наверное, в этом и дело, в том, что это было настолько важно, что с исчезновение всё моё прошлое перестало иметь смысл… Идея есть – создать себя снова. Возможности-то у меня есть, причём все, а не как раньше, когда даже жрать было нечего. Да и теперь я могу не гнушаться тем, что делал что-то нелегально, один хрен руки в этом по самый локоть, да и не то чтобы мне было совестно. Я ж не просто так людям жизни калечу, а за дело, хах… Мало у нас нормального народу стало, что поделать, ну, это по моим ощущениям, по которым… Я, конечно же, опять нихрена не помню!.. Я как будто через пять классов школы перескочил сразу на выпускной не по своей воле. Как я могу сделать какой-то вывод, если мне не из чего его делать? Снова набивать на свою задницу шишки? Не, спасибо, мне вот новых сейчас только не хватало. Нужно определить, что я конкретно должен делать, а там по ходу разберёмся».

– Кавински! – девичий голос был резким. Молодой человек вздрогнул, выкатываясь из-под автомобиля, в очередной раз наблюдая человека, воспоминания о котором возникли только в момент встречи.

– Киара, ты что тут забыла? – спросил, поднявшись на лопатки, без восхищения и интереса смотря на специально опустившуюся на корточки девушку.

– Я-то как раз ничего не забывала, в отличие от Вас! – восклицала она, хмурясь.

– Это не самая удачная шутка, ты понимаешь это?.. И чего ты ко мне на «Вы» обращаешься, все ж свои, да и я не старый…

– Хорошо, как скажешь. Конечно, я знаю, что это самая худшая шутка, которую я могла сказать, именно поэтому я так и сказала. Зачем ты попытался, а? Мы же договаривались, что будем сидеть тихо, ты сам мне об этом говорил, всё делать запретил, а спустя время я узнаю, что ты сам будто с шилом в одном месте, – она поворчала.

Странно, но Кавински не помнил именно такого поведения от девушки…

– Ну, наверное, потому что я взрослый и несу за себя полную ответственность, а ты ещё не доросла? – недобрая усмешка.

– Не тебе упрекать меня, знаешь ли, – девушка продолжала дуться, положив ладонь под щёку.

– В каком смысле?..

– Мы с тобой оба наблюдатели, да и пришли к этому в осознанном возрасте, а ты упрекаешь меня в детском инфантилизме.

– Я бывший наблюдатель, так что…

– Бывших не бывает не начинай.

– В какой момент ты стала такой наглой, а?! – его то ли забавило происходящее, то ли раздражало.

– В тот, когда ты разрешил перейти на «ты».

– Понятно, – сухо. – Ты по какому поводу в Альте?

– Начальство прислало. Не господин Войд собственной персоной, но тоже какой-то человек отдал приказ. Не знаю, кто. Просто, если б был Войд, так и было бы написано.

– Ага, теперь другой вопрос: у меня-то ты почему ошиваешься? Начальство явно не в отпуск тебя попросило.

– Свободное время, грех было не зайти. – В ответ Винс подавился ещё один смех в своей груди.

– Третий вопрос, немного странный: ты, случаем, не в курсе, чьи женские вещи могут лежать у меня дома?.. Нет, не смотри на меня так, я не пользуюсь услугами девушек, которых мы устраиваем на «алгоритмы». – Лицо Кавински скривилось после лица Киары, услышавшей вопрос.

– Нет, на это я точно не смогу тебе ответить… Ничего полегче не придумаешь на проверку того, что меня не стёрли?

– А мы разве задаём друг другу такие вопросы?

– Нет, но я не вижу другой причины, по которой ты мог с меня спросить вопрос такого характера, хотя, честно, я без понятия, но при этом мне память не стирали.

– Жаль.

– Что «жаль»?

– Я уже второй месяц не могу сообразить, чьё это имущество, всех, кого знал, переспросил, никто ничего не знает, а я не помню.

– Может, у тебя был какой-нибудь фетиш?..

– Ага, покупать женские вещи, тратить на это часы и складировать первые у себя дома – вот я извращенец, – Киара рассмеялась, скривившись в лице.

– Может, это девушка из Омен-Сити? Могу попробовать у кого-нибудь поспрашивать.

– Тогда тебе точно попадёт, да и, честно, без следов ты работать ещё не научилась.

– Эй!.. Обижаешь! – она вскрикнула так, что на них с Кавински сразу же обратили внимание Джеффри и Бобби, в тот момент находящиеся в мастерской.

– Вот об этом я и говорю… – проворчал Винс. – Чё вы уши греете, а?! – прикрикнула на парней.

– Всё-всё, работаем дальше, никого и ничего не слушаем! – Джеффри поспешил ретироваться к своему рабочему месту. Бобби предпочёл сделать то же самое молча.

– Я прекрасно осознаю, насколько это секретно и важно. Кроме того, дело личное, а не наше профессиональное, так что вопросов много вряд ли будет.

– Надо так, чтобы их вообще не было, Киара.

– Да поняла я, не маленькая же, – Кавински ещё раз вздохнул.

– В том-то и дело… – эти слова были ей не услышаны. Слушать ворчание Винса порой было просто невыносимо, и Киара не входила в число тех, кто мог это выдержать.

– В смысле ты не пойдёшь? Винс, не мути воду, чё началось-то? – друзья стояли напротив него, уговаривал пойти с ними в клуб на день всех влюблённых.

– С кем, а? Да и один хрен все коктейли дороже в три раза дороже, – он хмурился, убрав руки в карманы.

– Да хоть с бабушкой моей иди, – сказал Джеффри, – вот тебе ли не пофиг, а? Надо ж только пройти, а потом какая разница?

– Не, пацаны, я пас, не хочу, – истинную причину называть не хотелось. – да и посреди рабочей недели – ну вообще неудобно. И учтите, к вам всем это тоже относится – не дай Свет кто-то придётся пьяным на работу, без неё тогда вообще останетесь, поняли?

– Поняли, чего непонятного-то, – Бобби, у которого больше, чем у всех остальных, были проблемы с алкоголем, неважно выглядел, горбясь и подобно Винс держа ладони в карманах, но то было у брюк.

– Ну вот и всё, тема закрыта. Если подвезти вас, то могу часов скинуть на такси, сам уж не поеду в город, дома побуду.

– Пасиб, босс, – Антон кивнул в знак благодарности.

– Всё, а теперь живо работать, дармоеды, на ещё надо несколько машинок сдать, – и он ушёл, оставив друзей, которые сразу принялись за свои беседы, убедившись в том, что Винс засел в своём кабинете.

– Я думал, он изменился, а он всё тот же трухлявый пень, – проныл Джеффри.

– Да не, может, отходняк у него до сих пор, мало ли, чего в прошлом случилось. К слову, никто так и не вспомнил, почему Винс кислым весь год ходил? – Антон залез под машину, говоря из-под неё.

– Вот, слушай, не-а, я пытался вспомнить, но мне самому будто стёрли всё к Чёртовой бабушке, – Джеффри помотал головой.

– Непорядок, однозначно… – проворчал блондин.

– Может, вытащить его из дома под предлогом, сто?.. – Бобби не договорил.

– Ну уж нет! Нет и ещё раз нет! Потом мы за это отхватим так, что будем полжизни отрабатывать это у него, если вообще останемся в мастерской.

– Да нам бы кого помочь взять, вот, что хорошо бы было, – кряхтение и пыхтение Антона говорило подтвердило актуальность его слов. – Ай, блять! – он защемил палец.

– Руки-то ты на кой Чёрт туда суёшь? – над ним посмеялся Джеффри.

– А чё мне в эту дыру ещё впихнуть, чтобы зажимы не съехали?!

– Я бы тебе ответил, но если б ты это защемил, крик бы услышал даже зачитавшийся новой книжкой босс, хе-хе. – Бобби лишь прыснул на это мешком.

– Между прочим, он бы туда не влез… Да и вообще, пошёл ты! Если ты суёшь куда попало свой причендал, то это не мои проблемы!

– У меня, вообще-то, девушка есть, так что попрошу! Это ты у нас – ветреный и вечный странник, ха!

– Не один я, Бобби и Винс тоже.

– Мне иногда кажется, – Джеффри начал говорить шёпотом, – что он, ну, не по девушкам…

– И чё? – Антону, честно говоря, было совершенно плевать на чьи-то предпочтения.

– Так ничё, просто блондинчику двадцать два, а он ни сном, ни духом, я об этом.

– Ой, вот тебе ли не пофиг, что там у него на личном фронте? – на Антона лукаво посмотрели, но скорее чисто символически, так как всё его туловище было скрыто под капотом. – Или претендуешь на место его тигр-р-р-рицы? – Джеффри подшучивал, это было очевидно, все улыбнулись, прекрасно понимая, к чему было это сравнение с благородным и полосатым представителем кошачьих.

Если бы Кавински можно было сравнить с животным, то это определённо был бы тигр. Сделать подобный вывод можно было по нескольким причинам.

Во-первых, это характер. Несмотря ни на что, бывший наблюдатель, как и был, так и остался холериком, резвым, активным, иногда агрессивным, если он и молчал, то точно не просто так, а о чём-то думал, хотя предпочитал принимать решения стремительно, терпеть не мог, когда кто-то соображал, как говорил, «со скоростью восьми бит в час». Отличная реакция на происходящее, законное место в центре всех событий, но, что важнее всего – их контроль.

Во-вторых, власть, которой он действительно обладал. Статус бывшего наблюдателя приносил в его жизнь больше привилегий, нежели проблем. На самом деле, всё из-за того, что Кавински умел оборачивать события в свою пользу, преспокойно чем-то жертвуя, готовый на риск, который в большинстве случаев и окупался. Кавински всегда умел выйти сухим из воды, изворотливый и умеющий хорошо врать, применяющий харизму так, как надо, чтобы получить своё или отобрать его.

В-третьих, образ жизни. Молодой человек никогда не сидел на одном месте, всегда куда-то двигался, к чему-то стремился. Он не мог назвать себя чистым гедонистом, но всю свою страсть и азарт жизни направлял на процесс достижения к цели, что ему чертовски нравилось. Да, цель он всегда осознавал и видел её чётко, хотя мог скрывать и даже умалчивать, считая, что лишнее сотрясение воздуха, чем займутся вечно не затыкающиеся рты обладателей самых любопытных личностей, обладающих не только острым слухом, но и чуйкой на всё, что они знать не должны. Также очень любопытно было то, что Винс, как и все неглупые люди, занимающиеся нелегальной деятельностью, предпочитал ночь. Комендантский час стал всего лишь формальностью, о которой нужно было всем напомнить. Он знал, что его бывшие коллеги, среди которых идиотов и лентяев было предостаточно – их число за последний год увеличилось – не особо следили за тем, что происходит на улицах города. Передавать липовые справки, поддельные документы, наркотики и оружие становилось возможным, далеко не невозможным. Молодой человек всегда был в курсе, где, что и когда переходило из рук в руки, какие этой ночью заключались сделки и в какие места лучше не лезть. Конечно, всегда можно было откупиться от увидевших что-то подозрительное сотрудников Полиции, которые все как на подбор были недалёкого ума. Кавински всегда тихо смеялся, когда блюстители и защитники правопорядка готовы были пропустить мимо ушей факт очередного покушения на убийство судьи за ящик какой-то алкашки. Может, и не все вокруг него были идиотами, но Винсу казалось именно так, потому что именно он был хозяином ситуации.

В конце концов, тигры, как известно, предпочитают охотиться ночью.

– Гонка?.. – переспросил Бобби.

– Ну да, почему бы, собственно, и нет? – Кавински вытирал только что помытые им инструменты.

– Винс, ты же прекрасно…

– Прекрасно знаю, что если меня поймают, легко я не отделаюсь? Ты это хотел мне сейчас на уши намотать? – с усмешкой. Друг замялся. – Конечно, я в курсах, но меня это не то чтобы останавливает. Всё же ради интереса, почему б и нет? Живём один раз, так что мне мешает? – уверенная улыбка и расслабленный взгляд были замечены. Если Винс так делал, то это значило, что у него в голове сейчас идея и мысль такая гениальная или желанная, что никто и ничто его не остановит.

– Ну, как минимум, твоё позиционирование себя как рационального человека?.. – аргумент был так себе.

– Моя рациональность моему интересует к жизни не мешает. Надо же посмотреть, в лучшем случае – попробовать, что да как. Тебе разве никогда не хотелось гнать по трассе под двести, когда тебя немного заносит, да ещё и музыка орёт? – взгляд красных глаз скрывал за собой бесовские пляски.

– Нет...

– Пф! – молодой человек фыркнул, закатываю глаза. – Как знаешь, я поеду, один фиг делать больше нечего, а там могут быть и потенциальные клиенты, – эту фразу он произнёс шёпотом, потирая ладони, – что нам никак не помешает...

– Я вот чему удивляюсь, как ты, блин, совмещаешь в себе книжного червя и того, кому на одном месте никогда не сидится?.. Нет бы, как все нормальные люди, был бы либо тихушником, либо заводилой, а ты какой-то ненормальный получился, сплошное противоречие.

– Мир на чёрное и белое не делится, даже не смей ссать мне в уши этой фигнёй, я делаю так, как считаю нужным. Вот ты тоже – взрослый человек, а юношеского максимализма хоть отбавляй!.. – босс усмехнулся, убирая руки в карманы, упираясь спиной в стену.

– С чего это я максималист?..

– По твоему мнению я могу быть либо тихим, либо активным, вот почему. Слишком узко. Я понимаю, ты имеешь ввиду, что я не подхожу под стандарты какого-либо архетипа человеческого поведения, и, честно, мне насрать, я ни под кого не собираюсь подстраиваться. В Империи всех итак штампуют как шашки… Ты видел вообще, каких долбоящеров они из Академии выпустили, а? Хана нашей системе правосудия, вот, что я тебе скажу!

– С каких пор тебя так заботит, что будет с системой правосудия Империи?..

Вопрос застал Кавински врасплох: «А действительно, почему? Мне какая с этого разница?».

– Я не настолько аполитичен, бывший алгоритм накладывает отпечатки.

– Даже не знаю, что тебе на это сказать… Звучит грустно.

– Согласен, грустно и невкусно. Может, всё-таки поедешь со мной на гонки? – Винс ухмыльнулся, зная, что такой резкий переход тем может легко сбить Бобби с толку.

– Что?..

«Сработало».

– На гонки, говорю, поедешь со мной? Если так боишься за то, что я во что-то вляпаюсь.

– Я не переживаю, ты ситуацию контролирует чаще всего больше, чем тот, из-за кого она произошла, так что, вообще, причин для беспокойства нет, но… Ай ладно, хрен с тобой, поехали… Но, кхм, я надеюсь, что в первый раз только в качестве зрителей?

– Ха-а, надейся!

На Северо-Западном выезде из Альт-Сити было тихо. По крайней мере, на момент девяти вечера, когда участники только начали подтягиваться. Так как запрета на организацию соревнований как таковых в Законе не было, именно из-за этого вся эта заварушка с автогонками была легальной, если по их итогу не случалось драк и иных потасовок. Однако при малейшем правонарушении, о котором становилось известно Полиции, начинался Ад на земле.

Темно, но время было уже весеннее, Зимой никто не ездил, дороги были слишком грязными. Оттаявший асфальт, ныне чистый, был немного сырым из-за прошедшего днём моросящего дождика. На нём было припарковано порядка пятнадцати авто, разукрашенных в совершенно разные цвета. Запрета на индивидуализацию средств личного передвижения не было, поэтому капоты, бамперы, крылья и двери пестрили наклейками. Особо увлечённые даже клеили на фары цветные прозрачные плёнки, изменявшие свет от них. Как раз-таки они и служили ориентиром, на который собирались как зрители, так и другие участники. Люди пока лишь болтали друг с другом.

– Сегодня без ставок?

– Ага, щас!.. Мы ради чего все здесь собрались тогда? Если нет хлеба, зачем и зрелище?

– А чё тогда в списке этот забыл?

– Кто? – мужчина заглянул в экран Смартфон а приятеля. Указанный пальцем номер: «I-600-SWt» заставило глаза пролезть на лоб. – Е-ма-а… А не знаю, надо спросить у Фила или его подружки.

– Минни! – девушку окликнули. Она подошла, круча в руках флажок.

– Чего такое?

– Мы сегодня со ставками?

– Конечно, в чём вопрос? – она положила голову на бок, скрестив руки.

– Так там это… Наблюдатель в списках. – Девушка хлопнула глазами, слегка раскрывать рот.

– Фил должен был это учесть… Нет, если он мне не сказал, всё нормально, ставки делаем, всё как обычно.

Молодые люди переглянулись. Девушка осталась их слушать.

– Ну чё, будем ставить на новичка? – предложил один из них.

– Дурак что ли? Никто и никогда на новичков не ставит.

– Ты в глаза долбишься? Видишь его номер?

– Вижу, ну и что?

– Тогда мозги включи, напряги память и посмотри ещё раз. Это тот наблюдатель, – алгоритм произнесён шёпотом, – у которого механка чуть ли не самая лучшая. Да, цены кусают, но делает он нормально, к нему постоянно Бакстер ходит. Помнишь, когда у него тачку разнесло после последней гонки в Ноябре? Так он как раз у этого чувака её и отремонтил, как новая, блять!..

– Мне это говорит о том, что этот чувак хороший механик, а не хороший гонщик, – ответили ему скептически.

– Мне тоже… – подтвердила Минни.

– Он шарит за машину и то, как её можно выжать до максимума, может, и сам гоняет, но для себя. Знаем мы этих механиков…

– Ну, если ты так в нём уверен, то, ради Света, можешь и поставить, но я бы не рекомендовала… Ладно, я пойду, Фил подъехал, – она мотнула головой и резво убежала к фиолетовому авто с тонированными окнами.

Следом за Филом на парковку въехал красный спорткар, далеко не новый, но выглядевшей так, что становилось понятно – за автомобилем ухаживали. Следом этот же самый красный автомобиль встал в ряд участников, приковав к себе внимание. Новый участник, только вышедший из авто, сразу пошёл к Филу. Кто смотрел на первого, кто на второго – центр внимания был установлен. Их встречи как будто ждали несколько лет.

– Фил, здарова, – блондин похлопал названного по плечу.

– Здарова, Винс. Решил-таки выбраться из своей берлоги и попытать удачу? – азарт в его губах был заметен издалека.

– Ага, из берлоги прямо в лес, точно говоришь. А 7удачу пытать не нужно, она итак всегда со мной, – ответный настрой. Несколько из толпы одобрительно посмеялись.

За Кавински стоял Бобби, за Филом стояла Минни. Бобби и Минни переглянулись.

– Ну ты только аккуратно удачу держи в руках, – он сделал жест, точно раскручивал руль. – Нам травмы не нужны, хотя Билли я привёз, – он говорил о знакомому, который работал в скорой. – Правда, второго товарища выудить не удалось, там Йюц начал ворчать, да и выглядело бы подозрительно.

– Да понимаю. Ну, ничего, мы постараемся аккуратно. Да, Бобби? – он спросил не оглядываясь.

– Конечно. – Бобби было не комфортно. Максимально некомфортно. Он вообще был самым тревожным в компании, но это контрастировало с его нежеланием оставлять Кавински одного, поэтому сейчас молодой человек был здесь.

– Ладно. В табличке ты есть, если на тебя поставят, то Минни это занесёт.

– А уже, между прочим! – девушка просила, показывая Филу экран смартфона. Винс не совсем радостно улыбнулся – он надеялся, что, даже если он проиграет, то никакого громкого скандала не будет, а тут уже как минимум кто-то потеряет часы: «Ну, в конце концов, я никого не просил на себя ставить, так что пофиг».

– Действительно, – Фил закусил губу. Потом он начал говорить громче. – Ну, я пойду на своё законное место, а вы все готовьтесь – если вас обгонит этот красный тазик на колёсах, я всё ваши часы ему отдам! – он ткнул в Кавински, после чего ретировался, начав что-то обсуждать с Минни.

– Винс, а они встречаются? – тихо спросил Бобби.

– Насколько я знаю, нет, просто дружат. – Так же тихо ответили ему.

– Откуда вообще ты знаешь их?

– Откуда-откуда? Фил просил меня столько раз чинить и принимать машины его ребят, ты приглядись – половину из них ты тоже ремонтировал и менял. Минни была с ним, но я не замечал за ними романтики, поэтому сделал вывод, что они не вместе. По крайней мере, Фил один. Насчёт Минни я не знаю. Вроде логично, что они не вместе.

– Понял.

– Ну тогда всё, давай обратно в машину, беседовать нам пока не с кем.

– Почему? – иногда Бобби был до ужаса непонятлив. – Вроде на нас смотрят, ты мог бы заговорить с кем-то.

– Ой, Бобби-Бобби, пойдём в машину… – Винс вздохнул, незаметно окинув взглядом соперников. Когда двери авто захлопнулись, то он и начал объяснять. – Смотрят-то они, это да, но вся суть в том, как. А я тебе отвечу – так, будто считают карапузом, который приехал на своём корыте и претендует на что-то. Да, как к тому, кто ремонтируем их машины, у них уважение есть, я знаю, прекрасно знаю… – «Особенно смешно они выглядят, когда слёзно просят поменять за один вечер слетевший руль или лопнувший бак». – Но я им не соперник. По крайней мере, они так считают. Посмотрим, что будет после, – он не стеснялся неприветливо смотреть на тех, кто ошивался вокруг его машины или тоже смотрел на неё, оценивая.

– Твой спорткар вообще пригоден для гонок или нет?

– Если бы он не был пригоден, я бы на нём не ездил, и тем более не приехал на ней сюда.

– Если мы сдохнем, то это будет на твоей совести!..

– Если мы сдохнем, мне будет плевать на свою совесть, – истеричная усмешка.

Прозвучал громкий сигнал, стоило опустить окна. Минни встала перед чертой старта, взяв в руки рупор:

– Итак! Первая весенняя автогонками в этом году! Будем надеяться, что она пройдёт без проблем. Правила, определяющие права и обязанности участников были разосланы ранее, повторять их мы не будем. Ставки сделаны, поэтому их приём объявляется закрытым! Пожелайте удачи нашим участникам, а мы… – она высоко подняла флаг. – Бу-дем на-чи-нать! – она резко опустила красный флажок.

Благо, что девушка была в шумоподавляющих наушниках, иначе бы её просто оглушило. Рванувшие по обе её стороны автомобили, пустившие из-под колёс дым, вступили в гонку.

Кавински был в последнем ряду машин, стоявший в несколько столбцов вдоль линии старта, положение далеко не из лучших, но молодой человек отчаиваться не спешил. Как только нога в полную силу ударила по педали газа, тело с пропорциональной силой вжало в сидение. Руки он держал крепко, так, что белели костяшки. Маршрут был установлен, как и фонари и камеры, обеспечивающие порядок, поэтому и порядок действий. Он осознавал начало, средства, методы, правила, и, самое главное – цель. Цель была ясна как день – выиграть гонку.

Бобби на дорогу не смотрел, в этом не было необходимости, но он смотрел на водителя.

«Я видел, как его глаза горели красным, как будто он был Дьяволом, который гнался за чьей-то душонкой… Нет, ставка на эту «душонку» была слишком высока, чтобы называть её так. Он как безумный раскручивать руль, опыт в вождении и контроль автомобиля давались ему легко. Я даже не мог подумать, что он так мог и умел. Удивительное. Безумное. Казавшееся невозможным… Я не видел ни единого чёткого предметом – дерева, фонаря, хотя бы границы дороги, по которой мы ехали, а вот Винс без проблем ориентировался. Не знаю, была ли это его блядски хорошая интуиция или что, но меня это и не волновало, хотелось просто остаться живым в конце этой гонки. Машина не ехала по дороге, а точно летела по ней, не касаясь её колёсами. Нас немного заносило на поворотах. Один раз особенно сильно, когда Винс перестроился на внутреннюю полосу, чтобы скоротать времязатраты на них. Вот тогда я начал молиться Богиням и Свету, мне стало страшно. А потом как-то отпустило. Ощущение того, что мы летели, то есть были свободными, внушило мне то, что я не мог разбиться, удариться, врезаться во что-то, и то же самое не могло произойти с Кавински. Я ещё раз посмотрел на него. Стеклянный взгляд, которым он не смотрел, а целился. Нет, он не мог выйти из-под контроля, наоборот, концентрация достигла пика. Бояться умереть я перестал. И в тот же момент понял, что и он чувствовал то же самое».

«Я не чувствовал своих напряжённых, похолодевших и обливающихся потом пальцев, которыми держал руль. Но я прекрасно знал, когда и как мне повернуть, делая это в ту же секунду, как думал об этом. Я не чувствовал ног, которые в начале гонки немного кололо и трясло от того, насколько сильно я пытался держать их на позициях. Но я прекрасно осознавал, когда и как мне нужно было нажать на педаль, чтобы выдать нужную скорость. Я расфокусировал зрение на большие поля, так как не имело значения – смотрел ли я в центр, какими были номера тачки передо мной, какой марки машина это была. На слух я тоже забил, потому что не способен был что-то слышать и кого-то слушать в тот момент. Шум колёс меня не волновал. Момент но обращая внимание на датчики, я убеждался, что всё делаю правильно, что всё в моих руках. Я смотрел только вперёд, хотя знал, чего мне это может стоить, но надеялся, что никаких идиотов на мою голову не свалится и я доеду живым и с целой машиной. Она вообще у меня была старенькая, лет шесть уже ей было. Как бы я не старался, я не вспомнил, как она у меня оказалась. А, точно… Вспомнил. Я же хотел посмотреть документы на неё, они где-то в сумке на заднем должны быть. Не верю да и не помню, что покупал её сам… Хах, забавным мне ещё казалось то, что я как будто не в первый раз плевал на всё и гнал под высокую в темноте. И я точно давно умел уже мобилизировать все ресурсы на то, чтобы доехать до цели. Но пользовался я этой своей способностью не часто, от силы раз или два в жизни. Но сейчас было по-другому в том плане, что я мало о чём беспокоится. Мне даже на себя было плевать. Но в то же время я понимал, что отвечаю за Бобби, который был со мной. Я просто не боялся умереть, потому что знал, что мне нечего терять».