Кафе уже было закрыто, потому мы с Лизой, стажёркой, в последний раз наводили порядок на рабочем месте. Наконец всё было закончено и можно было собираться домой. Лиза что-то увлечённо рассказывала, но слушал я её в пол уха.

— Вот ты такой хороший парень, Кэйн. Удивительно, что у тебя нет девушки, — завела снова она свою шарманку.

— Хочешь опять меня свести со своей подругой? — я усмехнулся, вороша короткие каштановые волосы.

— Допустим, — Лиза сощурилась, внимательно смотря на меня.

— Лиз, — покачал головой, медля, — я по парням, — всё же решился сказать это. Обычно я предпочитаю скрывать это, но сейчас мне хотелось, чтобы Лиза прекратила сводничество, казавшееся мне неуместным

— … — девушка чуть удивлённая глянула на меня, после чего выдала: — у меня в универе есть одногруппник-гей. Хороший парень, могу вас познакомить.

От осознания каждого сказанного слова, было всё труднее не засмеяться, так что пришлось прикрыть рот ладонью, сдерживая громкий хохот. Лиза расплылась в улыбке. С Лизой стоило учитывать и такой поворот.

— Боюсь, что сейчас не лучший момент, я только месяц, как расстался со своим парнем, — всё же сказал я, когда наконец отсмеялся. Лиза посерьёзнела и кивнула. Девушка, кажется, прекрасно понимала, что прыгать из одних отношений в другие не лучший вариант. Особенно, если душевная рана ещё не затянулась.

С девушкой мы быстро распрощались, как только я закрыл кафе. Увидимся мы с ней только через пару дней, когда снова наступит наша смена.

Солнце уже давно скрылось за горизонтом, так что плохо освещаемые редкими фонарями улицы погрузились в темноту. Обычно я возвращался домой через парк, следуя привычному маршруту. Только сегодня какое-то тревожное чувство поселилось в груди, но постарался быстро отогнать его подальше. Чего мне было переживать? Я же не возвращаюсь домой к Никите, готовому устроить новый скандал на пустом месте. От мыслей о бывшем передёрнуло. Видимо, воспоминания были ещё слишком свежими, вместе с чувством тревоги от последней нашей встречи.

Вдохнул зимний морозный воздух, кусающий лёгкий, чтобы успокоиться. Декабрь был на удивление холодным в этом году. Обычно даже снег у нас редкость, а тут не сходил уже неделю. Он довольно забавно хрустел под подошвой, пока я шагал через темноту.

Из мыслей выдернул звонок на телефоне, заставляя остановиться на месте. Кому я вообще понадобился? Но посмотрев на экран, даже не удивился. Мама. Тяжело вздохнув, поднял трубку.

— Алло, — я нахмурился, готовый к очередной головомойке. Вообще, на самом деле, даже отвечать не хотелось. Может, так и стоило сделать, заранее зная, что разговор испортит мне настроение, и просто вернуть домой.

— Сынок, — послышался воркующий голос матери из динамика, — привет. Как твои дела? Мы скучаем…

— Нормально, — я ответил сухо и коротко, как только мог. Не хотелось даже притворяться, что не в обиде на неё с отцом.

— Мы вот, хотели пригласить тебя на день рождения Софии. Она бы была очень рада тебя увидеть…

Знала ведь, как надавить на больное. Я не мог отрицать, что люблю свою младшую сестру. Мелкая была очень хорошей девочкой, и когда я ещё жил с ними, она вечно ходила за мной хвостиком, будто считая меня своим единственным родителем. Да и, собственно, проводили мы с ней время часто, когда родители пропадали днями на работе.

— Мам, скажи честно, это ведь очередная попытка затащить меня в ту клинику, — в ответ послышалось молчание. Я так и думал. С чего вдруг им приглашать меня на день рождение мелкой, когда они всеми силами препятствуют нашему общению? Ещё прекрасно помнилось, как Соня звонила через пару недель после тайного звонка и рассказывала, как её ругали за это родители, отобрав на месяц телефон. В тот раз она звонила с телефона подруги, и как хорошо, что я взял трубку незнакомого номера, хотя обычно этого не делал. С тех пор даже приходилось отвечать на все звонки в надежде, что это была мелкая, а не спам.

— Кэйн, милый, ты ведь понимаешь, что мы ради тебя стараемся? Это не нормально, а доктор поможет тебя вылечить, — продолжала она милым голосом.

— Не нужно меня лечить… — холодно проговорил я, хотя, кажется, в голосе слышались нотки усталости от этого.

— Ой, сердце что-то прихватило, — на другом конце послышались тяжёлые вздохи. В который раз она устраивает подобный спектакль? Я уже и перестал считать, кажется.

— Хватит, мам, — лишь отрезал я очередные попытки манипуляции.

— Ну хоть ради сестры, она-то точно по тебе скучает…

— Если так скучает, могли бы и дать ей со мной поговорить, — от этого разговора начинало меня трясти, — или что, боитесь, что это заразно? — Я нервно вздохнул, стараясь успокоиться. — Лучше позвони, когда решите всё-таки принять меня, а не пытаться исправить.

И первый бросил трубку. Как же я заебался… Хотелось лишь дойти до дома, смыть с себя этот день и уснуть.

Оставалось пройти всего ничего — минут десять, наверно, хотя в темноте было и непонятно, где я нахожусь. Благо парк прекрасно был известен мне вдоль и поперёк, что даже с завязанными глазами смог бы добраться до дома.

Снег всё также хрустел под ногами, но теперь это меня раздражало. Только обрадовался, что Лиза спокойно приняла меня, как кое-кому нужно было испортить всё настроение. Даже тупые клиенты так сильно не выводили из себя, как это делал любой разговор с родителями.

К моим шагам добавился ещё звук, медленно приближающийся. Это заставило напрячься, затаив дыхание. Обычно в это время здесь никто не ходил, кроме меня. Я поднял голову, но был виден только тёмный силуэт, освещаемый мигающим фонарём, который грозился вот-вот погаснуть. Удивительно, что тот вообще работал.

Я шагнул под свет фонаря и постарался обойти незнакомца, но тот будто специально приближался, пока мы не поравнялись. Я отступил в сторону, давая ему проход, но незнакомец резко приблизился и схватил меня за руку.

— Какого хуя… — вырвалось у меня. Я попробовал выдернуть руку, но хватка казалась стальной.

Капюшон слетел с незнакомца. Хотя нет, это точно был знакомый мне человек. Уж кого, а бывшего я вполне мог узнать даже в полумраке. В этот момент фонарь всё же погас, будто выполнил свою миссию.

— Кэйн, давай поговорим, — я чувствовал, как от Никиты несло перегаром. Ага, в каком ещё состоянии появлялось желание общаться с человеком, с которым вы расстались? Это заставило меня поморщиться от отвращения.

— Я уже всё сказал, нам не о чём больше говорить, — постарался сбросить его руку, но Никита вцепился в рукав куртки и явно не собирался отпускать.

— Нет, пожалуйста, — бывший попробовал притянуть меня к себе, но это у него не вышло, потому он сделал несколько шагов навстречу, вставая вплотную ко мне. — Давай вернём всё назад.

— Нет. Нечего возвращать, — отчеканил я, делая несколько шагов назад, которые Никита вмиг сокращал обратно.

— Я виноват, мне не стоило этого делать, но если ты дашь мне второй шанс, то этого больше не повториться…

Я и не заметил, как меня прижали к дереву, пока я пытался хоть немного увеличить дистанцию. Вот чёрт…

— Ты говорил это и в прошлый раз, — теперь я просто постарался оттолкнуть бывшего, но тот казался статуей, замершей на месте, даже несмотря на то, что с алкоголем он явно перебрал.

— Кэйн, — Никита отпустил одну руку и попытался погладить меня по щеке, но я перехватил его и убрал от своего лица, — я исправлюсь. Этого больше не повториться, правда, только вернись ко мне, пожалуйста, Кэйн.

— Нет, я уже сказал тебе. Ты мне изменил, я не смогу снова подобное простить, уходи! — Я начинал заводиться, но старался не сорваться на крик. Ещё одна попытка оттолкнуть бывшего не увенчалась успехом. Как бы я не был на него зол, мне не хотелось ему вредить, но кажется, всё равно придётся хорошенько вмазать по его лицу.

Никита уткнулся мне в плечо, будто ему мгновенно поплохело и захотелось опереться на что-то, но с какой силой он продолжал держать меня, давало понять, что он просто притворяется.

— Пожалуйста... я не смогу без тебя, — продолжал свою шарманку Никита.

— Сможешь, как-то же ты жил без меня до нашей встречи, — ответил я, не собираясь опять вестись на его пустые обещания. На сердце скребли кошки, будто желая, чтобы я согласился и снова вернулся к Никите, но я прекрасно понимал, что так сделаю нам обоим только хуже. Но в первую очередь, конечно же, себе.

— А теперь не смогу, — Никита всё не унимался. — У меня будто душу вырвали…

— Ты изменял мне на протяжении всех двух лет наших отношений. Почему-то, когда ты был с другими, душу тебе не вырывали, — делаю резкий рывок и всё-таки сбрасываю руки Никиты и отступаю в сторону. — И даже не думай говорить, что ты так пытался убедиться, что точно по парням. Второй раз этот аргумент не прокатит.

Никита молчал и я уже даже вздохнул с облегчением. Но я не учёл, что объяснять что-то пьяному человеку, это то же самое, что пытаться объяснить кошке, что ей не стоит устраивать ночной тыгыдык и сбрасывать предметы с поверхностей выше уровня пола, то есть — бесполезное занятие.

— Хорошо, тогда, — вдруг начал говорить Никита, попутно приближаясь в мою сторону. Фонарь снова заморгал, будто решил снова попытаться свои силы, но это дало мне увидеть, с каким отчаянием Никита смотрел на меня, словно был сейчас готов на что угодно. В глазах на секунду мелькнула неуверенность, но исчезла также быстро, как снова погас фонарь. — Лучше ты тогда не достанешься никому, — тихо закончил он, а я понял, что нужно было врезать ему ещё в начале и сразу уйти.

Никита бросился на меня, пока я замешкался на пару секунд, пытаясь осознать, что тот только что сказал, из-за чего вмиг оказался на земле, больно ударившись поясницей и головой. Парень навалился на меня следом, не давая подняться. От его веса бок резануло болью. И всё-таки у меня вышло его сбросить, несмотря на то, что мы были примерно одной комплекции. Да, алкоголь не был его союзником. Только…

— Прости, — тихо сказал он. Казалось, что извинение в это слово он не вкладывал, настолько безлико оно звучало.

— Блять, — в отблеске луны было заметно блеклое поблёскивание металла, которое я лишь чудом разглядел. От осознания меня отделяли секунды. Дрожащими руками коснулся бока, чувствуя под пальцами горячую липкую жидкость, пропитывающую одежду. — Блять-блять-блять… — мог лишь повторять я.

Нужно было вызвать скорую — лишь эта мысль билась у меня в голове, будто игнорируя присутствие Никиты, который мог скорее, добить меня, чем одуматься и помочь. Пытаясь удержать утекающее сквозь пальцы драгоценное время, я постарался зажать рану рукой. Другой же старался достать телефон, который, как оказалось, выпал из кармана и в отдалении недалеко от меня. Стараясь подавить панику и сохранять рациональность, я потянулся к телефону, наскоро вызывая экстренную службу, пока Никита смотрел на меня невидящим взглядом, будто сейчас я не истекал кровью по его вине, и будто меня вообще здесь не было, лишь пустота и падающие с неба редкие снежинки.

Руки совсем не слушались то ли от холода, то ли от того, как вместе с кровью меня покидали силы. Никита поднялся, делая несколько шагов ближе, всё ещё продолжая сжимать нож в руке. В этот раз я ментально готов дать отпор, только стоило ему схватить за грудки, как пришло осознание, что собственных физических сил у меня не хватит. В глазах потемнело, насколько могло потемнеть ночью. Бывший что-то говорил, только я не мог уже разобрать слов. Наверное, это даже к лучшему. Не хотелось знать, что этот ублюдок решил наговорить мне в, возможно, последние минуты жизни.

Хотелось отшатнуться и сбросить его руки, но тело окончательно перестало слушаться. Телефон выпал из рук. Кажется, крови всё-таки успело вытечь слишком много. Сознание начало медленно уплывать от меня, пока тело тканевой куклой не повисло на руках у Никиты.

***

К собственному удивлению, мне было суждено очнуться. Может скорая успела приехать? Или Никита осознал, что сделал и решил оказать первую помощь? Сомнительно, но возможно.

С усилием разлепив глаза, я уставился на каменный свод пещеры. Это не похоже на больницу. Ладно, похоже, это предсмертные глюки моего мозга. Не самое приятное осознание.

— О, Наш Великий Бог, прими же эту жертву прибывшую к нам из другого мира, как символ Нашей преданности. Пусть она восстановит Твои силы и приведёт Тебя в наш мир, — звучал над головой голос. Странные глюки, не думаю, что последнее, о чём бы я думал перед смертью, так это о принесение в жертву. Причём, похоже, приносят в жертву меня.

Я попытался привстать, чтобы осмотреться и выяснить, что вообще происходит, но как оказалось, мои руки и ноги были связаны. По ощущениям лежал я на холодном камне в чём мать родила. Попытался осмотреть себя, вертя головой. И правда, на мне нет одежды. Стыдно-то как.

Теперь я пытался осмотреть сектантов, что приносили меня в жертву. Лиц их не было видно за широкими капюшонами. Чёрные плащи касались пола, а их низ был вышит узорами облаков, что сразу бросалось в глаза.

Самый главный, который и произносил все слова, вышел вперёд, держа в руках резной кинжал с таким же облачным рисунком. Я напрягся, натягивая верёвки, которые болезненно впивались в кожу. Кошки внутри меня, скребущие от встречи с Никитой, начали скрести ещё активнее, будто не желая знать, что этот человек собирался делать с колюще-режущим предметом и распятым мной.

Но вот только, если это бредни моего мозга, зачем я переживаю? Но это настолько реально выглядит, что не нервничать просто не получалось.

Мужчина обошёл меня, чтобы подойти сбоку. Он, похоже, обратил внимание, что я очнулся, но ничего не выразил по этому поводу. Я внимательно следил за ним, ожидая, когда меня снова пырнут ножом. 

Что-то внутри меня будто забилось в ужасе, не желая, чтобы этот человек вообще касался меня, из-за чего паника только сильнее нарастала, подступая к горлу комом, вопреки моим собственным убеждениям, что мёртвому уже ничего не смогут сделать.

Но, несмотря на изначальные ожидания, в меня ножом не ткнули, а стали вырисовывать неизвестные символы на груди. Каждое касание кинжала кожи отдавалось адской болью, из-за чего я, похоже, закричал, но не обратил на это внимание.

Это слишком реально! Если это глюки мозга, то такого быть не должно. Паника ещё сильнее забилась внутри, давая выходу тому, что пряталось внутри меня. Тело стало ломать, но это было не настолько больно, как прикосновение этого адского орудия к телу. Казалось, что я уменьшился в размерах, после чего, не понимая, что происходит, инстинктивно рванул отсюда. Не остановили меня даже верёвки, которыми я был связан, оказавшись слишком маленьким для них.

В ужасе я бегал по пещере, то и дело врезаясь в сектантов, которые что-то кричали и пытались поймать меня, но, будто следуя инстинктам, у меня получалось ловко избегать их рук. Носился по пещере я до тех пор, пока не заметил выход и не дал дёру, выскочив на улицу. Морозный ночной воздух наполнил лёгкие чувством свободы, а камни под ногами сменились мягким снегом. Но даже в этот момент я не остановится, несясь дальше, чтобы меня не смогли догнать и не смогли найти. Бежал неизвестно сколько и остановился только тогда, когда полностью выдохся.

Погони не слышалось, так что я позволил себе передохнуть, спрятавшись в корнях какого-то дерева, заваленного снега, вглядываясь в темноту, надеясь не увидеть следующие за мной тёмные силуэты. Сердце продолжало бешено колотиться. Было страшно, что эти люди меня снова найдут. Боль была слишком реальна, значит я живой. Я чувствовал колющий холод, слышал завывание ветра и треск веток. Я был жив.

Только сейчас я стал осознавать, что произошло и, судя по словам того человека, которые я успел понять и запомнить, я оказался в другом мире. В мире, о котором ничего не знаю. Не знаю, кто я теперь, что мне делать. Сейчас я даже не был человеком.

Чуть успокоившись, вылез из укрытия, придирчиво осматривая своё тело. На удивление, в темноте я видел достаточно хорошо.

А что по телу, то оно было похоже на кошачье: длинная белая шерсть и пушистый хвост, вываленные в снегу, который я собрал по пути сюда. Нужно было найти зеркало или хоть что-то, где можно было увидеть отражение.

Ещё раз посмотрев в сторону, откуда я прибежал, я не заметил признаков погони, а потому отправился на поиски хоть чего-то. В любом случае не стоило оставаться на месте.

Кошачье тело легко преодолевало препятствия, следуя инстинктам, и неслось вперёд. Правда была проблема с хвостом, который жил своей жизнь, метаясь из стороны в сторону и собирая комья снега. Я старался держать эту новую часть своего тела, но ощущать его было странно. Стоило только перестать сосредотачиваться на хвосте, как тот снова начинал ходить из стороны в сторону, отрицая власть мозга. Второй раз решил не пытаться, сейчас это всё равно не главная проблема.

Я могу сколько угодно думать о том, что я стал котом, но не смогу вечно избегать того факта, что меня убили и чуть не принесли в жертву. А ещё я в другом мире, где я кот. Или человек, который может обращаться в кота. По большей части это сейчас вообще не важно! Нужно было что-то делать, пока меня не нашли эти сектанты или кто они там. Особо выбора не было, так что я решил продолжать блуждать по лесу, пока не придумаю хоть что-то. Или может получиться выйти к людям, которые смогут помочь?

Шёл я до тех пор, пока не заболели лапы, и в конце концов набрёл на какой-то деревянный домик. Даже можно сказать, это была целая деревня.

Я внимательно всматривался в закрытые ставни окон, пытаясь понять, есть ли кто-то, кто не спит среди ночи. Интересно, а мог ли тут быть кто-то из тех людей, что встретились мне в пещере? Помотав головой, я отогнал эти мысли. В моём состоянии это уже было не важно. Уже даже казалось, что если меня в итоге снова решат принести в жертву, мне будет всё равно.

Только вот, я был не уверен, что если побеспокою людей ночью, то меня не выгонят, потому решил дождаться утра. Глаза слипались, так стоило ещё устроиться на ночлег…

В одном доме я заметил конюшню. Там должно быть безопасно, тепло и могло найтись место для сна в виде сена для лошадей, на котором можно устроиться. И если заметят, то кот не должен быть сильно подозрительным, верно?

Не имея особого выбора, так я и сделал. Тихо прокрался в конюшню через найденную щель, стараясь не напугать лошадей, после чего устроился на сене, на автомате свернувшись клубком, и почти сразу провалился в сон.