Охота на лисицу

Эйши поклялся себе больше не связываться с Ногами, не брать от него заказы, вообще не слушать его. Но деньги есть деньги, особенно в момент нужны. Демон всегда появлялся на горизонте тогда, когда пахло жареным: пахло для Эйши, а потому он вновь, матерясь и проклиная всё, соглашался на очередной заказ; заказ, на который никто другой бы ни за что в жизни не согласился.

— Надеюсь, ты помнишь, как с ними работать, — голос Ногами-сана растекался, как кунжутное масло.

— Я никогда не работал с кицунэ, — резко оборвал его Эйши и ловко выстащил из кожаного кошелька несколько натертых до блеска пуль. На мужчину часто находили разного рода мании, например, мании часами протерать тряпьём свои орудия. От кошмаров помогало не то чтобы хорошо, но не ему жаловаться.

Демон посмотрел на него задумчиво, а затем цокнул языком.

— Мда, вижу. Выбрось это, или застрелишься сам.

— Я умею бороться с контролем разума, — мужчина продолжал собираться по стандартному списку: ружье, пара ножей, иглы, серебрянные шарики и под них — рогатка; тварь не убьёт, уж не ту, на которую охотится демонюга, но легко вышибет суставы и парализует на какое-то время.

— Кицунэ не контрлируют разум. Они создают иллюзии.

“И это не одно и тоже” — вместо этой фразы Ногами молча закатил глаза. Но тут же улыбнулся гадкой улыбкой христианского обольстителя:

— О тебе забочусь.

Демоническая забота — хуже демонической помощи. Последняя требует продать душу, первая же, частенько, покушается ещё и на тело.

— Я разберусь с ней как-нибудь сам. За это ты мне и платишь, — вновь отрезал Эйши, сухо и недовольно. Какое-то время провозился с ремнями, оправил все застёжки, проверил все крепления — даже небольшой разрез на коже или изгиб металлической пряжки мог привести к потере оружия, а следовательно — потере жизни. И только закончив приготовления, достал трубку и закурил.

Демон зашипел кошкой и наконец перебрался от мужчины подальше, за свой стол. Вот теперь можно было и поговорить.

— Ещё раз, сколько? — спросил Эйши, глядя на заказчика искоса. Нейро любил менять цену по ходу дела.

— Твой долг перед Оружейной палатой, — демон обнажил неестественно ровный ряд зубов. — И вот это.

Длинными паучими пальцами крутанул коробочку, стоящую на столе, и также ловко щелкнул замком. Подарки от демоном тоже ничем хорошим не заканчивались, но Эйши не смог сдержать любопытсктва. В коробке в складках черного шёлка — два маленьких флакона. Горло одного обмотано фиолетой ниткой, другое — желтой.

— Я недавно путешествовал на континент. Удалось раздобыть вот такую реликвию.

“Считай, что бесплатно,” — добавил он, что на языке демонов означало: “Хозяина я съел”.

Сасадзука напряг память. В работе он часто полагался больше на инстинкт, чем на знание; спустя время чутьё убийцы усилилось влиянием извечного присутствующих потусторонних сил, и надобность в бесконечной зубрежке мифов и священных книг отпала сама собой. Но два маленьких бутылька не вызавали в нём ни одной эмоции. В голове тоже было пусто.

— Не траться себя на жалкие потуги. Это реликвия с земли, на которой ты никогда не был. Мертва и Живая вода. Угадаешь, где какая?

Сасадзука качнул головой. Мертва вода и Живая вода — весьма красноречивые названия. Ему не нужно было другого поясления.

— Мне они без надобности. Решил отдать по старой дружбе.

— Врёшь, — Сасадзука тут же отвёл потухший взгляд: дружбу они никогда не водили.

Демон со стуком прикрыл коробочку и убрал со стола. А затем закинул на него свои нечеловечески длинные ноги. Стол трепыхнулся и отозвался жалобным плачем.

— Вру, — подтвердил Ногами. — Считай это компенсацией за не твой профиль работ.

Эйши выпустил тонкую струю дыма и посмотрел на демона, как на идиота.

— Кицунэ нужна мне живой.

***

Граница этой стороны и той стороны всегда вмещала в себя больше, чем одну фракцию. Были священники, использующие чужеродную энергию (обычно) во благо, были чародеи и отступники, прикоснувшиеся к запретному, были даже шарлатаны — например, вселяющие личного духа в чужие дома, а потом за плату его же и изгоняющие. Между охотниками и экзорцистами была одна простая разница: охотники убивали всегда. С ними не договраивались и не торговались. Тварь уходила лишь тогда, когда охотник оплошал.

И Эйши было совсем непонятно, почему Нейро, ну уж точно не тупица, отправил на это задание его. Да-да, знали они друг друга долго, дел уже не пересчитать по пальцам, Сасадзука умел хранить секреты и не брезговал рисковать шкурой и честью. И всё же, у охотника не было никаких гарантий, что он справится.

Кицунэ всегда было легко найти. Стоило только зайти в город, чтобы утонуть в слухах о прекрасных красавицах, или не особо то и красавицах, но таких, что кружат голову словно вино, или о искуссницах в сёги… В общем, кицунэ не прятались. Их было легко найти, вычислить и, на самом деле, не так уж и тяжело убить — за редкими исключениями.

А вот поймать кицунэ живой было почти невозможно.

Эйши не слышал ни одной истории об экзорцисте, поймавшем кицунэ. Изгнавшем — да. Но, кажется, ещё никто и никогда не смог заковать лисицу в цепи.

Сасадзука выругался и небрежно сбросил пепел из трубки. Маленький городишка недалеко от Эдо постепенно утопал во мраке ночи. Загорались фонари, почтенные господа разбредались по домам, а не особо почтенные — по питейным да игровым. Эйши сидел на корточках, чуть поодаль от шумного дома: в нем пьяницы соседствовали с азартными игроками, а те — с ночными бабочками. Пока другие кицунэ выбирали себе местом обитания чайные дома, эта предпочитала не самые дорогие закусочные. Её тянуло к еде, помимо неё — к пьяным мужчинам, что под градусом легко соглашались эту еду покупать. А ещё с её появлением в городе на фермах участились нападения лис на куриц.

Эйши постучал двумя пальцами по виску, призывая себя сосредоточиться и отбросить накатившую сонливость.

Кицунэ была молодой и неопытной.

Тяготела к смертным удовольствиям больше, чем к обычным развлечениям потусторонних тварей.

И она была плоха в обмане и обальщении, — а потому прибегала к медотам, достойным дешевых проституток: спаивала жерт обычным алкоголем.

Убить её не составило бы труда. Только его отправили не убивать.

За бамбуковыми дверьми послышался шум и грохот. Мужчина, явно перебрав, начал переворачивать столы. Эйши смотрел за пляской теней искоса и без особого интереса. До тех пор, как одна из теней не задвоилась, расплылась, словно кто-то резко бросил в воздух пригоршню муки: мужское дыхание тут же оборвалось, стало еле заметным, глаза блеснули в темноте, тело напряглось. Кицунэ. Дуреха, которая хвост не научилась ещё нормально прятать, вот тень и двоилась.

Сасадзука не шевелился, только подобрал пальцами ткань хакамы. Пляс теней продолжался, пьяница шумел всё громче и, наконец, почти кубарем выкатился на улицу. Холод вечера смешался с пропахшей алкоголем духотой питейной. Держа буйного пьянчугу в поле зрения, Эйши заглянул внутрь, через открытые сёдзи. И увидел кицунэ.

Мелкорослая, худая, на голове — ершик волос непонятного светлого цвета вместо тяжелых угольно-черных причесок красавиц. Ко всему прочему, кицуне была до странного одета. Вместо кимоно, какое-то странное платье — верх с запахом, как и полагалось, а низ — настолько короткий, что видно колени. Понятно, отчего орудовала она только по ночам. Даже бедная крестьянка в таком виде на улицу не покажется, а тут — лисица, гордое создание.

В гордости её, правда, Эйши сомневался.

Пьяница забухнел и заругался, пытясь по-пьяне подняться, а кицуне звонко рассмеялась, даже не прикрыв лицо ладонью. А Сасадзука ловко проскользнул внутрь, тут же отойдя в сторону, почти что за спину твари. Та и ухом не повела, продолжала, на пару с другим перепившим гостем, потешаться. Невиданная опрометчивость: Эйши оставалось лишь прогнать людей и лисица была, считай, у него в рукаве.

— Заберите своего друга, господин. Не видите, он совсем уже не в себе, — обратился он к сидящему гостю питейной.

Тот попробовал отмахнуться, но, приметив высокий рост, плотные хакама и дорого расшитый шелковыми нитями ворот рубахи, умолк и поспешил на помощь своему товарищу. В комнате питейной охотник с кицунэ остался один на один.

— О, господин! — лисица наконец приметила его и заулыбалась. Сама невинность и не скажешь, что пасть её в крови.

— Ежели вы здесь, составите мне компанию?

И не успел Эйши ответить, кицунэ подхватила его под локоть и потащила на второй этаж.

— Не отказывайтесь, господин, давайте выпьем и поедим.

Завела на широкий балкон и усадила за стол. Тот уже был накрыт, словно специально ждал их. Эйши нахмурился, напрягся, но руки вырывать не стал. Коли лисица хочет пить, пусть пьёт, — а он будет ждать подходящего момента нацепить на неё сковывающий талисман.

— Вот-вот, саке, господин.

Кицунэ всучила ему сакадзуки и взялась за токкури, — все они были бедно окрашены в коричневый и не представляли из себя ничего выдающегося. Эйши даже не мог сказать, была ли его чашка чистой или нет. Но всё же позволили налить себя алкоголь. А вслед за ним кицуне, не теряя времени, стала предалгать ему и еду.

Умение сохранять невозмутимый вид — важный навык как для дворянина, так и для охотника. И всё же что-то определенно было неправильно. Эта маленькая кицунэ пыталась его споить и жалась к плечу, отпуская лишь для того, чтобы долить саке. И Сасадзука это терпел. Он, будучи охотником, тем, кого посылали убивать — в идеале быстро, иногда жестоко, но всегда — безжалостно, сейчас сидел на балконе игрального дома в обнимку в лисицой.

Кицунэ наклонилась к тарелке и выхватила пару шпажек с куриным шашлыком. Эйши воспользовался моментом и вылил почти всё саке в рукав. Меркое чувство влаги разлилось от кисти до локтя, но мужчина к этому привык; это был самый просто и эффективный способ незаметно избавиться от напитка. Пьянеть он не собирался.

— Возьмите. В этом городе выращивают самых лучших кур.

“Каких, к черту, кур?” — подумал Сасадзука, но безропотно взял шпашку. Кицунэ не обладали способностью к отравлению, а большинство человеческих ядов он либо знал по вкусу, либо мог худо бедно пережить.

Он думал, что ему делать. Можно было использвать эти шпашки — по одной в кисть, по две — в каждое колено; затем связать и дело с концом.

С другой стороны, лисица и так не сопротивлялась. Пила с ним на пару, набивала свой желудок, — Эйши с нетерпением ждал первых признаков сытой сонливости. У него не было опыта с кицуне, поэтому он не знал наверняка, клонит ли их в сон после еды, но очень на это надеялся. Это бы невероятно упростило задачу.

В конце концов, шашлык действительно оказался неплохим, и Эйши смирился с участью собутыльника.

Первая токкури кончилась, и невесть откуда взявшаяся служанка принесла ещё две — мужчина неглядя сыпанул пару монет, лишь бы она поскорее ушла. Сам разлил им алкоголь, внимателньо смотря, чтобы кицунэ выпила всё — до дна. Но та, кажется, не спешила ни пьянеть, ни засыпать, лишь торопливо подчищала тарелки.

На балконе было душно и шумно — внизу ходили люди, кто-то стучал по дереву, а ещё пели цикады. Так громко, что в конце концов у Эйши начала раскалываться голова.

— Что такое, господин? — не отвлекаясь от ужина, спросила кицуне.

И тут мужчина понял, что видимо, ошибся — лисица уловила его боль легко и непринужденно, а значит смотрела за ним внимательно. Рукой нащупал нож, чтобы акатовать сразу, стоит твари дернуться; но та не шелохнулась, продолжила ловко забрасывать в рот палочками рис.

— Душно. Пойдём внутрь?

— Пойдёмте, господин.

И первая упорхала в комнату. Эйши торопливо вошёл следом, боясь, что сейчас она сбежит, но лисица лишь уселась за другой стол — тоже полной еды.

“И откуда все эти явства?” — подумал Сасадзука и на всякий случай оставил один амулет на балконе.

Снова сел рядом, и снова лисица, зачем-то, схватила его под локоть, пока ела. Неглядя, он отпил немного саке, чтобы смочить горло, и таки, не сдержавшись, спросил.

— Не боишься разгуливать по городу?

— А?

— Хвост твой мечется, — Эйши указал на подол оборванного кимоно (или что это был за наряд), то и дело неестественно подергивающийся из-за невидимого человеческому глазу лисьего хвоста.

— Не боишься, что убьют?

Лисица лишь улыбнулась ему.

— Хотели бы убить, давно бы убили, господин охотник. А то я не права?

Эйши кивнул. Права. А он получается, действительно ошибся — может и неумелая и мелкая, да кицунэ она была не глупая, и поняла, что перед ней не просто зашедший выпить горожанин.

— Думаешь, не трону? — он неспешно перехватил её руку и забрал деревянную шпажку. Кицунэ отвлеклась от еды и повернулась к нему всем корпусом.

— Вот смотрю на вас и всё пытаюсь понять, что на уме у вас. Авось поймать хотите?

— Хочу, — согласился Эйши и откусил куриного шашлыка.

— Ох.

Кицунэ вхдохнула и наконец показала хвост. Побила им растроенно по полу и ещё выпила саке.

— Догадывалась. Вот ведь.

Тогда кицунэ, внезапно, поднялась с татами. Только сейчас Эйши заметил, какие длинные (на манер Ногами-сана), были её ноги при всё не самом высоком росте. Появившийся хвост спокойно мотался за спиной. Пушистый, ржаво-рыжий, как и её волосы. Эйши смотрел на него, только на него. Один хвост. Один. Один. Один. Всё ещё один. Ни второго, ни третьего хвоста не появилось. И тогда-то Сасадзука наконец расслабленно откинулся к стене, наученным вальяным движением бросив шпашку шашлыка на стол. Такую слабую кицунэ ещё нужно было поискать.

Лисица опустилась подле него на пол, хвост — вверх трубой, а губы уже у его шеи.

— Так не хочу прощаться с этим городом, — шёпот вышел низким и хрипловатым, совсем не таким, как её голос до этого. То ли от выпитого алкоголя, то ли надоело играть роль групенькой девицы. Лисица есть лисица. Какой бы слабой не была. Хитрая, шальная, не знаяющая берегов разума.

Эйши в ответ чуть повёл головой, подставил под губы щёку, — зубы у кицунэ острые, хватит, чтобы за раз перекусить ему шею.

— И что, с вами совсем не договоришься? — и, не дожидаясь ответа, лисица смазанно поцеловала его губы.

На языке расплылся странный вкус — перец да соевый соус после их ужина, а ещё словно бы кора. Эйши прикинул названия ядов с древесной корой и, не вспомня ни одного, сам зарылся рукой в лисьи волосы. Второй аккауратно доставая офуда за её спиной.

— Не нужно, пожалуйста, — лисица оторвалась от его губ.

Эйши бросил на неё выгляд из под челки, но так и не убрал талисман.

— Я пойду с вами. Только... У меня есть одно желание. Выполните его, и я пойду с вами хоть на другой конец света.

Эйши мог закончить всё сейчас, одним коротким жестом и таким же коротким словом, но не стал. Может, он всё же напился? А может, это всё лисиные чары?

Одно желание, да?

— Чего ты хочешь? — спросил охотник, продолжая держать офуда.

— Я так люблю людей, смертных, вас всех, — голос лисицы надломился на миг, обнажая жалость и скорбь, — Вкусные, терпкие. Лишь людьми я могу утолись свой голод.

Эйши даже позволил себе усмехнуться.

— Я не дам тебе меня съесть. Ты не получишь ни мою плоть, ни мою кровь.

— Нет-нет, — кицунэ покачала головой; тяжёлая заколка выпала из её коротких волос, и на свет выскочили её лисиные уши. — Я не собираюсь вами питаться. Я просто хочу... Насладиться вами.

Кицунэ не спешила ни бежать, ни атаковать. С нечеловеческой ловкостью развязала оби, заставив тонкий пояс свободно падать на пол, а своё неказистое платье — сползать с плеч. Коснулась ещё один поцелуем мужских губ. И тогда Эйши наконец ослабил бдительность и отбросил талисман.

Так кицунэ сама сдалась в руки охотнику.

***

Возращаться в Эдо после тишины маленького города было непривычно. Особенно для охотников, не проводящих в столице более пары недель. Твари не любили шум набитых людьми улиц. Охотники тоже, сродни им, не могли сносить его долго.

По возвращению в город Эйши сразу же отправился к своему заказчику. Во окнах небольшого дома не было ни одного блика ламп, но мужчина не сомневался, — его и его добычу ждут. Кицунэ шла за ним следом безропотно и тихо.

— Работа выполнена, — вместо приветвия кинул Сасадзука, заходя в рабочий кабинет на втором этаже.

Демон сидел за столом. Руки под подбородок и прячущийся за ресницами острый взгляд — вид заждавшегося добычи хищника.

— Вижу, вы не плохо поладили. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы ты её не трахал, — бесцеремонно заметил Ногами.

— Особого требования не было, — Эйши лишь лениво повёл плечом.

То ту же отозвалось щипящей болью. Кицунэ всё же укусила его, до крови разодрала зубами плечо, но Эйши даже не успел на неё позлиться. Ночью с ней было хорошо, достаточно хорошо, чтобы не жалеть о том, что он ввязался в это дело.

— Надеюсь, ты не сдерешь с меня процент за испорченный товар?

— Я не товар, — вдруг подала голос лисица и вышла из-за спины охотника. — Давно не виделись, Нейро. Я соскучилась.

Эйши удивлённо приподнял одну бровь. Перевёл взгляд на демона, — тот начал улыбаться, дружелюбно скалить зубы лисице, — потом на кицунэ.

— Твоё возращение далось мне не дёшево. Ну ничего, мы с тобой ещë всë отработаем, — и его зелёные глаза недобро блеснули. Кицунэ нервно сглотнула и шумно хлопнула по дивану хвостом.

— Ты мне ещё не заплатил, — напомнил Сасадзука; Ногами никогда не забывал ни о чем, кроме вознаграждения.

— Да, да, вот твоя награда.

Демон ловко вытащил два мешочка монет, а следом — ту самую шкатулку с континента. Эйши неспешно и немного вальяжно прошёлся до стола и спрятал и то, и другое в рукав. Тяжесть приятно грела руки. Оруженая палата с должниками никогда не церемонилась. А реликвия с материка… Что ж, ей он тоже найдёт применение.

— Ого, — удивленно вздохнула лисица, словно видела сквозь плотную ткань мешков, сколько Нейро отсыпал за заказ. — И вот столько я стою?

“Скорее, столько стою я,” — подумал Сасадзука, но вслух этого не сказал.

— Точно всë?

— На этом заказе побираться не буду. Всë, — демон внезапно сменил оскал на весьма недружелюбный. — Иди отсюда, совратитель моей жены.

— Жены?!

Если бы Эйши курил, обязательно подавился бы дымом. Трубки во рту не было, а потому пришлось давиться воздухом.

— Жены. У тебя, — он выделил второе слово, — есть жена. Что ещё расскажешь?

— Хм... — Нейро наигранно задумался. — А много ли ты о ней теперь не знаешь?

И ревниво клацнул зубами. Эйши лишь передёрнул плечами и и отвёл взгляд. Все дела от демона выходили ему боком. Вот теперь, оказывается, связался с чужой женой. Хотя связался — это ещё мало сказано.

Лисица же сидела на диване, глаза хитрущие и довольные, и ни капли стыда на лице. Была бы дворянкой девицей — её бы давно высекли за такое бесчестье, а тут тварь нечеловеческая — так что с них взять.

— Ты женился?

Задал и так очевидный вопрос Сасадзука и почувствовал, как на него накатило истеричное веселье.

— Ты женился? — повторил вновь, как заведённый.

Он ещё не смеялся, нет, так просто его не рассмешить, но ухмылка сама по себе расползлась по его губам. Он спрятал её в сгибе локтя, словно кашель.

— Задаешь этот вопрос ещё раз, и я выбью тебе пару зубов, — недовольно прервал его радость демон. Угроза получилась ну слишком человеческая, а потому не очень страшная и весьма реальная.

— Не могу поверить, — таки выдавил из себя Эйши, всеми силами пытаясь вернуть себе привычное серьезно-усталое лицо.

Демон закатил глаза. Прошептал: “Тебя верить никто и не просит.” Вообще непонятно было, чего Ногами продолжал терпеть охотника у себя в кабинете, а не выгонял тут же за дверь, как любил делать обычно после завершенного дела. Видать, жены и на демонов действовали соответвенно — заставляли терять хватку и закалять терпение.

— Что ты с ним сделала? — обратился мужчина уже к кицунэ. Та спокойно гладила свой хвост и с интересом слушала их разговор.

— Сделала? Ничего. Просто понравилась.

Эйши инстинктивно кивнул и достал таки трубку.

— Что, одной ночи не хватило тебе, чтобы убедиться в еë навыках соблазнения? — прорычал Ногами. — И не вздумай курить. Ты свой заказ выполнил, убирайся.

— Так это она соблазнитель или я, ты уж определись?

Вместо ответа демон взмахнул рукой и мелкое облако пламени словно пуля полетело в охотника. Эйши ловко отскочил в сторону, и опаленной оказалась дверь кабинета. Всё, вот и граница дьявольскому терпению.

— Уже ухожу. Надеюсь, больше не встретимся, — и Сасадзука, на последок выдохнув дым, выскочил из комнаты.

За дверью послышался шум и жалобный писк лисицы. Эйши вышел на улицу как раз до того, как сцена воссоединения женатой пары достигла разгара — и из окна второго этажа после громкого хлопка повалил дым.

“Как хорошо, что я не женился,” — подумал Сасадзука, затянулся трубкой посильнее и поспешил в Оружейную палату.