Лилия подпевает едва слышно, нанося ритмичные мазки на холст. Она может чувствовать чужое присутствие за спиной, но это привычно - многие учителя даже после окончания уроков следят за деятельностью своих подопечных.
На холсте разгорается закат среди горных равнин, и черные тени козлов на них выпадают из картины желто-рыже-зеленых полос, сохраняя композицию целостной. Девушка не отвлекается от него, с любовью прорисовывая травинки и облака. Она не отрывается от него и сохраняет движения рук четкими и выверенными даже когда на ее плече появляется теплая рука. Лишь светлые глаза слегка скашиваются от картины, с мягким недоумением уставившись на почти белоснежную руку с ярко окрашенными коготками.
Они расширяются в счастливом осознании, вспомнив хозяйку таких рук.
Лилия отрывает кисть от холста и полу оборачивается в сидении, мягко улыбаясь своей Богине.
Прекрасная женщина острозубо улыбается в ответ, слегка дергая ушами. Украшения в волосах и на рогах горят в вечернем свету, бросая разноцветные блики на белые волосы. Темно-синие чешуйки ярко выделяются на белоснежной коже, особенно бросаясь в глаза, когда она наклоняется поближе, карие глаза искрятся отблесками красного и рыжего.
Художница загорается ярким румянцем, когда белые волосы заслонили последние лучи заходящего солнца. Она чувствует как перехватывает дыхание, пока мягкие когтистые руки мягко обхватывают ее лицо и чужой нос трется о ее.
- Амн-амн-амн?! Е-елена, что ты д-делаешь?? - Лилия постыдно заикается, широко раскрыв глаза. - Ч-что если нас увидят?
Демоница раскатисто мурчит, щуря темные глаза и все еще прижимаясь носом к носу девушки, но с неохотой отпустив мягкую кожу. Ее искристый плащ спадает волнами, закрывая избранницу демоницы от остального мира. Елена знает, что никто из монастыря не посмеет подойти - гнев Сатаны жесток. Она вся принадлежит только ей - ее чистая, светлая Лилия. Женщина мягко мурлычет, нежно проводя пальцами одной руки по смуглой коже совершенного для нее лица:
- Я просто приветствую тебя. Ты мне не рада, Солнце мое? - мастерски добавляет в тон печаль, сводя белобрысые брови - А я так надеялась пообщаться с тобой, милая.
Лилия очаровательно заливается румянцем, неловко взмахивая свободной рукой в пятнах краски:
- Я тебе рада! Правда! Просто… я не хочу чтобы у тебя были неприятности…
- Неприятности? У меня? Ха-ха! - Елена хохочет, радостно подергивая длинным синим хвостом.
Девушка окончательно теряется и пытается прикрыть лицо ладонями, покраснев до уровня шеи. Ее темные волосы ерошатся на ветру, постоянно норовя налететь на лицо.
Елена растерянно моргает, пытаясь понять, что же она сделала не так. Все прочитанные ею книги и картинки в них показывали, что если вести себя в таком ключе, то девушка смутится и подарит поцелуй. Смутиться она-то смутилась, а поцелуй где? Может она не исполнила один из пунктов? Ну, не так уж это и важно. Важней вывести ее человека из этого странного ступора. Она с виной вспоминает о просьбе девушки не напирать слишком уж внезапно.
Елена аккуратно отводит одну из рук человечки от ее лица и целует тыльную сторону ладони, посверкивая своими шикарными глазами. Она вознаграждена тихим писком со стороны девушки и очаровательным видом на ее посверкивающий золотистый глаз, упорно уходящий от прямого контакта. Демоница очаровательно улыбается, хитро щурясь на человечку. Та лишь отводит лицо, пряча яркие глаза под ладошкой. Елена ласково гладит ладонью открывшуюся часть лица, стирая большим пальцем прилипшие пятнышки краски.
- Прости, если я была слишком настойчивой, Солнышко. Это трудно, учиться сдерживать себя.
Лилия устало улыбается, наконец опуская руку от лица. Ее лицо все еще слегка опущено и волосы свободно падают на лицо, создавая тень и мешая разглядеть ее глаза. Елена обеспокоенно дергает ушами и сворачивает в колечко хвост, совсем забыв о желании получить поцелуй.
Демоница приседает рядом с ее походным стулом, привычно опустившись на одно колено. Аквамариновый плащ ложится на землю, путаясь в свежей траве, но ее это не заботит. Единственное, что беспокоит ее в этот момент - самочувствие ее человека.
Через несколько минут ее приобнимают, тихо прося прощения и робко улыбаясь. Елена почти ослеплена этой улыбкой.
***
Елена ласково прижимается плечом к плечу человечки, “встречая закат”, или что-то в таком роде. Девушка все-еще работает, легкими росчерками кисти рисуя долину перед ними, купающуюся в огнях уходящего солнца. Демонице слегка завидно этой сосредоточенности, этой любви к рисованию. В нем она всегда уверенна, всегда смело и ярко выражает себя. Она мечтает, что когда-нибудь она будет такой-же с нею.
Ее гибкий хвост обвивается вокруг талии художницы, крепко придерживая ее от падения со стены, на которой они устроились. Это западная стена, полуразрушенная и забытая за ненадобностью. На нее легко забираться и на ней удобно сидеть, взирая на землю вокруг. Елена находит это место похожим на ее трон - такое же высокое, защищенное от непогоды еще сильными стенами. Здесь уютно, хоть и мертвенно тихо.
Темные волосы ее человечки все норовят выпасть из тесной косы, непослушно топорщась и распушаясь. Елена уже несколько раз предлагала ей хорошее демоническое средство от непослушных волос - обрезать их и залить гелем, но Лилия всегда указывала ей на правила их монастыря. Демоница не понимала почему та так привязана к этим правилам - когда она увезет свою человечку по окончании ее обучения, правила уже будут не так важны.
Ее нежные когтистые руки приглаживают топорщащиеся волосы, стараясь не помешать концентрации художницы. Волосы человечки пахнут цветами и травой, краской и лаком, пылью книг и камнями монастыря, свежим весенним ветром и летним костром под луной. Демоница не удерживает себя и наклоняется к девушке, вдыхая чутким носом этот неповторимый запах, нежно приобняв ее и легонько гладя по волосам.
Демоница не замечает, как в ее объятьях замирает нежное тело, захваченное неожиданным прикосновением. Лилия смущенно опускает глаза, незаметно подаваясь телом назад, к своей демонице. Ее раздирают противоречивые мысли, навязанные ей с рождения монастырем - “Делай все для Богов-Близнецов и их прислуги, справедливых Демонов и главы их Сатаны” и “Прелюбодейство и любовь к людям своего пола - страшнейшие грехи”
Ну, по крайней мере она могла обойти запрет на людей своего пола - Елена демоница. И самая необычная, умная, смелая и находчивая демоница. Лилия краснеет, забывая об своей работе и убрав кисть в футляр на веревочке. Теплое дыхание на шее, щекочущее ее кожу, приятно.
Девушка решительно поворачивает голову, заставая демоницу врасплох и с удовольствием видит непривычное смущение на бледном лице:
- Прости, я отвлекла тебя? Я просто не удержалась, милая.
Лилия мотает головой в отрицании и полностью прислоняется телом к горячему телу рядом, ласково погладив мускулистый хвост на своей пояснице. Демоница загорается острозубой улыбкой и стягивает альбом с зарисовками с колен своей человечки, мягко урча. Повернувшись назад, она аккуратно оставляет его в прорезях камней, заботливо сложив труд художницы. При повороте назад ее ловят в теплые объятия и теплое дыхание оказывается возле ее уха, щекотя чуткую кожу.
Елена слегка краснеет, обнимая в ответ и перенося слитным движением вес человечки на свои колени, с наслаждением ловя ее смущенный писк.
Лилия прячет улыбку и покрасневшее лицо в темной ткани одежды ее демоницы, слабо цепляясь пальцами за натянутую ткань на спине. Властные руки крепко прижимают ее к горячему телу демоницы, легко смяв черную монашескую рясу. Девушка не боится, что их обнаружат - это место слишком далеко и не посещаемо для того, чтобы в нем искать ушедших послушников. И тем более Сатану.
Мягкая ладонь приподнимает горящее лицо человека, отнимая его от плеча. Елена приближает свое лицо к человеческому, с намеком облизав губы, сладко протянув имя своего любимого человека:
- Можно, Лии-ли-я? Пожалуйста?
Художница моргает, обрабатывая информацию, и лишь подается вперед, захватывая сладкие красные губы, соблазнявшие ее несколько месяцев, посчитав это достаточным ответом.
Елена прикрывает глаза в наслаждении - это не похоже ни на один предыдущий поцелуй от суккубов и инкубов. Это слаще самого самого сладкого вина, и пьянит сильнее чем кровь. Может быть потому, что этот она заслужила? За этот она боролась усердно и… хотела его?
Лилия вплавляется в тело под собой, растекаясь от удовольствия. И почему наставники говорят, что это грех? Разве может быть грехом что-то настолько… удивительное? Что-то, что наполнено таким щемящим, искренним чувством?
Девушка изгоняет ненужные мысли из своей головы. Все равно теперь нельзя повернуть назад. И даже если это грехопадение, то будет так. Значит, это ее судьба, выбранная Богами-Близнецами. Она продолжает неумело целоваться, наслаждаясь каждой секундой, вырванной из жизни за гранью правил.
Демонические губы аккуратно перемещаются с чужих ниже, целуя мягкую и сладкую кожу человечки, наслаждаясь этим необходимым сейчас вкусом. Елена повинуется странной жажде, вспыхнувшей внутри, жажде, требующей больше. Больше этого, больше этой искренности, этой покорности и сладкой-сладкой кожи под губами. Мягкий рык вырывается из горла, пока одна из когтистых рук хищно сдирает с горла ткань, нежно проводя по смуглой коже. Белоснежные зубы, непослушно выглядывающие из-под губ, слегка покусывают доверчиво открытую шею, пока демоница ловит каждый неровный вздох, каждую невольную дрожь тощего тела в ее власти.
Лилия тихо скулит от непонятного чувства внутри, от странного жара, зажигающего ее кожу и вены под ней. Тонкие пальцы в краске выкручивают ткань под ними, пока девушка послушно выгибается под руками своей демоницы. Ей хочется больше, больше этих жарких, обжигающих ее кожу прикосновений, что зажигают ее сердце и душу и заставляют дрожать как в лихорадке. Золотистые глаза смотрят в закатное небо, не в состоянии сфокусироваться ни на чем, кроме ощущений острых зубов на нежной шее. Лилия жмурится, невольно выпустив тихий стон, густо краснея от собственного непотребства и неохотно отпустив ткань, одной из слабых от удовольствия рук прикрывает рот.
Тихий стон - как холодный душ, и Елена замирает, внезапно поняв, ч т о именно она сделала. Она беззвучно проклинает себя - хотела же действовать постепенно, чтобы не спугнуть е е пташку. Демоница неохотно отрывается от (сладкой!) кожи и выпрямляется, удивляясь, когда только успела сложиться в три погибели. Она виновато опускает голову девушки на привычное место, с затаенным страхом заглядывая в золотистые глаза, на полном серьезе ожидая испуга и желания сбежать. От мысли о побеге е е человечки все застывает внутри, и она непроизвольно сжимает пальцы на черной ткани, впрочем, сразу же отпустив.
Лилия недоуменно моргала, когда обнаружила, при выпаде из лихорадки, отсутствие горячих губ на шее, которая моментально почувствовала ночной холод. Она с некоторым усилием сфокусировала свои глаза на лице демоницы, заметив, что она выглядит обеспокоенной. Лицо горит смущением, но она уже привыкла - рядом с Еленой она всегда чувствует себя на грани самоуничтожения путем взрыва от смущения или постыдного побега от греха подальше.
Девушка не знает как чувствуют себя люди при переизбытке потребления вина, но думает, что ощущения схожи. Голова слегка идет кругом, сердце стучит так сильно, что она боится этих ритмичных толчков. Она рвано выдыхает, смущенно пряча глаза и наконец опуская руку с лица, опираясь на плечо демоницы. Лилия чувствует острые коготки на коже, проклюнувшиеся сквозь плотную черную ткань, и краснеет еще больше. Для нее становится неожиданностью хрипловатый (еще чуть-чуть и из ее носа пойдет кровь, невозможно быть такой шикарной), нежный голос демоницы:
- Ты в порядке, Солнце мое?
Человечка смущенно поднимает глаза, невольно комкая пальцами шелковистую ткань и отвечает:
- А-агап… Все в п-порядке, правда. - Ей жутко стыдно, но она не может не спросить, сжигаемая странным желанием - Почему ты остановилась? Я что-то сделала не так, да?
Демоница с облегчением вздыхает, услышав первую часть, но через мгновение до нее доходит смысл вопросов, и она закусывает губу, чтобы не выдать глупую, широкую улыбку. Она нежно касается краснеющего лица, ласково говоря:
- Нет, ты все делала прекрасно, солнышко. Я просто подумала, что тебе могло не понравится, прости.
- М-мне очень понравилось… - Лилия борется с желанием спрятаться за чем-нибудь, но лишь вжимается в ласковую ладонь, смело продолжая - М-могу ли я что-нибудь сделать для тебя?
Елена больше не может сдержать улыбки, и просто прижимается лбом ко лбу девушки, прикрывая темные глаза и мурлыча:
- Мне достаточно твоего удовольствия, Лилия. - Она продолжает, видя готовящуюся возразить девушку - Не забывай, я все таки демоница. Мне хорошо, когда тебе хорошо.
Обворожительная улыбка с обнаженными клыками предсказуемо привлекает ее внимание. То, что становится неожиданностью для Елены, так это то, как ее человечка отреагировала на это. Ее пальцы мягко отцепились от ткани и нежно отвели когтистую ладонь от лица, переплетая пальцы и эффективно отвлекая демоницу. Та уставилась на это проявление нежности, чувствуя странное счастье от простого вида тонких и смуглых пальцев среди ее, белоснежных. Она проморгала то, как Лилия наклонилась к ней, и вернула внимание на ее лицо лишь при нежном прикосновении губ к ее губам, властно овладевших ее ртом.
Елена щурится от счастья, отвечая на поцелуй и подтягивая тощее тело поближе, удостоверившись, что оно не сбежит. Ее хвост радостно гремит кончиком, расправляя и складывая аквамариновые наросты. Мягкий раздвоенный язык очерчивает границу чужих губ, заставляя их раскрыться в удивленном вздохе. Он юрко оббегает беззащитные, неострые зубы в чужом рту, робко пробуя границы дозволенного.
Лилия рвано дышит, подставляясь под ласку своей демоницы, пыталась неумело отвечать, подражая ее быстрым движениям. Елене почти срывает крышу от этой неумелости, этому желанию подражать ей, ей - Сатане, демонице, которая не умеет лишь любить.
Демоница почти рычит, обнимая послушное тело на ней и чутко целует, забирая возможность дышать без нее, лишь иногда отпуская желанные губы на редкий вздох. Это пьянит - ответное желание, легко читаемое в глазах девушки, руки, запутавшиеся в волосах демоницы и изредка ласково оглаживающие рога, горячее тело, льнущее к ней и без всякого давления. Это стоило всех месяцев упорного обучения человеческих границ, это стоит всех сокровищ мира, всего на свете. За тощую фигурку в черной одежде она бы отдала все, дала бы все, чтобы та не попросила. Это пугает демоницу, иногда. Но чувство этой болезненной привязанности заглушает все, заставляя приходить к человечке даже вне времени посещений монастырей.
Когтистые руки ласково оглаживают юное тело, наслаждаясь сладкой дрожью ее избранницы. Лилия тихо скулит в рот демоницы, почти падая на нее от накатившего желания оказаться ближе. Острые коленки упираются в камень по сторонам торса демоницы и оголившееся полоска кожи, выглядывающая из-под разметавшейся одежды, прижимается к шелковистой ткани под ней.
Елена шипит, (влюбленно) дергая заостренными ушами и осыпая поцелуями нежную кожу, ненадолго задерживаясь на еле видных веснушках на щеках. Лилия тихо смеется, жмурясь и изредка целуя попадающиеся под губы части лица демоницы, остро чувствуя заостренные чешуйки на губах. Это пьянит сильнее и лучше всякого вина.
Резкий грохот камней внизу и тихий вскрик с явно оскорбительным контекстом, хоть и кричали что-то безобидное, заставил их с испугом шугануться друг от друга и настороженно замереть. Темные и светлые глаза переглянулись, находя мгновенное понимание.
Лилия стала поспешно приводить себя в порядок, правя на скорую руку одежду и, поняв, что не может закрыть все следы от встречи на шее, быстро стянула завязку с косы и растрепала, прикрывая шею и часть лица. Елена быстро достала альбом, вытянув его из скола в камне и со странным для нее сожалением наблюдая, как девушка скрывает следы ее поцелуев. Если бы не ее странная приверженность к правилам этого монастыря, то… то она бы носила следы ее поцелуев, не скрываясь. Но день был хорошим, она это признает.
Демоница отдает альбом девушке, в последний раз за этот день взглянув на избранницу. Елена легко касается губами лба девушки, и исчезает с последними лучами солнца, оставив Лилию сидеть с альбомом в руках и растерянно моргать пьяными от счастья и любви глазами.