memento fabulae

Зима нынче холодной выдалась, вот клюква плохо и уродилась. Раньше болота алели ягодами, а сейчас приходится по полкилометра проходить с длинной палкой в одной руке (чтобы землю прощупывать) и корзинкой наперевес, едва ли на треть заполненную ягодами. Июнь уже впереди хвостиком своим лисьим виляет, ждёт не дождётся, когда можно будет солнцем палящим верхушки деревьев огладить да пару лесных пожаров устроить. И когда наконец наполовину можно будет высушить эти болота, своими мшистыми ручонками загрёбшие ещё бо́льшие, чем в прошлом году, территории.

Анастасий пробирается по редким островкам земли, уже почти до колен замочив старые джинсы, которые ещё когда-то давно привёз из города. Ещё тогда он понял, что городская жизнь не для него, что даже та большая деревня, смевшая называть себя областным центром — не то. Множество людей, куда-то идущих, машины и супермаркеты не находили отклика в его душе. Кузьмин тогда и сбежал, скрылся в лесу, устроившись лесником. Ему было хорошо. Ему и сейчас хорошо, чего греха таить, он с удовольствием идёт в пропитавшихся водой и зелёными водорослями джинсах, в полурасстёгнутой рубашке, прощупывая длиннющей, с его собственный рост, палкой почву впереди и срывая редкие ягоды клюквы (заодно чуть ли не каждую вторую отправляя в рот — кислятина невозможная, но как вкусно!).

И Кузьмин не замечает, как забредает дальше в болота, в ту часть леса, которой матери своих ребятишек пугали ещё в незапамятные времена. Нет, Анастасий, конечно, давно уже ребёнком не был, во все эти сказки про страшных духов леса не верил и верить не хотел, но всегда пугало его другое: в этой чащобе потеряться можно, сделав несколько неверных шагов, свернув не за то дерево. И, кажется, лесник эти неверные шаги сделал уже давным давно. Он оглядывается: от влаги болот мхом поросли все деревья вокруг, будто грязно-зелёным плюшевым покрывалом укутывая лесную растительность. И ему только кажется, что за деревьями мелькает тёмный человеческий силуэт.

Ему только кажется.

Это олень, или, в крайнем случае, очень крупный волк, ну не может же здесь быть ещё один человек? Стас убеждает себя в этом, повторяет сотню раз, что не человек это вовсе.

Но ведь чем больше повторяешь, тем меньше веришь в это, правда?

Вот и Кузьмин перестаёт верить после пятидесятого шага.

Анастасий останавливается на какой-то полянке, уже далеко от болот — даже сыростью не несёт. Снова смотрит по сторонам, теперь уже надеясь вновь увидеть эту тень. Он надеется, что тень поможет ему выбраться обратно к сторожке. Глупый Стас с глупой идеей собрать клюквы для варенья. Ему ещё тридцати нет, и так бесславно сгинуть на болотах? Немыслимо.

А тень в самом деле вновь появляется между ветвей древних деревьев.

Кузьмин глупо стоит посреди поляны, глядя на то, как силуэт приобретает вполне человеческие черты, как приближается, руками отводя от лица еловый лапник. Стас не может двинуться, следя за плавными, кошачьими движениями, и взгляда оторвать тоже не может, пока на полянку не выходит худощавый парень, на вид лет семнадцати, босой и в одних каких-то ободранных шортах. Лесник только через несколько секунд понимает, что у парниши острые ушки.

Анастасий моргает пару раз, до последнего надеясь, что это всего лишь иллюзия, что так упали тени, и что уши у юноши самые что ни на есть человеческие. Он пытается убедить себя в этом, пока парень подходит ближе.

Доубедить не успевает.

У юноши высокие скулы и пухлые губы. А когда он скалится в обворожительной улыбке, проглядывают острые зубки. Всё в Кузьмине кричит: беги! А он не бежит. Он даже шагу не делает, ни вперёд, ни назад. Только смотрит в глубокие голубые глаза, подведённые древесным углём.

— Что ты делаешь один, так далеко в лесу? — Голос у юноши тягучий, сладкий, как хлороформ. Хочется делать всё, что этот голос скажет. Стас встряхивает головой, пытаясь отогнать наваждение.

— Заблудился, — отвечает лесник, всё ещё следя за каждым движением парня. — Вы не могли бы...

— Помочь? — В его голосе слышится какая-то насмешка вперемешку со снисхождением. — Я бы мог. Но за услугу.

Анастасий удивлённо смотрит на юношу. Услугу?

— Какую услугу? — Прямо спрашивает Кузьмин, наконец выйдя из оцепенения и делая шаг навстречу незнакомцу. Спасителю?

— А это мне решать, — и он смеётся, смеётся так, как смеются над теми, кто не понимает очевидной мелочи, вроде того, что яблоки перед едой надо помыть.

Стас не любит неопределённости. Даже убегая из города, он знал, что его будет ждать. А сейчас — полная туманность будущего. И большая загадка, энигма, что будет ждать его дальше. Лесничий чуть морщится, ловя довольный взгляд юноши.

Если бы Анастасий верил в старые предания, то знал бы, что с фэйри заключать никаких сделок нельзя.

Незнакомец протягивает когтистую руку Кузьмину, но, заметив, как недобро лесник сжал кулаки, машет рукой, мол, забей. Стас щурит глаза, но, взвесив все за и против, решает согласиться на сделку. Ну что может сделать этот парень?

— Ладно, — всё же отвечает Анастасий. — Я согласен. Будь по-вашему.

Юноша снова улыбается, оголяя свои ровные острые зубы.

— Можно на ты, — парень на половину секунды касается плеча Кузьмина, побуждая идти за собой. — Я Ипполит. Хочешь — зови просто Полей, я не обижусь. Ты же лесник, я прав?

Стас и слова вставить не успевает, только кивает, запоздало понимая, что спиной уже-не-незнакомец его не увидит.

— Да, именно он, — отвечает Кузьмин, но в голове лишь одна мысль: "а он красивый". — А ты...

— Фэйри, — просто пожимает плечами Поля, не заботясь о том, что говорит сейчас с обычным человеком. Лесник, до последнего не веривший в существование всей сказочной лабуды, сначала удивлённо приподнимает брови, а затем нервно смеётся.

— Скажи ещё, что русалки и драконы существуют.

— Существуют. Надо же было персонажей сказок с кого-то списывать?

В лесном сыром воздухе повисает тяжёлая тишина, которую нарушают редкие перекликивания-перешёптывания лягушек.

— Я бы мог тебя с одной русалкой познакомить, для полноты картины, — вдруг говорит Ипполит, неожиданно даже для себя. — Только русалки людей не любят, под воду легко утащить могут. И голову откусить.

Кузьмин хмурится, пока фэйри оборачивается, чтобы увидеть лицо Стаса, и смеётся. Вся ситуация точно забавляет его.

— Ладно, не бойся, Аня — вегетарианка.

Остаток пути они проходят в тишине, оставаясь каждый со своими мыслями: Анастасий — с хмурыми размышлениями о том, насколько всё это реально, Ипполит — со странным желанием дальше разговаривать с лесником. Уже у сторожки Кузьмин заикается об услуге, которую фэйри хочет за помощь Стасу, но тот обрывает на полуслове.

— Я вернусь через неделю, — говорит Поля, хитро улыбаясь уголками губ. — В полнолуние, когда луна начнёт закатываться за ночной горизонт. Жди.

Он уже собирается исчезнуть в лесной чаще, как вдруг оборачивается, опасно щуря светлые, но кажущиеся глубоко-синими в полумраке леса глаза.

— Не вздумай даже запереть дверь или не впустить меня.

И фэйри исчезает в глубине леса.

Всю неделю Кузьмин проводит словно на иголках, дергаясь от любого ночного шороха. Он ненавидит неопределённость. А ещё ненавидит красивых фэйри, один из которых всё не хочет пропадать из мыслей лесника. Он скалится, клацает острыми зубками, а в темноте влажно блестят голубые глаза и пухлые губы.

Стас жмурится, тщетно пытаясь прогнать навязчивый образ.

К слову, Ипполит не обманывает, придя ровно в назначенное время: за окнами сторожки надрывно подвывают волки, а полная луна стыдливо подглядывает за домиком сквозь ветки деревьев. Под полом скребутся мыши, пока кто-то настойчиво стучит в дверь. Кузьмин лениво поднимается с кровати, крикнув "минутку!", потягивается, распахивая дверь перед фэйри. Тот тенью проскальзывает в сторожку, дожидаясь, пока лесник запрёт дверь на засов.

А затем резко прижимает Анастасия к двери позади, царапая зубами чужие губы.

Первые пару секунд Стас просто стоит каменным изваянием, позволяя кусать свои губы, а затем наконец оживает, удерживая Ипполита за плечи.

— Это что значит? — Кузьмин не говорит, что ему не нравится, нет: он только недоумевает.

— Это? — Фэйри тыльной стороной ладони размазывает по губам каплю чужой крови. — Твоя услуга для меня.

Анастасий смотрит недоумённо, всё так же крепко удерживая за плечи (хотя, кажется, Поля намного сильнее него).

— Я хочу секса, — прямо говорит юноша, закатывая глаза. — Никого не встретишь здесь, русалки не дают, а дриады не умеют. Ещё вопросы?

Стас в который раз поражается, но только отрицательно качает головой.

— Ты мне нравишься, я тебе тоже, — продолжает Ипполит. — Так чего мнёшься, как в первый раз? Фэйри красивы, разве ты бы не хотел переспать с одним из них?

Кузьмин не говорит, что переспать бы он хотел не с фэйри, а с Ипполитом. Поэтому просто и коротко отвечает: "хотел бы".

— Ну так чего медлишь? — Не дожидаясь ответа, Поля снова напористо целует Стаса, придерживая его за ворот рубашки. Теперь уже Кузьмин не боится отвечать, оттолкнувшись спиной от двери и направляя нетерпеливого фэйри к своей кровати. Анастасий без конца матерится про себя, цепляясь губами и языком за зубы. Почему же у фэйри всё не как у людей?

В сторожке оказалось слишком мало места для двоих.

Ипполит сам валит Стаса на кровать (Поля точно сильнее него), поверх стёганого одеяла, и садится ему на бёдра. Он нетерпеливо расстёгивает рубашку, движения его не похотливо-небрежны, а сдержаны, но даже сквозь эту сдержанность проглядывает желание, возбуждение физическое и эмоциональное. Наверное, у фэйри особый вид развлечений — секс с людьми.

Поля кусает Кузьмина за плечо, и тот мучается от того, насколько эта боль приятна.

— У тебя смазка-то есть? — вдруг спрашивает фэйри, оглядывая своего партнёра.

— Была, — Анастасий приподнимается, шаря в тумбе рядом с кроватью.

— И как ты дрочишь вообще, святой ты наш, — издевается Ипполит, ловя на себе недовольный взгляд Стаса, мол, хочешь трахаться — так трахайся молча.

Когда тюбик наконец оказался на кровати, Поля позволяет себе продолжить. Он кусает чужую кожу, которая пахнет свежим клюквенным вареньем и порохом, грубовато тянет за волосы, помогая себе целовать, колется об жёсткую щетину Кузьмина и шипит. Цепко держит запястья Стаса над его головой. Тот ёрзает, недовольный своим положением, но открыто не сопротивляется. Нравится.

Ипполит снова долго целует Анастасия, не глядя расстёгивает его джинсы, словно бы тысячу раз делал это (знать бы Кузьмину, что фэйри не был знаком с джинсами до сегодняшнего дня и что помогла ему только госпожа Удача) и царапает ногтями загорелую кожу. Влажно ведёт языком по острым скулам, губами очерчивает контур челюсти и оставляет очередную отметину на ключицах, позволяя сорваться с губ Анастасия полустону-полувздоху.

Фэйри ловко стягивает со Стаса джинсы и дразнящие ведёт подушечкой пальца вдоль члена, заставляя Кузьмина запрокинуть голову и выдохнуть сквозь зубы. Ипполит кажется более искушённым в делах любви (о, если бы Стас знал, что раньше Поля с парнями не спал). Он стягивает и с себя неизменные шорты и разогревая на пальцах смазку. Фэйри удивительно осторожно растягивает Анастасия, но вдруг усмехается.

— Ты никогда не был снизу?

— Просто замолчи, — сквозь зубы цедит Стас, снова ёрзая на кровати. Как же ему неудобно.

— А если нет?

— Займёшь свой рот чем-то другим.

— Когда это ты научился дерзить?

— Это умение передаётся со слюной.

Поля довольно усмехнулся, оглаживая ладонью бедро Стаса, и входит, попутно притягивая к себе Кузьмина и целуя его.

— В кого ты такой длинный уродился?

Фэйри медленно начинает двигаться, глядя на то, как Анастасий голову запрокидывает и пытается за что-нибудь зацепиться.

— Погоди, перевернись на живот.

Кузьмин послушно переворачивается, следуя за руками Ипполита, чуть приподнимается, позволяя под живот подложить подушку. Он чувствует, как Поля вновь входит и прижимается грудью к его спине, давая время привыкнуть. Фэйри опять кусает плечи Стаса, и он, наконец, позволяет себе первый стон.

— Ты и в эмоциях так же скуп, как в словах? — Полушепчет Ипполит, снова медленно начиная толкаться в Анастасия. Тот чуть морщится от неприятных ощущений и снова мнёт в руках одеяло. — Потерпи, я буду нежным.

И фэйри не врёт, потому что спустя минут пять Стас уже тихо поскуливает, пряча лицо в согнутых локтях — просит большего. И Поля даёт, ускоряя темп и зацеловывая лопатки партнёра.

Первый раз Кузьмин кончает без рук.

Он лежит на кровати, глядя за тем, как спешно одевается Ипполит (хотя, казалось бы, что там одеваться).

— Надеюсь, фэйри не переносят венерические.

Поля оборачивается, недоумённо глядя на Стаса.

— Кого, прости? Это звери какие-то?

— Заболевания, Поль.

Фэйри приподнимает брови.

— Тем, чем болеем мы, не могут заразиться люди.

И Ипполит исчезает из сторожки, оставляя лесника думать о нём, твёрдо уверенный, что больше сюда не вернётся.

"А он красивый".

Но не проходит и недели, как в дверь стучатся. Анастасий снимает с плеча охотничье ружьё и открывает. И уж кого он не ожидает увидеть на пороге, так это Ипполита, фэйри, который всё никак не пропадает из головы, со своими заострёнными ушками, высокими скулами и пухлыми губами. Стас и не надеялся, что они смогут встретиться ещё раз.

— Помнишь, я обещал познакомить тебя с русалкой?