Глаза режет и приходится зажмуриться, когда Порш заходит в кабинет и жмет на переключатель. Хозяин кабинета на этот жест больше никак не реагирует, но вот когда незванный гость еще и окно распахивает, то от работы приходится оторваться. Юноша поправляет очки и укоризненно смотрит на старшего. Усатый с недавних пор, в своих строгих костюмах выглядит самым настоящим Главой. В этой душной комнатушке совсем не вписывается, в отличие от своего младшего, который вот-вот станет частью не только команды, но и так называемого «корабля».
– Выглядишь неважно, – подмечает Порш, облокачиваясь на подоконник.
– Я хотя бы не забываю побриться, – хрипло отвечает Порче и снова поправляет очки, – не приходи без приглашения, я же просил.
Порш на это лишь долго молчит, не переставая высверливать дыру во лбу. Порче все понимает. Брат страшно волнуется, плохо спит и, скорее всего, передумал уже всевозможное количество планов по спасению младшего из затворнического рабства. Порче ушел в состояние консерванта после непонятных приключений на личном фронте, о которых сам Порш прекрасно всё знает, но уважительно помалкивает. Но это длится уже не первый месяц, так нельзя. Порш и правда не спит ночами, плохо ест и все время переживает об единственном родном человеке.
– Тебе бы в университет поступить, – начинает Порш после продолжительного молчания, – но для начала хотя бы в себя прийти. У Кинна есть много знакомств, ну ты понимаешь, пообщайся с ними, на свидания походи.
– Побольше ешь, поменьше грусти, да? – Порче усмехается, снимает солнцезащитные очки и демонстративно откладывает их в сторону, – для чего ты пытаешься всё это устроить? Я сижу здесь, чтобы сохранить здоровым хотя бы то, что еще можно сохранить.
Порш кривится и отводит в сторону взгляд. Смотреть на это лицо все еще стыдно и неприятно. Он не смог уследить, уберечь и теперь Порче обречен на неполноценную жизнь. Левый глаз белый совсем, вокруг некрасивый уродливый шрам от химического ожога, а рядом со столом стоит трость. Исправлять все последствия похищения Порче отказался, но попросил дальше Дома не выносить.
Все равно всем было хорошо известно, из-за кого случилось это роковое похищение и сам Ким тоже прекрасно осведомлен. Саморучно вытаскивал изуродованного бывшего парня с тех доков, как же тут не понять.
– Ким приехал, – Порш видит, как тело Порче напрягается, – просит встретиться с тобой, я сказал…
– Ты ему отказал, – резко перебивает младший и хмурится, – я ведь прав? – он видит, как Порш поджимает губы, – Порш, ты же отказал ему?
Мужчина стыдливо молчит. Все ясно и без слов. Порче хватает свою трость и швыряет в старшего, попадая по плечу.
– Ты совсем свихнулся! – кричит парень, – я не буду!
Внутри что-то надламывается, когда за их спинами кто-то проходит внутрь. Порш, до этого момента ни разу не двинувшись с места, тут же хватает с пола трость, передает ее в руки Кима и чуть ли не убегает из комнатушки. Становится невыносимо тихо вдруг, словно весь мир погружается в вакуум, оставляя лишь мизерное пространство для двух тел, так жадно нуждающихся друг в друге. Ким в несколько шагов преодолевает расстояние между ними, сжимает трость в руке и валится на колени перед собственной смертью. Он страшно тяжело дышит, смотрит напуганной птахой и ползет ближе, хотя уже некуда. Порче на него не смотрит ни в коем случае, иначе просто пропадет навсегда. Ким хрипит, это так странно, ведь такой сладостный голосок необходимо беречь, глупенький.
Ком стоит в горле просто невообразимый, давит на глотку и вот-вот рванет истерическими воплями, когда Порче не видит, но чувствует, как Ким целует его коленки через джинсу. Сначала так невесомо, осторожно, будто бы на пробу, но с каждым разом все более отчаянно. Словно пес, даже смешно, ведь в их больной любви собачонкой всегда был именно Порче.
– Я не могу без тебя, – шепотом, еле слышно, но Порче слышит, – ты мерещишься мне, представляешь? Я вижу тебя везде, в любом человеке, даже в своем отражении. Я до изнеможения нуждаюсь в тебе, Порче. Мне так плохо…
Истерический хрип, на который сорвался чужой голос в последней фразе, сорвал все замки. Первая слеза, за ней вторая и дальше, но Порче все еще не смотрел и не отвечал. Но ему тоже плохо, до ноющего сердца и сорванного от истерик голоса. Он больше не поет и не играет, лишь изредка замечает гитару, налитую пылью и скрытую за плотной шторой.
Ким хватается за его джинсы, за края футболки и рукава извечной клетчатой рубашки, лишь бы ухватиться. Они оба больные до конца дней своих. В горе и в радости, в болезни и в здравии. Пока смерть не позволит без страха всё отпустить.
Порче тянет Кима за волосы сильно и резко, так же резко бьет ладонью даже не по щеке, а просто по лицу. Сдавливает горло и валится сверху, прибивая к мраморному полу всем своим весом. Не видит, что у Кима теряется ориентир, но четко прослеживает потерю сознания. Бьет еще раз по лицу и ползет к графину с водой. Приводит в чувство и наконец смотрит ровно в глаза.
– Я на все готов, только не уходи, – Ким держится просто на инстинктах, требующих выжить, но все равно находит в себе силы умолять, – я так болен всем твоим естеством, Ангел.
– Ты грязь, – плачет Порче, даже не заботясь о том, как они оба выглядят со стороны, – ты уничтожаешь меня, но тебе мало. Ты отвратительно грязный, Пи'Ким.
Ким теряет весь свой разум, когда младший проводит полосу языком от ключицы до левого глаза. В любой другой ситуации, вероятно, Кимхан бы возбудился, но именно сейчас этот жест казался чем-то искренним и особенным. У Порче не видит левый глаз и этот шрам совсем не отталкивает. Юноша снова проводит эту полосу языком и Ким выдыхает.
– Поклянись, что умрешь за меня, – шепот в самое ухо проносит по телу Кима табун мурашек, – поклянись, что позволишь убить себя за меня.
– Я клянусь, что сделаю все, чтобы умереть за тебя…