китовая песнь

Аякс поёт, и песня его — бессловесный стон о помощи; бьёт израненным хвостом белую морскую пену, ждёт кого-нибудь, хоть одну живую душу в бескрайней бездне океана.

Но киты безмерно одиноки, а вокруг на сотни миль — только чья-то проклятая лодка.

Он путается пальцами в крепкой сети, рвёт плавники о верёвки, воет одиноким волком — китом на самом-то деле — от боли и безысходности. Ему страшно и больно, он хочет одного — скорее умереть, только бы не барахтаться в этом бесконечном страдании у самой поверхности воды.

Его достают на палубу — он отплёвывается от морской пены, расправляя лёгкие наконец — киты под водой не дышат. Пара любопытных наглых глаз разглядывает его с ног до головы, цепляется взглядом за шрамы от гарпуна и веснушки на плечах (хотя, казалось бы, откуда солнце на глубине).

Убейте уже, раз смотрите глазами жестокими и пустыми, не мучайте, не заставляйте оголять зубы.

Пытка пристальным вниманием длится не слишком долго — морячки разбегаются как рыбы при виде громадины-акулы, как только на палубе слышится стук каблуков капитанских (ну, по крайней мере, так думает Аякс) сапог. Скрипят доски палубы рядом, а кит даже не приподнимается на локтях.

Капитан садится на корточки, склоняя голову — аякс видит только его смуглые руки и повисший кисточкой хвостик на затылке. Кит не поднимает головы, смотрит стеклянным и пустым взглядом на поношенную кожу коричневых сапог и только мерно дышит, только этим выдаёт себя.

– Хэй.

Аякс всё так же лежит, уставившись немигающим взглядом лазурно-голубых глаз в носки сапог, подмечая все царапинки и потёртости — явно обуви не первый год, сапоги, кажется, семейная реликвия.

– Рыбка, ты слышишь меня?

– Я не рыба, а кит, – серым голосом отвечает аякс.

Он не морщит носа, не кривит губы в едкой усмешке, только смотрит-смотрит-смотрит, не собираясь поворачивать головы.

Чужая ладонь ложится на холодную влажную щёку, и аякс может почувствовать каждую мозоль на загрубевших пальцах. Рука поворачивает лицо кита, заставляя посмотреть на вынужденного собеседника — Аякс не отводит взгляда, но смотрит в пустоту, сквозь чужой здоровый голубой глаз (как лёд в заполярье, куда на зиму уплывают киты) — повязка чёрной бездной сжигает часть красивого лица, оставляет дыру в черепе, словно литая пуля.

– Как ты попал сюда, маленький кит? – Ласковым голосом спрашивает пират, легонько погладив большом пальцем скулу русала. Аякс не чувствует ничего — только желание вернуться в море, но его хвост всё ещё в болезненных путах, отнимающих ежесекундно силы.

Кит горько улыбается.

– Запутался в сетях, – отмечает очевидное он, слабо хлопая мокрым хвостом по палубе. Капитан улыбается чуть ли не снисходительно, доставая из ножен кинжал и перерезая толстые нити сетей.

– Это не наши сети, – внезапно говорит моряк, стягивая с гладкой кожи остатки пут.

Аякс поднимается наконец, садится, рассматривая кровоточащие глубокие раны на плавниках — далеко не уплывёт, утонет, задохнётся. Крупные капли морской воды мешаются с кровяными, до этого пропитывая верёвки, а сейчас — палубные деревяшки. Боли кит не чувствует очень давно.

Он может наконец рассмотреть то ли своего мучителя, то ли спасителя — пока не понятно. Тёмные синие пряди вьются, обрамляя загорелое лицо, привлекающее правильными мягкими чертами взгляд; рубашка расстёгнута до половины, оголяя такую же загорелую сильную грудь.

Аякс невольно вздыхает, замечая, как красив этот пират. Тот тянется снова к нему, приглаживая мокрые рыжие волосы, корабельными верёвками падающие на глаза, касается кончиками пальцев чуть синеватых заострённых ушей.

– Я — Кэйа Альберих. А ты?

Аякс молчит, приоткрыв рот от внезапной нежности — да так, что видны острые зубки, привыкшие рвать маленькие рыбьи тельца.

– Аякс, – отвечает он после небольшой паузы, замирая под лёгкими прикосновениями грубоватых пальцев.

Кэйа убирает кинжал в ножны, оглядывая исполосованный хвост.

– Ты не собираешься с такими ранами обратно? – Задаёт такой простой в своей прямоте вопрос пират, глядя на попытки кита подвинуться к борту. – Или собираешься?

– Собираюсь.

– Не сможешь далеко уплыть.

Аякс замер, осознавая такую простую истину, не желающий её признавать и принимать. думает об этом, понимает, но не принимает ни на секунду.

Он вздыхает.

– А что ты мне предложишь взамен? – Кит следит за смуглой рукой, скользнувшей по кровоточащим порезам.

– Помогу залечить твои раны.

Аякс снова вздыхает, прикрывая глаза.

– Наши порезы заживают совсем не так, как ваши, – он стирает очередную тоненькую алую ленточку с гладкого хвоста, мизинцем отталкивая немного чужую руку. – Ты мне здесь ничем не поможешь.

– В водах водятся акулы, – улыбается грустно Кэйа, убирая со лба аяксова сохнущие крупными кудрями пряди. – Не хочется, чтобы такая красота стала закуской жестоких хищников.

Аякс отворачивается, пряча заливающиеся краской веснушчатые щёки, и сцепляет руки под холодным хвостом.

– Не смущайся, китёнок, – Кэйа треплет того по рыжей головушке, задевая снова пальцами горящие скулы. – Ты в самом деле дьявольски красив.

"Морской чёрт, не пират" – думает кит, пряча лицо в сгибе локтя.

Аякс отчаянно не хочет оставаться, но с каждой секундой харизма капитана пленит его похуже сетей рыбацких.