обряд глубинных драконов

Люмин безмерно любит закатные оттенки, в которые окрашивается вся растительность пастельно-розового и голубого Ватацуми вечерами. Она готова часами любоваться блестящими водопадами, ракушечными берегами, жемчужинами-каплями – болтать ногами в воздухе, забравшись на крышу храма Сангономии, прогретую ярким жарким дневным солнцем.

Сколько бы дней она ни пробыла на Ватацуми, каждый новый окажется сильнее пропитан стихией Гидро – хотя, казалось бы, они в царстве молний и грома – ласкающей щёки, гладящей по вьющимся от влажности волосам, оседающей жемчужной пылью на светлой видавшей сотни миров коже.

Она хочет остаться на острове ещё ненадолго. И влекут её не только нежные цвета и наполненный влагой воздух – всё больше влечёт её тайна глубин острова Верховной Жрицы. Её влечёт земля глубинных драконов и тайна вечной ночи...

И Божественная Жрица Кокоми сама.

Наследница древней цивилизации, увенчанной драконьими рогами и перламутровой нежной чешуёй, коронованная солнечным светом и морскими жемчужинами, вышедшая из вод Сангономии и вошедшая в двери святилища, чтобы позволить надеть на себя одеяния жрицы. Наследница великой силы Оробаши прячет мелкие чешуйки под белыми перчатками и рюшами рукавов, а вишапьи рога носит в волосах заколкой.

– Госпожа Люмин? – Она и не замечает, как внизу, у входа в храм, появляется одна из жриц, немного удивлённо глядя вверх на крышу. Люмин тут же подтягивает ноги под себя, переставая болтать ими в воздухе, и склоняется вперёд, чтобы лучше видеть нарушительницу своей идиллии. – Госпожа Верховная Жрица хочет вас видеть.

Люмин точно слышит, как жрица ворчит себе под нос о том, что они весь Ватацуми обыскали, а она тут, проявляет совершенное неуважение к их святилищу. Она смешливо фыркает, ловко цепляясь за карниз и спрыгивая вниз, отряхивая платье и разглаживая складочки на белой лёгкой ткани.

– Госпожа Люмин, прошу пройти со мной, – склоняет голову жрица несмотря на то, что она всё ещё выглядит крайне недовольной, и рукой показывает в сторону входа в святилище.

Люмин только вопросительно смотрит на неё, стараясь понять, что от неё хотят – в храм можно совсем немногим и, кажется, только по определённым дням недели.

Пускай Кокоми сама за руку заводила её внутрь уже не раз.

И целовала внутри, и рассказывала истории своего рода, и пророчества, и обряды. И держала за руку, и обещала показать ей один из главных обрядов драконьих полукровок Ватацуми.

– Верховная Жрица вступает в “ругиолат. рыкать, реветь, урчать. обозначение "гона" у животных.”, – объясняет жрица так, словно Люмин обязана знать каждую мельчайшую традицию острова. Она закатывает глаза, пользуясь тем, что внутри святилища жрица смотрела только вперёд себя. Ну и зануда. – Вы с ней достаточно близки, чтобы она пожелала разделить с вами этот таинственный обряд. Она ведь права?

Люмин заправляет прядку волос за ухо и тут же чувствует пытливый взгляд собеседницы на своём лице. Сложно думать, когда на тебя смотрят так, словно за любое слово обратятся змеёй и съедят целиком, только зубами клацнув.

– Права, – тихо отвечает путешественница, внезапно краснея кончиками ушей. У Кокоми губы нежные, а на руках – короткие коготки, легко-легко царапающие вдоль челюсти. У неё кожа светлая, где-то чуть загрубевшая от жемчужных чешуек, а глаза кажутся совсем наивными, но в больших драконьих зрачках сотня чертят и тысяча ответов на каждое слово. Люмин до её гения так же далеко, как до Иназумы пешком по воде из Мондштата. Она нежная и внимательная, и Люмин, уставшая и огрубевшая в странствиях, выглядит с ней рядом совсем инородной жемчужиной; она держит за израненные в боях руки тепло и аккуратно, заставляет бедное сердце биться слишком быстро.

Люмин не просто влечёт Верховная Жрица Кокоми. Люмин влюбилась в неё, словно юная девчонка – а Кокоми сказала, что с ней чувствует, как силы вновь возвращаются к ней после тяжёлого дня; и это значит, что она любит в ответ. Она засыпает на её коленях, с улыбкой закрывая драконьи глаза.

Жрица даже чуть улыбается. Куда-то совсем улетучилось её негодование – видимо, заметив такую нежность в лице Люмин, она тут же прощает маленькую шалость путешественнице. Раз уж она стала фавориткой госпожи Кокоми... Ей можно капельку больше.

Люмин следует за своей проводницей вглубь святилища, туда, где она ещё ни разу не бывала, и с восторгом оглядывает высокие резные двери. На их страже стоят ещё две жрицы, с поклоном открывая их перед Люмин. Жрица, до этого шагающая рядом с путешественницей, кивает ей, мол, она отойдёт на минутку, и удаляется, пока Люмин продолжает разглядывать двери, а затем и глубокую пещеру за ними – светящиеся голубым и розовым морские растения оплетают скалистые стены, прокладывают мягкую дорожку вперёд, куда-то далеко, в самое сердце острова.

– Вам стоит надеть это, – жрица возвращается со стопкой одежды в руках, протягивая её Люмин. Она оглядывает светлое бело-голубое кимоно, настолько лёгкое, что почти что прозрачное и невесомое. Осматривает помещение вокруг, надеясь найти, где сможет переодеться, но лишь разочарованно вздыхает и с укором смотрит на не отводящих взгляда жриц. Её проводница тут же подходит к двум хранительницам, что-то шепнув им, и они тут же отходят, чтобы не мешать почётной гостье Верховной Жрицы.

– Госпожа Люмин, я помогу вам, – жрица подходит ближе, протягивая кимоно. Люмин смотрит на него, затем на спутницу, и с осуждением приподнимает бровь. В путешествиях ей, конечно, приходилось переодеваться и на природе, и в шумных тавернах, но так, чтобы её настолько пытливо разглядывали... Ни разу. Кажется, личное пространство у наследников морских драконов не в почёте.

Люмин снова вздыхает, всё же заводя руки за спину и распуская ленточку на корсете, позволяя платью наконец выпустить путешественницу из своих крепких объятий, и расстёгивает золотистую брошь на шее. Стягивает перчатки, позволяет платью упасть с её плеч, прикрывая покрытое шрамами тело от внимательного взгляда. Она совсем не изящная, как жрицы, вся в воспоминаниях о тяжёлых битвах, с худыми бёдрами и совсем без талии. И каждый раз грустно смотрит на себя в зеркало, вспоминая мягкие бёдра Кокоми. А Кокоми восторженно гладит её сильные руки и касается рельефа пресса, болтая в воздухе ногами.

“Ты прекрасна, Люмин” – влюблённо заглядывает в глаза ей жрица, склоняя голову вбок, и рассматривает её черты под мягкой луной и светящимися цветами на ночном поле.

Жрица обходит путешественницу, помогая надеть кимоно, расправляет его на плечах. Наклоняется, чтобы забрать из-под ног платье и перчатки, а затем принять из рук Люмин высокие сапоги. Она оглядывает её, с довольной улыбкой кивая ей, и удаляется, чтобы убрать одежду.

Люмин чувствует себя совершенно раздетой.

Тонкая ткань не защищает ни от пещерной прохлады, ни от дыма курильниц в святилище, ни от ощущения пытливого взгляда.

– Прошу за мной, – возвращается проводница, кивая в сторону открытых дверей и проходя вперёд – наконец почувствовала смущение путешественницы, позволяя ей остаться один на один с собой.

Пещера выстлана неземной красоты ракушками и кораллами, светящимися в темноте и мягкими тенями украшающими лицо Люмин. Она смотрит с совершенно детским восторгом на окружающее её волшебство, пускай ей уже давно за сотню лет – она словно вновь впервые попала в Кхаэнрию в самом её расцвете, словно снова рассматривает невероятные строения и высокие полуразрушенные храмы мёртвых богов.

– Мне придётся вас здесь оставить, – в конце длинной пещеры останавливается жрица-проводница, снова поклонившись Люмин и остановившись у большого кораллового нароста на стене. Она могла бы заслонить собой весь свет, но его на удивление настолько много в тёмной пещере, что её лицо остаётся всё так же освещено нежно-голубым. – Божественная Жрица скоро будет.

Люмин с секунду смотрит на жрицу, не до конца понимая, что от неё хотят, а затем поворачивает голову в сторону света в конце пещеры. Она чуть неуверенно кивает, и ступает по мягким водорослям дальше, чтобы выйти в залитый вечерним рыжевато-розовым светом грот. Она даже чуть щурится от яркого света, прикрывая глаза ладонью.

Высокие каменные своды целиком покрыты перламутровыми водорослями, а дорожка к естественному водоёму, наполняемому водопадом с вершины свода, выложена крупными жемчужинами Санго, такими блестящими, словно никто по этой тропинке ни разу не ходил. Люмин в который раз завороженно замирает, рассматривая скрытые от посторонних глаз красоты острова Ватацуми, эти невероятной красоты естественные бассейны, плавно вытекающие друг из друга в несколько уровней, заботливыми руками украшенные морскими ракушками и драгоценными нежными камнями. Даже вода, казалось, искрится звёздами и туманностями, готовая посоперничать с целым небосводом.

Путешественница присаживается на колени рядом с бассейном, проводя рукой по кажущейся невероятно густой воде, и наслаждаясь бархатной и совершенно неземной поверхностью.

– Люмин! – Раздаётся позади нежный и любимый голос, и Люмин тут же оборачивается, даже не успевая заметить, как на её лице появляется улыбка. Кокоми выходит из пещеры позади в сопровождении двух жриц, одетых в белые мико вместо синих, и ожидает возлюбленную в свои объятья.

Люмин встаёт, чувствуя, как она соскучилась по Кокоми, и в два шага босых ног оказывается рядом, прижимается, вдыхает запах благовоний и морской пены, пропитавшей её насквозь. Драконица держит свою жемчужину в руках, лелеет и гладит блестящую поверхность, обнимает и прижимает ближе, целуя в светлую макушку и тихо смеясь от щекочущих нос вьющихся волос.

– Ты пришла, – выдыхает Кокоми, крепче обнимая и смыкая руки за спиной Люмин на талии. Слышно, как голос жрицы всё сильнее и сильнее напитывается магией, будто бы ей становится тяжелее сдерживать течение артерий в своём теле. Люмин смотрит так, словно она сказала самую большую глупость в мире.

– Должна была не прийти? – Спрашивает она, глядя на сияющие глаза своей нежной драконицы. Она только качает головой. Люмин молчит, разглядывая блеск в глазах Кокоми, совсем отличающийся от того блеска, который дарила ей стихия Гидро. Молчит, чувствуя, как сильно начинают гореть кончики ушей, и безмолвно опускает взгляд, рассматривая розовый влажный ковёр из водорослей под их ногами. – Кокоми? Ты расскажешь мне, что такое... “ругио”?

Люмин старается пародировать тейватский акцент, но новые слова слишком сильно выдают в ней иномирку. Кокоми от такого лишь улыбается, разглаживая непослушные пряди у лица своей иноземной жемчужины.

– Мы, потомки драконов глубин, переняли их некоторые звериные повадки, – Кокоми чуть краснеет, опуская взгляд и переплетая пальцы с возлюбленной. И словно рассказывает не простые аспекты собственной физиологии, а раскрывает самые страшные тайны этого мира, спрятанные под семью замками и семью Архонтами запечатанные. Никто, кроме нескольких жриц храма и самых близких людей дракона не смеет знать об этом обряде. – И раз в сезон года обращаемся к нашим инстинктам, позволяя сущности дракона овладеть нашим телом. Без партнёра мы переживаем это здесь, изнывая от жара и желания. С партнёром же мы можем не только облегчить нашу физическую нужду, но и позволить партнёру слиться с нами, с самой нашей природой в чистейшем её проявлении.

Люмин слушает так, словно это – самое сокровенное и важное знание в её жизни. Приоткрывает рот, чувствуя, как румянец с ушей медленно разливом океана перетекает на щёки, и снова отводит взгляд. И ведь она как будто правда никогда не думала всерьёз о том, что Кокоми – дракон глубин.

Кокоми поглаживает её по рукам, стараясь разглядеть в её лице неуверенность или страх. Не каждый будет согласен разделить такой момент с драконом, почувствовать его животную страсть и желание.

– Ты испугалась? – Голос Верховной Жрицы тише, но мягче, бархатнее, словно бы те самые растения под их ногами, словно та вода в гроте, но смотрит она беспокойно и внимательно. Люмин поднимает глаза, твёрдо качая головой и даже улыбаясь, сильнее сжимает руку Кокоми в своей и осторожно пальцами ведёт по запястью выше. Кокоми снова улыбается, и в улыбке можно увидеть острые зубки. – Тогда... Позволишь начать ритуал?

Люмин кивает, отпуская руку и позволяя обойти её с другой стороны. Поворачивается, завороженно глядя за тем, как Кокоми в таком же полупрозрачном кимоно входит в воду, как её изящную фигуру освещает закатное ласковое солнце. Вслед за ней в воду входят двое жриц, до этого смиренно стоявших позади, у входа в пещеру, словно бы и не замечая, как быстро промокают их белые одеяния. Жрицы встают по обе руки от Кокоми, снимая с неё невесомое кимоно и обнажая возбуждённо приоткрытые жабры, светлые чешуйки на теле, нежные плавнички на спине. Только сейчас Люмин замечает, что заколка на голове сейчас – настоящие рога, короной венчающие её светлую макушку. В вечернем свете её фигура выглядит по-настоящему величественно.

Жрицы выходят из воды, теперь направляясь к Люмин, и осторожно развязывают пояс кимоно, чтобы лёгкая ткань скатилась вниз по плечам прямо к ним в руки. Она даже не успевает заметить, как свита исчезает в глубокой пещере, и она остаётся совсем нагой, а Кокоми наконец поворачивается к ней, жестом поманив к себе. Люмин неосознанно прячется за своими ладонями, глядя на возлюбленную, стоящую в воде, едва доходящей ей до колена, совсем без стеснения. Она шагает в тёплую шёлковую воду, чувствуя, как её обволакивает потоками стихии со всех сторон, и подходит ко своей возлюбленной ближе.

– Жемчужинка, ты готова? – Рука Кокоми скользит по предплечью, словно бы умоляя не прятаться и позволить рассмотреть тело внимательнее. Люмин кивает, подходя ближе и укладывая ладонь на талию жрице, оглаживает чешуйки, касается плавников. Кокоми тихо выдыхает, прикрывая глаза, и бёдер Люмин касаются потоки первородной стихии Гидро, оплетая и гладя покрытую мурашками от лёгкого ветерка кожу. Нежно, но настойчиво, медленно отпуская себя, позволяя драконьей сути взять власть над сознанием. А Люмин отдаётся в хищные лапы, припадает к жаждущим губам и целует, позволяя голодной драконице вести. Драконица рычит, сжимает свои лапы сильнее, заявляет право собственности на всю Люмин, целиком и без остатка, только ей, ведь драконы по натуре своей крайне жадны.

Это совсем не та Кокоми, которую знает её путешественница, и от такого внизу живота ноет втрое сильнее. Животная похоть возбуждает, а родной морской запах, которым пропитаны насквозь драконы глубин, рвётся наружу с большей силой, заставляет подчиниться, отдаться без остатка, позволить поглотить себя до конца.

Кокоми руками крепче обхватывает Люмин, пока любопытные, сотканные из бархатистой воды щупальца движутся по ногам вверх, гладят сильное тело, ласкают старые рубцы и свежие шрамы, оплетают грудь. Люмин не может сдержать вздоха от непривычно-сладких прикосновений, и поднимает взгляд на драконицу, в момент утопая во взгляде – тёмном, жаждущем, нетерпеливом. Кокоми словно лисица девятихвостая – но вместо хвостов у неё любопытные медузьи щупальца, поднимающиеся из блестящей беспокойной воды. Она не сделает больно, но и ждать не сможет. И на такие ласки тело Люмин отзывается вполне однозначно – вздрагивает от случайного касания меж ног, а руки цепляются за плечи Кокоми в поисках опоры.

Драконица подталкивает её в грудь, заставляя сделать пару шагов назад и опуститься на ракушчатые ступени, взглянуть внизу вверх с немой мольбой в глазах. И Кокоми повинуется этой просьбе, опускается на колени рядом, вновь целуя Люмин и соскальзывая рукой по сильному животу ниже, касаясь возбуждённого и скользкого даже в воде тела, ловя губами первый тихий стон. Пускай путешественница и привыкла быть сдержанной и терпеть любую боль, но с болью ни в какое сравнение не идёт наслаждение. Его терпеть совсем невозможно. Тонкие пальцы касаются так, как даже сама Люмин не позволяла себе касаться себя, заставляют дрожать и инстинктивно сводить колени – Кокоми не позволяет, и щупальца крепко оплетают бёдра.

Люмин жмурится и тяжело дышит через нос, короткими ногтями царапая чешуйчатые плечи, заставляя драконицу рычать и сильнее наваливаться сверху на неё. Пальцы скользят ниже, гладят и на пробу толкаются внутрь: Люмин почти что вскрикивает, прижимая к себе Кокоми и снова целуя-целуя-целуя, позволяя кусать её острыми зубками до того, как губы припухнут от таких пыток. Кокоми смотрит в золотые глаза и шепчет что-то, а струйки воды вокруг поднимаются по бёдрам, чтобы позволить ей почувствовать Люмин собой изнутри – не только пальцами. Влагалище горячее, и путешествнница видит, как от ощущений кокоми закусывает губу. Второй палец, и Люмин снова мычит в сомкнутые губы, сжимая Кокоми внутри сильнее. Она ласково целует в макушку, но настойчиво толкается глубже, чтобы помочь Люмин принять себя внутри.

Люмин вовсе перестаёт сдерживаться, запрокидывая голову и протягивая руку вниз, чтобы коснуться клитора, но её быстро останавливает цепко сжавшееся щупальце на запястье, а затем касается точно там же, где хотела она сама. Очередной стон – не будь они в уединённом гроте, можно было бы побеспокоиться о том, что подумают о них соседи.

– Моя нежная жемчужинка, – то ли шепчет, то ли совсем тихо рычит драконица, сжимая ладонью грудь Люмин и, поддавшись порыву, лижет её в губы; Люмин может только шумно дышать в ответ на ласки и чуть подаваться бёдрами вперёд, желая большего сейчас и сразу. – Ты ещё хочешь почувствовать мою природу?

Люмин кусает губу, с трудом поднимая взгляд в мутные, словно воды после грозы глаза, и коротко кивает, совсем не от неуверенности, а от нетерпения.

– Пожалуйста, – только и может сказать она, обнимая бёдрами талию Кокоми и вынуждая её прижаться ближе. И Кокоми повинуется своей принцессе в который раз. Пускай она и Божественная Жрица и лидер армии Ватацуми, перед своей любовью она вовсе бессильна. И даже в свой гон она крайне нежна, даже когда хочет до синяков и кровоподтёков. Она не станет, пока Люмин не позволит ей.

Сплетения Гидро сливаются с Кокоми, и Люмин может видеть, как бурная вода успокаивается в её руках – и обретает форму, позволяя удовлетворить своё животное желание не только руками. Она льнёт ближе к Люмин, осторожно касаясь внизу самым кончиком её “члена”, и путешественница сама двигает бёдрами, отчего тот входит даже чуть резковато. Кокоми стонет сама – её связь с водой сейчас сильна настолько, что она чувствует каждое движение в ней. И особенно чувствует то, как её сжимают внутри, и как желают больше. Пара щупалец оплетают торс Люмин, сжимая грудь, ещё два – бёдра, вынуждая сильнее закинуть ноги на талию драконице и соскользнуть глубже.

Стон водной рябью проходится по водоёму, а оттуда – мурашками по позвоночнику Кокоми, до самого затылка. Она нетерпеливо рычит, толкаясь первый раз, второй, и ловит короткие стоны губами, голодно лижет, кусает, снова лижет. Теряет контроль, отчего чешуйки топорщатся, а жабры возбуждённо приоткрываются, стараясь схватить побольше кислорода. Люмин отдаётся до дна, запрокидывает голову и открывает шею для жадных укусов-засосов, даже не планируя думать о том, как ужасно будет выглядеть после такого ритуала. Как долго будет спрашивать Паймон, как много косых взглядов она полчуит от Горо, как на неё хитро будет смотреть Яэ. Она хочет быть ближе, оказаться со своей драгоценной драконицей единым целом, стать её лучшей трапезой и не думать.

Щупальца гладят тело, а бархатистый и пропитанный стихией член растягивает изнутри, и Люмин крупно вздрагивает всем телом, простонав громче обычного и всё же сведя ноги настолько, насколько позволяло тело Кокоми между них. Со стоном кончает, жмуря глаза, и чувствует дрожь драконицы – её горячее дыхание у себя на плече, то, как медленно опускается на неё тело возлюбленной. Люмин улыбается, прижимая к себе Кокоми, и чувствует, как внутри резко становится пусто – у драконицы не хватает сил поддерживать магию. Ей хочется даже как-то разочарованно заскулить.

Люмин молчит, поглаживая свою возлюбленную по спине, пока вода обволакивает их, убаюкивает, прячет в своих объятьях, позволяет восстановить силы и спокойно отдышаться.

Потому что драконам всегда бывает мало.