Одним воздухом

В наушниках тишина, от музыки уже болит голова. На улице вокруг ни души в такой поздний час, поэтому Аль-Хайтам просто выключает их и снимает, давая ушам отдохнуть. Ноги устало шаркают по асфальту, еще чуть-чуть и он будет дома.

Аль-Хайтам еле доносит свою тушу до порога, останавливается и приваливается боком к двери, чтобы найти в сумке на поясе ключи. Сегодня у него было особенно много работы, как будто назло в последние дни на должности Великого мудреца на него хотели спихнуть побольше дел. Время было за полночь, когда Аль-Хайтам понял, что буквы в отчетах расплываются перед глазами и он больше не может так работать. А днём он еще в пустыне успел побывать.

Ключ попадает в замочную скважину не с первого раза. Случайно громко хлопнув дверью, Аль-Хайтам морщится, бросает ключи на тумбочку и волочится в гостиную, падая на тахту. Сил дойти до спальни или хотя бы раздеться у него нет, поэтому он просто так и засыпает.

— Хайтам? — Кавех выглядывает из своей комнаты, сонно зевая. Он несколько часов откладывает свой сон, чтобы встретить соседа, вместо этого правит детали в итак уже идеальном заказе.

Кавех проходит в гостиную и цокает, когда видит развалившегося Хайтама. Глаза ненароком цепляются за часы на стене, Кавех просто выдыхает, в раз теряя всё своё раздражение. Сегодня Хайтам пришел необычайно поздно, иногда ему позволяется в грязной обуви спать на тахте.

Кавех подходит ближе, трет слипающиеся глаза, и опускается на колени возле дивана, чтобы снять сапоги с соседа. Он также забирает плащ и относит в коридор, наушники с плеером убирает на стол. Хайтам во сне довольно хмыкает, но не просыпается. Кавех с минуту смотрит на его неудобную позу: затылок упирается об подлокотник, а ноги и вовсе не помещаются, поэтому свисают с другого края. Завтра у него точно будет болеть шея.

Кавех поворачивает соседа и аккуратно подхватывает на руки, радуясь, что он не тяжелее тех десяти ящиков вина, которые Кавех недавно принес из таверны. Он поддевает ногой дверь и распахивает ее, проходя внутрь спальни. Хайтам не любит открывать окно, поэтому здесь немного душно и пахнет пылью, а из-за плотных штор кромешная темнота, разбавляемая только светом из коридора. Кавех опускает соседа на кровать и принимается стягивать остальную одежду, потому что знает, что завтра Хайтам будет ругаться на то, что его грязного положили в постель. Кавех вешает на стул облегающую майку и брюки (иначе Хайтам будет ругаться), сумку и перчатки просто кидает на стол.

Он выходит из комнаты, чтобы потом вернуться с тазиком теплой воды и влажным полотенцем. Рука вытирает сильные плечи, немного смущенно грудь и живот, потом ноги и обязательно ступни. Кавех кидает полотенце в тазик и падает рядом, чувствуя, что тоже слишком устал, чтобы уходить.

Он накрывает обоих легким пледом, а потом утыкается носом в чужое плечо, обнимая поперек талии, и сам также быстро засыпает.

Рано утром Кавех просыпается от шороха рядом. Хайтам выбирается из его объятий и поднимается с кровати. Одеваясь, он замечает на себе сонный взгляд и просто шепчет: «Спи» перед тем, как выйти из комнаты. Кавех закрывает глаза и проваливается в крепкий сон.

Окончательно он просыпается уже ближе к полудню, подтягивается, путаясь в простынях, и еще несколько минут лежит, раскинув ноги и руки, смотрит в потолок. Кавеху нравилось спать на кровати Хайтама. Она была больше, мягче. Белье всегда чистое и приятное на ощупь (сам Кавех часто забывал менять простыни, поэтому в его постели всегда были крошки от еды и карандашей, катышки от ластика). А самое главное, что здесь пахло Хайтамом. Как же Кавех любил этот запах. Он утыкается носом в подушку, глубоко вдыхая древесный парфюм, перемешанный с запахом их общего ягодного геля для душа. Жаль, что Кавех не может прилипнуть к соседу и нюхать его постоянно.

Повалявшись и вдволь насладившись пробуждением, Кавех нехотя поднимается с кровати, босыми ногами шлепает в сторону ванной. В его планах на сегодня отнести проект заказчику и приготовить ужин, потому что в холодильнике мышь повесилась. Чем раньше начнет, тем быстрее закончит.

Аль-Хайтам приходит раньше вчерашнего только потому, что Сайно настойчиво выгоняет его из кабинета. Какой-то нерадивый студент видел ночью мужчину слонявшегося по залам Академии и сразу доложил матрам, а те Генералу. К счастью, Сайно уже знал одного подозреваемого.

Дверь в дом была открыта. Видимо, Кавех днем выходил и забыл закрыть по приходе. Аль-Хайтам устало вздыхает и сбрасывает сапоги, затем и наушники, оставляя их в гостиной. В нос попадают запахи лука, грибов и чего-то сливочного.

Хайтам проходит на кухню и остается у входа, облокотившись плечом о косяк. Кавех мурлычет под нос песню, не замечая вернувшегося соседа. Он в своем глупом розовом фартуке, подтанцовывает бедрами, пока трет на терке сыр. Рядом с ним стоит четыре глиняных горшочка, в которых он редко что-то готовит.

— У нас на ужин что-то особенное? — спрашивает Хайтам и садится за стол. Кавех от неожиданности подпрыгивает и хватается за сердце в своей драматичной натуре.

— Напугал. Я не ждал тебя так рано, — он возвращается к готовке и раскладывает сыр по горшочкам. — Да, я давно хотел приготовить жюльен. Ты как раз вовремя, осталось его поставить в печь минут на десять и готово!

Кавех накрывает горшки крышками и убирает их, после довольно хлопает ладонями.

— Что это?

— О, это рецепт из Фонтейна. Мама мне его рассказала, когда я приезжал в гости, — улыбка Кавеха дрогнула, но он просто отвернулся и сел за стол. — Я встретил Путешественницу, она сказала, что отправляется в Фонтейн. Вот я и вспомнил про маму, — вздох.

— Ты поедешь с ней? — Хайтам тянется к книге, которую оставил утром на столе, и открывает на странице с закладкой.

— Что? Зачем? — Кавех нервно смеется, отмахивается.

— Не хочешь проведать маму? — мимолётный взгляд поверх книги быстро возвращается к странице.

— Ох, — Кавех с минуту молчит, обдумывая слова. Он неуверенно мнет фартук в руках, смотрит в пол. — Не стоит… Я… Я не хочу ей напоминать об этом всем, — он неопределенно машет рукой. — Она сейчас счастлива, замужем. Ей хорошо, я не могу это испортить.

— Кавех, — Хайтам закрывает книгу, не успев прочитать и пары страниц.

— Нет-нет, не стоит, я знаю, что ты хочешь избавиться от меня, но…

— Кави, — уже тверже. — Посмотри на меня, — тот поднимает блестящие от слез глаза. Хайтам вздыхает. Как быстро же Кавеха вывести на эмоции. — Кавех, запомни, ты не напоминание о плохом, ты её сын. Ты меня понял?

Он кивает и вновь опускает голову.

— Тебя обнять?

— …Да, пожалуйста.

Книга остается на столе. Хайтам поднимается и подходит к Кавеху. Тот утыкается ему в живот, крепко обнимая и притягивая к себе, тихо всхлипывает.

— Я скучаю по ней, — слышится глухо.

Хайтам опускает руку на светлую макушку, успокаивающе гладит и перебирает прядки.

Они молчат в объятиях друг друга. Хайтам перестает слышать всхлипы, теперь тишину прерывает только треск огня в печи да тик часов в гостиной. Хватка Кавеха потихоньку слабнет, пока он не отстраняется, поднимая голову.

— Мне нужно проверить жюльены.

Хайтам кивает и делает шаг назад. Кавех достает противень из печи, заглядывает под крышку, от которой ниточками тянется сыр, шепчет негромкое «Готово» и так замирает у столешницы.

— Кавех, — окликает Хайтам. — Спасибо. За вчера.

Кавех медленно поворачивается и подходит к нему ближе, кладет ладони на щеки, ловит взгляд. А потом подтягивается ближе и нежно целует. Хайтам обнимает его талию, отвечает. На губах чувствуется вкус соленых слез. А еще сливки. Вероятно, Кавех пробовал свой соус, пока готовил.

Кавех отстраняется первым, прислоняясь своим лбом к чужому, и блаженно прикрывает глаза. Его ладони опускаются на шею, большие пальцы поглаживают скулы. Аль-Хайтам дышит с ним одним воздухом, делит вдохи на двоих.

И несмотря на нерациональность действий Кавеха, чувствует, что это правильно.

Правильно быть рядом с ним.

— Твое блюдо сейчас остынет, а ты тут нюни распускаешь.

Кавех смеется и вновь коротко целует его.