Шерлок Холмс никогда не принимал идею соулмейтов как что-то серьезное. Правило нахождения в этом мире родственной души для каждого он считал глупым и абсолютно нелогичным, причем с самого детства. Соулмейт, человек, который якобы максимально тебе подходит, больше всех остальных на всей планете принимает и понимает тебя, живет с тобой на одной волне — чепуха, по мнению Шерлока. Сродни верованиям людей в знаки зодиака, судьбу и выгодности распродаж. Людям, к его глубочайшему сожалению, слишком нравилось верить в какую-то великую силу, дабы снять с себя ответственность за те или иные принятые решения: удобно же винить кого угодно, только не себя самого?
Именно так он объявлял о своем отрицании соулмейтов и таким образом объяснял каждому, кто желал (или в случае с Андерсеном — не желал) слушать.
Истинную же причину Шерлок прятал глубоко в чертогах своего разума, в ту его часть, в которую при желании не доберется он сам — даже находясь под кокаиновым или морфиновым кайфом. Причина была одновременно проста и сложна, и казалось, ничего особенного в ней нет, но такую непростительную, по мнению самого консультирующего детектива, слабость он не мог демонстрировать никому.
Привязанность.
Родственные души действительно очень близки и зависят друг от друга, как само человечество от кислорода. Они сильно привязываются, становятся чуть ли не единым организмом, поддерживая и утешая. И настолько сильно счастье соулмейтов, настолько болезненна и трагична их потеря.
За время своей консультирующей практики Шерлоку не раз доводилось общаться с людьми, потерявшими своих соулмейтов. Те не просто горевали — они собирались уходить следом, и чудо, если рядом оказывался кто-то родной и близкий, кто уберег бы от рокового шага. Впоследствии такие люди не живут — просто существуют как биологический организм, а все, что делало их человеком, навсегда утратилось — осталось вместе с покинувшим этот мир соулмейтом.
Профессия Шерлока накладывала на него определенные обязательства и риски, среди которых смерть от преступных рук являлась одним из основных. Детективу было по большей степени плевать на человечество, однако о людях, так или иначе ставших ему близкими, он заботился, пусть и по-своему. Если они потеряют Шерлока — какое-то количество времени будут переживать, однако позже смогут вернуться к своей обычной жизни. Даже его родители. А вот с соулмейтом… Все гораздо страшнее. На удивление, Шерлок опасался причинить боль своим уходом, а учитывая, как сильно все ощущают родственные души, ему становилось немного не по себе. Но самое главное — тоже очень скрытое — Шерлок больше боялся не потеряться сам. Он боялся потерять кого-то и ощутить эту самую боль.
Шерлок боялся боли — и никому не давал узнать об этом. Боль — непростительная слабость, а проявлять слабости Шерлок не любил и делал все возможное, чтобы никто не понял, что он — тоже просто человек. Благодаря его уникальным способностям, шикарным познаниям в самых разных сферах и природной язвительности и сарказму мало кто догадывался о том, что не такой уж он и социопат, каким желает казаться. Разумеется, Майкрофт обо всем знал — он всегда обо всем знает, чертово британское правительство — но никогда и никому не дал бы об этом знать. Ведь сам такой же — прячущий метку и самого себя под плотными слоями одежды.
Долгие годы Шерлоку отлично удавалось скрывать даже от самого себя глупое желание все-таки ощутить связь соулмейтов. Постепенно он свыкся и со своими мыслями и, казалось, окончательно убедил себя в ненужности родственной души. На метку он тоже научился не обращать внимания и считал ее просто чем-то вроде татуировки.
Но мироздание умеет удивлять и преподносить сюрпризы. И сюрприз, перевернувший его жизнь с ног на голову, ему преподнес Майк Стамфорд прямо в морг больницы святого Варфоломея.
О том, что именно Джон Ватсон — его соулмейт, Шерлок догадывается сразу же: его метка у ключицы соврать не даст. Чертова трость — к слову, абсолютно бесполезная для Ватсона, у которого вообще-то психосоматика, а не проблемы с ногой — казалось, запульсировала на коже, как только Шерлок увидел именно-эту-трость. Многие соулмейты рассказывали, что при первой встрече ощущали неясное волнение, и поэтому у Шерлока — язвительного критика и внимательного детектива — не осталось сомнений, что перед ним его-чертов-соулмейт. Краткий анализ личности подтвердил: они слишком похожи. Абсолютно разные по жизненному опыту и взглядам, но смотрят на мир в одинаковом направлении. Им обоим не хватало приключений, не хватало ощущения воинственности мира — даже если они от этого бежали, как в случае Джона.
Самым ужасным в ситуации встречи соулмейта оказалось то, что Шерлок сам так быстро включил его в свою жизнь, что не успел понять, как они оказались крепко связаны. Шерлок пригласил его на изучение места преступления — а Джон спустя пару дней убил человека, спасая самого Шерлока. После осознания того, кто именно убил этого таксиста, Шерлок осознал: он капитально влип. И хоть сам Ватсон еще ранее изрядно упростил ему задачу по отторжению соулмейта, когда заявил, что его не интересуют мужчины, но Шерлок понимал, что сути их связи это не изменит. К тому же Джон врал нещадно: соулмейты всегда соответствовали ориентации человека. Зачем он это делал — детектив решил не уточнять.
Годы шли, Шерлок и Джон оказались связаны гораздо сильнее, чем сам Шерлок когда-либо мог предполагать, однако никогда в жизни они не заговаривали на тему соулмейтов. За исключением одного раза еще в первый год их знакомства: они разговаривали о понятии судьбы, и Джон мимолетом поинтересовался мнением друга о соулмейтах — благо, о метке не спрашивал. Шерлок с присущим ему снобизмом объяснил свое отношение, и Ватсон, на удивление, спорить не стал, как и продолжать разговор. Однако после этого расспроса Шерлок впервые захотел узнать, а какая именно метка обозначает его самого на теле Ватсона — и сам этого испугался. Поэтому снова запихнул эту мысль куда подальше в чертоги — от людей, от Ватсона, от самого себя.
Придумывать план со своей смертью оказалось для Шерлока тяжелым испытанием — как и подвергать Джона чувству потери. Одно утешало: Джон вряд ли знал правду про их тесную связь — если бы знал, наверняка бы хоть раз сорвался и высказал все, что думал по этому поводу. И Шерлок искренне пытался не принимать во внимание укол в сердце, когда, вернувшись с государственного задания — уничтожения сети Мориарти, узнал: Джон нашел себе подружку. И не просто нашел, а собирался на ней жениться!
Мэри оказалась на удивление очаровательной и более чем подходящей для воинственного Шерлока, причем настолько, что детектив даже подумал, что ошибся и на деле Мэри и Джон — соулмейты. Однако Мэри быстро развеяла это предположение, рассказав, что родилась вообще без метки.
Иногда Шерлок ей даже завидовал. И не только из-за отсутствия метки: а еще и потому, что у нее был Джон, и она могла не бояться за него так сильно — ведь он не соулмейт.
Ее смерть сильно ударила не только по Джону, но и по самому Шерлоку, невольно чувствовавшим свою вину. Джон вместо ненависти к убийце выбрал ненависть к Шерлоку, и детектив дал ему возможность упиваться этим. Надеялся, что так Джону будет легче перенести гибель жены, а также наказывал сам себя — за то, что не уберег, не защитил, за то, что его соулмейту больно. От связи, незримой, но такой сильной, становилось еще более тошно. Шерлока тянуло к Джону, но понимал, что сделает хуже всем, если рискнет пойти к нему. Видя, как Джон разрушался, Шерлок еще раз благодарил себя за то, что так и не сообщил ему правду о себе. Ведь это знание разрушило бы Джона больше, чем смерть Мэри. А Шерлок справится. Он пережил ад плена — и уж ненависть соулмейта тоже переживет.
Мэри оказалась намного проницательнее своего мужа: в видеоролике она рассказала не только о единственном способе спасти Джона Ватсона от горя, но и попросила Шерлока рассказать всю правду об их связи. Она обо всем догадалась очень быстро, как и быстро поняла, почему Шерлок все скрывал от Джона и от самого себя. Уже погибшая, она наняла Шерлока и дала ему два сложнейших дела: подвергнуть себя смертельной опасности и открыться своему соулмейту. Если с первой частью задания Шерлоку было под силу справиться, то со вторым…
Шерлок боялся боли. А теперь из-за второго дела Мэри он боялся еще и боли отвержения соулмейта.
Маньяк попался и признался во всем, Шерлок разрешил свое первое дело на все сто процентов, однако со вторым было сложно собраться с духом. Признаться в связи означало большой риск боли, а Шерлоку ее в последнее время и так хватало с лихвой. Несколько дней после выписки детектив пытался придумать различные относительно безопасные варианты признаться. Но все, как всегда, пошло черт пойми как, когда Джон признался ему, что хотел изменить Мэри. Что он — не тот хороший парень, которого она знала. Что он чертовски виноват перед ней. И что ему «с этим ему и жить».
Шерлок боялся боли, боялся привязанности, но рискнул и обнял плачущего Джона. Черт с привязанностью: давно соединился с Джоном так, что не оторвать их друг от друга, и уже ничего этого не изменит. Шерлоку придется как-то существовать с осознанием того, что от соулмейта никуда не убежишь. И от самого себя — тоже.
— Я посмотрел всё видео, Шерлок. Все. Полностью, — выдохнул Джон, когда первая волна слез стихла.
— Оу, — только и смог сказать Шерлок. Явно стоило признаться раньше. — Что ж, полагаю, теперь ты теперь все знаешь. Я…
— Я знал это с самого первого дня знакомства, Шерлок.
Слова Ватсона набатом прокатились по чертогам разума.
Джон знал. С самого начала знал. И молчал?
— Знал? — голос отчего-то охрип.
— Ты сам все разболтал, Шерлок, — Джон как-то болезненно усмехнулся. — Я потом пробовал осторожно узнать про твои отношения, понял, что ты тот еще жук.
Шерлок не удержался от легкого смешка. Так мягко его еще не оскорбляли.
— А потом понял, что такой человек, как ты, соулмейтов на дух не переносит и наверняка считает глупостью. Тут и без того для меня стало шоком, что мой соулмейт — мужчина. Плюс еще твоя явная нелюбовь к чему-либо, что относится к подобию сверхъестественного… Поэтому я плюнул на все это и решил — будь что будет, — выпалил Джон, внимательно глядя на Шерлока.
«Считывает реакцию, — Шерлок мысленно усмехнулся. — Ловко учится».
— И в итоге случилось то, чего я боялся все детство и молодость, — признал Шерлок. — Как бы я себе ни запрещал, родство душ взяло верх.
— В смысле? — Джон чуть придвинулся ближе — видимо, на автомате.
— Я… — Шерлок просипел и прочистил горло.
Он вовсе не болел, но чертов организм подводил его: одна из причин волнения — першение в горле. Очень вовремя.
Столько времени Шерлок затаскивал информацию в чертоги разума и упорно ее прятал, а теперь, когда настала пора вытащить, это оказалось не только волнительно, но и… болезненно.
Какая ирония: Шерлок всю свою жизнь бежал от боли и привязанности и в итоге привязался к соулмейту, а признание во всем ощущается с болью.
— Я боялся… всего, что связано с соулмейтами. Это слишком сильная связь, слишком…
— …слишком сильное доверие. А доверие — штука хрупкая. Доверяя, ты открываешь человеку свои слабости, а признавать свои слабости ты не любишь. По этой же причине ты вечно всем заявляешь, что являешься высокоактивным социопатом, хотя на деле тебе страшно привязываться к людям, потому что это тоже в какой-то мере некоторыми считывается как слабость. К тому же, ты выбрал рискованную профессию, это тоже накладывает определенную ответственность. Все сходится, Шерлок.
Шерлок обомлел. То ли связь соулмейтов действительно сильнее, чем он думал, то ли Джон слишком резво перенял его черты.
— Так, я не понял, кто из нас детектив?
Ватсон рассмеялся, и Шерлок вдруг почувствовал, что такого счастливого знакомого смеха ему не хватало.
— Нет уж, Шерлок, пальму первенства в детективном деле я у тебя отнимать не собираюсь, к черту она мне нужна! А вообще… это легко было предположить. Именно мне. В конце концов, мы — соулмейты. Забыл, что у родственных душ схожее понимание мира? И даже если соулмейты разные сами по себе, в чем-то они восполняют друг друга. Ты отвергал соулмейтов — а я как-то слишком тянулся к любому вниманию, которое мог принять за связь. В итоге к моменту, когда мы встретились, я тоже был крайне разочарован соулмейтами и решил больше никогда не искать.
— А тут я? — усмехнулся Шерлок.
— А тут ты со своим «скрипку терпите?», — улыбнулся Джон. — И когда ты в тот же день, что мы познакомились, потащил меня на место преступления, потом устроил погоню и дал мне понять, что моя проблема с ногой — в голове, я начал догадываться. Тем более, внутри все переворачивалось от эмоций. Сложно было отрицать. А через день, сразу после выстрела в таксиста, понял: ты и есть мой соулмейт.
Сдержать улыбку было трудно. Сами того не ведая, на пути к связи они преодолевали такие разные и одновременно схожие проблемы. И все в итоге привело их к самому главному — признанию их связи. Пусть и через столько лет.
— Трость, — заявил Шерлок.
— Что «трость»?
— Трость — и есть метка тебя, Джон, — с этими словами Шерлок расстегнул халат и отодвинул ворот домашней рубашки. Темная трость продолжала сиять на бледной коже, прямо как в детстве.
Джон не выдержал и, наклонившись ближе, провел пальцами по метке, отчего по коже пробежала дрожь. Такое вообще бывает у соулмейтов? Почему этой информации нет в чертогах разума?
— Скрипка, — проговорил с хитрой улыбкой Джон, и Шерлок усмехнулся.
— Серьезно? Все так просто?
— «Скрипку терпите?» — спародировал его же слова, сказанные тогда в морге, Джон и задрал на себе рубашку.
На ребре слева, прямо у самого сердца, темнела скрипка. Шерлок наклонился и с удивлением рассматривал рисунок. Кажется, что-то такое он сам когда-то рисовал. А такое тоже бывает у соулмейтов?
— Знаешь, Джон… Кажется, я прямо сейчас нашел новое дело.
Над головой раздался смешок.
— Это какое?
«Проверить, какие именно связи возникают у родственных душ, помимо общего мировоззрения, мурашек и странных совпадений», — впервые в жизни отбрасывая боязнь привязанности к черту, подумал Шерлок, поднял голову и приблизился к чужим губам.
Наблюдение один. Сопротивления не обнаружено.
Наблюдение два. Губы Джона удивительно мягкие.
Наблюдение три. Именно Джон съел то пирожное из холодильника.
Наблюдение четыре. При поцелуе с соулмейтом наверняка выделяется больше гормонов окситоцина, считающимся гормоном привязанности. Следует проверить еще и научным путем.
Наблюдение пять. Надо закрывать дверь во избежание узрения слишком счастливой от увиденного поцелуя «моих мальчиков» миссис Хадсон.