Луна всегда была кем-то особенной.
Удивительная блондинка, с самого детства видевшая мир не таким, как все, на протяжении трех лет словно бы скрывалась от внимания Гарри: иначе он не мог объяснить, как за все время так и не заметил ее присутствия. И именно тогда, когда поддержка извне оказалась так необходима, она, словно добрая фея, явилась из ниоткуда и своим присутствием подарила то, в чем он так нуждался.
Четвертый курс с чертовым кубком и возрождением Волдеморта в очередной раз разделил жизнь Гарри на «до» и «после» и он с горечью замечал, как Рон и Гермиона немного отдалились от него. Да, они по-прежнему постоянно общались, находились вместе, однако Гарри чувствовал, как начинала между ними появляться стена… непонимания. Они не переживали тот ужас, хаос и страх смерти, который довелось испытать Гарри на кладбище, а потому и не могли понять того смятения, что ощущал он на протяжении летних месяцев. Друзья старались его поддерживать — правда, искренне, от всей души — но сделать это так, как ему требовалось, к сожалению, не могли.
Луна стала спасением от всего — от боли, горечи, страха и самого себя.
Видевшая фестралов, «такая же нормальная, как и ты, Гарри», чудесная девушка с украшением с земляникой в ушах и странными талисманами в сумке стала для Гарри доброй спутницей. Она понимала его во всем: и в тяжелом смятении, что черной липкой слизью окутывало его душу, и в горячей ярости, что всплескивалась в нем при виде министерской ставленницы Долорес Амбридж, и в холодной грусти, пронзавшей его по ночам. С Луной всегда было спокойно: она никогда не осуждала, как Гермиона, никогда не пыталась силком расшевелить, как это делал Рон, не была взбалмошной, как большинство гриффиндорцев. С ней можно было обойти весь Хогвартс и не по одному разу, обсуждая преподавателей, магические рассказы, последние новости и нововведения, можно было и помолчать, с наслаждением вслушиваясь в звуки природы. Гарри быстро понял, что с Луной ему легче и проще, чем со всеми остальными. Более того — ему не требовалось притворяться перед ней национальным достоянием, гениальным ловцом или даже способным борцом против темных сил, как приходилось делать на занятиях Отряда Дамблдора. Быть самим собой: и сильным, и слабым, и злым, и добрым, и грустным, и веселым — Луна принимала его любым. Озаряла своей мерной спокойной улыбкой, смотрела умиротворяющим взглядом и поддерживала. Пусть порой и молча — Гарри нередко даже этого хватало.
На шестом курсе Гарри не просто так позвал именно Луну на званый вечер Слагхорна, и ему было горько узнать, что сама Луна на такое приглашение даже не рассчитывала, отчего даже в сердце немного защемило. И пусть кто угодно думал, что он решил пойти с Луной из-за того, чтобы приревновать Джинни: сестра Рона была, конечно, неплохой девушкой, но… Гарри понимал: как бы она ни напоминала ему мать, сердце его самого принадлежало вовсе не ей, а одной удивительной волшебнице со светлыми волосами и лавандовыми веточками в волосах. И неизменных серьгах в виде земляники.
Седьмой год в магическом мире выдался сложным для всех учеников Хогвартса: и в его стенах, и за его пределами. Впервые за долгое время не имея возможности связаться с Луной и поделиться своими успехами и поражениями, переживая за саму девушку, Гарри чувствовал себя… пресно. Общая ситуация с крестражами тоже не вдохновляла, и из-за этого Гарри все больше хотел исчезнуть отовсюду и вовсе не рождаться. Только надежда на встречу с Луной утешала. И Гарри всей душой надеялся, что Луна не страдала в этом жутком хаосе.
Встретить Луну в Хогвартсе стало для Гарри огромным подарком, особенную ценность которого он понял, когда удалось найти и уничтожить школьный крестраж… И когда из воспоминаний Снейпа он узнал, что ему суждено умереть. Трогательный и одновременно до боли разрывающий подарок от самой Судьбы, от госпожи Смерти: увидеть перед самым главным выбором в своей жизни девушку, которую успел полюбить. Но так и не успел сказать ей три самых главных слова.
Отправляясь на верную смерть, Гарри не стал просить Гермиону и Рона передать это послание Луне. Она не заслужила горечи и боли от потери. Да, будет переживать, Гарри это знал, но не так сильно, как если бы она узнала, что он успел ее полюбить не только как друга. Так было проще, как думалось Гарри. Так меньше горя для нее.
Выжить удалось. Благодаря чуду, Нарциссе, боявшейся за своего сына, и какому-то провидению. Крестраж уничтожился, а Гарри вернулся назад и закончил дело, к которому его против воли готовили всю его жизнь. И после окончания войны и перелома палочки (пошла она к черту — столько боли причинила людям — и Гарри не был уверен, что сам не станет пользоваться ей сверх меры) он просто подошел к Луне и сообщил: «Я люблю тебя».
Луна снова, как до войны, улыбнулась своей очаровательной тонкой улыбкой и кивнула:
— Рада, что ты это понял, Гарри. Я тоже тебя люблю. И рада, что ты не потерял чувств после того, как умер.
О том, что он действительно умер, Гарри не планировал рассказывать никому, но Луна оказалась, как и всегда, очень проницательной и догадливой. Ей не пришлось даже ничего объяснять — она этого не требовала. Гарри восхищался этим и был ей изрядно благодарен. Все равно рассказал — но уже сам и и тогда, когда был к этому готов. И именно ее позже Гарри отвел в Запретный лес — в то самое место, где ему снова довелось встретить свою смерть. Вместе они просидели там до самой темноты — как и раньше, кутаясь в молчаливую поддержку друг друга.
Рон и Гермиона приняли отношения Гарри и Луны с радостью и искренне поддерживали ребят. Отец Луны так вообще выделил им большую часть нового дома для проживания, отчего Гарри даже несколько смутился. Позже они переехали на Гриммо, и именно благодаря Луне этот дом, ранее злой и неприветливый, озарился добротой и светом. В него словно вдохнулась жизнь, и стены словно почувствовали заботу волшебницы и всегда принимали ее с теплом. Гарри даже подозревал, что дом считал именно ее полноправной хозяйкой, а не его — впрочем, он не был против.
Дружба и любовь Луны стали для Гарри одними из самых ценных подарков. Ее принятие, ее безусловная поддержка, понимание и вера в него сопровождала Гарри не только в школьные годы. Луна оказалась одной из немногих, кто поддержал идею Гарри об открытии образовательной школы для магглорожденных, чтобы ребята, чьи способности начали проявляться, могли получить подготовку и необходимые навыки для жизни в магическом мире еще до Хогвартса. Гарри не понаслышке знал о том, как неловко переучиться писать перьями, освоиться в тонкостях пергаментов, как правильно управляться с магическими предметами. В результате долгих и важных преобразований школы для магглорожденных, созданные Гарри и Луной при поддержке Гермионы, здорово помогли. К тому же в них была одна приятная деталь: они не являлись интернатами, и каждый день дети возвращались домой к родителям-магглам, что благоприятно складывалось на их психологическом состоянии. Все это здорово помогло в подготовке будущих студентов, которые уже к первому учебному году в Хогвартсе хорошо освоились, потому отрыва в знаниях более не было. Повысился и уровень знаний, что определенно дарило восторг и надежду на большие хорошие реформы в образовании.
Гарри всегда стремился к поддержке и любви, которые он так искал долгие годы, и нашел наконец в Луне. И старался, как мог, дарить Луне их в ответ. Не всегда, конечно, получалось — кто бы учил Поттера вести нормальные отношения? — но Луна принимала и сама стала для Гарри добрым учителем в этом плане. И Гарри оказался способным учеником, который смог стать достойным партнером для этой удивительной девушки. Исправлялся, стремился, любил — и получал волну добра, принятия и любви в ответ. Поэтому Гарри справедливо считал: его жизнь, какой бы сложной ни была поначалу, определенно удалась. А когда Луна подарила ему долгожданную дочку — посчитал вдвойне.
Луна всегда была кем-то особенной. И Гарри был счастлив разделять с ней ее удивительный взгляд на мир.