О качелях, тапочках-зайчиках и прочих взрослых вещах

Когда Коджиро стукнуло немного за «двадцать пять с хвостиком», ему захотелось иметь дачу.

Нет, не иметь кого-то на даче.

Иметь дачу.

Не перепутайте.

Огурцы выращивать, помидоры, теплицы устанавливать, за кустиками с ягодками и деревьями с фруктиками ухаживать. Ну сказка же! Отдыхаешь себе на свежем воздухе от тяжёлой работы директора ресторана, дышишь полной грудью, на солнышке загораешь. Не забываем, конечно, о защитном креме. Не хочется ведь, чтоб к старости кожа была похожей на сухарь!

Коджиро лет в семнадцать думал, что ни до какой старости он не доживёт и умереть молодым и красивым было бы гораздо лучше.

Но с появлением дачи…

Ох.

А с появлением живых на ней созданий в виде всевозможных растений и двух лабрадоров в придачу…

О-о-ох.

Открылось второе дыхание.

Было так волнительно впервые заниматься всеми этими посадками, ухаживаниями, поливами, выбором семян, удобрений… Узнавать каждый день что-то новое, включаться во весь процесс. Идея казалась… Нет. Идея являлась гениальной.

Но, как оказалось, только первое время.

После нескольких особенно сложных сезонов подряд мысли о том, чтобы всё бросить, уйти вразнос и не дожить до старости, снова стали не такими уж и плохими. Потому что на четвёртое лето, полное одних и тех же дачных задач, которым не было ни конца, ни края, Нанджо начинал понимать важную деталь.

Уже не он имеет дачу, а дача имеет его.

Кошмар.

Хотелось вернуться на парочку лет назад и ещё разок всё хорошенько обдумать, когда перед покупкой этой самой дачи его лучший друг Каору шутил ехидные шутки, что ловеласной горилле теперь «есть, куда водить своих баб».

ДА С УДОВОЛЬСТВИЕМ, ЕСЛИ ЧЕСТНО, Коджиро привёл бы с десяток сразу на свою дачу, чтоб помогли помидоры подвязать! Да канальцы к ним для полива подкопать. И капустку подрыхлить. И подсказать уже раз и навсегда, каким средством убить всех долбанных гусениц на планете, которые, по ощущениям, тусовались все только на грядках у Коджиро!

Но прекрасным леди в клубах и на «S» разговоры про гусениц не нравились.

Интересно, почему?

Так что выслушивать про все незадачи в итоге приходилось Каору. Уже не первый раз лучший друг познавался и в радости, и в горе, и в очередном выгорании на почве «Я НЕ МОГУ ЭТО УЖЕ». И вот сидели они на этой самой даче и разговаривали обо всём, что накопилось.

— Так и зачем ты тогда на себя всё это взвалил? — спросил Каору, попивая чай и размеренно болтая носком в тапочке-зайчике.

— Тогда я был молод и глуп. Я думал, что растить свой сад — это прикольно.

— Молод и глуп, — вздыхает Каору.

— Ага.

— Теперь просто глуп.

— Эй.

— Слушай, а реально, Коджи, тебе не кажется, что ты уже не в том возрасте, чтобы в твоём лексиконе водились такие слова как «прикольно».

— Ты серьёзно сейчас до слова докопался? После всего, что я рассказал про снова сдохшие помидоры?

— Ага.

Коджиро посмотрел на друга хмуро. Захотелось заорать диким кабаном в потолок. Где же хвалёное «и в горе»? Просто в горе. Радости с капризными помидорами уже давно не было. Только когда они внезапно оживали, когда Коджи думал, что все окончательно потеряно.

— Молодёжь сейчас говорит… вайбово. Растить сад — казалось вайбовой идеей. Вот так бы они сказали, — задумчиво произнёс Каору, вглядываясь в стекло своей прозрачной чайной чашки.

Коджиро с осознанием хмыкнул.

— Аа. А ты всё пытаешься угнаться за молодёжью? Можешь не стараться и забить. За их этими словесами, появляющимися каждый день, невозможно уследить.

Сакураяшики вздохнул тяжко.

— Если ты сейчас скажешь «старость — не радость», я тебя пну.

— Это я тебя пну своим мощным зайцем.

— Боюсь-боюсь, — фыркнул Коджиро, но рисковать ноги распускать не стал. Мало ли его друг-программист в этого зайца титановую броню вшил? Или возможность на эту броню переключаться? Коджиро уже ничему не удивлялся. Изобретательный мозг Каору, который с каждым днём всё больше загонялся, что умирает, а за жизнь ничего полезного не сделал, всё время пытался рождать какие-то совершенно немыслимые идеи. Не просто так же он для себя тапки эти на дачу к нему, Коджиро, притараканил.

Коджиро задумался. Погодите-ка…

— В твоих этих тапках-зайцах случайно нет функций всяких… робошизиковых твоих?

— Например?

— Ну, — Коджиро замялся, — не превращаются они там в титановые доспехи для ног, чтоб пинать было больнее?

Каору промолчал в ответ непозволительно долго, очень медленно моргая и удерживая длительный зрительный контакт. С каждой секундой молчания Нанджо чувствовал себя неловко, по ментальной «лучшедружеской» связи он читал «Что за идиотски сумасшедшая, но такая любопытная идея пришла в твою зелёную голову?», но взгляда не отводил достойно. В итоге Каору икнул на вдохе и вместо очевидного едкого ответа сказал:

— Нет. Я в них влюбился, потому что они просто очень мягкие и в них тепло.

Коджиро обречённо подумал, что это с его мозгом что-то не так, раз в Каору он продолжает искать подвохи. В частности, проецировать на него какие-то свои особенности восприятия самого себя. Но потом Каору добавил:

— Хотя я думал к ним какой-нибудь автоматический подогрев прикрутить.

И Коджиро успокоился.

— Или электрошокер.

Ненадолго.

— Это ещё зачем?

— Чтоб твои собаки в моё отсутствие их не обоссывали.

— Что такое ты говоришь о моих собаках! Они воспитанные и очень умные!

— И чтоб не трахали.

Коджиро поперхнулся.

— Вот с этим уже не знаю, как помочь. Может, им нравится запах твоих…

— Даже не смей продолжать эту тему.

— Хорошо.

Мужчины отпили ещё немного травяного чая, наслаждаясь тишиной и послевкусием печали по поводу того, что пить что-то покрепче им уже не можется, да и не особо хочется.

— Не хватает тут чего-то, — задумчиво выдыхает Коджиро.

Не наверняка оба подумали про пиво.

— Ты прав. И я знаю. Не хватает ламповости, — качает головой Каору.

— Да нормально тут всё с лампами.

— Да я не про освещение! — Сакураяшики подышал, возвращая терпение. — Тут не хватает, как это по-стариковски… Уюта.

— Каору, это же ты старше меня на три месяца.

Сакураяшики допил чай залпом и виртуозно сделал вид, что не услышал этого.

— Тут нужно место, где можно отдохнуть. Желательно на свежем воздухе. По вечерам, знаешь, когда ты устаёшь ковыряться со своими помидорами, червяками, хочется же вот… — Каору защёлкал пальцами, подыскивая слова, — посидеть, полежать, на небо посмотреть, почувствовать единение с природой. Может, съездим шезлонги тебе купим?

— У меня есть один. На нём неудобно.

— У тебя просто нормального шезлонга не было. Я думаю, это вопрос кастомизации. Можем с ним потом разобраться. Если хочешь.

Коджиро хотел. 

Очень хотел, чтобы кто-то с чем угодно разбирался на его даче. Один он заманался всё выруливать.

— Я придумал. Давай купим… Садовые качели!

Глаза Каору заблестели и Коджиро ради этого блеска уже готов был на что угодно.

— Думаю, это шикарная идея. Ведь. На качелях. Можно. Качаться! — воскликнул Каору.

— Да, я в курсе, — кивнул Коджиро.

— Нет, ты не понял. Можно качаться! Только нам с тобой! И не ждать, когда бесконечные дети накачаются и освободят место! Можно сидеть и качаться сколько и когда угодно!

Ох, Каору правда был ну очень молод душой, подумал с улыбкой Коджиро и не стал язвить. Потому что друг его выглядел крайне вдохновлённым.

— Расскажешь, какая бешеная мамочка наорала на тебя, чтоб ты уступил место её ребёнку?

— О, обязательно! — активно закивал головой Сакураяшики. — Это было недавно и очень ужасно! Она была так груба! Посмотрела на меня как на дерьмо, словно возможность качаться на качелях это что-то запрещённое для простых, в любой момент смертных мастеров каллиграфии!

Нанджо с пониманием опустил руку на плечо друга, даря через это прикосновение свою поддержку.

— Поехали за качелями.

И два состоятельных, трудо- и платёжеспособных взрослых мужчины поехали в город за садовыми качелями. Потому что могли себе это позволить.

***

— Это было восхитительное решение.

— Точно.

— Мы молодцы.

— Да.

— Самое рациональное вложение денежных средств, на которое должен решиться каждый уважающий себя человек, имеющий дачу!

— Согласен. Но Каору, пусти меня тоже покачаться! Сиденье же большое, мы можем и вдвоем уместиться!

Каору пододвинулся.

Однако широкоплечий крепкий Коджиро не смог втиснуться в сиденье, не вжимая при этом Каору в самый угол без возможности нормально дышать.

— Ненене, так не пойдёт! Вместе мы не влезем, — сделал вывод Каору, и Нанджо пришлось грустно выбраться обратно. — Накачался уже. По самое не могу. Аж качели не вмещают твой жирный зад.

— Эээ! Где жирный? — Коджи повернулся к мужчине спиной, прогнулся чуть в пояснице, вставая повыпендрёжнее. — Никакого жира! Только мышцы! Только живая сталь! Только…

Рука Каору с тихим шлепком упала на ягодицу Коджиро. И заставила замолкнуть. Потом сжала крепко, разжала и сжала снова, так несколько раз словно мячик-антистресс то одну, то другую ягодицу. Что тут можно сказать? Вау? Вот и Коджиро обескураженно молчал. Даже получал удовольствие. Когда ещё вот так внезапно на него бесплатный массаж свалится?

— Ладно. Задница у тебя и вправду не дурная, — выдал свой вердикт господин мастер каллиграфии и, видимо, негласный эксперт по оцениванию на ощупь мужских ягодиц… Что за удивительная многогранная личность.

— Каору.

— М?

— Знаешь, что?

— Что?

— Я официально заявляю, что после такого смачного лапанья моей прелести, ты либо должен на мне жениться, либо дать облапать тебя в ответ.

— Без проблем, — мужчина встал с качели и выставил руки в стороны.

— Правда? Когда свадьба?

Каору посмотрел на Коджиро как на дурака.

— На качели садись. А я сяду на тебя.

— Ого… Я что в раю? — Первое, что спросил хозяин дачи и качелей, когда Каору самовольно забрался как кот к нему на колени и обнял за шею, чтоб не навернуться.

— Пока нет. И! Пока нет, успеем обсудить ещё какие-нибудь твои прелести. Что у тебя там ещё сдохло, рассказывай. Помидоры? Розы? Баклажаны?

— О не-ет. Баклажаны как раз живее всех живых. Особенно один… вот прямо сейчас.

— Фу, Джо.