Автобан

Этот вечер проходил без музыки, за исключением одного клиента, который подключался к аудиосистеме машины. Не хотелось ничего слушать; просто кататься в тишине, ловя след оранжевых фонарей на трассе, в такой же тишине стоять где-то в центре города на клочке бесплатной парковки, ожидая новых заказов, и с безразличным взглядом разглядывать стекающие по стеклу капли дождя.

Для Ахерон ночные смены были выгоднее, потому что именно в это время живёт люкс-класс – основная масса клиентов. Именно в это время для заказов был "самый сок". Быть для кого-то личным водителем на ночь или на короткий часик, пафосно обкатывая резину новых шин, было престижным занятием, если только не смотреть на это более реалистично – просто исполнение любых прихотей богачей.

Пришёл новый заказ. Какая радость.

Приехав в достаточно дорогой квартал, водитель с тихим шипением сделал разворот влево, чтобы, подъехав к тротуару, авто выравнялось прямо по бардюру. Улица была почти пуста, но за исключением каких-то личностей поодаль, потенциального клиента не было. Девушка быстро поднесла руку к навигатору, двумя пальцами приблизив карту, чтобы та показала дополнительные сведения о зданиях и организациях рядом.

Клуб, наверху которого бордель. Интересно, откуда выйдут в её сторону...

Здание рядом не было чем-то приятным; обычная бетонная панелька, которую можно заполнить кучей павильонов и магазинов, заведений на любой вкус и цвет. Главное, чтобы они потянули аренду. На второй этаж здания вела узковатая, но крепкая лестница из голого, ничем не заделанного серого бетона, выделяясь своей грубостью от горящих неоновых вывесок заведений.

Ахерон засмотрелась на неё через боковое окно, секундно задумываясь, что подобные сооружения не годятся ни для чего иного, кроме как одинокого перекура на ночном холоде. Пачка сигарет в кармане пиджака будто сама собой зашевелилась, потянув выйти.

Всё бы ничего, если не подошедшая вплотную персона, уже открывающая дверцу к передним местам. Небольшой слой тонировки и огни заведений затмили происходящее в салоне, давая отражение гостю – эти пару секунд дали водителю привести себя в порядок, усевшись ровно. Призрачная тень белых перчаток на секунду заскочила под шею, поправив галстук за узел.

— Добрый вечер, — низким голосом начинает Ахерон, когда сбоку она уже с настоящей яркостью и сыростью ловит атмосферу улицы.

— Доброй... ночи.

Гость, качнувшись вперёд, устало садится к водителю. Ничего примечательного в этой девушке поначалу нет; облокотившись на спинку, она смотрит на себя в ветровом зеркале, иногда переключаясь взглядом к дороге спереди, тянущейся для её нетрезвой головы будто бесконечно.

На пару мгновений, когда улочка прекращала петлять, и можно было ехать прямо, Ахерон отрывалась от лобового стекла, посматривая на блестящее платье клиента. Молчаливая обстановка действовала на них по-разному и, не выдержав натурой подобной тишины, гость развернул голову:

— Можно вопрос?

— Смотря какой, — водитель поднял брови, но не от удивления. — Что вас интересует?

Девушка приподняла правую ногу, положив её на левую. Длинные ногти настукивали какой-то ритм на натянутой ткани платья, издавая этим мелкий треск.

— Немного личное... Как давно вы работаете так? — слышится спокойное, ответ приходит не сразу.

— Достаточно, чтобы не завести машину в кювет.

Щёлкал включённый поворотник, они повернули на более широкую дорогу, ускоряясь, но через буквально пару десятков секунд автомобиль встал перед светофором, одиноко представляя полосу движения. Всё это время девушка на пассажирском, прикусывая язык, думала, как лучше преподнести свою идею.

— Славно... Так можно и на край света уехать. С вами безопасно.

— На, — явно выделяет в речи. — конечную точку из маршрута.

— Значит, уже есть с кем уехать на тот самый край света? — с таким же заговорческим умыслом продолжает гость. — Иначе бы не отказались.

Ахерон встряхивается, будто теряя терпение, но за простым подёргиванием плеч ничего не последовало. Руки крепко вжаты в кожу руля, будто сейчас вырвут комплектовку.

— Послушайте, — начинает, но её обрывает гость.

— Лебедь.

— Послушайте, Лебедь, — добавляя имя. — Если у вас ко мне изначально было какое-то предложение, то нужно его и озвучить как можно скорее, чтобы мне не пришлось ломать голову.

Жёсткий ответ особо сильно удовлетворил Лебедя, судя по её ухмылке, хотя за подобное любой другой заказчик уже бы подумал на хамство. Огни на дороге всё ещё отливали красным, преграждая путь. Дорога не требовала в эти секунды столько внимания, чем воспользовался гость.

— Неужели не узнали? Столько раз встречались лично, — звучит от девушки, пока она смотрит в глаза, зная, что те на неё не повернутся.

— Не замечала подобного, — отзывается Ахерон, но набирается грубости. — Может, не нужно пьяной искать себе приключения?

На светофоре жёлтый.

— Искать нам приключения, Мэй, — Лебедь кладёт ладонь на чужое бедро, с ног на голову переворачивая всю образовавшуюся атмосферу. — Мечтала попасть к тебе на смену.

Фиалковые глаза водителя упрямо смотрят перед собой, пока тело само собой напрягается под тёплой ладонью. Без понятия.

Горит зелёный. Автомобиль рвётся вперёд, рассекая ночь бело-красными фарами.

***

Когда выглядящая довольно слабой рука с сильной настойчивостью прорывается вперёд, сжимая шею Ахерон, самой Ахерон только остаётся тяжело сглотнуть, держа голову запрокинутой, пока сверху приходят размазанные поцелуи с чередованием чего-то более глубокого и настырного; тут уже Лебедь ведёт головой в сторону, чтобы как можно удобнее припасть к чужим губам, пока ей удаётся держать верх во всех смыслах. Она буквально сидит на чужих бёдрах, припечатываясь головой в потолок салона.

Тема со старыми знакомствами так или иначе поднимается в жизни каждого, но подобные сюрпризы на рабочем месте, даже если они веют приятными воспоминаниями, почему-то всё же приносят больше непонятности, чем чего-то реально хорошего. Девушку не устраивают такие встречи на смене.

— Паршивые навыки, ты особо не изменилась, — шепчет Лебедь, между тем проходясь пару раз языком по её губам, думая, продолжать ли конкретно эти ласки, – поцелуи, – дальше.

— Попридержи выражения.

— И также мне грубишь, как и раньше, — ладонь опускается на серьёзное лицо, расправляя чёлку, чтобы та не так злобно закрывала глаза.

Ахерон этими самыми глазами напоминает о главном.

— Мне легче выкинуть тебя из машины, чем соглашаться получать оплату таким образом, — улыбка, скорее, похожа на оскал.

Бывают же такие, которые улыбаются странно, будто сама природа их остановила и разъяснила, какие чувства и эмоции в их жизни имеют место быть, а какие нет. Да уж.

— Будет неудобно, если я буду отказывать тебе в желаниях, — задумывается гость, укладывая руки на верх спинки кресла.

— Подожди.

Придерживая за талию сидящую на себе девушку, Ахерон зажимает рычаг под сидением; слышится металлическое лязганье, прежде чем обе, оставаясь на месте, отодвигаются назад, освобождая место спереди. Теперь между задним и водительским сидениями не было зазора, зато между передней панелью и местом для водителя было больше пространства, в которое с лёгкостью поместится сидящий на полу человек.

— Это намёк? — Лебедь оборачивается, забавляясь.

— Кому как.

Она не любит разговаривать с клиентами. Она вообще не любит клиентов.

Ещё смешивая в себе отвращение с явным принятием, Ахерон кладёт локоть на выступ дверцы, где вставлено стекло, таким образом давая себе возможность запустить руку в волосы, растрепав укладку. Клиент аккуратно сползает сначала подальше, потом дотягивается каблуками до пола, вставая голыми коленями на мягкий и достаточно ухоженный для сезона дождей коврик.

А ещё нелюбимей было видеть перед собой девушку, связь с которой в один момент прошлых лет будто магическим образом оборвалась, как и вся интрижка. Но всё было более желанно в новое время, будто это просто эротический сон.

— Ничего, мисс, я сделаю ситуацию лучше.

Её руки одинаковыми движениями расходятся от колен к животу, потом также неспеша опускаются вниз, будто Лебедь больше хотела насладиться дорогой тканью брюк, которые уже нигде сейчас не купить. Затем, всё-таки следуя своим словам, девушка выпрямилась, лёгкими движениями разведя чужие ноги друг от друга, чтобы можно было подползти ближе.

Ахерон от подобных уверенных действий слегка приоткрыла рот в рваном, но всё ещё в беззвучном выдохе. Такое её восхищало. Захотелось дотронуться до раслабленного лица, которое, если не напрягается, выражает абсолютный холод и даже капельку безразличия, если как таковым оно называлось. Усмешка добавляла живого.

Потянувшись к пассажиру, Ахерон взяла чужой подбородок, поглаживая его пальцами. Её руку перехватили, нежно отняли от лица, снова взяв вверх; тут уже водитель чувствует, как белая перчатка скользит с руки, когда её пытаются снять. Другая рука опускается от головы – с неё тоже в раз снимают аксессуар.

Теперь можно полностью чувствовать эти мягкие розовые пряди, которые были не похожи на настоящие, даже если именно такими и являлись. Это и чувствует девушка, когда слегка отлипает от кресла, чтобы наклониться вперёд, завести руку за затылок и прижать к себе гостя. Кажется, его как раз ничего в этом не удивило.

— Не задерживайся, — короткая команда вниз.

— А я наоборот бы очень хотела этого.

Лебедь прижимается щекой к ноге, отвечая почти бесшумно.

Прогрессирующее по большей части молчание обрывается только этим коротким, опять же, диалогом и звуком расстёгнутой молнии. Немногими манипуляциями брюки были сняты и положены к рычагу переключения передач. Белые уголки рубашки выглядывали из под концов жилета. Сначала спустив галстук и расстегнув пару пуговиц вверху, водитель будто помогала освобождать себя от формы, но всё же после этого ничего более не снималось – простые манипуляции, чтобы избавиться от жаркого чувства не были раздеванием.

— Столько формальности, — игралась взглядом девушка на полу.

— Обязательство соответствовать требованиям компании, — шипят ей в ответ.

Уже было тяжело и неудобно, остальной мир замирал под касаниями горячих ладоней, которые шли в контраст холодной погоде. На затемнённом стекле появлялись всё новые дождевые капли, ломаным путём стекая вниз. Какие-то действия всё приближали их к сценам прошлого, к совместным вечерам, когда никто не вылезал за пределы кровати. В относительной тишине были сняты ещё некоторые части одежды.

Ахерон вслушивалась в шум ночного дождя, стараясь прикрывать себе рот, – в это время Лебедь первый раз задействовала язык, начиная им активную работу внизу. Чужое дыхание сначало почувствовалось у живота, потом на внутренней стороне бёдер, а затем всё внимание ушло на непрерывные ласки, переходящие в умеренный темп.

Кажется, бывшая девушка в точности помнила, что нравилось её объекту обожания. Не нужно было так долго издеваться!

— Ты... — без нужных слов начал водитель, но осёкся и снова замолчал, сдерживаясь.

Эти самые сдержанные звуки переросли в тихое мычание сквозь плотно сжатые губы. Лебедь прикрыла глаза; и хоть ей было тяжеловато держаться, но движения языком из стороны в сторону стали только интенсивнее. Пока её ладони задерживались на бёдрах, обхватывая ноги в успокаивающих поглаживаниях, которые, всё же, иногда были нервно-резкими, Ахерон одной рукой продолжала закрывать нижнюю часть лица, а другой, рабочей, вцепилась в сидение так крепко, что под её силой оно неестественно сжималось.

Её раздражало то, насколько точно о её слабых местах и любимых ласках помнила Чёрный Лебедь, пока сама Ахерон тонула в бесконечном потоке новой информации, которую нужно было запомнить. Речи о чём-то старом и быть не могло.

В какой-то момент, когда напряжение первый раз вырвалось в чётко различимый звук, гость оторвался от своего занятия, приподнял кисти рук и улыбнулся, возвратив их на место.

— Прости, нехорошо будет просто так ими...

— И что? — на недоговор явно пошлого продолжения водитель зло отозвался вопросом, пытаясь скрыть уже итак идущее удовлетворение.

— Есть идея получше, — смеётся Лебедь, высовывая язык.

Спустя мгновение им же проникает в Ахерон, пытаясь понять, насколько действенно это будет. Ласки ощутимо начинают выбивать из принимающей разные постанывания с обрывками вопросительных фраз. А Лебедь всё больше отдаётся тому, чтобы принести удовольствие чередованием разных действий орального характера.

В конце концов, размашистым движением водитель бьёт кулаком обивку другого сидения, всем телом чувствуя верх своего скопившегося напряжения, которое в один момент резко спало. В глазах плывёт картинка; Лебедь, как и обычно пригибаясь, чтобы не удариться головой о руль, застыла меж ног, медленно оставляя поцелуи на нежной коже бёдер.

Потребовалось ещё немного времени, чтобы Ахерон отдышалась, осмотрела салон машины, убедившись в отсутствии ущерба, который и сама могла нанести, чтобы и гость встал с колен, предварительно уцепившись руками за выступы оборудования и дверей. Обе девушки снова утянули за собой молчание, бездумно приводя себя в порядок, будто ничего и не было.

— Думала, мы играем в личного водителя и его богатого пассажира, — хрипло посмеивается Лебедь по прошествию времени.

Ахерон неспеша застёгивает на рубашке пуговицы, пока Лебедь тянется к своей сумке.

— Пассажир дал мне другую оплату, богатства у него явно уже нет, — в свою очередь отвечает сарказмом на сарказм.

Тут в её карман на пиджаке, где обычно вставлен платок-паше, вкладывают небрежный свёрток купюр крупных сумм, затмивших реально требуемую сумму раз в пять. Водитель застывает, не понимая.

— Это были чаевые, — шепчут в ещё большее недоумение.

Лебедь оставляет на щеке Мэй звучный поцелуй.